Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.
Джордж Оруэлл
Медленно постукивая пальцами по столу, он наблюдал за своим смартфоном, с которым не происходило ровным счётом никаких изменений. Всё такая же открытая вкладка мессенджера, где уже второй час висело его последнее сообщение, оставленное Уэнсдей без ответа. Но она его даже не прочитала — а, значит, у него нашлись причины на надежду. Возможно, она вскоре вновь решит включить подаренный им телефон, а затем одарит его чётким ответом. До конца вынужденных каникул в Неверморе осталось всего три дня. И Ксавье попросту хотелось узнать, вернётся ли мрачная девочка с косичками в учебное заведение или нет. Он и так не задавал ей этого вопроса все каникулы. Предпочитал не докучать своей глупой жаждой узреть её вживую вновь. А зная о её предпочтениях, отсылал сообщения о всевозможных маньяках, ведал об увиденных кошмарах и рекомендовал ей тяжеловесные триллеры. Не имея ни малейшего понятия, нравилось ли ей это или нет, он просто с благоговением перечитывал её ответы. Всегда сухие, грамотные и без смайликов. Сначала они резали глаза. Казалось, что она отсылала ему сообщения, передавая через них свою тягу к его убийству. Но потом он привык. Стал находить их даже весьма милыми. В принципе, если глядеть через призму извращения, всё на свете могло выглядеть мило. А заведя дружбу с Уэнсдей, он невольно надел на глаза очки с чёрными стёклами, извращающими мир до неузнавания. И ему это нравилось. Когда он смотрел на Аддамс взглядом нормального человека, она доставляла ему слишком много боли. Просто фактом своего существования. Но больше нет. И всё же Ксавье ждал от неё ответа. При этом иногда припадая губами к бокалу, заполненному вином уже только наполовину. Ему нравилось истощать отцовские запасы итальянских и французских вин. Он отпил ещё глоток полусладкого вина, не отводя взгляда от экрана смартфона. Никаких изменений. Уэнсдей вышла из сети ровно за минуту до того, как он отправил ей очень важный вопрос. Возможно, она увидела сообщение в уведомлениях и просто предпочла его потерзать бесконечно долгим ожиданием. Это же Аддамс. Ненормальная, которая так увлеклась своей игрой в детектива, что засадила его за решётку. По-хорошему ему стоило бы и вовсе её возненавидеть. Но, что ж, она бросилась вместо него под стрелу. После такого благородства он смог её простить. Не до конца, конечно. И всё же простить. Ещё бы она не целовалась с Тайлером — и он бы ей простил вообще всё. Статус его нелюдимой подруги в мессенджере не изменился и через несколько минут. Ожидаемо. Но несколько неприятно. Ксавье хмыкнул и опустошил бокал с вином. А телефон выключил, лёгким движением отправив его в карман халата. Раз Уэнсдей занята или хочет его помучить — он найдёт себе другое занятие. Его бессмысленные стенания по этой мрачной персоне закончились в тот момент, когда его заковали в наручники. Да и даже вид с балкона стоил того, чтоб забыть о существовании мобильника и Аддамс. Поместье его отца ютилось на холме, возвышаясь над густым лесом, по центру пересечённым буйной рекой. Хороший вид. В детстве Ксавье много раз терялся среди непроходимых зарослей. Один раз его нашли только спустя четыре дня: только на третий отец забил тревогу, что сын пропал. Ксавье тогда едва исполнилось восемь лет. Но он ни о чём не жалел. Зато навсегда запомнил, что ночёвки в лесу — это до невероятного романтично. Несколько страшно, но романтично. — Прохлаждаешься? — голос отца прозвучал устало. Ксавье только с трудом подавил ехидную ухмылку, не оборачиваясь на своего старика. Отец несколько дней пропадал на съёмках. И впервые обнаружил его на балконе, сидящим в одном только халате и с уже пустым, но всё-таки бокалом. Стало даже любопытно дождаться реакции родителя. — Вино, халат… а мольберт где, сын? — отец встал перед ним, преградив обзор на роскошную долину. Закатив глаза, — всё равно уже прекрасная панорама скрылась из виду, — Ксавье шумно вздохнул: прекрасное одиночество оказалось так нагло нарушено. И отец явно уходить не собирался. Впрочем, обычно Ксавье радовали моменты, когда родитель проявлял участие, разговаривал с ним и вообще напоминал о своём существовании. — Рисую воспоминания на обрывках моей искалеченной тобой души, — произнёс он, вновь постучав пальцами по столу. Худое лицо отца, исполосованное морщинами и парой шрамов, несколько злобно вытянулось. Но он быстро смягчился, улыбнувшись одним уголком губ. — Если бы ты был хоть на толику обо мне такого мнения, как ты говоришь — ты бы уже повесился. А не распивал вино, — Винсент медленно склонил голову, расплываясь в ухмылке ещё шире. — Это всего лишь защитный механизм моей сломанной психики, — заявил без промедлений Ксавье. — Упёртый ты стал, как баран. Ладно, я жду тебя за обедом в столовой, — заключил отец и ушёл, активно качая головой. А в кармане резко завибрировал телефон. С ним же и умные часы на левом запястье. Чуть нахмурившись, Ксавье поднял руку, взглянув на дисплей часов. Наверное, очередной спам, ну или СМС от Аякса… Но на маленьком экране было написано имя Уэнсдей. А под ним — текст: «Судя по тому, когда ты задал этот вопрос, ты явно ждёшь положительного ответа и надеешься меня увидеть в школе в понедельник или вторник. Говорят, что надежда умирает последней, Ксавье Торп». Прочитав это сообщение, парень расплылся в широкой улыбке. Значит, Уэнсдей собиралась вернуться. Откуда ему это стало понятно? Иначе бы она не знала, что семестр возобновлялся с понедельника по вторник — это дни для заселения, а со среды начинались занятия. Ей бы попросту была не нужна эта информация. Наверное. Ксавье хотелось так думать. Уэнсдей Аддамс точно вернётся в Невермор. И он отыщет способ растопить её ледяное сердце. Быть её другом — это недостаточно. Это неинтересно. А быть её парнем, наверное, похоже на пытку и опасно для жизни, но… ему всё равно. Осталось дождаться только возобновления учёбы. И придумать, как сделать своевольную Аддамс своей. Любопытная задача. Но цель слишком желанна, чтоб забыть о ней. Он мог только достичь её. Он достал телефон, сделав вид, словно его заинтересовала только фраза про надежду. «Моя надежда бессмертна, Аддамс. Она тебя дождётся в Неверморе», — заявил в сообщении Ксавье, прежде чем, улыбаясь как последний идиот, пошёл за отцом в столовую.