Löwenzahn

      Венти сидел за столом в окружении сенешаля, его дочери и, конечно же, своей мамы. Он мило улыбался и никак не мог взять в толк: когда же его жизнь смогла скатиться в такое дерьмо?       Не сказать, что он изначально ждал чего-то хорошего от лета. Даже напротив, не питал никаких иллюзий и чётко знал: он будет с нетерпением ждать осени, чтобы, наконец, свалить в Снежную из родного дома и забыть о своей матушке на ближайший год, аккурат до совершеннолетия. Но происходившее сейчас и вовсе превзошло все его худшие ожидания.       Это же надо было так вляпаться… Просто блеск.

***

      На самом деле это были чудесные два года. Венти без колебания мог бы объявить их самыми лучшими в своей ещё недолгой жизни. Не назвать их, конечно, идеальными, но это и не плохо: изъянов нет только в загробном мире, а ему и скромной реальности хватит. Серой, с угрюмыми тучами над головой и недовольными лицами зябнущих прохожих кругом, но в то же время с такими банальными вещами, как смех любимых людей и дело, к которому лежит душа.       Он любил то, как Сяо с беспокойством встречал его после работы даже у чёрта на куличиках. Любил то, как они с Люмин нагло ночевали у него в комнате практически каждую ночь, уже почти что поселившись в доме его семьи. Любил нелепые споры и родное ворчание Люмин, любил то, как Фушэ и Кедемель отчитывали их, если они слишком поздно возвращались с прогулки… с каждым месяцем Венти всё больше и больше ощущал себя дома, в кругу семьи: самой настоящей, к которой хочется тянуться, как подсолнух — к солнечным лучам.       С каждым месяцем он всё меньше хотел возвращаться в Мондштадт.       Конечно же, всё было не так уж и радужно. Чего только одни их ссоры стоили! До глупости нелепые, по мелочам, и всякий раз они ругались вусмерть. Особенно часто, как ни странно, с Сяо, хотя поначалу он и казался куда менее конфликтным, чем та же Люмин, по любому поводу (и без) кидавшаяся защищать свою честь и достоинство (и повезёт, если только на кулаках). Ох, да уж лучше бы он вёл себя столь же воинственно! Уж извините, не прельщала Венти возможность сыграть в игру «угадай, что случилось».       Наверное, если бы не господин Чжун Ли, они бы уже давным-давно разошлись, как в море корабли. Да что там «наверное»… наверняка! Особенно первое время никто, кроме Чжун Ли, не мог заставить Сяо сесть и нормально объяснить, в чём дело. Хотя ладно, они с Люми тоже хороши. Несколько отрезвляющих подзатыльников от Фушэ тоже внесли свой вклад в их отношения.       Но эти воспоминания о «шероховатостях» он тоже безмерно любил и хранил на будущее: чтобы было, что вспомнить… когда-нибудь в далёкой-далёкой старости. Хах, если у него вообще будет эта самая старость. Каждое лето он всё больше и больше сомневался в том, что доживёт хотя бы до тридцати. Не потому что кто-то убьёт, а потому что сам дурак.        — Во-первых, не дурак, — вдруг хмыкнула над ухом Люмин. — А во-вторых, ты немного думаешь вслух.        — Что, снова? — Венти со вздохом лишь прикрыл глаза. — И что я успел разболтать?        — «Сам дурак», — процитировал его Сяо и взглядом словно добавил, что категорически не согласен с данным утверждением. — У тебя лапша скоро в комок слипнется и выкипит.        — Ох! — засуетился Венти, вдруг вновь захлопотав над плитой со стоящей на ней кастрюлей. — И правда… спасибо, я уже подзабыл.       Он солнечно улыбнулся, напевая какой-то пришедший в голову дурацкий мотив песенки из рекламы и порхал между кастрюлей и корзинкой с печеньем, стараясь обращать как можно меньше внимания на взгляды Сяо и Люмин. Обеспокоенные взгляды. Венти крайне не нравилось, когда за него переживали — и они понимали это, молчали, чтобы подарить ему хотя бы полчаса счастья и душевного спокойствия и равновесия. И он был готов расцеловать их за это.       