Любовь в миниатюре

Музей естественной истории жил обычной жизнью, ежедневно открывая свои двери для посетителей. Толпы экскурсионных групп школьников шли большими потоками следом за гидом с желтым флагштоком из одного зала в другой. Молодые аспиранты, сидящие по два-три человека возле нужных им экспонатов, записывали в блокноты нужные им факты и дискутировали на свои темы. Залы музея буквально завораживали своей эстетикой, располагая к приятному времяпровождению. Словом, привычная дневная картина. Но как только солнце заходило за горизонт и в музее происходил отлив первой волны посетителей, порог культурного учреждения перешагивал ночной сторож по имени Ларри Дейли — худощавый зеленоглазый брюнет в темной форме с незаменимым фонариком. Он знал о секрете древней пластины Акменра, благодаря которой оживали все экспонаты. Желающие, в основном молодежь, живущая ночной жизнью, торопилась в музей, чтобы пообщаться с историческими личностями: задать вопросы Теодору Рузвельту, потусоваться с неандертальцами и скормить им пену из огнетушителя или совершить набег вместе с Аттилой на ветеранов Севера и Юга. В ту ночь в музее царил небывалый ажиотаж. Из Америки приехала выставка миниатюр, которую разместили в зале с ковбоями и гладиаторами. Джедидайя со своим другом Октавиусом сидели краю лавочки, стоящей перед их владениями и, лениво болтая ногами, беседовали на свои темы. — Что-то много места выделили для тех красоток с этими… — щелкал пальцами ковбой, — Как их Ларри называет? Диковинное слово… — Ракетами, — подсказал римский полководец. — Вот вот! — оживился Джедидайя, — Наши женщины в салунах пляшут или вяжут чулок, а эти слепят нам глаза искрами сварки и постоянно гремят по металлу. — Ладно ваши. Нас вообще притеснил к стене отряд амазонок. Никакого сладу с ними нет! — хлопнул себя по колену воин. — Брось, Октавиус. У тебя столько легионеров, сколько у меня динамита, — потряс его по плечу блондин, — Неужели вы не можете найти общий язык с женщинами? — Мы пытались, Джед. Но их царица Ипполита ничего не хочет слушать, — схватился за голову римлянин, — О, боги! Ей бы только воевать с нами! — Так подари ей красивое оружие в знак уважения. Или тебе стыдно за то, что во время боя у ацтеков, куда тебя случайно занесло нашей катапультой, великого Октавиуса одолела девчонка? — веселился ковбой. — А тебе лишь бы зубы скалить, — римлянин пихнул товарища, который залился громким смехом, сбив ему шляпу набекрень. — Хэй! Я из-за тебя чуть не упал! — балансировал на краю Джедидайя. — Пойду лучше спрошу у Ларри, как мне быть с этими воительницами, — встал со своего места Октавиус. — Как закончишь, забегай к нам в салун пропустить стаканчик, — добродушно пригласил своего друга ковбой. И только приятели распрощались, как над их головами пролетело что-то большое и блестящее холодным блеском. Ковбой и римский полководец вопросительно переглянулись и замерли в немом изумлении, когда проследили за полетом незнакомой для них штуковины, которые Ларри называл не менее странным словом «ракета». Она приземлилась прямо на железную дорогу, сжигая пламенем рельсы. Лошади заржали от испуга и разбежались по прериям. Работяги понеслись их догонять. — Хэй! Ты что творишь, бесстыжая?! — пригрозил кулаком Джедидайя Смит. — Солдаты, в атаку! — громко прокричал команду Гай Октавиус, обнажая свой меч. Римские легионеры подобно стае муравьев перекочевала с одной ниши на другую, присоединяясь к железнодорожникам и ковбоям. Лопаты, грабли, пистолеты, мечи и копья были выставлены вперед. Топот башмаков подняли клубы пыли, когда разъяренная толпа под предводительством Джедидайи и Октавиуса добежали до злосчастной штуковины, которая наглым образом вторглась на ковбойскую землю и нарушила целостность железнодорожного узла. — Готовься к расправе! — воскликнул ковбой, вытягивая руку с пистолетом. — Выходи и дерись как мужчина! — поддержал друга римский полководец. В ту же секунду открылась дверь иллюминатора и в клубе дыма показалась круглая голова. Неизвестный спустился по лестнице в никому непонятном обмундировании. В толпе пронеслись разноязычные перешёптывания. Джедидайя с другом сами не заметили, как от них отступили их сторонники на пару шагов назад. — Кто ты? — пробасил Октавиус, указывая на него острием меча. Ковбой быстро прокрутил барабан револьвера, готовясь выстрелить. И в ту же секунду обомлел, когда незнакомец снял с себя головной убор, тряхнул короткими черными волосами и