Title Hopelessness

      Глоток. Еще один. И еще. Юнги не знает сколько он успел выпить. Впрочем, оно и неважно. По крайней мере для него точно нет. Однако для Чимина, отнявшего у него очередной стакан, по всей видимости, очень даже важно. Но ничего страшного, он и так достаточно пьян и одно может сказать наверняка: сколь много спиртного не выпивай, мысли про Хосока оставлять его не намерены.       — Может пожалеешь своего водителя? — хмыкает Пак и выпивает оставшееся в его стакане за один глоток. В отличие от Юнги, тот столь сильно не налегал и кажись правильно сделал.       — Мне сейчас не до водителей, в моей семье может произойти настоящая катастрофа! — хочется верить, что тот всего лишь преувеличивает.       — Так я не понял, что именно ты к нему испытываешь? — Чимин честно старается звучать так, словно его данная новость совсем-таки не расстраивает. Она и не должна. Ведь Юнги ни в чем перед ним не клялся. Так же, как и он. — Ты повторяешь «меня тянет» и на этом всё...       — Нравится он мне, понятно? — старший и сам не ожидал, что выкинет такое, но ведь правда так и вертелась на кончике языка. И вот он решился произнести ее. Хоть и в пьяном состоянии, но всё же решился. Только легче от этого ни на гран не становится, теперь им вместе с Чимином думать над тем, принимать ее или глупо пытаться отрицать. — В голове часто возникает момент поцелуя и я так сильно желаю его повторить, однако, помимо этого, просто находиться рядом с ним кажется наслаждением: разговаривать, прикасаться... Но ведь это чертов Хосок. О чем мы можем говорить? И захочет ли он проводить со мною время? Нет... никогда.       — Из меня плохой советник, но мне кажется, что ты слишком рано отчаиваешься, — пожимает плечами Чимин. Вот только Юнги отчаиваться не привык, он просто понимает что происходящее с ним странно, может слишком сложно и весьма неприятно, но всё равно жаждет именно этого. А точнее Хосока. С тех пор как они с Паком заключили этот чертов спор, Мин только и делает, что непрестанно думает или говорит о старшем. Если он хочет остановить этот надоедливый поток, то должен просто заполучить его и немедленно. Но попытки Мин предпринять сможет только с завтрашнего дня, ведь выйти из комнаты сейчас состояние точно не позволит. Хорошо хоть находится он в доме Паков и родители его таким не увидят.       Утро приходит далеко не радостным. По их виду можно понять, что ночка удалась на ура. Идти сейчас учиться нет никакого желания, но так как ходят они в один из самых лучших колледжой страны и родители, прознай из-за чего они не пошли, лишат их всякой возможности покупать алкоголь. Мало того, сегодня по расписанию пара с Хосоком и разве Юнги может проронить возможность лицезреть его полтора часа подряд. Может именно он вчера и перепил, вот только с кровати подняться сейчас не может Чимин. Мин протирает сонные глаза и ударяет того по ягодицам, что хорошо помогает и младший едва ли не слетает с постели, громко ойкая и потирая "раненое" место.       — Не имеешь права, иди и шлепай Хосока.       — А ты уже начал ревновать? — ухмыляется Юнги с его реакции. —  Мы с ним, вроде еще, не являемся парой и неизвестно станем ли. Мало того, помнишь ли ты, кто именно заставил меня выполнить условия того спора? А свое слово, так и не сдержал.       — Ты сам меня выгнал, но я свою часть намерен выполнить, только явно не сейчас, нам надо умыться и сразу же выйти.       Мин ответом просто кивает и первым слезает с кровати. Быстро умывшись и приведя свой вид в порядок, парни выходят из дома и отправляются в колледже на Audio Чимина. Только за водительским сидит вовсе не владелец, а водитель. Юнги с Паком вели машину от силы пять раз и то просто из интереса. Если среди их семей кто-то и предпочитает сидеть за водительским, так это Хосок. И опять, мысли наводят его на старшего.       