А виной тому…

      — Черт, — громко выругался мужчина, с силой, буквально одним махом, сорвав с себя такой удушающий его платок.       Он со злостью посмотрел на свое отражение, испытывая к себе дикую ярость за то, что ведет себя, как умалишенный подросток, а не взрослый мужчина. Грудь Габриэля часто и высоко вздымалась, пытаясь хоть отдалённо, но привести сердцебиение в норму — тщетно. Модельер вновь прикрыл глаза, понимая, что чувства опять начинают накатывать с новой силой. Ему казалось, что этому никогда не будет ни конца, ни края.       А виной тому… Ее пальцы.       Впервые он обратил внимание на изящество рук Маринетт Дюпен-Чен еще при подписании их контракта на два года стажировки в компании «AGREST». Взгляд месье Агреста тогда невзначай прошелся по миниатюрным, тоненьким, но таким элегантным кистям девушки. Его всегда восхищали женщины с красивыми фигурами, утонченными линиями и чертами лица, но вот их пальчики… Это была отдельная любовь модельера.       То, как плавно девушка выводила свои инициалы на документе, слегка придерживая ручку — заставило мужчину впасть в прострацию на какое-то время, завороженно наблюдая за ее действиями. Вывел его из затуманенного состояния радостный вскрик Маринетт, которая счастливо захлопала в ладошки, а после — протянула ему свою очаровательную руку для рукопожатия с ее новоиспеченным начальником.       — Добро пожаловать в нашу компанию, мадмуазель Дюпен-Чен, — сказал Габриэль, в ответ протягивая свою руку.       — Ох, вы даже не представляете, как я этому рада, месье Агрест! Столько начинающих дизайнеров мечтают получить у вас стажировку, что… Мне даже до сих пор не верится, если честно, — легкий холод женских кончиков пальцев коснулся его ладони, крепко сжимая ее. — Благодарю вас за эту возможность!       — Оставьте благодарности, Маринетт. Вы еще не раз успеете пожалеть о своем выборе — я очень требователен и педантичен в отношении работы.       — Знаю, — активно закивала девушка. — Но уверяю вас — меня это ни капли не пугает. Я изначально настроила себя на то, что легко не будет. Поэтому, вам от меня так легко не избавиться — запугать меня у вас не получиться, — Дюпен-Чен широко улыбнулась, разрывая их рукопожатие.        Габриэль в изнеможении раскрыл глаза и тяжело выдохнул, — устав стараться вытеснить ее из своих воспоминаний и мыслей — мужчина наклонился над раковиной и умыл лицо ледяной водой, проводя руками дальше по холодно-пепельным волосам.       Капли стали стекать под рубашку, за воротник, но месье Агресту было откровенно наплевать на это, его беспокоило лишь одно — неконтролируемая одержимость и страсть по отношению к своему младшему дизайнеру. Модельер уже давно считал, что не питает подобной слабости к женскому очарованию, пусть и был способен оценить его, но… Он был уверен, что перерос данный период. Видимо — все же ошибался.       Ошибался, как никогда…       Пытаясь прийти в себя, мужчина часто заморгал и активно замотал головой, опираясь обеими руками о каменную столешницу — в надежде, что хотя бы эти мелочи помогут ему прийти в спокойное состояние. И, быть может, у него даже получилось бы на время вернуть контроль над собой, если бы взгляд Габриэля не упал на пуговицы его рукава пиджака.       «Черт…»       В голове моментально всплыл образ кропающей над подбором фурнитуры для новой, мужской осенней коллекции, Маринетт.       В тот раз молодому дизайнеру было велено заняться поиском пуговиц для классических костюмов и девушка буквально весь день просидела за данным ей поручением. Дюпен-Чен тщательно просматривала все имеющиеся варианты и, в задумчивости, скорее всего неосознанно, принималась покусывать свои губы, слишком сильно сосредоточившись на доверенной ей работе.       Но тяжелее всего пришлось мужчине тогда, когда он подошел проверить, как у нее продвигаются дела. Ведь, Габриэль всегда утверждал окончательный вариант всех изделий и моделей — это была особенность его бренда — ни единая деталь не могла проскользнуть мимо него.       — Вот, — придвинула ему поближе материал ткани костюма и фурнитуру девушка. — Я остановилась на этих двух вариантах, месье Агрест. Что скажете?       Перед ним лежал коричневый в бежевую клетку отрезок ткани и два вида пуговиц, которые сочла подходящими для данной модели костюма Маринетт. Но волновало модельера больше не то, каким восхитительным взглядом обладала девушка, абсолютно точно выполнив свою работу на все сто, а то, как она крутила в своих руках фурнитуру.       — Вот эта кажется мне очень интересной и дополняющей образ, но… — Дюпен-Чен чуть приблизила к своему лицо одну пуговицу, рассматривая ее со всех сторон. — Не думаете, что застегнуть ее будет проблематично? Не слишком ли она мала?       — Давайте посмотрю, — младший дизайнер вложила в его руку нужный предмет.       От этого микро-касания модельера буквально повело, словно опьяненного. Холод пальцев Маринетт будоражил внутренности мужчины, вынуждая хотеть согреть их своими руками. Или… Нет, еще лучше — поцелуями. Пройтись буквально по каждому сантиметру мёрзлых и нежных кистей девушки, упиваясь этими касаниями, подобно глоткам хорошего алкоголя.       — Так… Эм, что думаете? — вывела своим вопросом Габриэля из ступора Дюпен-Чен.       — Эти, — мгновенно скомандовал модельер, протягивая ей обратно фурнитуру. — Размер вполне подходящий, так что можете не переживать за это.       От ощущения сжимающихся в тугой узел внутренностей модельер вновь пришел в себя и в одно мгновение яростно стянул с себя данный пиджак, бросая его куда-то на пол уборной. Лишь бы на его глаза больше не попадались эти чертовы пуговицы, которые девушка потом с таким усердием пришивала к готовому образцу. Лишь бы больше не думать о том, как Маринетт тогда нечаянно кольнула себя иголкой и, тихо ойкнув, принялась аккуратно высасывать из своего пальца проступившую кровь.       Мужчина мучительно застонал и осел на пол, опираясь своей спиной о закрытую кабинку туалета. Его еще холодные от воды руки прильнули к лицу, накрывая его.       «Такие же ледяные, как у…» — сразу же пронеслось в голове модельера.       — Месье Агрест, у вас там все хо… — входная дверь в уборную скрипнула, немного приоткрываясь, чтобы впустить в помещение мужской голос, который не успел даже договорить то, что хотел — будучи сразу перебитым гневным возгласом начальника:       — Вон!       В мгновение дверь захлопнулась, оставляя Габриэля наедине со своими желаниями.       Голова мужчины громко стукнулась о поверхность кабинки, откинувшись назад. Тугое напряжение внизу живота все никак не хотело пропадать, так щедро подпитываемое необходимыми ему воспоминаниями.       В ушах стоял стук собственного сердцебиения, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Происходящее порядком успело достать месье Агреста. Ведь, мало того, что он не собирался вообще больше связывать себя какими-либо отношениями с женщинами, после смерти своей жены, так и еще был ярым приверженцем четких правил, одно из которых гласило: никаких романов на работе — абсолютное соблюдение субординации.       Но Маринетт Дюпен-Чен сводила его с ума уже более полугода.       И сегодня она добила его окончательно.       Подготовка к ежегодному показу во Франции шла полным ходом уже как две недели: все носились как ошпаренные, стараясь ничего не упустить и сдать все в срок. Благо, производство бренда «AGREST» находилось в соседнем квартале, что несколько облегчало задачу. Оттого Габриэль последние дни был напряжен сильнее обычного — это сказывалось на отношении к сотрудникам, персоналу и его поведению в целом. Люди, как только видели его, стразу же разворачивались на сто восемьдесят градусов и уходили прочь от модельера, лишь бы не стать его очередной мишенью.       Все, кроме его младшего дизайнера.       Девушка стойко переносила происходящее, отчего ее появление в его кабинете в середине напряженного дня только вызвало небольшое удивление со стороны модельера.       — Что стряслось? — устало спросил месье Агрест, кладя на сомкнутые ладони голову, подпираемые локтями.       — Эм… Я тут заметила. Что вы… Как бы так сказать, — дёргано начала мяться в проходе Дюпен-Чен, явно смущенная каким-то обстоятельством.       — Перестаньте мямлить, Маринетт, — отрезвил ее мужчина. — Говорите как есть.       Девушка отчего-то громко выдохнула весь воздух из своих легких и выждав пару секунд, уверенно направилась в сторону модельера. Габриэль уверял себя, что был слишком измотан за последнее время, поэтому даже не додумался поднять своей головы, чтобы проследить за действиями своего младшего дизайнера. А зря.       Очень зря он решил этого не делать.       Потому что месье Агрест даже не понял, как и почему это произошло, но когда он очнулся — привычно ледяные пальчики Дюпен-Чен уже аккуратно массировали его шею над воротником рубашки.       — Моя мама родом из Китая, как вы помните, — начала тихо говорить девушка, продолжая пальцами свои восхитительные движения. — И она является ярым фанатом китайской медицины. Меня подобная практика тоже не обошла стороной, ведь, еще с самого детства она обучила себя целебному массажу. Ну, как целебному, скорее тонизирующему.       Модельер не мог произнести ни слова. Он не мог даже двигаться, словно окаменев.       — И… Я видела, что уже четвертый день подряд вы потираете шею и жалуетесь на головную боль. Да, пусть вы грешите все на ваших подчиненных, которые выводят вас из себя, но, — женские пальчики плавно стали очерчивать круги ближе к нижней части затылка. — Я же понимаю, что дело не в этом, месье Агрест.       