12.06.2012
Я проснулся сегодня, как и обычно, довольно рано. Быстро вышел из своей комнаты, умылся и аккуратно стащил бутерброд (простой серый хлеб, небольшое пятнышко масла, а сверху немного соли) из-под носа отца, пока тот варил себе кофе, собираясь на работу. Мать в это время спала в родительской комнате, куда мне запрещалось входить, она отдыхала после вчерашних посиделок с граненым стаканом, от которого несло горечью и каким-то непонятным, но очень неприятным запахом. Эту картину я вижу каждый вечер и мне от этого так больно, я хочу, чтобы она со мной играла. — Арсений! — раздается строгий голос Сергея — у меня буквально выпадает из рук хлеб, который падает ровно на стол, рядом с книжкой «Маленький принц», что я взял из школьной библиотеки. — Да? — нервно откликаюсь, пока в висках стучит сердце. — Тебе вчера было мало?! — раздается над самым ухом, за которое меня и хватают, резко поднимая вверх. — Сколько мне нужно повторять, что с кухни ты ничего не берешь? Ты пьешь чай и ешь кашу! — Прости-прости-прости! — всхлипываю, но не сопротивляюсь — будет хуже. — Что ты ноешь? — ухо выкручивают. — Тебе сколько лет? — Семь… — шепчу я, стараясь вытереть слезы. — Так успокойся! — меня швыряют в угол и уходят, хлопнув дверью, перед этим, конечно, огрев по щеке. Закрываю покрасневшую и ноющую скулу и вытираю влагу, что уже вымочила застиранную, давно выцветшую с парочкой заплаток, что были бережно пришиты собственными руками, футболку. Успокаиваюсь, поднимаюсь, захожу на опустевшую кухню — тарелки нет, значит сегодня голодный. Беру небольшой ключ с полки, натягиваю потрепанные кроссовки, которые уже жмут, но других нет, поэтому приходится довольствоваться ими. Быстро приглаживаю отросшую челку и выхожу, закрыв дверь на два оборота и спрятав ключик в карман с замком, если потеряю — буду ночевать на улице. Быстро сбегаю по лестнице, скатываюсь с уличных перил и мчусь к детской площадке, что пропитана весельем и беззаботностью, которой мне так не хватает дома. Старшие мальчишки уже гоняют мяч, а я сажусь на качели, ведь моих друзей еще нет. Прикрыв глаза, несильно раскатываюсь, пока живот неприятно сводит от голода, но пока отец не вернется я не смогу поесть. Уже почти вхожу в своеобразный транс, как моего плеча робко и осторожно, словно боятся испугать, касаются, я открываю глаза и вижу мальчишку: выше меня на голову, немного пухленький с розоватым щечками и веснушками, волосы светлые и слегка подкручены, но это почти незаметно, так как коротковатая стрижка; глаза непонятного цвета то ли каре-серые, то ли голубо-зеленые; одет в новенькую красную футболку и смешные синие шорты, а так же в симпатичные кроссовки. — Привет, — шепчу я, немного рассматривая того. — Пливет, — застенчиво, чуть картаво, отвечают мне, нервно сжимая в руке красивую машинку. — Я Арсений, — улыбаюсь, смотря тому в глаза. — Вы новая семья в нашем дворе? — Да, я … — я не запомнил имя того, да и вряд ли когда-нибудь вспомню. Мы очень быстро сдружись. Он катал меня на качелях очень-очень высоко, что я смеялся и просил перестать. Потом бегали по всей площадке, мой новый друг оказался очень шустрым, и я успел расцарапать коленку, когда повернулся к тому, начиная дразнить: « Не догонишь! Не догонишь!». У меня накатились слезы от боли, которые я сразу поспешил вытереть, но тот сразу же подбежал ко мне и заметил их. — Тебе больно? — он присаживается рядом и убирает мои руки, которыми я прикрывал рану, что начала пачкать шорты. — Нет… — всхлипываю, — все хорошо! — Покажи, — мальчишка осматривает мои рану и достает носовой платок, а потом и свою бутылку воды. — Что ты делаешь? — недоуменно смотрю за действиями того: он вымачивает ткань в воде, а после вытирает мою кровь и все заклеивает пластырем с машинками. — Тепель можем иглать! — мне улыбаются и помогают подняться, протянув чуть пухлую ручку, но при этом с длинноватыми пальцами. Мы продолжили бегать, пока у меня не