Воспоминания о любви

В первый раз Арман влюбился в крестьянку из окрестностей. Ее звали, кажется, Мадленой. Ему было девять, а ей тринадцать и очень хотелось найти мужа-дворянина. Маленький мальчик был для нее подходящей целью, а потому сразу же когда она заметила, что всякий раз он проважает ее взглядом, то начала проявлять ответные знаки внимания. Парой поцелуев дело ограничилось. Ограничилось, потому что его отправили в Наваррский колледж. Когда мать вошла к нему и сообщила о решении, то он заплакал и попросил оставить его здесь, дома поближе к его матушке и, немного подумав он сказал: “И к Мадлене”. — Кто такая Мадлена, милый? — вполне резонно поинтересовалась мать. — Я вырасту и женюсь на ней! — упрямо вместо ответа заявил он. — Конечно-конечно, но, сынок, вам же с ней, с этой…— она замялась вспоминая имя,— Мадленой! Вам же с ней нужно будет жить при дворе, ей же, полагаю, этого хочется. Нужно будет ей покупать наряды и водить на балы… А для этого надо поехать и отучиться. Тогда ты станешь умным-умным и, конечно, женишься на Мадлене. Мама произносила это с ее улыбкой, доброй и милой… Успокаивающей… И Арман ей поверил. Было, довольно тяжёлое объяснение с этой крестьянкой, но все было верно и хорошо, что так получилось. — Я уеду, а потом сразу же вернусь,— объяснял он ей. — Да, но… но как же так? Я останусь одна-одинешенька, меня все будут обижать!— плакалась ему Мадлена. Волосы были заплетены в косы и уложены вокруг головы с вплетенными в некоторых местах цветочками. — Это все ненадолго!— уверял он ее. — Всего лишь на… на несколько лет… Тогда его только что настигло осознание: “Детство закончилось. Он никогда больше не вернётся в родной дом, к маме, которую он так любит и не хочет ее покидать. К брату Луи-Альфонсо, которому готовили духовную карьеру, хоть он и был немного странным, но он был старшим братом Армана. К его милым сестрам, они, конечно, девчонки, да, и вообще дуры, ничего не понимают, но он их все-равно любит.” — Но Арман... Ах, мне так страшно! — она будучи гораздо выше его, присела на колени и прижалась к нему. Он чувствовал ее тепло, но это не хорошо. Не правильно. — Не бойся. Ты будешь меня ждать? Мадлена кивнула смахивая несуществующие слёзы. Когда он уехал в колледж Арман постоянно садился за письма родным и Мадлене. Она уверяла, что умеет читать, но писать девушка точно не могла, поэтому он спрашивал в каждом письме мать: “Как Мадлена?”. Это продолжалось пока он не получил в ответ короткое: “Она вышла замуж”. Арман тогда долго горевал, вернее думал, что горюет. Глупости, через которые все прошли в юности, никого они не обошли. А потом произошла вещь уже посерьёзнее — он влюбился в Франсуазу. В свою собственную сестру. Конечно, если бы он кому-нибудь хоть словом обмолвился бы, то стал бы презренным элементом в глазах общества. Тем более она как раз выходила замуж. — Ты рад за меня? — Франсуаза стояла перед ним торжествующая, полная радости. Она всегда была веселой, самой веселой в их семейке, где все были немного чокнутыми. — Конечно…— он взглотнул, таким образом справляясь с тем, чтобы не закричать: “Я тебя люблю! Не выходи замуж, останься со мной!”— конечно, счастлив! Он же хороший человек? — О, да! Я уверена! — Это хорошо… Подожди! Ты уверена? — Да, ну, ведь мама плохого не посоветует.— не настолько твердо и четко, как хотелось бы, но с довольно решительным выражением лица ответила сестра. — “Мама плохого не посоветует”? То есть ты его не видела? Он не мог представить, что Франсуаза могла совершить такой непростительный промах. Выбирая человека с которым ты будешь вместе жить все отведенное тебе время, нужно хотя бы знать его. — Конечно, не видела, глупенький!