Эти миниатюрные ладошки делали с ним что-то невообразимое, старательно проминая нужные точки.       — Поэтому, вот… Решила помочь вам.       Ох, если бы эта девушка только знала, какие чувства вызывает у него. Что мужчину от одного только взгляда на ее руки пробирает до нутра, то точно не решилась бы на подобное.       Габриэль не хотел признавать себе вплоть до этого момента, что Маринетт имеет над ним определенное преимущество. Но уже было слишком глупо отрицать нечто подобное, когда буквально от каждого ее прикосновения по его телу пробегали мурашки, а в области паха все приятно напряглось, вызывая очевидное возбуждение.       Модельер окончательно отдался ей в руки, расслабленно устраиваясь в кресле.       Пока младший дизайнер сосредоточенно занималась массажем, разум месье Агреста унес его далеко в полет фантазий. Туда, где эти самые изящные кисти своими легкими движениями проходятся по его телу, скользя с напряженных плеч на спину. Туда, где элегантные, но, очевидно, умелые пальчики девушки медленно расстёгивают пуговицы его рубашки. От этих мыслей стало неимоверно горячо и модельер тяжело задышал.       Это не укрылось от Дюпен-Чен.       — Вам… Нравится? Я не больно делаю?       «Я буквально сгораю под вашими прикосновениями, Маринетт» — подумал про себя мужчина.       — Все замечательно, — хриплым и низким голосом ответил он, заставив выдавить из себя хотя бы эти слова.       От такого голоса начальника у девушки подкосились коленки. И руки на мгновение перестали двигаться, замерев. Ее пульс заметно участился, разгоняя по венам разгоряченную кровь. Дюпен-Чен уже было начала жалеть о своей инициативе, но почувствовав, как расслабленно выдохнул Габриэль, она все же продолжила.       Слегка похрабрев, видя, что модельеру нравятся ее действия, Маринетт решила позволить себе больше — она обвила свои руки вокруг его шеи, чтобы расстегнуть первые две пуговицы рубашки. Так ей получилось бы спуститься чуть пониже шеи, где находятся очень важные точки.       Но чего девушка никак не могла предвидеть, так это того, как от ее действий мужчина глубоко и протяжно вздохнет.       Осознание интимности момента накрыло их обоих с головой, подобно неожиданному цунами. В воздухе заметно переменилось настроение, буквально искрясь оголенными проводами. Но резко остановиться и уйти было бы совсем странно, подумала младший дизайнер, продолжая задуманное.       Тонкие пальцы прошлись вдоль всей длины шеи, устремляясь немного вниз, очерчивая собой начало позвоночника месье Агреста. Дюпен-Чен пришлось приложить не мало самообладания, чтобы не выдать дрожью в своих руках появившееся волнение. Она почему-то не смогла отвести взгляда от раскинувшегося перед ее взглядом предплечья. И этот костюм, этот парфюм… Этот мужчина. Ох, кажется, в чувства нужно будет скоро приводить ее.       — Мадмуазель Дюпен-Чен, — слегка шепотом обратился к ней Габриэль.       — Мм?       — По-моему, я вам этого еще ни разу не говорил, но вы должны знать — у вас золотые руки, — томным, почти удовлетворенным голосом выдал модельер. — Поверьте, я в своей жизни их много повидал и, со всей своей уверенностью, заявляю, что ваши — это нечто восхитительное.       Габриэль запрокинул голову на спинку рабочего кресла и открыл глаза, смотря прямо на девушку.       Маринетт даже если бы и хотела, то точно не смогла бы посчитать, сколько тяжелых ударов пропустило ее сердце, услышав подобные слова. Это мгновение словно кто-то поставил на паузу, заставив весь окружающий их мир замереть, дав им обои запомнить происходящее в мельчайших деталях.       Они слишком проникновенно и открыто смотрели друг на друга, словно читая мысли.       Все нутро девушки затрепетало, давая тем самым осознать важность и значимость момента. Она подумала, что наверное, именно это называют «между ними пробежала искра». Потому что у Дюпен-Чен вспыхнуло ощущение, словно ее прокалывают сразу несколько тысяч игл по всему телу, заставляя сосредоточиться только на чувствах.       В этот момент их словно магнитом потянуло друг к другу. Все мысли улетучились, оставляя на месте себя лишь одно простое понимание — «Я хочу его/ее».       — Месье Агрест, тут срочно нужно подпи… — ворвалась в кабинет Натали и застыла, видя перед собой раскинувшуюся картину.       Как Маринетт пулей вылетела из кабинета, и как Санкер что-то саркастично с хитрым выражением лица говорила модельеру — он уже плохо помнил. Вскоре сам покинув помещение, чтобы побыстрей оказываясь в уборной, где можно было бы попытаться остыть и спокойно перевести дух.       Месье Агрест сидел на полу и думал только об одном: «Что это было?»