Портрет Клода Фаустуса

Джен
PG-13
Завершён
0
автор
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
0 Нравится 0 Отзывы 1 В сборник Скачать

Оценка красоты по наивысшей системе Ада 66613

Настройки текста
Часть 1 (оценка красоты по наивысшей системе Ада 66613) В огромном и чуть ли не бесконечном поместье с видом на озеро, с красивыми захватывающими живыми пейзажами и огромным фонтаном на территории самого поместья — как всегда, необычайно спокойно и тихо — как в омуте, в котором водятся. Черти. В этой безмолвной роскоши, где, кажется, даже сами звуки природы наслаждались тишиной — наступило утро, а вместе с ним и проснулось зло, в обличии хозяина. Распущенный, жестокий, склоннный к насилию, садист граф Алоис Транси и есть то самое зло, которое целиком и полностью всё возложило на плечи своих слуг. Тех самых чертей: Тройняшки-братья Томпсон, Кентербери и Тимбер, не относящиеся к человеческой расе. Ханна Анафелоуз, молчаливая, исполнительная, которая боится своего хозяина — также имеет нечеловеческое происхождение, о чём хозяин замка не догадывается. И наконец, самый важный, главный, преданный — который исполняет любой каприз графа — Демон паук Клод Фаустус, с холодной привлекательной внешностью. Его смоляные шёлковые волосы, зачёсанные назад, открывают доступ к его тенденциозно освещённым глазам цвета золота, а очки в стеклянной оправе отражают свет — и ещё больше придают сияния золотистому янтарному взгляду, в которых блестит тьма. Демон без единой эмоции на лице никогда не отвечает на насмешки контрактора, и имеет полное отсутствие симпатии к своему игривому хозяину. Флегматичный златоглазый, соблазнительный, и такой очаровательный демон — абсолютно бесчувственный, равнодушный, хладнокровный, эгоистичный, чёрствый и пасмурный — до такой степени, будто в Аду случился великий потоп, и демонам негде, кроме как на Земле, обитать. Хотя и «до потопа» был скуп на эмоции. Алоис горячо привязан к своему дворецкому, чье внимание он постоянно пытается привлечь. — Хозяин. Сегодня я заварил вам Her Majesty's Blend Риджуэя, — звучит мягкий холодный голос дворецкого, вошедшего в спальню к Алоису. Слышно, как чай наливают в чашку и его аромат разносится на всю спальню. Граф сонно потягивается на огромной кровати и бросает взгляд на комод. На комоде лежит чайный сервиз из синего фарфора с золотой окантовкой и перстень с красным камнем, принадлежащий Транси. Дворецкий в белых перчатках аккуратно застегивает пуговицы на одежде юного хозяина. У этого причудливого дворецкого все действия выполняются, будто заданные машинной программой, без лишних слов, движений и эмоций. Как и у любого Демона. Пока Клод возится с пуговицами, юное высочество дёргает ногой, пытаясь обратить на себя внимание, и когда все пуговицы идеально сели в петли, Алоис проявляет свой задиристый нрав. Озорные лазурные глаза Алоиса внимательно следят за действиями своего раба, и с издевательской усмешкой вульгарно граф расстёгивает пуговицы. — Злишься? — интересуется он игривым тоном у своего бесстрастного дворецкого, пытаясь вывести его из себя, глядя на него с вызовом. Клод слегка хмурится, поправляет очки — не обращает внимание на такую выходку и отвечает спокойно: — Ничуть. Алоис меняется в лице, когда понимает, что Клод не настроен делиться эмоциями и играть в эти ненужные игры. Когда все приготовления с утренним туалетом завершены, Клод кланяется, просит прощения, поправляет свои волосы и по-тихому удаляется. Алоис не сдерживает смех и разваливается на кровати. Юное садистское существо не было обделено умом и умением вести дела — для этого были чёртовы слуги-побегушники, но зато у Алоиса были свои важные дела: Особое удовольствие ему приносило доставать своих слуг, и хуже того — издеваться над ними. Утро не заставляет себя долго ждать приключениями, и слуг ждёт новая извращённая порция насилия от Алоиса… Конкретно — именно горничную Ханну. Утренний завтрак, состоящий из глазуньи, очень дорого обошёлся рядом стоящей Ханне. — Ханна, а