В скором времени они подъезжают к воротам колледжа. Парни лениво вылезают из салона и направляются в нужное крыло. Никогда прежде предстоящая пара не казалась Юнги столь интересной. Он даже представить не мог, что входя в аудиторию Хосока станет испытывать настоящее наслаждение и вызвано оно внимательным взглядом, что провожает его до самого места за партой. Мин привычно кидает свою тетрадь на ее поверхность и садится, с вальяжностью скрещивая ноги. Глаза его устремляются на преподавателя, который глядеть на него перестал и занялся подготовкой к паре. Зато он может не отворачиваться вовсе, чем нагло пользуется и рассматривает Хосока вдоль и поперек, не стесняясь задерживаться на некоторых местах. С тех пор, как старший начал привлекать Юнги, то стал для него неизведанным островом, который так и хочется изучать. И теперь он не понимает, как мог не замечать эти широкие плечи, крепкие стройные ноги и низкий тенор голоса, что так и хочется слушать. А лучше всего в постели: низким шепотом на ухо или же несдержанным рыком, когда он, окольцевав ногами торс Хосока, притянет его, позволяя проникнуть в свое тело до упора и вдавливать в постель, с той клетчатой расцветкой.       На этот раз, столь откровенные мысли нисколько не смущают Мина, ведь он желание свое принял. Осталась самая малость — исполнить его. Перед тем, как прочесть следующее предложение, преподаватель коротко прокашливается, что заставляет его прервать свои размышления. Юнги осматривается по сторонам, надеясь, что никто не заметил его вожделенного взгляда и видит лишь как все залипли на Хосока. Отчего громче, чем следовало усмехается и привлекает внимание некоторых учащихся. Находись на его месте кто-то из них, старший давно мог его отчитать, но с Мином, он при посторонних никогда этого не делает. Одна из привилегий являться его донсэном. В списке, кстати, нарисовалась еще одна: в отличие от мечтающих о Чоне издалека, он может смело касаться его, а теперь еще и рад, что живут они в одном доме и проводит с ним дольше времени перестало являться испытанием, превратившись в наслаждение. Юнги хочет заставить старшего думать соответственно.       Занятый долгими размышлениями, он не замечает, как стремительно пара заканчивается и студенты начинают покидать помещение. Только один Мин продолжает сидеть на своем месте и пристально глазеть на преподавателя, что смотрит на него в ответ и кажется выжидает, когда он решит наконец встать и уйти. Младший из-за парты поднимается, однако уходить не спешит и вместо этого проходит к столику Хосока. Опирается на его поверхность локтями и наклоняется перед ним, сокращая расстояние между их лицами.       — Из колледжа ты меня тоже выкинешь со сломанными ногами? — Юнги не просто так называют психом, ведь он, кажись, не знаком со словом страх.       — Нет. Отвезу домой и переломаю их там, — так спокойно заявляет про такое Хосок. Не слишком ли он жесток?!       — Лучше закинь их на свои плечи и...       — Юнги! — прерывает его Чон. — Вы серьезно заключили спор на секс? Я правда считал, что твоей целью является простой поцелуй, однако ты умеешь разочаровывать меня снова и снова.       Последние слова громко отстукивают по сознанию Мина. Он знает, что не является таким же золотым мальчиком своих родителей и гордостью семьи, как Хосок и что постоянно попадает в разные передряги, однако лишь последний говорил о том, что разочарован им. Несмотря на сотни упреков и столько же скандалов, даже мама такого не говорила и всегда верила, что её сын может исправиться. Вот поэтому он не хочет позволять родителям узнавать о своих проделках. Боится услышать, что они тоже разочаровались им.       — Я не настолько противный... И ты правда думаешь, что это именно то, за чем я гоняюсь? — Юнги отлипает от стола и выпрямляется. Ему даже в страшных снах не снилось, что он может произнести следующее: — Разве ты не понял, что нравишься мне? — он задерживает дыхание и прослеживает за эмоциями на лице Хосока. Сначала оно ничего не выражает, однако потом, тот внезапно начинает смеяться и Мин хочет провалиться сквозь землю. Видно Чона ничем не возьмешь. Он давненько не видел, как тот смеется. Неужели слова младшего показались ему настолько смешными.       — Ладно, давай так... — еле прекратив смеяться, протягивает Хосок, пока тот стоит краснея от злости. — Ты говоришь Чимину, что мы переспали, а я подтверждаю твои слова. Идет?       — Черт подери, я стараюсь не ради спора!       — А ради чего? — Чон правда не понимает, какая еще может иметься причина, когда дело касается хорошо знакомого ему младшего.       — Я... не понимаю, — все что может ответить последний. Продолжать разговор нет никакого желания, не позволяя сказать преподавателю ни слова, он спешно направляется на выход и покидает аудиторию.       Хосок кидает карандаш, что всё это время находился в левой ладони на стол и опершись на его поверхность, зарывается пальцами в волосы. Игры Мина давно надоели, но он не думал, что тот может зайти настолько далеко. Остается выстраивать границы, пока тот не решит наконец прекратить происходящее. Он не может тратить время на поехавшего младшего, пока пытается наладить свою жизнь, встретив того человека, который ему действительно нравится. А то есть Чонгука — при мыслях о котором, в нем начинают просыпаться все самые теплые чувства. Ведь такие люди, как этот младший, встречаются крайне редко и он не должен проронить свой шанс. Проведя долгое время среди привыкших зваться элитой, на самом деле являясь полными пустышками, Чонгук кажется настоящим сокровищем. Тот никогда не пытается казаться тем, кем не является, относится ко всем одинаково и радуясь выглядит так, что хочется исполнить каждое его желание. И честно признаться, Хосок на это готов.       Ладонь сама тянется к телефону и, включив его, нажимает на номер фотографа. Чон хочет встретиться с ним сегодня и не видит для этого никаких препятствий. Тот принимает звонок через несколько гудков и произносит порывистое «алло».       — Привет, — непривычно мягким тенором, проговаривает Хосок и слышит то же самое в ответ. — Ты занят сегодня вечером?       — Смотря, что ты хочешь предложить!? — Чонгук тихо хихикает и старший, кажись готов слушать этот голос вечно. Как он смеется, как смущается или когда пытается что-то доказать. Больше сомнений не остается: он готов на это вечно.       — Нравятся парки? — решает Хосок уточнить сначала.       — И даже очень... — тот так и полагал, что юноше такие места нравятся.       — В таком случае, встретимся в пять вечера!? — лишь тогда Хосок сможет покинуть колледж.       — Хорошо... в пять самое время... — Чонгук соглашается и старший невольно тянет уголки уст вверх. Попросив с нетерпением ждать его приезда, тот прощается с ним и выключает звонок.       Еще никогда он так не спешил уйти из колледжа. Ждать наступления вечера приходится невыносимым. И как же приятно становится, когда часы наконец показывают четыре вечера. Приведя свой стол в полный порядок, Хосок выходит из аудитории, закрывает дверь на замок и следом покидает заведение. Садится в ссвой седан и выезжает с парковки колледжа. Мысли по дороге в основном занимает предстоящая встреча. Только маленькая часть все еще наводит на момент поцелуя с Юнги, о котором даже размышлять не хочется. Следом, в голове проносятся картинки того, как он нашел его спящим на своей кровати и едва ли смог выставить из комнаты. И последней очередью вспоминается разговор в аудитории. Когда младший признался в симпатии, Хосок рассмеялся только потому что знает — это просто очередная игра сумасшедшего юноши.       