Вернуться в стаю

Кен медленно начинал кипеть. Уже прошло четыре дня с того момента как его притащили в главный дом Бонтема. За это времени единственное, что он сделал – это смог построить большое и красивое гнездо в предоставленой ему комнате. Все остальное время он находился с кем-то в компании или просто сидел один в телефоне. Возможно, специально для наказания с ним не говорили слишком много. Пару слов в начале, пару слов в конце и гнетущее молчание. Иногда в дом приходили незнакомые люди, чтобы доложить о каких-то делах. Подобные моменты Рюгуджи всеми силами избегал. Было чёткое осознание, что это не та маленькая банда из глупых подростков, что раньше, а он тут почти незнакомый человек. К тому же из-за преддверии течки у альф окружающих его явно просыпался инстинкт защиты, который мог легко переходить за рамки разумного. Если он начнёт делать что-то слишком заметное это сразу вызовет цепную реакцию. Остальные люди, казалось, это понимали, поэтому даже если Кен оставался с ними в комнате, никто не задавал лишних вопросов и не привлекал его в разговор о каком-то деле. А дел было много. Начиная от мелких подстав в казино, которыми управлял Мицуки, и заканчивая ссорами богатых зрителей на бойцовской арене Баджи. Каждый стал лучше разбираться в тех направлениях, которые были ему интересны раньше, что было довольно похвально. Но вместе с этим, было заметно, что их любимые хобби не связанные с бандитской жизнь остались в прошлом. Однако как оказалось, в последствие альфам нравилось, когда их умения хвалили. Сам Кен заметил, что видя их тяжёлую работу, ему хотелось хвалить их и баловать. Может, не как партнёра, а как того, о ком он заботился. Баджи почувствовал это с первого раза и, со злыми криками, заставил Дракена держать свой член в горле в течении двух часов. Это не давало удовольствия, но вдыхая запах альфа члена, Рюгуджи не мог больше смотреть на Баджи и видеть его мелким подростком, которого когда-то носил на спине. В их мире именно феромон может рассказать об своём хозяин всё и, феромон Баджи был настолько горячим, что сжигал лёгкие, но таким приятным, что хотелось чувствовать его все время. Однажды, между Кеном и Мицуки зашёл странный разговор. Они сидели в беседке, прижавшись друг к другу и утопая в запахе друг друга. Проводя большим пальцем по открытой стороне чужой ладони, Мицуки нарушил тишину. — Послушай, ты когда нибудь думал о том, что у кого-то из нас появится истинная пара? — Конечно думал. Все мы иногда над этим задумывались, поэтому я не мог не подумать о том какие пары будут у вас. — А почему ты не думал о том, что возможно именно ты истинная пара кого-то из нас? Мгновенно напрягшись, Кен выпутался из чужих рук и повернулся назад. — Мы это уже обсуждали. — Да, но тогда мы были детьми, а сейчас мы взрослые люди. Смотря прямо в бесстрастное лицо, Кен раздражённо цокнул. — Моя мнение не поменялось. Истинные дополняют друг друга не только в обычной жизни, но и своими феромонами, создавая гармонию. Я же аномалия без своего запаха, поэтому нет смысла об этом думать. Встретить истинную пару сложно, но не невозможно, поэтому понятно, что я делал, чтобы каждый из вас встретил свою половину. Хмыкнув, Мицуки наклонил голову в бок. — Думаю ты сейчас не в том положении чтобы убеждать меня, что стоит ждать того самого. — погладив длинную шею, Такаши мило улыбнулся. — В любом случае, мы уже взрослые и совсем скоро ты станешь омегой стаи. Тебе не нужно думать про такие глупости. Иди сюда. Посидим вместе ещё немного перед тем, как я уйду на работу. Раздражение мелкими волнами поднимались верх, грозя вырваться грубыми криками, но сильная хватка заставила проглотить ком и снова наклониться в чужие объятия. Да, они были теми же людьми, но за прошедшее время между ними появилась толстая стена, из-за которой Кен чувствовал себя неуютно. Рано утром он вставал и шёл завтракать вместе со всеми. Пока он кушал завтрак, остальные либо говорили по телефону, либо читали документы. Когда все уходили по своим делам, он оставался один в большом доме, где изредка появлялись