***
Эдди старался не думать о моральных терзаниях насчет своей сексуальности так долго, как только мог. Когда в седьмом классе у него встал на одноклассника, он смирился. Его не мучала тревога на этот счет, ведь девушки все еще очень ему нравились. Лежа в своей комнате под плакатами полуголых легенд металла, он решил для себя, что нужно брать лучшее от двух миров. Но насчет своей позиции в постели он никогда не сомневался. Ему нравилось брать, ему нравилось приносить удовольствие, ему нравилось контролировать хоть что-то в этой гребаной жизни. Но Крисси появилась в его жизни и сломала все одним легким движением руки. Эдди готов был целовать землю, по которой ходит эта женщина. И сначала единственной своей мотивацией он считал собственное любопытство и искреннее желание угодить Крисси. Потом ему правда понравилось. Но, каким чертовым образом он прямо сейчас сидит перед коробочкой с красивым бантиком и лого сексшопа на ней, а Крисси стоит перед ним с этой ее фирменной ухмылочкой? Такое ощущение, что между этими двумя мгновениями не было ничего, между «проси» и коробкой со страпоном. — Это твой сюрприз? — Ага, — Крисси улыбается. Когда она улыбается Эдди ничего не может с собой поделать — улыбается тоже. Только нервно и испуганно. — Если ты не хочешь, ты не должен, Эдди. — Ты думаешь, я трус? Эдди иронично приподнимает одну бровь и поджимает губы. — Нет, Эдди, — она закатывает глаза и складывает руки на груди. — Просто хочу, чтобы все было по обоюдному активному согласию. — О, я очень активно согласен, — Эдди корчит страшную рожицу и хватает Крисси за талию, чтобы повалить ее рядом с собой. Коробка с игрушкой остается у него за спиной, тычась углом куда-то в поясницу, напоминая, на что конкретно он «активно согласен». — Я очень активно соглашаюсь со всем, что ты придумаешь, Кристина Мансон, — придурошно рычит он и начинает щекотать Крисси. — Эдди, я серьезно! — она взвизгивает и извивается, но сбежать из крепкой хватки Эдди не то чтобы представляется возможным. Он вздыхает и отстраняется, садится на колени на разворошенной кровати. — Крисси, я выгляжу как человек, которому слабо принять член в задницу? Только честно? — Эдди. Она пытается сдержать улыбку, но у нее не получается — через секунду она уже хохочет, откинувшись на подушки. — Нет, Эдди, не выглядишь. Но ты не должен торопиться, — выдает она просмеявшись. — Доставай свой световой меч, Кристина Мансон, а мне нужно полчаса на моральную и анальную подготовку к акту вторжения твоих войск в мою Звезду Смерти. Крисси снова звонко расхохоталась, а Эдди откланялся и прошествовал в ванную под отзвуки эха ее хихиканья. На самом деле, ему было пиздец как страшно. Потому что в его заднице не было ничего больше пальцев ни разу в жизни, ведь он встречается с Крисси чуть ли не со школьной скамьи. У него была пара интрижек с парнями на концертах в клубных туалетах в старших классах, но на этом все. Но перед Крисси абсолютно невозможно устоять. Она такая маленькая и сильная, нежная и строгая, хрупкая и непобедимая. Когда он оказался под ней впервые, он был в ужасе. Потому что он внезапно понял и отчетливо осознал, что именно его заводит: быть подконтрольным этой крохотной фее с колокольчиковым смехом и глазами ребёнка. Крисси в спальне чём-то шуршит, пока Эдди смотрит на себя в зеркало и думает. Что ж, осталось самое мерзкое. Эдди слегка обреченно глядит на клизму и тюбик смазки на полке в душевой кабинке и включает в спотифае Manowar. Они всегда настраивали его на самые нервные свершения в жизни.***