заурчал живот, что заставило меня покраснеть и закрыть лицо ладошками, потому что стало очень-очень стыдно перед ним. Мой друг сразу же понял в чем дело и быстро убежал домой. Я стал переживать, что он больше не вернется и вообще ему со мной не интересно, но он вернулся через несколько минут. — Вот, — протягивает мне сок и булочку, посыпанную сахаром. — Спасибо… — шепчу я, пока мои щеки чуть розовеют, осторожно откусываю краешек и прикрываю глаза от приятного вкуса, что расплывается по всему языку, пока сахар тает, заставляя откусить еще; запиваю все яблочным соком, что сразу кажется кисловатым, но после меняется и становится приторным. Я обнимаю моего спасителя, и мы продолжаем игру. Скоро начинает темнеть и мальчишка говорит, что уже пора домой. Мы прощаемся, я медленно поднимаюсь по ступенькам, не желая быть дома, ведь снова отец будет ругаться, что испачкал шорты и на меня нужно тратить лишний порошок с водой, поэтому еще немного сижу на подоконнике на лестничной клетке, болтая ножкой и напевая глупую песенку. Спрыгиваю и достаю свой ключ, осторожно вставляю и делаю первый поворот, аккуратно жму на ручку, тихо закрываю дверь и прохожу на кухню — на столе холодная каша. Все равно все съедаю, захожу в ванную и быстро стираю шортики, вешаю их в своей комнате и быстренько ложусь спать. Слышу шаги и натягиваю как можно выше одеяло, стараясь спрятаться, но его с меня срывают, резко поднимают и ставят на пол, держа снова за ухо, сжимая еще сильнее, чем утром — Почему так поздно пришел? Где ты шлялся?! — Во дворе играл, — тихо шепчу, останавливая слезы. — Завтра сидишь дома! — получаю пощечину и меня кидают на кровать, а после уходят, громко хлопая дверью и выключая весь свет. Я подтягиваю к себе ножки, обнимая за коленки, утыкаюсь в них носиком, что щиплет от подступающих слез, прикрываю глаза, вспоминая моего нового друга и мне становится легче и наконец могу спокойно уснуть, сбегая от пугающей и жестокой реальности моей жизни, а именно детства...14.10.2022
Утро пятницы. Что может быть прекраснее? Арсений в этом убежден, ведь это значит, что сегодня ко второму, да и Макс заберет его на выходные! А это значит, что нужно хорошо подготовиться, в том числе и к самой школе, поэтому он тихо прошмыгивает в ванную и запирается там. Легкий душ —и он посвежел, после на цыпочках проходит на кухню и делает чай, с помощью уже использованного ранее чайного пакетика. Брать новый не может, ведь в упаковке осталось всего пять, а ему еще долго придется жить на эту коробку. А все потому, что мать отправит в магазин не скоро, а чай – это единственное, что ему разрешается купить, самый дешевый, который толком воду не красит, что уж говорить про вкус… Арсений забирает чашку и топает к себе, мимо комнаты родителей. Усаживается на кровать вместе с чашкой, пока достает свою скудную косметичку, что собирал на добытые потом и кровью деньги. Он сразу подготавливает кожу, а потом садится к окну и начинает делать свой повседневный макияж. Начинает парень, как обычно, с консилера (синяки под глазами никто не отменял) и стрелок, ведь, если что, так будет проще подправить. Но он профессионал своего дела, потому делает с первого раза. Дальше тени, тут все проще: легкий слой черных теней на верхнее веко, а более яркий на нижнее. Самая малость румян, чтобы лицо не выглядело таким бледным и болезненным. И в завершении помада – матовая и стойкая, что прекрасно дополняет его образ. Вот теперь он полностью готов к школе. Арс натягивает свои любимые джинсы с разодранными коленками, наверх темное худи, ведь другого просто нет, а это проще всего стирать. Хватает легкий рюкзак и кеды, что пережили уже многое. Спасибо Егору, что тот тогда докинул, а то сейчас бы пришлось идти босиком. Спускаясь по лестнице, достает свои потрепанные жизнью наушники, которые шли комплектом к телефону, на который они (вмести с «друзьями») собирали довольно долго. Не спеша направляется в школу