слуги, которые избегали его, чтобы не злить своих хозяев. Иногда проходя рядом с разными комнатами Кен чувствал феромон Такемичи от чего его омега недовольно хотела вернуться домой и прекратить то, что они оба считали спектаклем. Сложно было сказать, что происходит в голове у альф, но именно это незнание впивалось тонкими иглами в чувствительную плоть. Рюгуджи хотел закричать, что они все знают, что не могут быть партнёром в плане отношений, однако, чувство вины и желание побыть со старыми друзьями всякий раз затыкало ему рот. Словно чувствуя его негодование, Соя часто прижимался к нему, подкармливая разными закусками. Нахоя иногда к этому присоеденялся со своей фирменной улыбкой. Зажатый с двух сторон, пока его кормили, Кен чувствовал сильное смущение. Его омега сходила с ума от этого внимания, и нежности которую ей дарили. Через какое-то время дошло до того, что близнецы Кавата кормили его руками, интимно поглаживая спину. Это был тот самый акт, где альфа кормил свою омегу сам, дабы убедиться, что она сыта и довольна. Среди пар, особонно, когда омега беременна, такие действия были вполне нормальными и даже полезными, ради своей уверенности. Однако это не меняло того факта, что Кен никогда не сталкивался с подобным. Он не мог сказать, было ли это заботой, защитой или собственичеством, но это его смущало. Чем ближе приблежалась течка, тем прилипчивее становились альфы. Баджи все так же смотрел угрюмым взглядом, но теперь любые встречи со своими людьми вёл в своём кабинете, иногда приводя с собой Дракена. Подобные встречи всегда проходили одинаково. Кто-то что-то натворил, Баджи разозлился и Кен ведомый феромонами и инстинктами мычал ему в шею, пока терся кончиков носа в пахучие железы. Подобные действия зачастую успокаивали Баджи, что явно радовало его подчинённых. Последние два дня стали для Казуторы спусковым крючком. Оставляя свою работу, он приходил к Дракен каждую ночь и прижимался к нему под одеялом. В первый раз они просто заснули в обнимку, но во вторую ночь Казутора открыто касался тёплой кожи под тонкой тканью пижамы. От лёгких касаний всё перерастало в грубые поцелую и болезные синяки от сильной хватки. Ханемия не жалел сил, чтобы оставить на чужом тело свои следы. Не останавливаясь, он умело снимал их одежду и резкими движениями трогал узкий край дырочки. К тому моменты, как это происходило, Дракен уже потерял возможность дышать равномерно, весь красный от жара, он был возбужден. На теле было чувство болезненого покалывания там, где остались синяки и от этого разум осознал, что пришло время. На мазолистые пальца вытекало много смазки, но Казутора не собирался входить ими внутрь, взгляд его золотых глаз был устремлен на красное лицо под собой. Массируя большой рукой мягкую ягодицу, он голодно облизнул чужую щею. — Тише, Дракен. Завтра все собирутся и, тогда мы продолжим. А сейчас кончи для меня. От туманных слов Дракен лишь сильнее вжался в матрас, не зная, что ему делать. Его тело горело, а внутренности сжимались от ощутимой пустоты, пока его вход пульсировал. Чужие губы снова захватили его собственные, болезненным укусами и жарким дыханием. Он попытался открыть глаза, но прямо перед собой увидел два золотых глаза с узкими зрачками. Они словно святились в темноте, и от них Кен почувствовал лёгкий страх сковавший его сердце и ещё одну волны возбуждения, прошедшему по его паху. Большие руки болезненно сжимались плоть, словно в попытках оторвать кусочек от костей. Это болезненное чувство было таким все поглащающим, что Рюгуджи плыл в нем и в феромонах которые его окружали. Только сейчас он заметил, что его гнездо имеет нотки запахов его альф, словно они специально покрыли его им. — Отпусти. Дракен не знал, что он делал, он просто следовал приказу. В одно мгновение его тело опустело и наполнилось удовольствием и приятной усталостью. Но у него не было возможности о чем-то подумать, его разум был пуст, как и множество раз раньше, однако теперь у него был тот, за чьими словами он следовал. Под чужими ласкам, он погрузился в сон с ожиданием завтрашнего дня.