тебе не жалко желтка в яичнице глазунье? — интересуется с наигранным сожалением Алоис, теребя желток. — Ты разбила скорлупу, и теперь ему суждено оставаться в таком плачевном состоянии, — комментировал Алоис, продолжая по-садистки тыкать ножом в желток. Тройняшки стояли чуть поодаль от юного изверга, а Ханне повезло меньше. Она стояла рядом, покорно сложив ладони вместе внизу живота и склонив голову. — А ведь это всё могло стать глазами, внутренностями, крыльями, — подперев рукой щеку, продолжал Алоис, в котором проснулось наигранное чувство беспокойства за чью-то жизнь. Смешно, что такой, как он, ещё способен испытывать какие-то чувства, эмоции и за кого-то переживать. Ханна покорно слушала весь бредовый монолог. Воспринимать эту околесицу серьёзно и не задумываться над смехотворными речами господина, это всё было садистской забавой без пяти минут графа, который только и мог таким поведением обращать на себя внимание. — Но я уничтожил саму возможность этого — полностью выпотрошил желток ножом, — договаривал Алоис, глядя на молчаливую Ханну. Алоис специально разлил вино за завтраком, и белоснежная скатерть окрасилась в бордовый, пачкая пол. — Ханна, — подозвал он свою синеглазую горничную. Ханна аж вздрогнула, подошла поближе к жестокому хозяину. Она нагнулась и начала оттирать пятно, и тут послышался наигранный крик Алоиса. Он заявил, что он ранен, и велел Ханне смотреть на него, горничная выполнила приказ. Ханна испуганно посмотрела на него, и он продолжил свои издевательства. — Ты такая жалкая, — сказал он ей. Его цепкие крепкие пальцы, на одном из которых красовался перстень с красным камнем, в одно мгновение оказались у левого глаза Ханны. Проделав с глазом демоницы то же, что и с желтком, выпотрошив её глаз полностью, он сделал ей унизительное замечание с издёвкой на лице: — Клод тебя не предупредил? Горничным не позволительно смотреть в глаза хозяину, — продолжил он истязать Ханну, наказывая её с одолжением и равнодушием. — Прости уж. Если я тебя не накажу, Клоду это не понравится, — с наигранным сожалением извинялся и оправдывался Алоис, будто ему вовсе не хотелось причинять ей вред, но надо было. Когда его экзекуция была закончена, она упала на колени, прикрывая лицо. Существо такой расы терпит такие унижения, и всё ради изощрённых капризов любимого Хозяина. Ханне больше всех было известно о прошлом Алоиса, но его такое гадкое поведение, вышедшее из-под контроля, это не оправдывало. Она лишь молча исполняла приказы. Тройняшки переглянулись между собой, что-то прошептали и сию секунду из распахнутых дверей явился Клод — чему несказанно был рад маленький изверг. — Живо здесь приберитесь, — приказал спокойно тройняшкам. Двое из них увели Ханну, а другой остался всё доделывать. Алоис поставил руку на стол, демонстративно растопырил кровавые пальцы, и Клод, как всегда бережно и осторожно, начал оттирать пальцы от крови белоснежной салфеткой. Пока Ханна полностью не исчезла из поля зрения Алоиса, он продолжал высказывать своё пренебрежение к ней. С утренним театром ужасов и экзекуций было покончено, и пора было заняться делами. Конечно, все хлопоты и дела было приказано уладить Клоду. Клод сообщил, что в поместье Транси внезапно приезжает Арнольд Транси, дядя Алоиса. Старикан не верил, действительно ли Алоис является его племянником, так как у него возникли подозрения по поводу похищения Алоиса. Арнольд недолюбливал его, на что Алоис с удовольствием отвечал взаимностью. Хозяин поместья опрокинул голову на стол, лениво и апатично слушал Клода, и назвал истинную причину визита, заявил, что дяде нужны лишь деньги. По приказу Алоиса, чтобы доказать привязанность к бывшему родственнику, конечно, особняк тоже должен был соответствовать прежнему стилю бывшего владельца, чему Алоис был не рад. — Да, Ваше Высочество, — прозвучало холодным, но таким приятным басом, и Клод немедленно приступил к работе. Демон создавал атмосферу вокруг себя. Клод длинными, стройными, сильными ногами, изящными