под трек, в который особо и не вникает, ему просто не нравится пустота и тишина, а так собственные мысли не особо лезут в голову, пока он листает ленту инстаграма и делает пост, из заранее подготовленных фото. Арсений заходит в кабинет, окидывает взглядом всех присутствующих и замечает длинную фигуру за последней партой, которой там раньше не было. Да, новенький, о нем вчера говорили в чате класса. Медалист, отличник, даже по физкультуре, золото, а не ученик! – именно такой портрет составила их классная. «Как его там… Алексей? Антон!» – думает он, пока рассматривает парня c кудрявым безобразием на голове. Размещается за своей партой – это четвертая у окна. Самое лучшее место: светло, незаметно (впереди сидят два крупных парня), спокойно можно есть на уроке или просто сидеть в телефоне, а это для него важно, ведь ему необходимо хорошо учиться, что без списывания, в его случае, невозможно. Парень давно бы забил на учебу; учителя все равно не трогают, так только для галочки устраивают нотации, что он будущий мужчина и ему не положено ходить размулеванным! Но пустить все на самотек не мог: дома получит от отца, жалеть не будет, а мать скажет, что сам виноват и вообще он неблагодарная сволочь. За такими невеселыми мыслями он заметил отсутствие своей домашней работы, которую решил отложить на потом, а потом еще на попозже и еще… Окинув взглядом весь класс и не заметив никого подходящего, направился к новенькому. – Что нужно? – Антон даже не поднимает взгляд на него. – Хотел попросить у тебя помощи, – Арсений приветливо улыбается, хотя его собеседник не горит таким же желанием, что ему не понятно, ведь обычно новенькие планируют найти знакомых в классе, в котором им еще предстоит учиться. – Я списывать не даю, – парень подтягивает к себе тетрадь и накрывает ее рукой, – особенно таким, как ты, Арсений. – Что значит «таким, как ты»? – Арс недовольно хмуриться, рассматривая того и подмечая шрам на левой брови. – Таким, которым нужен мальчик на побегушках, что будет их домашним снабжать, – новенький поднимается и выходит с тетрадью. Арсений закатывает глаза и садится за свою парту, открывает первое попавшееся решение, на каком-то сайте со странным оформлением и не самыми высокими отзывами, и начинает списывать, даже не задумываясь о правильности ответа. Ему на это плевать, главное наличие, а не качество, ведь можно сослаться, что не понял тему. Поэтому дописав свое недо-домашнее, уткнулся в телефон, листая ленту, периодически отвечая на сообщения Макса, что так же скучал на уроках, и Егора, который был старше его и уже работал.20.06.2012
Я просыпаюсь от холода, что пробрался под тоненькую майку, в которой сплю, нехотя открываю глаза и поднимаюсь, смотря на упавшее одеяло. Топаю в ванну, чтобы быстро умыться ледяной водой, а после захожу на кухню, там меня уже ждет едва теплая овсянка на воде, дальше одеваюсь и замечаю заветный ключик на столе. Сегодня можно пойти гулять! Но тут я слышу стук в соседней комнате и прячусь под кровать, потому что мама проснулась и сейчас пойдет искать новую бутылку, что неприятно пахнет и после будет валятся на полу. Почему она пьет эту гадость? Почему со мной не играет? Жду пока снова станет тихо и выбегаю на лестничную клетку, поворачиваю ключ и вприпрыжку спускаюсь на улицу, сразу замечая светлую макушку, что одиноко сидит на качельках. — Привет! — я сразу же бегу к нему, что почти впечатываюсь в столб, но меня хватают за футболку, спасая от столкновения. — Ал..Алсе...