— Кристина Мансон! — возвестил Эдди, резко распахивая дверь под ревущий припев «Die for Metal». В заднице — скромная пробка среднего диаметра, чтобы сохранить растяжку. На теле — розовый махровый халат Крисси. — Я готов к любому испытанию, моя королева! Он дурашливо кланяется, забывая придерживать полы халата и Крисси заливается хохотом. Она сидит на кровати, в мятой футболке, а на подогнутые ноги накинуто одеяло. — Ну что ты смеешься, Ваше Величество, я всего лишь жалкий придворный шут, но я не посмею терпеть оскорбление моих нежных чувств! — он сдерживает смех и алеет щеками, прыгая на кровать. Падает, точно пронзенный стрелой в грудь, прикладывает ко лбу запястье и хнычет. — Бедный, бедный маленький шут, влюбился в королеву, а она его так жестоко отбрила… — Эдди, ради всех богов, хватит! — Крисси задыхается, придерживая одеяло у пояса и бьется в спазме удушающего смеха. — А что ты там прячешь? — он вскакивает, недовольный и всклокоченный. Волосы чуть влажные, кудрявятся и лезут в лицо, он отплевывается, откидывает внушительную копну за плечи и думает: пора бы уже подравнять. — Ничего, — Крисси нервно сглатывает и отворачивается, силясь прогнать смех, встающий в горле комом. — Я — злобный вурдалак Эдвард Мансон, повелеваю Кристине Мансон открыть мне все свои грязные тайны! — он встает на кровать ногами, полы халата гордо развеваются. — Сейчас же! Крисси поджимает губы, массирует живот в области диафрагмы — потому что спазм от смеха уже начинает болеть — и совершенно неожиданно хрюкает от едва сдерживаемого хохота. Падает на спинку кованной кровати, сучит ножками-ручками, а одеяло постыдно сползает, обнажая бледную кожу ее восхитительных бедер и ремешки на ней. Понятно, от чего. Эдди сглатывает и вдруг внезапно вспоминает, что в жопе у него — пробка, и что Крисси его сейчас полностью себе подчинит. По идее. Возможно. Черт. Крисси — раскрасневшаяся и расслабленная, отпустившая все переживания после его внезапного стенд-ап концерта, лежит на кровати. — Родной, бога ради, выключи музыку. Я хочу слышать только тебя. Она большой рыжей кошкой потягивается, прогибаясь в пояснице, а Эдди позорно сбегает, запахивая халат. Крисси сейчас его трахнет. Крисси хочет его слышать. Крисси. Крисси. Крисси. Кажется, у него встает. Он трясущейся рукой выключает телефон вообще, потому что безбожно промахивается по кнопкам. Садится на закрытый унитаз, чтобы перевести дыхание. Завязывает волосы в высокий неаккуратный пучок на затылке, снимает так полюбившийся за десять минут комедии халатик и вешает аккуратно на крючок. Выходит. Крисси на кровати снимает футболку, сидя к нему спиной. Она оборачивается через плечо и мягко ему улыбается. Красивая. Вечерний свет проскальзывает из-за плотной шторы полосками ей на молочную кожу. Эдди, не стесняясь своей наготы идет к ней, чтобы мягко опуститься на колени позади нее и поцеловать ее шею. Прикусывает чувствительную кожу за ухом, облизывает раковину, чуть касаясь языком и шумно выдыхает, кусает за плечо. Крисси тоненько стонет, откидывает голову Эдди на грудь и выдыхает. — Ты же знаешь, как я люблю тебя, Крис? — шепчет он и обнимает Крисси за талию, прижимая к себе. Она почти садится ему на колени. — Больше всех на свете. — И я тебя. А это пачка сигарет, или ты так рад меня видеть? — Эдди не видит, но слышит, как она ухмыляется. — А что ты думаешь это, если у меня самая сексуальная женщина на свете сидит прямо в кровати без одежды? Эдди десять лет назад бы в это не поверил. — А то, что на мне сейчас страпон, Эдди бы десять лет назад принял? — Крисси