Если ты умрешь

Яркое солнце освещало наполненный людьми парк. На скамейке в тени деревьев лежал светловолосый юноша в форме шинсенгуми. Лицо его закрывала красная маска для сна с нарисованными, большими глазами. С виду его расслабленная поза говорила об умиротворенности, но на самом деле — наигранная иллюзия, такая привычная, скрывающая все эмоции и переживания. Где-то на периферии сознания кружился один и тот же монолог, за последнее время заученный до дыр: «Если ты умрешь, наладится ли моя жизнь? Почему ты так грубо ворвался в нее и стал забирать дорогих для меня людей? Ты отбираешь все, я ненавижу тебя. Меня бесит твой характер, ты такой жалкий. Ты ни во что не ставишь чувства других людей. Но почему же тогда ты никак не покидаешь мои мысли? Прекрати разрушать мою жизнь! Я ненавижу тебя, хочу сломать твою гордость, растоптать твое самолюбие. Вечно все с тобой носятся: «Тоши то, Тоши се…» Я хочу, чтобы ты мучился, хочу унизить тебя, хочу, чтобы ты исчез! Я…» — Сого, какого хрена ты отлыниваешь от работы? — прерывая внутренние терзания светловолосого, прозвучал голос зам командующего шинсенгуми. Юноша приподнял голову, приоткрыл маску с одного глаза и посмотрел на стоящего перед ним, курящего мужчину. — Умри! — холодным голосом проговорил парень, деланно натянул обратно маску и завел руки за голову. — Ах, ты мелкий засранец! — Хиджиката сжал в зубах тлеющую сигарету и набросился на Окиту. Их потасовка закончилась тем, что Сого был прижат к земле. Тоширо держал его за ворот формы и победно ухмылялся, но рука юноши, сильно сжимающая волосы на затылке мужчины и оттягивающая их назад, не давала вырваться и зам командующему. Они молча прибывали в таком положении, их глаза прожигали дырки друг в друге. Хиджиката видел спокойный, равнодушный взгляд вишневых глаз. Но он прекрасно понимал, что где-то внутри за этим равнодушием скрывается злоба и ненависть. Сого надоело так лежать, поэтому он разжал руку и пинком столкнул с себя замешкавшегося мужчину. Юноша встал, отряхнулся и, не говоря ни слова, пошел прочь. — Тц… — Хиджиката помял ушибленный бок, закурил и стал наблюдать, как потерянная в драке сигарета доживала свои последние минуты. Вечер спускался темнотой на кварталы. Повсюду загорались разноцветные вывески магазинчиков и ресторанов. Окита умело лавировал между веселящимися толпами народа и пытался так же легко уклоняться от своих мыслей. Сегодняшняя близость зам командующего сильно потрепала нервы парня, заставила кровь пропитаться новой порцией ненависти, но также она не могла не возбуждать. «Если ты умрешь, наладится ли моя жизнь? Сколько еще ты намерен стоять на моем пути? Твое самодовольное поведение ужасно бесит, бесит до хруста костей в напряженном кулаке. Я хочу, чтобы ты просил о пощаде, хочу растоптать тебя, убрать твою самоуверенную улыбку с лица. Хочу, чтобы ты исчез! Я тебя ненавижу! Но возможно ли, что я…» Мысли оборвались на привычном моменте. Сого не хотел признаваться в них даже самому себе. Появившееся перед ним кафе вовремя отвлекло его. Через прозрачное стекло было хорошо видно, как Хиджиката с дымящейся сигаретой в руке дожидался своего заказа. Юноша натянул свойственную ему маску безразличия, ведь все тяжелее становилось носить ее, когда думаешь об одном ненавистном придурке, зашел в небольшое помещение и сел за столик к зам командующему. — Вот… — Окита протянул мужчине баночку с майонезом, — Это в качестве извинения за сегодняшний случай. Тоширо закашлялся, не вовремя сделавший затяжку, и удивленно уставился на парня. — Сого, ты все-таки решил меня отравить? — глаз мужчины задергался, а рука посильнее сжала тлеющую сигарету. — Что вы, Хиджиката-сан, — юноша постарался дружелюбно улыбнуться, но на лице появилась садистская ухмылка, — Там всего лишь слабительное! — так невзначай добавил он. — Ваш заказ, приятного аппетита! — девушка поставила на стол клубничное мороженое и резво отправилась выполнять другой заказ. Мужчина пододвинул себе фужер со сладостью и взял стоящую на столе желто-красную бутылочку. Сого наблюдал, как майонез ровными