Лис! Ты будешь лис! — он улыбается, поправляя мне сбившиеся волосы. — Тогда ты заяц! — я смеюсь, потому что тот не может выговорить мое имя, хотя старше меня! Мы еще долго смеялись над этими прозвищами, хотя оба были совсем не против, мне даже было чуть жалко Зайца, что он не может выговорить буковку «р», но при этом его особенность казалась даже милой, а именно, когда он пытался сказать что-то сложное и с этим звуком. Сегодня мы решили покорить вишневое дерево, что было в нашем дворе, а если точнее. То залезть на него и объесть самую макушку, на которой уже созрела кисленькая ягода. Первым полез, конечно же, мой друг, чтобы проверить на прочность место, где мы будем сидеть и как вообще туда добраться, а я ждал на лавочке, которая была рядом с подъездом, как раз напротив, и наблюдал, как тот пробирается меж веток. Через несколько минут мне уже машут с верхушки и улыбаются, а уже после спускаются и рассказывают, что нужно делать, чтобы взобраться. Осторожно опираюсь на ствол и цепляюсь за первую ветку, подтягиваюсь, переставляя ноги, и вот уже сижу на первой «ступеньке», дальше все повторяется и вот мы уже сидим рядом, объедая деревце, что только начинает спеть. – Вкусная… – шепчу я, уже измазанными губами, которые вытираю не лучшего цвета ладонями, но внимательно слежу, чтобы моя, и без этого настрадавшаяся, футболка осталась чистая, иначе мне очень сильно влетит дома, сразу от отца, а после и матери. – Очень! – отвечает мне Заяц, который уже весь красный от сока, но вообще не беспокоится насчет этого, что меня довольно сильно удивляет, однако я ничего не говорю, ведь это не красиво будет с моей стороны… Мы там еще долго сидим там, разговаривая обо всем сразу и ни о чем одновременно, а именно, пока не кончилась вишня, что пришлась нам по душе, хотя была и не очень то спелой, но нам нравилось, особенно мне, ведь это было хоть какое-то разнообразие в моем рационе… Первым спускался он, прыгая в конце и начиная направлять меня, чтобы спокойной слез и не пострадал. Я же почти идеально спускаюсь, но в самом конце моя ножка соскальзывает и раздираю кожу на ноге. Сразу в моих глазах скапливается влага и я падаю на землю рядом с деревом, а Заяц подлетает и сразу же осматривает меня. — Мама.. — он быстро поднимается и скрывается за дверью своего подъезда. Мне сразу же становится настолько больно, когда я только вижу исчезающую макушку за тяжелым пластом металла. Медленно и осторожно поднимаюсь и сажусь на лавочку, пока по моей ноге стекают алые капли. Мысли полностью окутывают меня, заставляя невольно всхлипнуть. Он оставил меня? Он не помог мне? Я ему совсем-совсем не нужен? Он ушел потому что я плачу? Я стараюсь собраться, но лишь захлебываюсь в слезах от обиды, ведь Заяц сам потянул меня на этого дурацкое дерево, из-за которого я и пострадал, а потом просто ушел! Даже не хотел мне помочь! Я давлюсь своими солеными дорожками, судорожно вытирая их рукавом, что выходит довольно плохо, можно сказать, что даже жалко, ведь они просто не кончаются, а становится все больше.. больше.. Неожиданно меня обнимают и шепчут что-то успокаивающее, поглаживая по волосам. Я раскрываю глаза, убираю с них пелену, что мешает видеть, а после фокусируюсь на женщине с аптечкой в руках: ее волосы отдают чем-то рыжеватым, глаза спрятаны за очками, но не скрывают своего серого оттенка. – Спокойно, – ласково шепчет она и достает вату. – Ты чего так ластлоился, Лис? – раздается над моим ухом знакомый голос и мне становится легче. – Я думал, что ты ушел… – честно признаюсь я, прижимаясь к тому, пока женщина, теперь понятно, что это мама Зайца. Мне обрабатывают рану, перевязывают ее с красивым бантиком и оставляют сок с кексиком, а после мы остаемся с моим другом одни. Я жмусь к нему, потому что чувствую защиту, которой мне так не хватает дома от папы с мамой. Они лишь кричат на меня, а мать особенно, когда не может найти эти противные бутылки. Отец кричит на нее, просит перестать пить, но она никогда его не слушает, за что получает, как и я… Мы вместе кушаем и катаемся на качельках, потому что бегать не получалось из-за моей пораненной ножки. Но мы старались не унывать, ведь я не так уж и сильно пострадал, кожи чуть содрал, а все остальное целое же! – У тебя хорошая мама, – тихо говорю я, поглаживая свою перевязанную голень и поджимая губы, ведь не понимаю, почему моя мама не такая. Что я делаю