ought to enjoy

Ацуши просыпается оттого, что Расёмон покусывает кончики его волос, доходящих до подбородка. Немного угнетает то, что он сразу понимает, что это Расёмон, даже с закрытыми глазами, а не его сосед по комнате — Акутагава – но, что ж. Он стал довольно сведущим в искусстве отличать свои мечты от реальности. В конце концов, прошло шесть лет. У него было много практики в том, чтобы вызывать доброту и румянец соседа, точно так же, как у него было много упражнений в том, чтобы справляться с приступом уныния всякий раз, когда Акутагава отступал от отношений, к которым они стремились годами. Чуя-сан продолжает говорить ему быть терпеливым, потому что у Акутагавы свои обстоятельства. Дазай-сан продолжает подсовывать ему презервативы, смазку и бронировать места в различных отелях, чтобы он мог спрятать Акутагаву подальше от любопытных глаз. Гин-тян... сан... продолжает оставлять ему коробки с ошейниками, колье и верёвками, и он не совсем уверен, имеет ли она в виду, чтобы он использовал их на её брате, или это её способ сказать, что ему нужно обновить гардероб. Кёка-тян продолжает говорить ему, чтобы он уже проткнул Акутагаву, и ему определенно не интересно знать, имеет ли она в виду колющий удар или… В любом случае! Дело в том, что у него была счастливая пара-тройка лет. Он благодарен за эту новую жизнь, спасибо Чуе-сану и Акутагаве, спасшим его от переломного момента в приюте, спасибо, что они дали ему любящий (хотя и мрачный, кровожадный) дом, спасибо, что они дали ему причину продолжать жить. Никто никогда не просил, а тем более не заставлял его работать на Портовую мафию, но это решение было принято полностью по его собственной воле. Ацуши открывает глаза и обхватывает руками Расёмона, нащупывая похожие на тени зубы, которые по качеству напоминают наждачную бумагу. Он улыбается и утыкается носом в пальто, чувствуя, как дрожь, исходящая от Акутагавы всю дорогу от кухни до комнаты (предположительно, потому, что он чувствует запах очень сытного завтрака), пробегает по пальто. Он трёт сонные глаза одной рукой, держит левую руку сплетенной вокруг Расёмона, гладит его, как собаку. Он позволяет пальто тянуть его вперед, чувствует волнение Расёмона от того, что он вытащил его из спальни и усадил за обеденный стол. — Джинко, — приветствует его Акутагава своим обычным хриплым голосом. Похоже, он смущен. — Я устал говорить тебе, чтобы ты перестал гладить меня — точнее, Расёмон. Это не собака. — И тебе доброе утро, — говорит Ацуши, потирая хвост Расёмона в своей руке, просто чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Он наблюдает, как Акутагава дрожит от этого действия. Акутагава всегда яростно отрицает, что он связан с Расёмоном, что действия, которые совершает Расёмон, связаны с эмоциями и сокровенными желаниями Акутагавы. Но альтернативой было бы то, что у Расёмона растет чувствительность, что Дазай-сан немедленно исключил. Мыслительный процесс Ацуши сбит с толку тем фактом, что – значит, у Акутагавы есть скрытое желание съесть его волосы? Он что, кот, который хочет проглотить комочек шерсти? О, но котёнок Акутагава был бы таким милым… это выбило бы Ацуши из колеи, но это было бы так мило… и он мог бы повесить ему на шею колокольчик, чтобы у Ацуши не было сердечных приступов от его внезапных появлений... и он мог бы слышать мурлыканье Акутагавы, когда прикасался к нему... и, возможно, он даже мог бы поиграть с хвостом Акутагавы— К его носу прижимают носовой платок, вырывающий его из грез наяву. — Перестань мечтать и пускать слюни, как идиот, — говорит ему Акутагава, но его брови хмурятся, как будто у него есть подозрение относительно тех аспектов, которых коснулся мыслительный процесс Ацуши. — Завтрак готов. Ацуши глубоко вдыхает и возится со своим телефоном, чтобы сфотографировать разложенный завтрак. Акутагава