Когда смерть коснётся наших судеб

В полумраке комнаты темнели неясными силуэтами книжные шкафы, расплывались туманом, весь пол покрывающим, низы тяжелых портьер, скрипели под шагами чьих-то ног прогнившие местами половицы. Призрачные фигуры возникали из темных углов, из-за дверц шкафов приоткрытых, выбирались из-под кровати, лапами своими когтистыми, пятная белые простыни. Но больше всего темных тварей таилось в тени одного единственного человека, сгорбившись, сидящего за очередной книгой. Их к нему влекло, тянуло и манило. Ради него сама Тьма покинула свое уютное гнездышко у подступов к Грани и пробралась на порог этого проклятого дома. Чтобы кошкой ласковой на колени к юному хозяину забраться, клубочком свернутся и когти свои ядовитые к его сердцу протянуть, да к душе прикоснутся, в темные тона окрашивая, прежний свет без остатка выжигая. А юноша ей только улыбнется и по шерстке погладит, умело избегая шипы, рога и иглы в мягких прядях притаившиеся. Так и норовящие проткнуть и обескровить неосторожного смертного, имевшего наглость, к ним прикоснуться. Пламя свечи вздрагивает в последний раз, искажая черты молодого лица напротив, и затухает, будто кем-то невидимым задутая. Гарри нехотя отрывается от книги, оглядывая, покрасневшими от недосыпа, глазами помещение. Хмыкает, глядя на нерасторопную тень, не успевшую вовремя от его глаз скрыться и зовёт Кричера. Домовик на зов предсказуемо не откликается, боясь сунуться в провонявшую смертью комнату, которую Поттер гордо зовёт своей спальней. Внутри поднимается привычное раздражение. — Это ушастое создание абсолютно бесполезно, — шипит себе под нос маг, вставая и разминая затекшие конечности. Сколько бы он не ворчал, а менять что-то нужно. Однажды, окружающая его магия, настолько сильно впитается, проникнет под кожу с его собственной срастаясь, что даже, привыкший к тьме Кикимер, начнет его бояться. А оно ему надо? Обреченно вздохнув, Гарри выскальзывает из комнаты, плотно закрывая дверь, запирая внутри всех тварей им же и призванных и спускается вниз по скрипучей лестнице. Там, в слабо освещенной гостиной, на низком столике с узорчатыми ножками лежит Старшая палочка. Ее он никогда не берет с собой наверх. Знает, что стоит Тьме до древнего оружия дотянуться, контролировать происходящее станет почти невозможно. Поэтому комнату свою он отгородил сотнями заклятий, теша себя иллюзией защищенности. Он берет в руки палочку, играючи прокручивая ее в пальцах, готовится взмахнуть, думая о требуемом заклинании, как чувствует за спиной знакомый холод. Они выбрались. Тьма, обернувшись густым туманом, ползла по лестничным ступеням, стенам, потолку, неуклонно приближаясь. Гарри сжимает палочку в руках и бежит прочь из гостиной, шипя ругательства. Его цель — одна из множества пустующих комнат, оплетенная вязью сложнейших чар, где уже несколько лет покоятся оставшиеся Дары Смерти. То, ради чего его однажды навестила Тьма, а он, глупый, разбитый и брошенный, принял ее с распростертыми объятиями. Резко затормозив у нужной двери, Поттер дергает за ручку и с нарастающей паникой понимает, что та не поддается. Он сам ее так зачаровал, когда все только начиналось. На случай, если однажды магия возьмёт вверх, если соблазн будет слишком велик, если… неважно. Дверь нужно открыть, чтобы обезопасить Дары. Тьме его чары не помеха. Проникнет внутрь, обретет силу, свободу и небывалую мощь, отправится сеять хаос и не найдётся мага способного ее победить. Кем бы не считал его народ, Ежедневный Пророк, министр и прочие, Гарри не стал высшим злом, наплевавшим на всех вокруг. Он не стал темным, он стал собой. Позволил проявиться врожденным талантам и развил их, за что был отвергнут всей Магической Британией и прозван новым Темным Лордом. Эх, если бы. Когда, обучаясь темнейшим аспектам магии, без присмотра опытного учителя — а вечно брюзжащий портрет Вальбурги он таковым не считал — рано или поздно ошибешься. Вот и бывшего Героя магического мира эта участь не миновала. Он слишком заигрался, почувствовал себя всесильным, заблудился, а когда понял, что натворил, выбираясь, привел за собой Тьму. Став ее заложником и невольным учеником на долгие годы. И вот теперь, стоя у безнадежно запертой двери и глядя на первые языки разрастающейся словно пламя Тьмы, выглядывающей из-за угла, за которым, он уверен, уже разверзлась бездна, приходится вспомнить о своей коронной грифиндорской безрассудности. — Экспекто Патронум, — шепчет Гарри, пытаясь вспомнить хоть одно счастливое воспоминание. — Экспекто Патронум, — четко произносит он, все глубже закапываясь в свою память, в поисках хоть чего-нибудь радостного за последние годы. — Экспекто Патронум! — тьма все ближе, а он задыхается под ворохом печали и ужаса, тонет, погребенный в собственном сознании. — Экспекто Патронум! — и он цепляется взглядом за дверь в комнату с родовым древом Блэков. — Экспекто Патронум! — и он вспоминает Сириуса и все связанные с ним моменты счастья и спокойствия. С кончика Бузиной палочки срывается сгусток света, обращаясь в подрагивающий силуэт оленя, бежит наперерез Тьме, зачаровывая плавностью движений. Туман шипит, съёживается и нехотя отступает, а Гарри вновь оборачивается к запертой двери, все еще пораженный тем, что у него действительно получилось. — Возможно, для меня еще не все потерянно, — иронично хмыкает он, проворачивая в руках палочку, чтобы нацелить на злополучную дверь, намереваясь долго и нудно распутывать клубок своих же чар. Нужно придумать тайник получше.  