не так? Почему ко мне так не относятся? Его же мама пришла к нему, а когда уходила, обняла и чмокнула в лобик, на что Заяц слегка покраснел и что-то пробубнел, но все равно обнял женщину и чмокнул в щеку. Я тоже так хочу… – Лисенок! – он машет перед моим лицом – я завис в своих мыслях. – Да-да… Прости, я задумался… Он улыбается мне и вскакивает с лавочки, словно что-то вспомнил, после слегка краснеет, но все же садится рядом и залезает в свой кармашек, доставая две машинки! Мы садимся на теплый асфальт и находим мелок, которым рисую дорогу, по которой теперь ездят машинки: зеленая и желтая. Заяц больше ползал, чуть царапая коленки, а я же сижу на месте, чтобы не тревожить перевязку. – Вжжжж, – Заяц тормозит своей зеленкой у моей ноги, которая перегораживает нарисованный синим перекресток. – Шлагбаум! – хихикаю я и осторожно поднимаю ногу, разрешая проехать и своей, что мне очень понравилась, ведь у меня таких никогда не было… Мы опять играем, пока не начнет темнеть и не загораются фонари. Поэтому Заяц опять уходит первым, подарив мне эту самую желтую машинку. Мне стало так приятно, что я обнял его, даже всхлипнув слегка. Я все же решаю еще чуть покататься на качелях, чтобы не идти домой, где меня ждет комната с облезлыми обоями и жесткой кроватью, на которой одиноко сидит потрепанный плюшевый зайчик, что мне подарили давным-давно, что теперь у него на месте одного глаза зеленая пуговица… Я несильно раскатываюсь, касаясь виском металлической рукоятке, на которой держатся сами качели, они приятно отдает холодком и не разрешает уснуть. Мысли кружатся вокруг меня, они самые разные: мой друг, машинка в кармане, родители, холодная каша, что уже ждет меня… В какой-то момент, я сам не понимаю, по моим щекам начинают катится слезы, которые я даже не могу остановить, ведь они все льются, льются и льются… Я довольно громко всхлипываю, что отчетливо слышно на совершенно пустой и освещаемой лишь фонарями площадке. Я оглядываюсь и понимаю, что меня даже не пытались искать… Мне в этот момент становится так плохо, мое маленькое сердечко судорожно сжимается от боли, что вызвана осознанием.Я никому не нужен.
Я резко выдыхаю, спрыгиваю с качелей, вытирая щеки, что уже покрылись красными пятнышками от раздражения, вызванного горькими детскими слезами, что стали слишком частыми в моей жизни, что мне становится даже страшно, что я буду плакать каждый день в скором времени. Быстрым шагом иду к своему подъезду, открываю его и вбегаю по лестнице, даже не чувствуя боли от недавней раны, мне сейчас было настолько все равно, что внутри поселилась жестокая пустота, что будет со мной еще долгое время, но сейчас это совершенно не важно. Достаю свой ключ и тихо открываю дверь, сразу же закрываю за собой, быстро стягиваю свои кроссовочки, ровненько ставлю их у полочки и захожу в свою комнату, так же защищая себя дверью. Дальше прячу ключик в моей любимой книжке – «Маленький принц» – чтобы папа не забрал его и я спокойно мог выйти на улицу завтра, прекрасно понимаю, что теперь буду делать это всегда. Быстренько стягиваю свою одежду, отдельно откладывая свои шортики, чтобы потом их постирать, ведь на них есть пятнышки крови от моей раны. Падаю на кровать и укутываюсь в совсем тоненькое одеялко, что толком и не дает ничего, но мне с ним уютнее, притягиваю к себе своего потрепанного жизнью зайку и прикрываю глаза, сжимая в другой руке желтую машинку. Мне очень нравится чувствовать ее рядышком, потому что мне ее подарил мой самый лучший друг! Она очень красивая: желтый цвет не режет глаза, но при этом все равно напоминает солнышко, довольно гладкая и не царапается, а еще у нее открываются двери и багажник, небольшая, что хорошо помещается в ладошке, но все равно ее видно. Я прячу руку под подушку, чтобы ночью, когда я ее отпущу, ее нельзя было увидеть, иначе папа будет ругаться, что я взял чью-то игрушку и не отдал, ведь он не знает, что такую можно подарить… Эти