элегантными движениями выбивал чечётку, приступая к работе, возвращая устаревший стиль интерьеру. Клод возвращает поместью тот вид, который был перед смертью предыдущего графа Эрта, тем самым сохраняя фарс о том, что Алоис любил его. — Я превращу день в ночь, сахар в соль, живых в мёртвых, а синий в золотой, — красивой метафорой высказался Клод, завершив все приготовления. После прихода гостей Алоис также мерзко высказался о своём дяде, чтобы тот не приближался к нему из-за неприятного запаха изо рта. Арнольд скривился, озлобился и покинул поместье всё ещё в больших сомнениях. Однако Алоис напоследок проявил жест щедрости, швырнув деньги и документы на землю с балкона, глумясь над жадностью дяди. Родственник, не гнушаясь положением, полз и собирал бумажки, а граф заливисто смеялся. Он также приказал своему чёрному как смоль дворецкому смеяться, однако тот был нем и пуст. В летящих искрах золота, растворяющихся в воздухе и то можно услышать звук, увидеть эмоции. За всеми этими делами и летящим напролёт днем незаметно наступил вечер. Вечером перевязанная Ханна исполняла свои обязанности и попалась на глаза Алоису, он воспользовался ситуацией и продолжал издеваться над ней. Упрекал её за внешний вид. — Обмоталась бинтами и вся такая несчастная. Выглядишь ужасно. Ты страшная. Непозволительно тебе передо мной появляться в таком виде. Уродина. Ханна молча удались. А ночь обещала быть не менее ужасающей. На поместье графа было совершенно нападение. Воспользовавшись тем, что охрана отсутствует, любители легкой наживы попытались воспользоваться ситуацией. Отвлекающим манёвром двое постучались в дверь, а другие двое решили пойти в обход. Однако были мгновенно нейтрализованы ловким и до ужаса смертоносным пауком демоном дворецким, в истинном обличии. Алоис поинтересовался, кто это был и всё ли в порядке, но после утешительного рассказа Клода о том, что гости ошиблись и никогда больше не потревожат покой юного господина, граф побледнел. Этого хватило, чтобы в голубых глазах хозяина замка поселился страх и отчаяние, что вдруг его кто-то решит снова похитить. — Не бросай меня, Клод, — вцепившись в его ногу, граф в слезах на коленях умолял дворецкого, когда с незваными гостями было покончено. — Я всегда буду с вами, — ответил Клод спокойно, глядя на то, как граф валяется у него в ногах, просит о вечной защите и унижается, забывая о своём статусе, поведении. Вот он — беспомощный, отчаянный, потерянный и униженный. Клод склоняется перед ним и продолжает: — День и ночь. Сахар и соль. Живые и мёртвые. Грязь и чистота. Он надевает снятые в процессе расправы очки, внимательно смотрит на графа и говорит ему спокойным мягким голосом. Голос дворецкого — мягкий, обволакивающий, успокаивающий. Ему можно доверять, он никогда не предаст, и да, он всё замечает в поведении своего хозяина. — Вы мой господин. Я ваш преданный слуга. Вам не нужно привлекать моё внимание. Мне не нужно ничего, кроме желаний моего господина. Демон держит лицо Алоиса в своих ладонях в белоснежных перчатках, которые сливаются с бледностью лица испуганного истеричного графа, и растерянно, всё с тем же испугом глядит в глаза своего златоглазого Демона. Транси доверяет своему дворецкому без сомнения. Алоиса пора было готовить ко сну. Дворецкий искупал юного графа, бережно обтёр полотенцем, облачил в ночную рубашку, и за всеми этими действиями, так же, как и утром, Алоис внимательно наблюдал за своим равнодушным немногословным Демоном. Алоис очень внимательно всматривался в его лицо. Граф знал, на что способен его Демон-паук, и какой неимоверной силой тот обладает, и то, с какой легкостью он справляется с незваными гостями. — Ты страшный, Клод, — произнёс Алоис, погрузившись в свои мысли, изучая Демона. Что под словом Страшный имел в виду Алоис? Внешность или сущность? Учитывая, с какой страшной Силой он имеет дело. Клод немного озадачился, нахмурился, поправил очки, накрыл одеялом графа и молча удалился. Демон часто представал в своем истинном