Чона раздражает, что тот, начал занимать его мысли и искренне радуется, когда наконец-то доезжает до нужной многоэтажки. Все мысли теперь занимает лишь один человек. Сделав звонок, Хосок осведомляет Чонгука о своем приезде и через несколько минут видит, как тот выходит из подъезда старого дома. Он не может не заметить, сколь привлекательно тот сейчас одет, в отличие от своей повседневной одежды. Ей старший никогда не уделял внимания, видя, как прекрасны душа и внешность Чонгука. Но сегодня, тот выглядит слишком шикарно, что не подметить невозможно. Белые штаны идеально сидят на стройных ногах, а свитер кремового цвета свисает со спины и почти полностью скрывает ладони. Которые юноша сжимает в кулачки и тем самым умиляет Хосока. Завидев его седан, младший тянет уголки уст вверх, открывает дверь от пассажирского сиденья и залезает в салон.       — Привет... —  произносят они одновременно, отчего Чонгук начинает негромко смеяться и смех его ласкает уши.       — А в щечку поцеловать? — Хосок игриво скалиться и прижимается спиной к сиденью. Тот от его слов едва ли не краснеет и глаза отводит, не найдя, что ответить. — Ладно-ладно, позволю поцеловать на прощание.       Юноша поднимает на него ставший возмущенным взгляд и легонько ударяет того по предплечью. Отчего Хосок начинает корчить лицо, строя вид тяжело раненного и просит пожалеть его. Чонгук лишь закатывает глаза и просит выехать наконец со двора. Старший, следя за ним, тихо смеется и сказанное выполняет.       По дороге он расспрашивает фотографа, как тот провел свой день, внимательно слушает всё что он рассказывает и коротко описывает свой. А когда Хосок заканчивает и повисает тишина, Чонгук внезапно говорит:       — Юнги не такой, каким я его представлял, — старший кидает на него не понимающий взгляд, что просит разъяснить поточнее. — Ты говорил, что он выглядит милым, но к людям относится совершенно противоположно. Мне он показался довольно вежливым.       Хосок, слыша его слова, издает громкий смешок. Он то знает для чего Юнги проявил вежливость, о которой тот и не слышал. И вот снова, его заставляют думать о Мине.       — Он сдержан при незнакомцах, — отмахивается Чон, легко придумывая ложь, так как говорить о Юнги плохого не хочется. — Но это неважно, давай лучше поговорим о тебе!? — И что же ты хочешь узнать? — Чонгук тепло улыбается, разворачиваясь к его стороне.       — Всё. Начиная с того какой кофе ты пьешь по утрам и какую песню слушаешь перед сном.       — Я не пью утром кофе. Но иногда включаю спокойные мелодии, когда ночью не получается заснуть, — Чонгук рассказывает все с такой воодушевленностью, что кажется — его до этого никто не слушал.       — В твоей жизни есть еще родные люди, помимо матери? — Хосок осведомлен о том, что отец его умер и по словам младшего давно.       — Только дальние, с которыми мы видимся крайне редко, — отвечает последний, пожимая плечами.       Кажется, теперь, слушать его всегда захочет Хосок.

***

      Непонятно куда делось желание что-то натворить, преследовавшее его каждый день. Непонятно почему Чимина не хочется постоянно видеть рядом, как и прежде. Большие компании теперь тоже раздражают, а Юнги даже не знает, что он должен ответить своим приятелям, которые просят провести с ними время. Но сильнее всего он не понимает, почему Хосок продолжает занимать все его мысли. Жаль никто ответить на этот вопрос или помочь ему не может. И даже не желает. А сам виновник только и может отталкивать его. Раньше Юнги мог выговориться про все Чимину, но на этот счет, ныть перед своим воздыхателем не получится. Поэтому он делает единственно оставшееся, а то есть, закрывшись в своей комнате тщательно размышляет над всем, в попытке найти нужные ответы и расставить всё по полочкам. Выходит скудно, однако одно он понимает наверняка и нехило из-за этого пугается. Не так важно, что о нем думает Хосок, ведь сам он жаждет его сильнее воздуха. Без воздуха жить невозможно. Без него задохнешься. А Юнги умирать точно не намерен. И, слыша, как хлопается дверь от комнаты старшего, он незамедлительно вскакивает с места.       