слоями покрывал розовую сладость, как Тоширо ложечкой мешал его с мороженым, захватывал все и с превеликим удовольствием ел — к горлу юноши подступила тошнота, но он не отворачивался, провожал взглядом каждую ложку с «лакомством». Какого было удивление дьявольского зам командующего, когда он, открыв глаза, обнаружил довольно знакомое помещение. «Еродзуя? Какой хрен меня занес сюда? И где Сого? Стоп… Сого… Так и знал, что этот чертов садист подмешал что-то!» — Хиджиката пытался привести в порядок мысли. Но самой удачной из них была скорее свалить отсюда, ведь мужчина знал, что связано с Окитой по определению не может быть безопасным. Он встал с мягкого диванчика и направился к выходу, но дойти до него так и не смог. — Уже уходите, Хиджиката-сан? — наполненным яростью и ненавистью голосом поинтересовался Сого. — А я так давно ждал вашего пробуждения. Эх, все-таки немного переборщил со снотворным. Юноша стоял за спиной зам командующего, и его каждое слово отдавалось теплым дыханием на затылке мужчины. Хоть Окита и был гораздо ниже, но это не помешало ему вырубить товарища. Одним быстрым ударом по голове он заставил осесть его на пол. Немалых сил понадобилось парню, чтобы дотащить Тоширо обратно до диванчика. Глаза парня сверкали темно-вишневым в полумраке помещения. Улыбка, больше похожая на звериный оскал, растянулась на пол-лица. Он был в предвкушении предстоящего. Мысль о том, что, наконец, всем его грезам и мечтам предстоит исполниться, дико возбуждала. Юноша быстро управился с формой зам командующего и теперь тщательно связывал руки брюнета, заломив их ему за спину. На стеклянном столике, между двумя диванами, Сого расположил обнаженного Хиджикату. Парню нравилось его творение: мужчина стоял на разведенных в стороны коленях, грудью прижимался к поверхности стола, руки были аккуратно связаны за спиной, а на шее красовался черный ошейник с небольшим ремешком. — Видели бы вы себя, Хиджиката-сан, — Окита облизал сухие губы и со звонким шлепком ударил его по ягодице, тем самым приводя «пленника» в чувства. Зам командующий потихоньку разлепил глаза и увидел перед собой свое отражение на стеклянной поверхности. Он попытался встать, что со стороны выглядело как конвульсии, и ноги сильнее стали разъезжаться, поэтому брюнет решил лишний раз не дергаться. Холод от стола пробирался по груди, вызывая толпы мурашек по всему телу, ягодица ужасно горела. Потихоньку поворачивая голову и осматриваясь в полумраке, мужчина увидел сидящего на краю дивана, хищно улыбающегося Сого. Весь его вид говорил о том, что хорошего вряд ли стоит ожидать. — Сого! Какого хрена? — разъяренным голосом закричал Тоширо. — Быстро развяжи меня! — мужчина сильнее повернул голову, и увиденное повергло его в шок. — Почему я голый? — Бесишь! — холодно ответил парень. Он встал с дивана, оценивающе осмотрел обнаженное тело, подошел к нему, кончиками пальцев провел по длине позвоночника и, наклоняясь, прошептал на ухо брюнету, — Успокойтесь, Хиджиката-сан, ваши крики никто не услышит, никто не придет вам на помощь. — А где Гин и эти двое с ним? — немного дрогнувшим голосом поинтересовался зам командующего. — Всего лишь четыре порции парфе и пара килограммов суконбу, и босс с удовольствием предоставил мне свое жилище на некоторое время, — Сого говорил медленно, растягивая каждое слово, он вкладывал в них всю свою ненависть, всю свою злобу на этого придурка. — Поэтому постарайтесь все-таки успокоиться, Хиджиката-сан, а то когда я вернусь, опять нервничать начнете, — проговорил Окита и вышел в соседнюю комнату. — Я спокоен! Не дерзи! — крикнул Тоширо вслед уходящему парню. — Никто тут не нервничает! «Я покойник, точно покойник. Он всегда хотел от меня избавиться, — надежда выбраться оставила Хиджикату. — На что он только не шел, лишь бы отнять у меня звание зам командующего. Но то, что за ним наблюдали остальные и Кондо-сан, не позволяло зайти ему так далеко. Но теперь, когда вокруг никого нет, он спокойно может избавиться от меня. Черт! Он всегда ненавидел меня. Никогда не позволял приблизиться. Хренов