***
Стивену часто говорили, что ему повезло. В мире где каждый десятый поцелуй мог стать последним, родиться с возможностью получать отметки на оба запястья — большая удача. Ведь подобных ему людей было очень немного, что существенно сужало поиск второй или точнее вторых половинок. Были даже специальные сайты знакомств, где оставляли поиски не только одиночки вроде него, но и пары, что уже убедились в истинности друг друга и искали третьего. Но как бы радужно всё не звучало, даже у подобных исключений не всегда был счастливый финал. Когда двое находили друг друга и к примеру, у одного из пары уже было девять звезд, многие предпочитали не рисковать и оставаться только вдвоем, игнорируя не утихающую пустоту в частичке сердца. И в этот момент, почему-то, очень мало кто из них думал о третьем, который оставался абсолютно один. Грант узнал о своей особенности в школе, когда девочка Лайла, с параллельного класса, смущенно спросила его о звездах. Показав свои полностью чистые запястья и увидев точно такие же напротив, парень над предложением долго не думал. Но когда вместо тепла, про которое рассказывали родители, ощутил, как начинает зудеть кожа на обеих руках, кажется испугался куда больше резко всхлипнувшей девочки. А увиденные маленькие черные отметки, по одной на каждом запястье и вовсе повергли в состояние близкое к шоку. Сперва ему подумалось, что что-то не так и вместо одной звезды за поцелуй он будет получать целых две, что ускорит его смерть, но вскоре ему объяснили, что к чему и что теперь ему стоит всегда просить показывать запястья, прежде чем кого-то поцеловать. Чтобы ненароком ни сделать больно, не себе ни другому. Этот совет в дальнейшем действительно помог Стивену избежать некоторых неловких ситуаций, когда к нему приходили с предложением или, когда он сам хотел кого-то коснуться. Не то чтобы подобных ситуаций было много, вовсе нет. Мужчина предпочитал компанию книг по истории и мифологии куда больше чем большинства людей. По крайней мере те никогда не обзывали его заучкой, чудиком или «третьим лишним», как любили говорить особенно отменные умы. Второй поцелуй произошел, когда после выпуска и удачного поступления в университет, они с семьей уехали отдыхать в Испанию. Под палящем солнцем, на площади возле статуи Христофора Колумба, Грант встретил парня немного постарше себя с пятью звездами на обеих руках. Сначала издалека он принял их за татуировки, но вблизи всё оказалось иначе. Его звали Артур, и он завораживал каждым своим словом, каждым своим рассказом о своем деле и о том, что докажет всем чего стоит на самом деле. Он собирался стать политиком и в будущем изменить страну. Мужчина был амбициозен и совершенно ничего не стыдился. Но его запал заметно под упал, стоило на его руках появиться шестой звезде, а на руках Стивена второй. Они пытались поддерживать общение и после возвращения парня в дождливый Лондон, но спустя пару месяцев оно сошло на нет. И вплоть до четвертого курса в университете, парень больше не встречает никого, кому повезло также, как и ему. Грант начинает всерьёз увлекаться и изучать Древний Египет, их язык иероглифов и ставит себе за цель стать, если не археологом, то как минимум специалистом в этой теме и экскурсоводом. И как раз на одной из лекций, посвященных этой теме, на которую были приглашены профессора из самого Каира, он встречает пару со странными именами — Амат и Хонсу. У неё уже по девять звезд и стальной, немного презрительный взгляд. Но он улавливает толику нежности, с которой женщина держит за руку мужчину, у которого звезд всего четыре. До них быстро доходят слухи о студенте, что посещает их занятия и у которого такая же особенность. Так что, когда через пару дней Стивен получает приглашение на ужин, он не особо удивляется, но заметно нервничает. Особенно под строгим, не скрывающим недовольства, взглядом Амат. Тем вечером она напрямую говорит о том, что предпочла бы оставить всё как есть и одного Хонсу ей вполне достаточно, но тот мечтает о цельности, которая бывает лишь когда находятся все трое. Домой Грант возвращается с ужасным чувством вины и третьей отметкой на запястьях.***