хихикает. — Ну, это делает картину то ли реалистичнее, то ли сюрреалистичнее для Эдди десятилетней давности, — всерьез рассуждает Мансон. — С одной стороны: голая красивая женщина сидит в его кровати. Это нереально для него. На ней страпон. Это делает все вроде бы немножко реалистичнее, потому что Эдвард Мансон гребаный неудачник! Но с другой стороны, члены ему нравятся. Так что, вероятно, он бы не поверил в два раза сильнее, Крис. — Боже, ну какой ты зануда. Она оборачивается — с ослепительной улыбкой. Для него, для него одного, и на самом деле — вот это самое нереальное. Что для Эдди образца четырнадцати лет, что двадцати четырех, что пятидесяти и восьмидесяти четырех, блять, тоже, он уверен. Крисси Мансон, улыбающаяся только ему — вот самый нереальный сон. В который он не может поверить уже шесть лет. Крисси кладет руки ему на плечи и тянется за поцелуем. Страпон уже на ней и она раздраженно вздыхает, дергая ремешок, который расстегнулся. — Давай я, — он бормочет ей в открытые губы и мягко отводит ее руки. Застегивает его за считанные секунды, поправляет всю конструкцию как можно бережнее, чтобы случайно не сделать ей больно. Целует в выпирающие трогательно тазовые косточки и выпрямляется. — Если тебе интересно, я полностью готов. Могу продемонстрировать брульянт в сто карат посреди моих булок! Крисси закатывает глаза. С неожиданной в хрупком теле силой хватает Эдди за предплечья, разворачивает и толкает спиной на подушки. — Сейчас проверю все караты, что ты мне наобещал. Если наврал, затолкаю поглубже и отвезу к травматологу, а потом к ювелиру, — шутливо угрожает она, оглаживая Эдди низ живота и бедра. Он вмиг серьезнеет и прикрывает глаза. — Не смущайся, милый. Ты самый красивый мужчина в мире. — Только ты так считаешь, — он притворно тяжело вздыхает. — А тебе что, нужна оценка кого-то еще? — с плохо скрываемой ревностью в голосе Крисси отводит одну его ногу в сторону, чуть сгибая в колене. — Крис. Я же шучу. Даже если на меня кинутся самые общепринято красивые и богатые дамы, я сбегу от них в ту же секунду. Потому что дома меня ждешь ты. Она улыбается и аккуратно вынимает пробку. — Не наврал про драгоценности, жаль только, что речь совсем не об этой милой игрушке. Она ухмыляется и ложится сверху на Эдди, упираясь в смятое к чертям одеяло коленями и локтями. Крисси утягивает его в жаркий поцелуй, попутно фиксируя его запястья своими руками и прижимая к кровати, по старой привычке. Эдди чувствует, как безбожно у него стоит и глухо стонет в поцелуй. От одной мысли, что Крисси скоро окажется в нем, перед глазами проносятся сотни жарких картинок, угодливо подкинутых подсознанием. — Я так люблю, когда ты громкий. Она отстраняется, прокладывает дорожку из поцелуев от ключицы к пупку и садится на колени. — Ты готов? — Да, — Эдди выдыхает и облизывает пересохшие губы. Крисси такая красивая. Волосы медово-рыжими кудрями стекают с головы к плечам, а вся она такая маленькая и аккуратная, идеальная. Его. — Хорошо. Она нажимает какую-то кнопочку на поясе и вздрагивает, словно от неожиданности. — Вибрацию включила? — Естественно, — она широко улыбается, обнажив белые зубки. Она осторожно приставляет кончик члена ко входу и медленно вводит. Эдди дергается, но вспоминает советы из всех гайдов на свете: расслабься. И дыши. Крисси входит на всю длинну и останавливается, дает привыкнуть. — Как тебе? — Необычная… наполненность. Пока не понял, — честно отвечает Эдди. Крисси берет его член в руку и начинает дрочить, поддерживая единый ритм с мелкими толчками