обличии: неприятном, отталкивающем и мерзком, но никогда этого не позволял видеть своему контактору, чтобы не шокировать и без того чересчур эмоционального хозяина. А после он вновь принимал облик привлекательного дворецкого. Вот и дошла очередь до Клода. Наконец-то Алоис высказал мнение о своём совершенном идеальном дворецком. В памяти Клода не оставался ни один прошедший инцидент, (все препятствия и ошибки за этот день были устранены, но его омрачил тот факт, что жизнь его Души подверглась опасности, и впредь такого больше никогда не повторится), однако Дворецкого заставили задуматься над словами о том, что он Страшный. Клод никогда не задумывался о том, насколько он красив, и красив ли он? Как видят его окружающие, и приятна ли его внешность контактору? Контрактор — смазливый блондин с глазами цвета лазури, и всё должно ему соответствовать. А соответствует ли ему Клод? Таким заявлением Алоиса — Ты страшный, Клод ставит репутацию своего контрактора под удар, и заставляет сомневаться уже во всём своём превосходстве. Ведь у его графа всё должно быть идеально, и чтобы не выслушивать в дальнейшем упрёки, он исправит этот промах. Типаж внешности Клода создаёт красивый контраст с контрактором. Знал ли он об этом, или нет, специально на контрастах сыграл, но понятно было одно: Никогда не знаешь заранее, какой контрактник попадётся. Но Клод подстроился бы под любого, и создал тот имидж дворецкого, который пришелся бы по нраву абсолютно всем — чтобы внешность по вкусу пришлась его будущей Душе, и чтобы не затмевать своей холодной красотой не только отвязного блондина. Если с этим вопросов не возникало и Алоис принял Клода таким, значит к внешности претензий нет? Да многие готовы только за одни очереди в Аду души продавать, не говоря о желаниях — за которые уже нечем будет платить златоглазому пленительному обитателю. Но почему-то у очаровательного Демона появились сомнения по поводу внешнего вида…. А задумывался ли Клод, что имеет в виду его контактор, внешность или сущность? Хм… Одно ясно: он воспринял всё буквально, поверхностно. Клод не мог оценить себя со стороны. Ни одна зеркальная поверхность его не отражала. Но даже если и так, он мог просто нарисовать свой портрет и оценить себя со стороны, найти изъяны. Но сколько себя не изображай, взгляд со стороны необходим. Клод не находил себе места, но нашёл способ изучить себя. По приказу Клода, Ханна бесшумно появилась в комнате и молча исполнила его просьбу. Взглядом со стороны оказалась Ханна — и на белом холсте в считанные секунды, под лёгкий огонь свечей, которые создавали мистическую таинственную атмосферу, она нарисовала его, «страшного» демона дворецкого собственной персоной. Ханна изобразила его именно таким, каким видит, каков он на самом деле. Подчеркнуть достоинства не составило труда, в нём нет недостатков. Клод сидел в кресле, закинул ногу на ногу и смотрел сквозь художницу, и она передала именно то, что видела перед собой. Привлекательные и аристократические черты лица, его грациозность. Мертвецки белоснежная фарфоровая кожа, чёрные волосы, асимметричными прядями обрамляющие овальное лицо, тонкие губы в подобии улыбки, заострённый нос, брови вразлёт, подчёркивающие янтарный блеск в золотых пронизывающих глазах обольстительного Демона. Он будто общался… ни с кем, и этот немой, никому не адресованный диалог она изобразила слишком одухотворённо. Изображенный на портрете Клод выглядел более одушевлённым, живым и чувственным, чем тот, с кем она сталкивается каждый день, и тот, кем он является. — Кого ты видишь перед собой, Ханна? — поинтересовался Клод холодным и приятным басом, когда всё было написано. — Дворецкого господина Транси, — сдержанно и спокойно ответила Ханна, внимательно разглядывая своё произведение искусства. — Будь у тебя такой дворецкий, тебе бы понравился? — задал Клод очень оригинальный вопрос, ответ на который поставил в тупик уже самого Клода. — Если бы этим дворецким были вы, — ответила Ханна тихо и