садист, я всего лишь хотел быть рядом с тобой! — зам командующего печально улыбнулся, в глазах мелькнула тень обиды. — Просто смешно… Ведь я так тебя люблю и так ненавижу!» Буквально через пару минут Сого вернулся к своему «пленнику». На его лице читалось недовольство: «Босс, ничего нельзя тебе доверить. Хотя… Кому нужна смазка и все эти нежности? Так даже лучше. Босс, ты знал это!». Юноша улыбнулся своей самой маньячной улыбкой и медленно стал стягивать с себя форменный пиджак. Мысли непрекращающимся потоком лезли в голову, путались с мечтами, представляли взору картины, от которых жар распространялся по всему телу, медленно оседая в низ живота. Сого выдернул рубашку из штанов, расстегнул ее, при этом оголив плоский, подтянутый животик. Он подошел сзади к Хиджикате и жадно облизнулся. «Если ты умрешь, наладится ли моя жизнь? Что будет, если ты исчезнешь? Я ненавижу тебя — ты отнял у меня все, включая сердце и душу. Я подчиню тебя! Ты будешь только моим!» — А теперь, Хиджиката-сан, вы ответите за все, — сказал парень и провел ногтями по бокам брюнета, оставляя на них красные полосы. Мужчина зашипел от неожиданной боли, принесенной прикосновениями юноши. — Терпеть тебя не могу! — Стой, Сого! — все нутро зам командующего сжалось, когда звякнула пряжка ремня. Голос Тоширо хоть и звучал уверенно, но все равно были ощутимы нотки испуга, — Неужели, ты так хочешь занять мое место? — Ты думаешь, дело только в этом? — презренно спросил Окита и не дал возможности ответить. Он покрепче сжал ягодицы, разводя их, и без какой-либо подготовки резким толчком ворвался в задний проход товарища. Громкий крик разрезал тишину помещения. Колечко мышц сильно сжимало орган парня, поэтому он качнулся назад и заново заполнил своим членом анальное отверстие, замечая, что проникновение прошло легче. Сердце трепетало от ужасающих криков Тоширо, от его желанного тела, оно эхом отдавалось в ушах, заглушая слова оскорбления и угрозы, которые слетали с губ мужчины вместе с криками. Окита вышел из Хиджикаты, по бедрам стекали ручейки крови, они алыми разводами растекались по стеклянной поверхности стола. Жгущая, рваная боль пронизывала задний проход мужчины, поясница ломила, заставляла прогнуться, сильнее ложась на грудь и выпячивая зад. По щекам уже текли слезы, попадали на губы, где, в попытках хоть криком унять боль, слизывались. Громкие вопли пронизывали тишину, они лекарством ложились на ненавидящее сердце юноши, давали полное чувство власти. Сого врывался в тело брюнета, чувствовал, как штаны пропитываются кровью Хиджикаты. Но это не мешало и дальше разрывать его, победно скаля зубы. Юноша не мог остановиться, он этого слишком долго ждал: унизить, растоптать, подчинить. Он хотел растерзать его, поэтому, полностью выйдя из него, вошел как можно глубже. Слух порадовал хриплый, пропитанный болью крик, который превратился в утробное шипение, когда Окита потянул за ремешок ошейника. Стоило ему немного ослабить натяжение, как зам командующего охватил раздирающий горло кашель. Юноша с каждым толчком сильнее тянул за ремешок, наслаждался задыхающимся под ним мужчиной, который с каждым разом открывал шире рот, жадно хватая новую порцию кислорода и моля, чтобы этот ад поскорее закончился. Неожиданно Сого отстранился. Хиджиката старался разглядеть, что задумал его товарищ, но из-за слез и пронизывающей при малейшем движении тело боли он не мог ничего увидеть. Неизвестное пугало, заставляло сильнее сжимать ягодицы и пульсирующую, окровавленную дырочку. Но ждать ему долго не пришлось. Он снова почувствовал у заднего входа горячий член парня, который тягуче медленно проник в него и так же медленно вышел. Мужчина никак не мог понять, в чем же подвох, пока не почувствовал на своей пояснице холодную сталь катаны. «Ну, все, настал мой конец», — пронеслось в голове у брюнета, но сил сопротивляться не было, да и желания тоже. Сого приставил кончик лезвия к спине зам командующего шинсенгуми и аккуратно стал выводить иероглифы. Заостренная сталь легко разрезала плоть, и через пару мгновений красовалась надпись «Собственность Сого Окиты». Катана была отброшена на диван, а юноша довольно смотрел на клеймо. — Теперь, ты только мой, Тоши, — прошептал на ухо брюнету парень, специально делая акцент на имени. Он никогда не позволял себе так обращаться к зам командующему, но сейчас эта граница была стерта. Сого властным, с долей подчинения голосом повторил, обдавая жаром шею мужчины, — Тоши, ты мой! Терпеть тебя не могу! Появляешься не откуда и забираешь у меня все! И снова рваный темп, быстрые толчки, и крики, плавно переходящие в стоны. Но ни один из них не мог подумать, что от этого приказывающего и подчиняющего голоса, от этих собственнических слов Тоширо начнет возбуждаться. К боли присоединилось странное, тлеющее чувство. Оно металось по телу, обжигало те места, где блуждали руки юноши, и дразнило сердце. Сого наклонился ниже, он провел пальцами по надписи, пачкая их в красной жидкости, и почувствовал, как Хиджиката зашипел и напряг тело. Только его кровь могла так туманить разум, приводить мысли в полный хаос: «Если ты умрешь, наладится ли моя жизнь? Я ненавижу тебя! Но теперь ты мой! Если ты умрешь, мне будет скучно». Окита слизывал выступившую из ран кровь, языком раздвигал края порезов. Его руки с силой сжимали бедра, сильнее натягивали зам командующего на член. Он резко двигался в нем. Скользко. Мокро. Обжигающе. Только его металлическо-горьковатый вкус, запах его тела доводили парня до головокружения, до цветных пятен перед глазами. Пронизывающая каждую клеточку тела боль вперемешку с ненавистью и любовью разрывали на части сердце. Хиджиката старался выплеснуть все из себя, отстраниться от реальности, но разум продолжал сопротивляться, он не хотел так легко сдаваться. Тело больше не слушалось, оно стало поддаваться навстречу грубым толчкам. Пересохшее горло с каждым стоном заставляло задыхаться в кашле. Но Тоширо не сдавался, он терпел, терпел этого мелкого садиста, терялся в новых ощущениях. Как плохо ему не было, какую боль он не испытывал, ему было хорошо. Он понимал, что Сого иначе не может выразить всю свою ненависть и всю свою любовь. Толчки стали еще жестче, еще глубже, пряжка ремня царапала ягодицы. Парень чувствовал, что скоро он достигнет пика удовольствия. Хаотичные движения, и Окита, вжимаясь в тело и наваливаясь сверху, кончает в мужчину с тихим, почти рычащим стоном, тем самым основательно подчиняя Хиджикату себе. Тоширо чувствовал, как его изнутри заполняет горячая сперма, чувствовал, как сверху его придавливает теплый юноша. Эти ощущения волной прошлись по собственному телу, и на стол выплеснулась белесая жидкость. Они оставались в таком положение еще некоторое время, стараясь привести в порядок дыхание. Сого вышел из Тоширо и наскоро оделся. Он наблюдал как из покрасневшей и опухшей дырочки сочиться его же сперма, смешиваясь с кровью брюнета. Эта картина возбуждала, но на сегодня парень слишком утомился, слишком много эмоций он пережил. Окита натянул верхнюю форму, повязал катану на пояс и направился к выходу. — Я убью тебя, если предашь! — все тем же властным, подчиняющим голосом сказал светловолосый юноша, останавливаясь в нескольких шагах от двери. — Ты хочешь, чтобы я тебя предал Сого? — Тоширо не мог видеть товарища, но он знал, что тот его слушает. — Не глупи! Я не могу… Я буду с тобой до конца. — Я не такой муфлон, Хиджиката-сан, — Окита старался вернуть свое безразличие, — Мне насрать на твои чувства, Хиджиката-сан, — хоть голос звучал твердо и отстраненно, но на лице впервые появилась искренняя улыбка. — Но и я тебя не предам. Зам командующего шинсенгуми пытался поверить в услышанное. Он никак не ожидал подобных слов от Окиты. Сердце приятно екнуло, когда мужчина, наконец-то, понял, что их любовь хоть и такая необычная, садистская, наполненная ненавистью, злобой и отчаянием, взаимна. Но все разом покинуло мысли. На лице появилось крайнее раздражение, и его волновала теперь одна небольшая проблемка. — Эй, Сого! Вернись! Какого хрена? — кричал охрипшим голосом разъяренный Хиджиката. — Вернись, я сказал! Развяжи меня! Я тебя ненавижу!