Марку 35, когда он встречает Джейка. Он бывший сотрудник спецназа, теперь работающий на NCA . Несмотря на всю веру в правое дело и в то, что он старается сделать мир хоть капельку лучше, Спектор почти перестал верить в это лучшее для себя. За годы работы и командировок в самые разные страны и города, он не встретил ни одного из двух предназначенных ему людей, о чём свидетельствовали девять звезд на обеих руках. Но в каком-то смысле мужчина даже рад. Большая часть его жизни — это смерть, кровь и убийства, пускай и террористов, наркоторговцев и прочих кто не желал сдаваться закону без боя. А затем появляется Локли. Наемник, которого они поймали и за которого весьма внезапно заступилось MI15 , в обмен на то что тот теперь будет работать исключительно на них. Первое время Марк его ненавидел. Такой же сучий сын с кровью невинных людей на руках, но по неведанной причине отмазанный от пожизненного срока правительством. Джейк испытывал к нему ровно тоже самое, при этом весьма интересно ругался на испанском. И чем сильнее становились их оскорбления в сторону друг друга, тем сильнее становилось клокочущие теплое чувство в груди. Особенно когда стоило войти в зал тренировок, на базе и увидеть другого мужчину без верха, подмечая такое же количество отметок на запястьях. Симпатия стала накрывать собою неприязнь и Спектор сам не заметил, как стал слышать вместо испанского мата — испанский флирт. А затем они попали на общем задании в облаву. Они застряли в невысоком офисном здании, находящемся в одном из городков Шотландии. Численность противника, вопреки поданным данным, была в двое больше их, и они готовились подорвать всё к чертям, но не сдаться. Казалось если бы на земле был Ад, то он выглядел бы именно так, настолько оглушительным был шум от непрекращающихся обстрелов. Ни одна из сторон не хотела сдаваться. Отступать им было нельзя, вероятность на долгие годы упустить группировку была слишком высока. А риск погибнуть, так и не дождавшись подмоги — ещё больше. Марк лежал, прислонившись к импровизированному бетонному укрытию и пытался самостоятельно перевязать простреленное левое плечо, пока его не остановили чуть дрожащие, но крепкие руки бывшего наемника. Из-за продолжавшегося боя мужчина не слышал ни единого слова, но зато ясно всё видел по непривычно близким карим глазам, в которых плескался столь непривычный страх. И Спектор даже толком не успел ничего сообразить, когда мозолистые горячие руки взяли его лицо и вплотную приблизили к чужому. Он успел лишь прочитать по шевелению уст «я не умру, не узнав», прежде чем сухие губы прижались к его собственным в поцелуе. Марк был бы последним идиотом, если бы сказал, что не считает такую смерть лучшей из возможных.***
Работа в центральном музее Лондона Стивену по большей части нравилась. За исключением того, что в должности гида ему постоянно отказывали. Тем не менее мужчина и так был рад быть настолько близко к древностям Египта и иметь возможность самостоятельно изучать их, а также многие древние тексты, хранящиеся у них. С того четвертого курса он не поцеловал больше никого, даже если замечал присутствие звезд на обеих руках, что было не особо часто. Стоило заметить подобного человека, сперва проскальзывала мысль, что быть может это он, но затем настигал тоненький голос говорящий, что нет. Не то. Не оно. И Гранту не оставалось ничего кроме как ждать. У него был выходной, когда его разбудил звонок телефона и следом голос Донны, своей начальницы, немедленно требующий мужчину на работу. Сначала он попытался возразить, что у него законный выходной, но услышав слова, сказанные сквозь скрежет и явное нежелание, про то что требуется кто-то хорошо разбирающийся, а присутствующие уже в музее гиды лишь разводили на вопросы руками, Стивен мигом забыл и про сон, и про выходной. Это была его возможность блеснуть перед начальством и вполне возможно наконец-то получить долгожданное повышение. Так что до работы он добрался в рекордные сроки. Когда мужчина прибыл, то сперва не заметил ничего необычного: музей, как всегда, был наполнен, даже с утра, людьми, спешащими увидеть всё до того, как станут совсем толпы. А затем увидел начальницу в компании двух мужчин, возле сувенирной лавки, за которой он обычно работал. И не успел Грант толком поздороваться, как женщина подхватила его под руку, и сама представила. — А вот и тот самый Стивен, про которого я говорила. Думаю, что он вам точно поможет разобраться что к чему. — с натянутой улыбкой проговорила Донна Крафт. — Грант, это агент Спектор и Локли. Им требуется помощь в расшифровке одного древнеегипетского текста. Агенты. Теперь всё стало ясно. Практика, когда кто-то из правительства наведывается в музей ради помощи в понятии или нахождении информации была не редкостью, но с подобным старались покончить как можно скорее из-за возможности как кражи ценных предметов, так и фатальных исходов от тех, за кем это самое правительство охотилось. Но желание увидеть в чем требуется его помощь, а потом спросить за это у главы музея, перевесило возникшую нервозность. Марк и Джейк, как представились после ухода Донны мужчины, действительно принесли нечто интересное. Им оказался кусок папируса, принесенный в застекленной рамке, дабы избежать повреждений. Агенты