уверенно. — Свободна, — холодно произнес Клод. "Интересно, зачем он попросил нарисовать свой портрет?" — подумала Ханна, когда за ней закрылась дверь. — Если бы этим дворецким были вы, — повторил Клод. — Если бы этим дворецким были вы… то Да или Нет? Что она имела в виду? — размышлял он и сел напротив своего портрета. Паук призадумался, учуял неладное, немного нахмурился, бросил взгляд на дверь. Ханна торопливо удалилась, и услышав шум удаляющихся шагов, он принялся за анализ и изучение себя, оценивая со стороны. — Ты страшный Клод, ты страшный, — проносилось бесконечное количество раз в голове у обаятельного Фаустуса, продолжавшего внимательное изучения себя. Фаустус рассматривал себя под разными ракурсами и в истинной форме (полз по холсту, и своими лапками, усиками цеплялся за свою оболочку, выискивая недостатки), интересовался — таким ли его видят окружающие? Не найдя в себе изъянов, недостатков и страшноты, в конце концов Фаустус одобрил свою внешность, и оценил себя по высшей степени системы, используемой в Аду — шестьсот шестьдесят шесть тринадцать. Клод ещё долго сидел перед «собой», думая, как бы улучшить качество сосуда. Он взял второй, чистый холст и перекопировал изображённое Ханной. Клод для мира людей слишком бледен, бледен как смерть, и нужно внести немного красок, чтобы не отличаться от человекоподобных. Возможно, и его бледность принял за страх Алоис. На втором портрете Клод уже внес коррективы. Пару взмахов кистью — и кожа приняла приятный, лёгкий, еле уловимый золотистый оттенок, а трупный цвет губ оживился в цвет бледных лепестков сакуры; ещё немного усовершенствовав свою внешность, Клод решил нанести «красоту» с холста на себя. Наступило утро в прекрасном поместье, с ужасными (во всех смыслах) обитателями. Бесшумно разбудив дрыхнущее зло, Клод с ароматным чаем возник перед ним. Спросонья прекрасное только снаружи создание не сразу заметило грандиозные перемены. Теперь уже Алоису было не до игр. Он с ярко выраженной разномастной гаммой чувств (изумлялся, шокировался, диву давался) — досконально изучал невозмутимого ледяного дворецкого, который одевал его. А потом раздался звонкий заливистый смех графа: — Пха ха ха хахаха, ой не могу, пхахахаха ахаха пхаха! Клод слегка нахмурился, вопросительно взглянул на истерично заливающего смехом блондина, поправил очки. — Клод, ты со стороны себя видел — это что за клоун??? — заливисто смеясь, проговорил Алоис. — Вам больше не страшно на меня смотреть, Ваше Высочество? — ответил Клод размеренным, приятным, ласкающим слух голосом. Алоис призадумался — и ещё больше смеясь, вспомнил вчерашние, адресованные Клоду слова, имея в виду совсем другое. Вышло недоразумение с Клодом, но это ещё лучше для Алоиса — рассмешил, и главное, нашелся повод потроллить и съязвить. — Тогда было хуже, но не настолько, чем сейчас. Аха-ха-ха, — более-менее успокоившись, прокомментировало издевающееся Высочество. Клод не так понял, что тогда имел в виду граф, а сейчас граф даже и пытается озвучивать, что он подразумевал. Не часто непоколебимому и железному Клоду выпадает шанс шокировать и даже эпатировать строптивого хозяина. Любой каприз лучезарного хозяина будет исполнен идеально. Все улики ночного произведения искусства разъела ядовитая паутина….

* * *

Это же утро в поместье Фантомхайв. В поместье постучали незваные гости, которые наделали…. Ничего. Не успели. Всё обошлось без шуму и пыли. Себастьян не позволит своему графу усомниться в своём превосходстве. — Себастьян, кто это был? — поинтересовался Сиэль. Сиель так и не услышал звука разрывающейся человеческой плоти и неприятных глазу и слуху картин и звуков. — Вам послышалось, мой лорд, — ответил Себастьян с лёгкой хитрой улыбкой на лице. — Ты страшный, Себастьян, — озвучил свои мысли хмурый Сиэль, понимая, с какой страшной Силой он имеет дело, и как она его преданно защищает. — Сущность такая, что поделать, — ответил дворецкий с сарказмом и ухмылкой на лице.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.