Когда он наконец-то заканчивает и дверь со скрипом отворяется, являя взору запыленную и абсолютно пустую комнату с лежащими по центру Воскрешающим камнем и Мантией-невидимкой. Гарри отстраненно подмечает, что раньше тут была мебель и в очередной раз поражается чувством собственной важности Даров. В том, что мебель была уничтожена именно своенравными артефактами он не сомневается. Никто другой не мог войти в его дом, что уж говорить об этой комнате.   Поттер садится на корточки и тянет руку, чтобы поднять с пола Камень и Мантию, все еще сжимая Палочку в другой. Первой он поднимает Мантию, наматывая ее на предплечье, а затем касается Камня и все замирает. Время будто останавливается, воздух вокруг густеет, а температура стремительно падает. Гарри чувствует за спиной чье-то присутствие, но не может сдвинутся с места, не может перестать касаться холодных граней Камня, сбросить с себя Мантию или разжать пальцы, избавляясь от Палочки. Они будто приросли к нему. Стали одним целым. Гарри даже не может вздрогнуть, когда на его плечо ложится чужая рука. Он не позволяет себе перевести туда взгляд, продолжая смотреть прямо. Этого и не требуется. Он знает, что рука эта сплошные кости, обтянутые покрытой струпьями, местами сгнившей или вовсе отсутствующей кожей, облаченная в рванный балахон, будто из самой ночи сотканный. Смерть почти нежно проводит по его спине длинными пальцами, изредка задевая когтями и возвращается к плечу с него плавно переходя на шею. Ее обжигающе холодные прикосновения болезненны, но до странного правильны. Костлявая ладонь смыкается на шее, медленно сжимаясь. А Гарри неожиданно для самого себя расслабляется. Он никогда не боялся смерти, с детства уяснив, что при жизни случаются вещи куда страшнее. Во время Битвы за Хогвартс он буквально шел ей навстречу с чувством выполненного долга. И умерев, встретил ее словно старую подругу. Вот только, похоже, ей не очень-то понравилось его внезапное воскрешение. Смерть за его спиной издает странный, булькающий звук, в котором Гарри не без усилий распознает смех, видоизмененный с учетом дырявых, полных слизи легких и горла, представляющего из себя одни только позвонки, с болтающимися на них кусками гнилой плоти. — Вот мы и встретились снова, юный Повелитель. — звучит в его голове хриплый голос. — Ага, привет, — выдавливает из себя Поттер, все еще страдая от удушья. — У меня есть к тебе предложение. — Я не собираюсь продавать тебе душу или что вы там еще просите обычно. Смерть снова смеется. — Я кто по-твоему? — Смерть? — Именно. Я — Смерть, а не то порождение маггловской больной фантазии, которое зовут Дьяволом. Гарри только хмыкает. Кажется, этот разговор принимает несколько странный оборот. — Но, тем не менее, я хочу заключить с тобой сделку. Поттер закатывает глаза. Как же с ней сложно. — Не наглей, смертный. То, что ты обладаешь всеми тремя моими Дарами не делает тебя выше меня. — хрипит Смерть, а затем, видимо заметив замешательство на лице собеседника, поясняет — Я слышу твои мысли. Я буквально нахожусь в твоей голове. И получив в ответ лишь задумчивое молчание, продолжает свой монолог. — Так вот, сделка. Видишь ли, эта вселенная сможет продолжать свое мирное существование, только если тебя здесь не будет. Ты, очевидно, заигрался с Тьмой, существом, материей, которую ты сам в этот мир и привел, которой здесь не место. Еще одна ошибка подобная сегодняшней приведет к катастрофе. Не то чтобы я была против, но мировое равновесие поддерживать обязана. Даже не повеселишься. — Значит ты здесь, чтобы убить меня? — Почти. Из этого действительно следует, что я должна забрать твою душу. Но тут и кроется проблема. Ты — мой Повелитель. Я не могу убить тебя, до тех пор пока ты обладаешь всеми Дарами. Выход один. Ты должен покинуть эту вселенную. Я помогу тебе это сделать. Ты согласен? — Можно подумать у меня есть выбор. — Верно, но мне нужен четкий ответ. Ты согласен? — Да. — уверено произносит Гарри и перед глазами все плывет и размывается. Он чувствует, что к его телу вернулась способность двигаться и заваливается на бок, теряя  опору в виде холодных пальцев на шее. Вот только боли от удара об пол за этим не следует. Только падение. Он будто падает с огромное высоты и никак не может достигнуть земли. Он летит бесконечно, пока все органы внутри него сжимаются и растягиваются, меняясь местами, а кости гнутся, выгибая его под неестественными углами. Он проваливается в спасительную тьму, чужую, ему незнакомую, и теряет сознание. Смерть остается стоять одна в опустевшей комнате дома на Гриммо, глядя на зияющую перед ней дыру в пространстве и времени. Возможно, ей все же удастся повеселиться.