Лишь осколки

Кто-то его держал. Его сломленное тело вырывалось из больших рук. Двух пар мужских рук. - Я должен видеть его. - кричал Луи в одном из многочисленных коридоров больницы. - Должен. Его тело трясло от страданий. Слезы застилали глаза. Он содрогался в истерике. Его куда-то повели. Ноги не слушались, ему просто хотелось думать, что эти люди не желают ему зла. Он так хотел верить, что им не все равно, что они понимают его. Он ощутил холод кожей. - Мистер Томлинсон? - мужчина средних лет в белом халате смотрел на него из-под очков. Луи пытался сдержать слезы хотя бы на минуту, закусывая до крови нижнюю губу. Он кивнул. Мужчина нагнулся к нижнему железному ящику и выдвинул его с грохотом. Ноги Луи обрели почву. Он поплелся к ящику. Доктор сделал шаг назад. Глаза Луи вновь наполнились слезами. Он схватил холодную руку, пытаясь не упасть, хотя сидел уже на полу. - Прости меня. - лепетал Томмо. - Прости, Гарри. Гарри был пуст и Луи чувствовал это. Тело. Оболочка. Пустышка. Он был бледным, синим и холодным. Потрескавшиеся губы были приоткрыты, а грудная клетка будто замерла на мгновение. - Я не сдержал... - он всхлипнул, пытаясь дышать. - обещание. Он потерял его. Не удержал, хоть и обещал. - Не злись на меня, пожалуйста. - рука Луи скользнула в кудри Гарри. Они оказались жесткими и спутанными. Больше никакого шелка, блеска, жизни. В этой комнате не было Гарри, было только его тело. Он потерял нить с ним. Он потерял любимого человека. Что такое человек? Из чего все мы состоим? Из черт, привычек, харизмы? Или может в нас живет иной мир, наш собственный внутренний мир и именно из него мы складываемся? Душа. Все это душа. И этой души не было в бледном бездыханном теле. - Ну хватит. - проговорил почти шепотом врач и кивнул двум санитарам. Луи сложил голову на голую грудь своего мертвого мужа и рыдал. Они подошли и взяли его под руки, волоча за собой прочь из ледяного помещения. На полу оставалась соленая дорожка из слез. Он ронял и разбивал о пол слова, глотая их внутрь себя. - Нет, нет, Гарри, нет. - кричал он так, что голос пищал, а легкие сводило. Его вышвырнули обратно в коридор, как надоевшую собачку. Он еще долго рыдал на холодном полу, пытаясь понять как все это случилось. Окно, которое будто врезано в кирпичную не отштукатуренную стену, было открыто. Луи был с синими кругами под опухшими глазами, со щетиной длинною в несколько дней, его губы тряслись, а красные воспаленные веки то и дело застилали глаза. Луи не хватало воздуха, он открыл окно, слушая как мир живет без самого важного для него человека. Как кипит жизнь за окном. Как люди продолжают смеяться, рождаться, любить. Или в другом порядке, последовательности. Вдалеке кричали сирены. На стене больше не тикали часы. В них села батарея, еще в прошлом месяце. Они так и застыли на половине пятого. Обычно Гарри менял ее. Обычно он поливал цветы на подоконниках. И эту орхидею, на которую сейчас смотрел Луи, он тоже поливал. И любил. Края лепестков орхидеи пожелтели и совсем засохли. Листья поникли и потеряли всю свою краску, прелесть. Луи потянулся к лепесткам и погладил их будто просил прощения за еще одну сгубленную жизнь. Он огорченно облизал рану на своей нижней губе и поднес ко рту бутылку. В бутылке была жидкость цвета жаренного миндаля, но на вкус она была горька и к тому же обжигала горло. Он пил большими глотками, пытаясь забыть то, что было высечено у него на сердце. Он больше не плакал. Он уже сходил с ума. Ему казалось, что Гарри рядом, что он стоит за его спиной и пытается обнять его, но не понимает почему это у него никак не получается. В горле пересыхало каждый раз, когда он плевался словами. - Каждое утро, когда ты покидал мои объятия, я умирал. Умирал без тебя рядом, Гарри. - бормотал Луи, смотря вниз на серый асфальт. - Я не мог дышать без тебя. Почему же кто-то ждет от меня, что я смогу дышать сейчас, когда моего ангела никогда больше не будет рядом? Я больше никогда не проснусь в понедельник и не скажу тебе как я его ненавижу. Это конец да, Гарри? Мои дни, когда тебя нет рядом, просто сочтены. Все было предопределено. Он поднял