Кухня наполнялась запахами мяса и чего-то сладкого, что Сяо сделал на десерт — оказалось, что он просто мастер лёгких перекусов и нежирных вкусностей, за что юноша обожал его вдвойне, если не втройне. С таким парнем от голода никогда не умрёшь и жирным тоже не станешь. Одним словом, настоящая мечта для совместной жизни. Он улыбался своим мыслям и притопывал ногой в такт мелодии, которую напевал по кругу вот уже, кажется, в седьмой раз, когда входная дверь хлопнула, а со стороны коридора донеслись тяжёлые шаги и басистое ворчание на каких-то идиотов, коммунальщиков и родословную каждой асфальтной ямы на тротуаре. Юноша лишь усмехнулся: можно понять столь… сильное недовольство. Удивительно только, что тирада обошлась без единого слова из обсценной лексики.        — Фушэ! — Люмин с улыбкой помахала, выглянув в коридор. — Как день? Мы пасту сделали… и пудинг. Будешь?        — О, вы сегодня опять тут? — донеслось какое-то даже нежное ворчание. — Буду, буду… Папа ещё не вернулся?        — М… нет, где-то с Ясей. Сказал, мол, у них свидание. Мой руки и иди, вчетвером поужинаем.        — Им тоже оставим, — уточнил Сяо. — Мы сразу сделали на ужин и на завтрак. Чтобы рано не вставать.        — Если макароны остались живы, — шепнула Люмин и усмехнулась.        — Живы, — отозвался парень. — Мы дома, от слипшихся никто вертеть носом не будет.        — Да ну, неужели наш перфекционист согласен на полумеры? — не сдержавшись, хохотнул Венти. — Вот так неожиданность…        — Ничуть, — Сяо вздохнул и прикрыл глаза. — Просто пытаюсь искать хоть какие-то положительные стороны в том, что ты запорол макароны.       За спиной раздалось весёлое фырканье старшего брата его парня. Ужин, как и всегда, прошёл спокойно (хотя и не без порции шуток и подколов).       И, как и всегда, Сяо, Венти и Люмин упали на большую кровать в комнате Сяо вповалку — так было уютнее. Венти разглядывал маленькие распечатанные на чёрно-белом принтере «плакаты» каких-то старых музыкальных групп, висевшие на стенах уже года четыре, плюшевые игрушки, сваленные кучей у изголовья постели… помнится, Сяо как-то упоминал, что постоянно зарывается в них с головой, когда спит один — так меньше мучают кошмары. Венти тоскливо вздохнул. Почему-то в этом месте он и правда чувствовал дом.        — Скоро ехать домой… — как-то невпопад пробормотал юноша и сжался в комок, устраиваясь поудобнее между своими любимыми людьми. Так, чтобы лечь одновременно и на Сяо, и на Люмин. И почему только у него не две головы? — Я буду скучать…        — Ну, это не навсегда… — криво усмехнулась Люмин; пыталась приободрить его хоть как-то… в этом плане она не менялась.        — Угу, — как-то угрюмо и коротко отозвался Сяо и прикрыл глаза.        — Эй! — Юноша ткнул его пальцем в щёку, вызывая лишь недовольное мычание. — Ты чем-то недоволен… признавайся!        — Нет. Ты сам сказал, что тебе надо домой.       Они ненадолго замолчали. В коридоре тикали часы, громко отмеряя секунды. С каждым тактом их становилось всё меньше и меньше… а Мондштадт был ближе и ближе. Дурацкие часы. Бьют по ушам. Незачем ему напоминать, что он здесь совсем ненадолго…        — Мне не нравится, каким ты оттуда приезжаешь, — наконец, признался парень, устало вздыхая. Венти с непониманием нахмурился. Он же… никак не менялся… разве нет?        — Ты начинаешь загоняться по мелочам, — подсказала Люмин. — И да, я тоже не в восторге, но…        — Это — моя мама, — обиженно фыркнул Венти. — Не могу же я её бросить!        — Тебе и не надо, — Сяо покачал головой. — Просто помни, что ты прекрасен.       Люмин чмокнула Венти в щёку, сжала его ладонь в своей и нежно улыбнулась. Он покраснел: иногда они его невероятно сильно смущали.