Этот день для Хосока прошел идеально. С Чонгуком интересно проводить время. И хоть, когда тот пролил напиток и протяжно ойкнул, захотелось разложить его прямо на столе, Чон не намерен ничего торопить и домой вернулся слегка заведенным. Став напротив шкафа, тот хватает края своей кофты, желая взять чистую одежду и сходить в душ, как в этот момент, в спальню внезапно врывается Юнги и следом закрывает до конца дверь.       — Продолжай, мне нравится, — нагло заявляет тот, кидая взгляд на торс Хосока, который немедля опускает низ кофты.       — Даже неинтересно зачем ты пришел, — усмехается последний, разворачиваясь в его сторону.       — Зря. Вот мне очень интересно, как ты провел день, хотя! — восклицает Юнги, не давая старшему вставить и слова. — Позволь угадаю. Гулял с Чонгуком? Скажи, зачем ты возишься с ним? Родители не позволят связать жизнь с нищим фотографом. Так сильно хочешь переспать с ним? Не надо так стараться. Ведь рядом есть тот, кто находиться в твоем полном распоряжении, — наводит он голосом игривым, делает вперед несколько шагов и протягивает ладони к торсу Хосока.       — Опять начинаешь?       — Что-то ты меня не останавливаешь, — замечает Мин, проводя пальцами по чужой коже. Старший громко вздыхает и внезапно схватив его за плечо, тащит к выходу. Приоткрывает дверь, намереваясь выставить незваного гостя, однако тот резко ее захлопывает. Так что оказывается зажатым между ней и Чоном. Последний все еще тяжело дышит, опускает взгляд на Юнги и смотрит на него так, словно пытается отыскать ответ о происходящем в его глазах.       — Ты понимаешь, что у меня есть человек, который мне сильно нравится? — Хосок решает попытаться достучаться до него словами.       — А с ним хорошо так же, как и со мной? — Юнги растягивает уголки уст в надменной ухмылке, глядит с вызовом в глазах и вновь дотрагивается ладонями до его талии.       — С чего ты взял, что мне понравился тот поцелуй? — Чон хмыкает от его уверенности, но вновь отталкивать не спешит.       — Если это не так, то должен доказать, поцелуй меня снова. Не понравится, я раз и навсегда отстану!? — предлагает Мин, прекрасно понимая, что в его словах нет ни доли правды. Вот только Хосоку знать про это не стоит.       — Отстанешь? — неверяще переспрашивает последний, на что младший порывисто кивает. Чон окидывает его нечитаемым взглядом, задумавшись непонятно о чем, а потом, притягивает за затылок и целует. Да с такой жадностью, что Юнги начинает не хватать воздуха. Но отвечать он начинает не менее настойчиво, не веря, что происходящее реально и все тело снова охватывает тот приятный жар, что посетил его в их первый поцелуй. Хосок не торопится останавливаться и Юнги надеется, что он сейчас испытывает то же самое. Ведь невозможно целовать с такой страстью, когда совсем ничего не чувствуешь. И даже не верится, что это инициатива одного его. Заканчивать нисколько не хочется. Момент этот может никогда впредь не повториться. Поэтому Мин так сильно цепляется за старшего, стягивая пальцами ткань его кофты и словно пытаясь слиться с ним воедино. Вот только всё хорошее имеет свойство заканчиваться и наслаждение пропадает одновременно с тем, как Хосок отстраняется от него и отходит назад.       — П... почему ты отошел? — прерывисто спрашивает Юнги. — Снова хочешь соврать?       — Нет. Правда в том, что ты хорошо целуешься и мне не противно, однако это не меняет того, что нравится мне совершенно иной человек.       Боль. Испытывать ее оказалось гораздо неприятнее, чем Юнги предполагал. Превалившая ревность. Тот и представить не мог, что познакомится с нею по милости нищего мальчишки. И еще одно непонятное чувство. Но Мин распознавать его не желает и напоследок окинув Хосока взглядом, на этот раз сам оставляет его одного. Только в свою спально — снова мучиться в одиночестве — не возвращается, а направляется прямиком на выход. Он немедленно должен вспомнить чем жил раньше, попытаться отвлечься и проверить насколько крепко Чон въелся под кожу. Хорошо Чимин всегда рад встрече с ним, а там они найдут чем можно заняться.