Что такое шрамы

— Я тебя убью, — заявил Воробей, и Ветерок зашёлся лающим смехом. Не потому, что это было на самом деле смешно, и не потому, что он думал, что Воробей не смог бы этого сделать. Причина была совсем в другом. Ветерок просто был счастлив настолько, насколько это было возможно после угрозы убийством. Они не виделись довольно долго, и это было первой вещью, которую услышал Ветерок после того, как смог выпустить Воробья из объятий. Ради Звёздного племени, это было так странно, но и так ожидаемо, что Ветерок просто не сдержался. Воробей открыл рот, чтобы возмутиться, но в итоге только ударил его по руке. Ветерок закричал. — Я тебя убью, — повторил Воробей, и на этот раз Ветерок не смеялся. Тогда Воробей вздохнул, тяжело и устало, и кончиками пальцев провёл по забинтованной части руки Ветерка, словно проверяя качество повязки. — Что я говорил насчёт осторожности, а? — Ты ведь знаешь, я почти каждую ночь провожу в Сумрачном лесу. То, что у меня так мало ран — уже чудо, — беззлобно проворчал Ветерок, позволяя Воробью ощупывать своё запястье, как ему заблагорассудится. Тем не менее, Воробья это никак не успокоило. Он нахмурился и вскинул голову, скрестив руки на груди. Ветерок догадывался, что он чего-то хочет, но не мог понять, что именно, и это немного сбивало его с толку. — Ну чего ты, я же даже не умер! — пошутил Ветерок. Впрочем, спустя буквально несколько секунд он осознал, что сделал только хуже. Воробей сделался совершенно оскорблённым, резко развернулся, так, что его коса хлестнула Ветерка по животу, и без капли сомнений перешагнул на свою сторону границы. Вот тогда Ветерок испугался, что он на самом деле уйдёт. — Стой! Стой, ладно, извини, я не буду так больше, только погоди! — позвал он, с трудом останавливая себя от порыва догнать его и вцепиться мёртвой хваткой в его плечи, чтобы ещё хоть секунду посмотреть на него. Слава Звёздному племени, этого ему делать не пришлось. Воробей остановился и медленно развернулся и о, разве его глаза всегда были такими яркими?.. — Ты опять лезешь мне в голову? — спросил Ветерок, немного покачиваясь из стороны в сторону. — Знаешь, если однажды ты исчезнешь из племени, я приду в Сумрачный лес и лично убью тебя во второй раз, — сказал Воробей, сделав то самое странное невпечатлённое выражение. — Ловлю тебя на слове, — фыркнул Ветерок в ответ. — К тому же, ты уже говорил, что убьёшь меня, я понял. Ну а что, избранник Звёздного племени избавляется от угрозы. Вполне подходит, да ведь? Возможно, Ветерку на самом деле следовало замолчать. Воробей весь как-то сник, уменьшился, а взгляд его стал усталым и мутным. — У тебя останется шрам, — тихо произнёс Воробей, кивая куда-то в сторону Ветерка. Тогда Ветерку неожиданно захотелось сказать, что у самого Воробья шрамы уже остались. Даже не тот, большой, который на боку. Разве нельзя было считать ими его осунувшееся лицо, ту вечную осторожность, отодвинутую в сторону гордость, когда дело доходило до безопасности племён и ещё столько, столько всего? — Пускай остаётся. Так мне будет проще запомнить, что надо быть осторожнее, — вздохнул Ветерок. Откуда-то с пустошей доносился горько-сладкий запах вереска. Воробей вскинул голову, снова становясь тем холодным, надменным целителем, которым все его считали, но Ветерок, насколько бы невнимательным и в общем равнодушным к другим он ни был, заметил, что это только часть его настоящего. Но Воробей, очевидно, знал и видел куда больше. Сумрачный лес побери, как же Ветерок его… Ветерок подошёл к Воробью, который, наконец, повернулся к нему полностью, и согнулся почти в пополам, чтобы уткнуться в тёплое местечко на его шее. Там сильно пахло ароматными лекарственными травами, и Ветерок почувствовал, как от этого запаха у него закружилась голова. — Я постараюсь больше так не раниться, — сказал Ветерок и на секунду задумался, что он вообще имел в виду. Получалась бессмыслица. Впрочем, это стало не важно, как только Воробей расслабился в его руках, как тряпичная кукла, и прошептал: — Я это запомнил. Ветерок сдавленно фыркнул, потёршись лицом о его волосы. Возможно, шрамы были у них обоих. Возможно, их было слишком много. Но в такие моменты, кажется, какие-то из них бледнеют.