внутрь. Эдди захлебывается громким стоном и вцепляется в разворошенную простынь. Он знал, что Крисси напористая, но такой подначки не ожидал. Она наблюдает за его реакцией из-под густых ресниц, анализирует каждое движение мышц на лице, успокаивающе гладит по животу и ребрам свободной рукой. Эдди замечает это между судорожными выдохами и у него в груди разливается щемящая нежность. — Детка, все хорошо… правда… не стесняйся. Она кивает и говорит — тем самым тоном, от которого у него всегда подкашивались ноги в постели. Благо, он уже лежит. — Тогда переворачивайся на живот. Эдди выпускает ее из себя с разочарованным стоном, и, разомлевший и растраханный, с трудом переворачивается и встает на четвереньки, прогнувшись в пояснице. Крисси тянется через него, чтобы сдернуть резинку с волос и дать крупным волнам рассыпаться хаотично по плечам. — Детка, я же рискую подавиться, — он усмехается. — Мне так больше нравится. И все, сказала как отрезала. Эдди обреченно прикусывает кулак, думая, что наверное долго не протянет. Не когда она — такая. Сильная, уверенная в себе. До невозможности. Она снова входит, но уже не дает времени отдышаться. Начинает сразу размеренно, с оттяжкой, Эдди слышит смазанный шлепками щелчок кнопки на поясе. Переключила скорость, проносится в воспаленном мозгу. А потом Крисси повелительно кладет ладонь ему на поясницу, безмолвно прося прогнуться ниже. И Эдди пропадает. Крисси сменила угол, и теперь этот резиновый монстр проезжается ему аккурат по простате каждый раз. Медленно-медленно. Он скулит в уже прикушенный кулак на одной ноте и начинает подмахивать бедрами. За то тут же получает звонкий шлепок по по правой ягодице. — Нельзя, — сбивчиво шепчет Крисси и останавливается. Он слышит, как она загнанно дышит, прошибаемая стимуляцией от встроенной вибропули. — Крисси… ну пожалуйста… Пожалуйста, не останавливайся, Крисси, — он вынимает порядком обслюнявленный кулак изо рта и утыкается полыхающим лбом в кровать. — Проси громче. Эдди сгорает от желания сдвинуться с места, насадиться, начать двигаться самому, в нужном темпе и в несколько толчков закончить эту вакханалию оргазмом. Но так нельзя. Крисси сказала по-другому. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. С каждым словом он говорит все громче, на последнем «пожалуйста» позорно срываясь на скулеж и писк. — Хороший мальчик. И это — крах последнего рубежа, видимо. Эдди пытается продышаться, но Крисси начинает двигаться медленно, почти полностью выходя и затем вставляя на всю длину, а в ушах эхом стоит ее «хороший мальчик». — Крисси… Крисси-и… Я сейчас, — он хватается руками за все, что попадается на пути, за простынь, за скомканный плед, чтобы остановиться, обхватив подушку руками и прикусив ее краешек зубами. — Хороший мальчик, — она поглаживает его по пояснице и обхватывает за член второй рукой. Она дергает бедрами и Эдди захлебывается вдохом, изливаясь ей в руку. — Хороший, — она наклоняется и целует его влажную кожу. Крисси кончает следом, падая ему на спину грудью и щелкая кнопкой на поясе. Их сбитое дыхание сливается в один звук, когда Крисси обессиленно сползает на подушки рядом с ним и начинает лениво расстегивать ремешки. Эдди поворачивается на бок, чтобы схватить ее в медвежьи объятия и чмокнуть в висок. Он заправляет выбившуюся светлую прядку за ухо. — Я люблю тебя, милый, — она потягивается и прижимается к нему всем телом. — Я тебя тоже люблю. Уже проваливаясь в сон, разомлевший и разморенный оргазмом и близостью Крисси, Эдди слышит: — Родной, а что ты думаешь о свингерах?