— нежно улыбнулась она. — Ты же знаешь, что браков по любви не бывает. Это — не чувство, это — политика, расчет! Ее энтузиазм обычно придавал сил, но сейчас раздражал. — Дура! — он слушал свой крик будто со стороны. — Ты дура, Франсуаза! Он не помнил, как добежал до своей комнаты, да и что было потом тоже не помнил. Надо думать тогда у него и случился первый приступ. Возможно, он тогда бегал и ржал конём. Конечно же пришлось потом извиниться. Сестра на его опущенные глаза и сухое: “Я не хотел тебя обидеть. Прошу прощения” ответила тем, что обняла. — Я тоже боюсь уезжать из дома. Но он хороший, должен быть хорошим,— тихо проговорила она. Ее дыхание щекотало ему ухо. Такое тёплое и родное. А потом они оба заплакали. Франсуазу он больше не видел, так получилось. Он знал, что она вышла замуж. А потом забеременела и родила ребенка. И уже немного позже умерла. Но он молился за нее. Молился сначала за то, чтобы она не вышла замуж. Потом когда этот брак все же состоялся, он молился, чтобы она прожила долго. Чтобы прожила очень долго и была счастлива, и чтобы имела кучу детей. А Бог его не услышал или не пожелал послушать. Он забрал ее, забрал Франсуазу, может и несозданную для земного мира, но это жестоко. Арман ведь так ее любил… Даже Богу не до него и не до его бедной сестры. Пусть будет и ему, Арману Дю Плесси не до этого. Пусть он будет говорить: “Я же делал карьеру!” Этот дурак, его старший брат, вдруг решил быть монахом. Поступок достойный идиота, а значит его. Поэтому, чтобы обеспечить семье хотя бы сколько-нибудь денег надо было стать епископом Люссонским. А он хотел быть военным. Его бесило, что его желания никто не принимает всерьез, что он третий сын, то есть лишний в семье, да и вообще везде. Только когда второй оказался балдой пришли к нему и даже не попросили, потребовали, становиться епископом. Он ненавидел за это их всех, и мать, и Луи-Альфонсо, и даже Анри! Он не питал надежд, что в Риме он увидит святош и монахов, не совершающих никаких грехов. Что встретит хороших людей. Но тут он ошибся. Там он встретил Клариче. Она была куртизанка, и была так же обижена на жизнь, как и он сам. — Мне не нашли приданного, а потому мать сделала меня шлюхой. — объясняла она, никогда не стесняясь в выражениях. — А в моем случае другая крайность.— ухмылялся он, ощущая ее голову на груди. — Не волнуйся.— она начала чертить пальцем какие-то узоры на его торсе. — Став епископом ты сможешь делать все то же самое. — Я знаю.— Арман притянул ее к себе и поцеловал. А потом он уехал и все. Это была любовь? Нет, скорее влюбленность и понимание. Две обиженные жизнью души. Только и всего. Следующей на очереди была королева. Королева Мария Медичи. С ней они почти не говорили друг с другом. Занимались только постелью и государственными делами. И ещё он играл ей на лютне. Безответную любовь к Анне раструбили по всему Лувру, а потом и Парижу уже давно нечего и говорить, как и историю с сарабандой, где он окончательно сглупил. А настоящую свою любовь он нашел в собственной племяннице. В Мари Мадлен, дочери Франсуазы. Он замечал, что она красива на его вкус уже с того первого раза, как увидел. Потом она заявила: — Я хочу постричься в монахини. Стать кармелиткой. Дурочку следовало отпустить, но он вспомнил Франсуазу и сделал вид, что влюблен: — Ваше место не в монастыре, дитя мое, оно рядом со мной. А по-настоящему он влюбился во время особенно сильной мигрени. Она пришла и просто держала его руку и смотрела сочувственным взглядом. Слово “епископ” или же “кардинал” по-хорошему должно делать человека бесполым и бесчувственным, оставляя лишь христианскую любовь. Но Арман всегда считал, что имеет право на счастье и, наконец, он нашел ЕЁ. А это разве не высшее счастье. Тогда-то он и понял, что вот ОНА. Сидит рядом с ним. Его Мари Мадлен. Его Мария.