вздыхает о слишком остро реагирующих идиотах, но он не останавливает Ацуши в его стремлении похвастаться кулинарными способностями и щедростью своего соседа по комнате всем, кто есть в его телефонной книге. Дазай-сан отвечает немедленно, отправляя ему фотографии своего собственного завтрака (то есть часть лица спящего Чуи-сана, потому что Дазай-сан гений, но также и идиот своего калибра, который никогда никому не позволил бы увидеть полную картину). — Спасибо за завтрак, — говорит Ацуши, набрасываясь на еду. — Это только потому, что сегодня твой день рождения. — Мммфпафибо — Не говори с набитым ртом. — М-м-м... У них нет никаких заданий на день – потому что Чуя-сан милосерден и не пытается разлучить Ацуши с объектом его привязанностей, насколько это возможно. Последние пару месяцев в Йокогаме относительно спокойно, единственное, что примечательно, — это бешеные приготовления к свадьбе Хигучи. На данный момент Ацуши все ещё немного не уверен, женится ли Хигучи на Тачихаре, или на Гин-тян... сан, или на обоих сразу, а Акутагава не очень охотно делится информацией, когда спрашивает. И Ацуши спрашивает, сопровождая это тяжелым взмахом ресниц и легким прикосновением к предплечью Акутагавы. Акутагава только вздрагивает и говорит ему, что это кошмар. Конечно, если Ацуши хорошенько подумает об этом, то, скорее всего, придёт к выводу, что это будет Тачихара, хотя бы потому, что Гин-тян... сан… готовится стать новым боссом Портовой мафии, как только Чуя-сан уйдёт на пенсию. Гин было бы чрезвычайно трудно, если бы ей пришлось совмещать новые обязанности и жизнь молодожена. (Не то, чтобы это остановило Дазай-сана и Чую-сана, но эти двое находятся на совершенно другом уровне одержимости друг другом.) Так что день рождения Ацуши довольно свободен – они устроят вечеринку сегодня вечером, но остальная часть его дня полностью в их распоряжении. Ацуши старается не давить на себя, думая, что все делают ставку на то, что он наконец-то сможет объявить о том, что встречается с Акутагавой во время вечеринки по случаю своего дня рождения. Они живут вместе уже шесть лет, что намного дольше, чем в некоторых известных ему браках, но, что ж. Акутагава никогда ничего не говорил о том, что хочет отношений, и максимум, чего Ацуши смог добиться, это поцелуя от Расёмона. («Это был не поцелуй, — настаивал Акутагава, — Расёмон просто... ударил тебя. По твоим губам. Своим ртом») Ацуши все еще был в душевном обмороке от этого – хотя теперь, когда он думает об этом, это, вероятно, потому, что после этого его сбили с ног. В любом случае! Всё это не имеет значения. Единственное, что имеет значение, это то, что ему действительно удалось заманить Акутагаву туда, куда он хочет! ...Ну, ладно, они, конечно, не в его постели, катаются вместе во время поцелуев, но это близко! Очень близко! Они собираются смотреть фильм. Это романтическая комедия, Акутагаве потребовалось пять недель, чтобы убедиться, что она не заставит его умереть от глупости. Они собираются прижаться друг к другу под одеялом, потому что Ацуши собирается настроить их кондиционер на отрицательную температуру, а затем спрятать пульт. Если Акутагава попытается быть занудой и заново отрегулировать температуру в комнате, Ацуши либо съест пульт, либо выбросит его в окно, в зависимости от ситуации. Они собираются обниматься, несмотря ни на что, и после этого Ацуши получит настоящий поцелуй губы в губы. Несмотря ни на что. Ацуши садится рядом с Акутагавой, пока они смотрят вступительные титры. Акутагава встает – но прежде чем Ацуши успевает возненавидеть весь мир, Акутагава наклоняется и бормочет, что собирается принести им выпивку. Он похлопывает Ацуши по щеке по пути на кухню, и Ацуши просто— — Джинко, какого черта ты плачешь, когда смотришь вступительные титры? — Я не плачу, у меня просто потеют глаза! — ...