озарил всех приветливой улыбкой. — Добрый день. Простите, что вторглась на ваши земли. Панель управления вышла из строя, — донесся до ушей приятный мелодичный голос. Незнакомец оказался женщиной. Джедидайя так и застыл с открытым ртом, любуясь необыкновенной пришелицей. — Повторяю! Кто такая? — у Октавиуса было соверешенно другое настроение. — Забыла представиться. Салли, — все так же улыбалась она. — Вот что, Салли! Кем бы ты ни была, немедленно покинь земли моего друга и забери с собой свое барахло, — заявил легионер. — Да, конечно. В моей сумочке как раз освободилось место, — пошутила Салли. — Как смеешь ты смеяться надо мной, великим Гаем Октавиусом? — гордо вскинул подбородок римлянин. — О, ничего страшного! — вмешался Джедидайя, расправив плечи и ткнув пальцев в полы шляпы, — Мы как раз собирались построить новую ветку. Не хотите ли пропустить стаканчик лимонада? — С удовольствием, — согласилась девушка. — Меня зовут Джед и я с удовольствием вам все покажу, — взял ее под ручку ковбой. Ошарашенный римский полководец отступил со своими войсками, понуро опустив голову. Лучший друг предал его ради девчонки. Какие розовые сопли на носу первого сорвиголовы Дикого Запада. Аж смотреть противно. Октаивиус намеревался потопить горе в вине и объятиях банщиц, когда жители их маленького городка завопили «Спасайся, кто может». — Опять, — кисло заметил римский полководец, когда отряд амазонок снова вторгся к ним. В седле на белом коне сидела волевая царица в алой тунике, фиолетовом плаще сзади, кожаных сапогах и начищенных до блеска доспехах. — Приведите ко мне вашего правителя! — велела она. — Да здесь я, — поднял на нее глаза Октавиус, встав подбоченясь. Что может быть хуже, чем сдаться в плен этим свирепым львицам? Правильно, боль от потери лучшего друга! — Что вам нужно, воительницы. Ипполита довольно оскалилась, слезла с седла и подошла к воину. Она была на голову нише Октавиуса, но это не мешало ей держаться уверено, независимо и смело, подавая пример сестрам по оружию, которые наблюдали за ними двоими. — Мы должны решить, чья это земля: наша, — произнесла с нажимом царица амазонок, — Или ваша. Мирным договором решить эту задачу не получится. — Вы хотите объявить нам войну? Напрасно. Вас упакуют на следующей неделе и увезут обратно в ваш музей, где на вас даже дети смотреть не станут, — усмехнулся римлянин. — Молчи, презренный! Как ты разговариваешь с царицей? — шикнули на него амазонки. — Сестры, да он намерено хочет меня разозлить, — натянуто улыбнулась Ипполита, — Показать, что он здесь самый сильный. Но у меня сегодня очень хорошее настроение. Девушка подошла к мужчине поближе, смерила его оценивающим взглядом и заявила: — Я вызываю тебя на бой! Мы будем драться один на один на границе наших государств ровно через пятнадцать минут. — Надеюсь, после этого ты отстанешь, — вздохнул Октавиус. Полководец вообще не планировал и, тем более, не хотел калечить Ипполиту. Девушка все-таки, хоть и дерзкая. Гордая амазонка запрыгнула обратно в седло и ускакала готовиться к бою. Октавиус, сам не понимая для чего, переоделся в парадную форму и пришел на границу в виде условной глубокой линии, очерченную крохотной палочкой из-под мороженого. Там его поджидала Ипполита, одетая в голубую тунику, серебряные доспехи с белым плащом. Амазонка поманила римлянина за дерево, что заставило мужчину нахмуриться. Делать нечего — пришлось пойти за ней. Каково же было удивление Октавиуса, когда вместо западни или драки Ипполита повисла на его шее и коснулась его губ своими. — Что ты делаешь, женщина? — отстранился от нее Октавиус. — Ты мне очень нравишься, воин, — напирала Ипполита, — Ты был такой храбрый в бою с дикарями, которые напали на меня со спины. С тех пор я не ем и не сплю, а во сне вижу тебя. — Какие сладкие речи, — иронизировал легионер, — Чего ты хочешь? — Мой отряд не будет нападать на ваш город. Обещаю. Мне нужен ты, — коснулась его лица Ипполита. — Перестань! Ты царица амазонок, а я полководец и совсем тебе не ровня, — максимально равнодушно сказал Октавиус, но внутри ощутил укол досады. — Все эти набеги были совершены для того, чтобы ты обратил на меня внимание. Разве я не прекрасна в твоих глазах? Вот, послушай, — взяла его руку Ипполита и положила к себе на грудь. — Мне приятны твои чувства, но… я совсем тебя не знаю, — опешил от такого поворота событий Октавиус, на что получил долгий поцелуй. — Ничего. Нам хватит и недели, — улыбнулась Ипполита.