взрослые такие странные.. Почему они думают, что за все обязательно нужно что-то да и отдать? – Заяц не такой… – шепчу я своей игрушке, что держу подмышкой. Папа говорит, что я уже большой, чтобы спать с детскими игрушками. Но мне нравится, а кто мне запретит это делать? Зачем вообще делать то, что тебе не нравится? Зачем себя мучить таким? Снова я увлекаюсь мыслями, а нужно спать, ведь я завтра захочу пойти гулять, а чтобы побольше погулять нужно пораньше выйти… Стоп! Опять я отвлекаюсь, а нужно заснуть, и как можно скорее, потому что уже становится прохладно под тонким одеялом, а я почти голенький… – Он даже не заметил, что я пришел? – опять я шепотом спрашиваю в пустоту, хотя прекрасно знаю, что никто мне не ответит даже при самом сильном моем желании. Нет же тут никого! Или есть? Вот там под столом, там какая-то тень двинулась. А «это» меня может съесть или украсть? Мне становится страшно, и я натягиваю оделяло на самую голову – я в домике и меня никто не может достать! Это же самое безопасное место, которое только можно придумать, это же правда. Да? Я слушаю тишину, которая прерывается шумом машин за окном, которые наверное спешат домой, где их ждут и любят..А меня любят?
14.10.2022
Со звонком с урока он вылетел из кабинета и побежал к своему парню, что уже ждал его у местной курилки на третьем этаже. Там собирались главные тусовщики, котором нужно было или перекурить, или закинуться, или вообще опохмелиться. Да-да, всем было настолько все равно, учителя делали вид, что они глухие и слепые. Да и смысла ругаться не было, они себе там собрались, сами с этим разобрались и к педагогам не лезли. Там встречает Макса и сразу же налетает с объятьями. Арсений очень любит этого парня и надеется, что его в такой же степени, потому что он устал, что им только и делают, что пользуются. Каждый раз, вспоминая подобные ситуации, сердечко больно сжимается, а сознание относится назад… – Максюш, у тебя сейчас что? – Арс жмется к нему, вдыхая приятные духи и чувствуя себя защищенным в руках такого нужно человека. – Сразу физика, а потом два немецких подряд, – Максим вздыхает, гладя того по спине. – Разреши одну вольность, пожалуйста, – парень жалобно смотрит тому в глаза, буквально моля о согласии на небольшую игру. – Конечно… Арсений заталкивает того в подсобное помещение, сразу же вовлекая в поцелуй. Его талию сжимают сильные руки и прижимают к стене, покусывают накрашенные губы, а после уже сплетают языки, не давая хоть что-нибудь делать самому. Сейчас только направляют и сами играют, запрещая выбор и не оставляя хоть одного из возможных в этой ситуации способа для отступления. Он чувствует губы, которые спускаются на шею, сразу они просто целуют, делая кожу немного влажной и блестящей от слюны. Дальше – больше, начинают оставлять небольшие красные пятнышки, покусывая и сразу же зализывая языком, на все это Арс тихо постанывает, закусывая губы с размазанной помадой и поглаживая Макса по волосам. – Будь тише, мой мальчик, – шепчет Макс, на секунду отрываясь и смотря на раскрасневшееся лицо того, старательно уходя от зрительного контакта, что так хочет словить Арсений, поэтому слегка отклоняет голову, но все равно у него ничего не получается. Он закусывает руку, скуля от каждого укуса и давления в штанах, но ему никто не разрешит снять «напряжение», у них слишком мало времени для этого. Он чувствует теплые пальцы, обводящие оставленные пятна и укусы. Задумывается о том, как это прятать, ведь через несколько минут будет звонок на физ-ру, а футболка ничего не скроет. Парень чувствует, как его подталкивают к двери и раскрывают. Картинка плывет не только из-за яркого света, но и из-за пелены возбуждения. – Свободен, – он получает шлепок по заднице, что его пробивает жгучим током горечи, что откидывает его назад, заставляя окунуться в неприятные воспоминания, которые возвращают его назад, а потом видит Макса, скрывающегося за поворотом…