при такой температуре? — Да! Перестань осуждать меня! Ацуши думает, что он получил свои объятия. Думает, потому что мозг Ацуши перестал работать после этого прикосновения к щеке. Акутагава вздыхает по нему, как какая-нибудь мать, которой ежедневно приходится иметь дело с пятидесятью детьми, каждому из которых максимум по пять лет. ...Ох. Акутагава с детьми. Он был бы таким строгим, непреклонным и яростно защищал бы их, и он готовил бы им здоровую, хорошо сбалансированную еду, и он лично избивал бы любого из обижавших их хулиганов, и он просил бы их учителей давать им более сложные экзамены, чтобы они росли, познавая мир, и это— — Выходи за меня замуж. Акутагава моргает, глядя на него сверху вниз, прежде чем румянец заливает его лицо. Расёмон активируется и образует стену между ними, предположительно, чтобы Ацуши не смог увидеть румянец воочию. Тем не менее, часть Расёмона закольцована вокруг Ацуши, и Ацуши чувствует биение сердца Акутагавы вокруг себя, как объятия с очень сильным давлением. Частично он беспокоится за кровяное давление Акутагавы, но больше всего его беспокоит тот факт, что он умрёт в свой день рождения из-за слишком большого количества милоты. — Х-Хироцу-сан спрашивал, дойдем ли мы когда-нибудь до отношений, прежде чем ему понадобится инвалидное кресло. Ацуши немного падает в обморок от первоначального заикания, но он остается на месте и держит рот на замке. — ...очевидно, было бы трудно, если бы ему пришлось сочетать свой официальный костюм с инвалидным креслом. Ацуши ухмыляется, подталкивая Расёмона локтем, чтобы тот ослабил объятия вокруг него. Стена растворяется, и он видит, что румянец всё ещё горит на щеках его партнера. — Тогда нам нужно действовать быстро. Давай поженимся сейчас! — Не будь слишком опрометчив, — упрекает его Акутагава, но эффект получается даже симпатичнее, чем у котёнка, бьющего по клубку пряжи, потому что он всё ещё выглядит таким милым и смущённым. — Хигучи никогда не перестанет плакать, если мы случайно сорвём её свадьбу. И это говорит, прямо кричит о том, что Акутагава беспокоится о свадьбе своего кохая. Ацуши крепко сжимает Акутагаву в объятиях. — Я знал, что она тебе действительно нравилась, даже если ты продолжал жаловаться на— — Ты просто слишком медлительный. Идиот. Акутагава что-то бормочет, а Ацуши даже не возражает против оскорбительного выражения нежности, потому что это, безусловно, лучший подарок на день рождения. — Что ж, этот идиот собирается развернуть свой подарок на день рождения, — заявляет Ацуши и, смеясь, прижимается губами к губам Акутагавы, когда Расёмон быстро отваливается и оставляет своего пользователя обнаженным в объятиях Ацуши. — Немного чересчур нетерпелив, не так ли? Все еще с пылающими щеками, Акутагава говорит ему: — Ты просто медлительный. И продолжает валить его на пол. Конечно, это приводит к тому, что Ацуши приходит на вечеринку по случаю своего дня рождения с синяком под глазом и опухшими щеками, потому что он слишком сильно ударился лицом о пол (тигр внутри него, очевидно, не впечатлен тем, что источником его травмы является старое доброе... сексуальное напряжение, и поэтому отказался ускорить его исцеление). После это приводит к тому, что ему приходится прикладывать уйму усилий, смеясь и защищая Акутагаву от обвинений в домашнем насилии, утверждая, что он слишком счастлив, чтобы расстаться с жизнью, а Расёмон отправляется вверх с намерением попытаться зарезать Каджи-сана. Затем это приводит к общему хаосу, который каким-то образом перерастает в драку за еду и самой едой, и Чуе-сану приходится расплачиваться с рестораном, который они забронировали, чтобы сохранить молчание, а также компенсировать разбитую посуду. Тем не менее, поскольку он проводит свой день рождения в обнимку со своим партнёром, трудно назвать этот день чем-то иным, кроме идеального.