пьяные, безумные, полные отчаянья глаза и отвернулся от окна. Ноги вели его в ванную. Он наполнял ее горячей водой, практически кипятком. Он оставил бутылку на раковине и начал лениво стягивать свою одежду. Ему хотелось утонуть. Стать самому себе убийцей, наказать себя. Просто за то, что он не в силах вернуться в тот день, когда Гарри попал в больницу, в тот день, когда некому стало поливать цветы в этой опустелой квартире на восьмом этаже. Он поставил ноги в обжигающую воду, кожа сразу же покраснела и запекла. - Мне страшно. - прошептал Томлинсон, хватая бутылку. - Понимаешь, Гарри? Мне просто страшно. Он сел в ванную и вода хлынула за ее пределы. Луи потерялся в этом мире без своего Гарри. Ему казалось, что он потерял себя еще где-то между коридором, ведущим в морг, и звонком с невыносимо равнодушным голосом. Глоток. Большой и жадный. Последний. После пустая бутылка полетела в стену, разбиваясь, казалось, на тысячи осколков. Они звенели, роняя себя на дно. Падая на дно они задевали кожу, оставляя мелкие порезы на тонкой коже ног. Луи даже не понял как, но он взял в левую руку, на безымянном пальце которой все еще оставалось обручальное кольцо, огромный осколок стекла, казалось, только он максимально уцелел. Он моргнул, сжался и зажмурился, готовясь к боли. Кровь хлынула огромным потоком, как будто прорвала платину, вырвалась наружу. Окровавленная рука упала в горячую воду. Луи не чувствовал боли. Он с интересом наблюдал как тонкие струйки крови расплываются в воде, тянутся к чему-то и теряя энергию по пути просто умирают. Ему казалось, что это будет длится всего несколько секунд, но кажется прошли часы, прежде чем он перестал контролировать свое тело. Тело, что потеряло много крови. Из ванной переливалась, уже окрашенная в красный, вода. Он отпустил тело. Лег практически полностью в ванную. Склонил обессиленно голову набок и мир закружился. Он бы хотел сейчас зажать свои порезанные вены, хотел бы повернуть назад, но не мог. Белая плитка ванной закружилась и, кажется, осыпалась в никуда. Последней мыслью Луи было "Гарри, я люблю тебя. Бесконечно. Прости, наверно, я говорил это не достаточно часто." И плевать, что Гарри его не услышит, плевать что он никогда не попадет в тот мир, в котором сейчас живет Гарри. Потому что Луи никогда не был достоин его, как ему казалось. Пускай, так, ведь выносить это тотальное одиночество он больше не мог. Смерть закрывает его веки, забирая его последний выдох себе. Луи лишь слышал как затухает биение его сердца, пока оно совсем не выгорело. Тело Луи болело и кололо. Легкие наполнились кристально чистым воздухом и он закашлял, отвыкнув дышать. Его глаза открылись и встретились с ласковыми весенними лучами солнца. Он поднял руку и осмотрел ее. Наспех зашитая рана уже зажила и оставила грубый рубец. Он провел по шраму пальцами, остро ощущая душевную боль, которую приносило каждое прикосновение к собственной коже. Его запястье сжали длинные красивые пальцы и по телу растеклась теплота. Как от чая, когда ты согреваешься им после мороза. Луи повернул голову и встретился со сверкающими зелеными глазами и широкой улыбкой. Они лежали в пушистой траве и улыбались друг другу. Их тела скользили ближе, сокращая расстояние, а точнее сводя его на нет. Они прижимались друг к другу и так и должно было быть. Все было на своих местах. Они не могли хоть что-то сдвинуть в этом мире, да и не хотели. Рука Луи неуверенно скользнула в кудри, проверяя их на жесткость. Они оказались слишком мягкими и живыми. - Гарри? - спросил, хотя скорее сказал, Луи. - Да. - шепотом ответил Гарри, выдыхая воздух. Луи почувствовал его. Почувствовал этот поток теплого воздуха. Это не было пустое тело. Это была душа. И они соединились. Они рядом, они вместе, и уж теперь Луи точно никогда не отпустит его. Кровоточащие тело Луи было легким и бледным. Орхидея на окне завяла за какие-то часы. Наш мир лишился многих ярких красок, он потерял свою красоту еще на пути к созданию, но сегодня он потерял любую надежду. Гарри и Луи похоронили рядом, вопреки всему, и никто даже не догадывался, что они уже вместе и теперь это точно навсегда.