не вдавались в детали, просто сказав, что одна из целей, которую они пытаются поймать, шифрует местонахождение своей базы по этому тексту. И так как никто из них не сведущ в чтении египетских иероглифов, пришлось обратиться к специалисту. И Стивен был более чем рад им помочь. К сожалению, или к счастью для этого требовалось время, и мужчина провел с новыми знакомыми практически вес день, сопоставляя значения тех или иных рисунков в зависимости от их местонахождения относительно других, в перерывах позволяя себе еле-еле кинуть взгляд на собеседников. Какие между ними были отношения, стало понятно практически сразу, стоило увидеть насколько близко Локли наклоняется к чужому уху и как совсем не дружески прижимается ближе, абсолютно никого не стесняясь. Грант лишь смущенно отворачивался, мысленно убеждая себя больше не смотреть. Но по какой-то невиданной причине получалось с каждым разом всё хуже. Его внутренний голос, кричавший против, когда рядом оказывался свободный мужчина, сейчас настойчиво молчал. Так что Стивену приходилось убеждать самого себя, что это всего на один день и больше он их не увидит. В итоге всё оказалось до чертиков наоборот. Текст на папирусе оказался слишком большим для того, чтобы можно было расшифровать за один день, так что парочка вернулась на следующий. А потом снова, за дополнительной информацией, даже когда перевод был готов. И снова, уточняя, разъясняя и даже прося помочь отыскать нужное место на карте. Пришлось доставать из закромов все свои знания астрономии, чтобы не оплошать. Но Гранту казалось, что если он и накосячит, то точно не в этом, ведь возникла проблема совершенно другого характера. Стоило ему завидеть силуэты двух мужчину у входа в музей, как его сердце пропускало удар, а руки внезапно потели. Он мог подолгу замирать, рассматривая шрам у брови Джейка или загорелые руки Марка. У него внезапно краснели щеки, стоило кому-то из них сказать похвалу в его адрес и становилось вообще неловко, даже при мимолётном касании. Но худшее было даже не это, а то что агенты словно и не замечали ничего или были не против. Конечно, наверное, они не придавали этому значения, ведь их частые поцелуи наглядно доказывали то, что они уж точно являются друг для друга соулмейтами, хоть их запястий Стивен никогда и не видел. Но вот ему самому было не по себе от мысли, что он похоже умудрился влюбиться в двух занятых друг другом мужчин. Ситуация ухудшилась в край, когда после нового утомительно дня в роздумах и поисках, Локли совершенно ненавязчиво предлагал Гранту присоединиться к ним после и пропустить по стаканчику. Спектор на это лишь как-то странно смотрел на своего партнера и после выдоха поддерживал его предложение. А за Стивена отвечали бабочки в его животе. Тем ни менее продолжаться вечно это абсолютно точно не могло. Так что, когда точные координаты были вычислены, и вся его помощь была закончена, мужчина был почти готов к тому, что с ним попрощаются, хоть от этого сердце сжималось от боли.***
Когда Грант вышел из музея, начался снег. Зима придавала этому городу шарма, который редко увидишь в другое время года. Оставалось надеяться, что он пролежит до Рождества и можно будет снова пойти встречать новый день на главную площадь. Он поплотнее укутался в своё пальто и только спустя пару шагов заметил одиноко стоящую невдалеке машину. Ставшую слишком знакомой за пару недель давно ушедшего лета. Привычное, слегка позабытое тепло вновь разлилось в груди, а сердце забилось в бешеном ритме, а потом и вовсе чуть не остановилось, когда к нему из машины вышла знакомая фигура Марка. Он не видел ни его, ни Джейка уже несколько месяцев. Они отравились ловить свою цель и более ему как гражданскому, знать было нельзя. И вот они здесь. Вот только зачем? Спектор останавливается прямо напротив него, а позади где-то маячит Локли, но пока не спешит подходить, что странно. Обычно первым инициативу проявляет у них именно он. Это Грант уже успел выучить. — Мы хотим рискнуть. — вдруг в пол голоса говорит мужчина перед ним, но Стивен слышит его так ясно, будто тот кричит ему прямо в ухо. — Что? — немного непонимающе спрашивает он, слишком сбитый с толку их появлением, чтобы быстрее догадаться что к чему. В ответ Марк лишь как-то слишком грустно улыбается и расстёгивает собственную зимнюю куртку, чтобы следом обнажить собственные запястья с девятью звездочками. — Мы практически уверены, что ты — это ты. Иначе его просто не существует. — снова подает голос Спектор, а затем протягивает ему руку. — А если… — Никаких «если». Я и так еле убедил Джейка сделать это после миссии, а не до. И Грант берет его за руку.***
Рождество Стивен встречает с именами на запястьях, вместо звезд.