Неосознанно

            Картина того, как сестра кричит на неё, обвиняя во всех своих бедах, до сих пор стояла перед глазами. Винила во всём. В смерти родителей. В том, что теперь ей приходится выплачивать долги за квартиру и работать вдвое больше, чем хотелось бы. В неудачной личной жизни. Да бог знает в чем ещё… Если бы Даша просто не хлопнула дверью и не ушла, то услышала бы ещё многое о себе.       Но она вовремя убежала, наплевав на пса, что рычал, оскалившись, но так и не кинулся. Денег в кармане куртки хватило только на бутылку дешевого вина, которое она пила всю дорогу. Слезы стояли в глазах, но она так и не смогла дать им выход, каждый раз закуривая сигарету, когда была уже на грани того, чтобы разреветься.       Ноги сами привели её к центру. Зачем? Посреди ночи здесь ей вряд ли кто-то мог бы помочь, а даже если бы Эдик и задержался бы на работе, то уж точно не такой психолог ей был нужен.       Хотя было не удивительно, почему она пришла именно сюда. Она ведь знала, кто ошивается здесь уже несколько дней двадцать четыре на семь, оставаясь незамеченным для охраны.       Благо, даже пьяный мозг догадался, как сделать так, чтобы проникнуть в подвал и не попасться охране на глаза. Удивительно, но чисто на везении ей удалось-таки войти в нужную дверь, не привлекая внимания.       Было темно, пришлось подсвечивать фонариком. Благо телефон показывал последние пятнадцать процентов зарядки. И вот она, заветная комнатушка, где горела лампочка, заботливо вкрученная тем, кто там проживал.       Никита подскочил, как ужаленный, когда дверь в его временном прибежище резко открылась, а затем с облегчением вздохнул, когда увидел на пороге Звягинцеву. Это была не охрана. Радовало. — Что ты здесь забыла? — Спокойно и даже как-то устало, спросил парень, проведя рукой по лицу, смахивая сонливость.       Даша промолчала, хмыкнув себе под нос. А затем закрыла за собой дверь, настолько тихо, насколько позволяло её состояние. После чего оглядела комнату внимательным пьяным взглядом.       Раскладушка. Стеллажи с хламом. Старый проектор. Какая-то ещё аппаратура, черт знает, для чего. Не густо, но жить, видимо, можно. — Миленько, — насмешливо протянула блондинка, а затем ещё раз отпила из бутылки, которая была у неё в руках. — Вот блин. Кончилось, представляешь?       Никита закатил глаза. Только вот пьяной Звягинцевой ему не хватало сегодня. Да и к тому же у него не было в планах слушать её нытье. А оно непременно будет, учитывая красные разводы от слез на её щеках.       И по мере того, как она проходила дальше по каморке, ближе к нему становилось всё тошнее. Не таким он привык представать перед ней. Не в домашних шортах дрочера и заспанным, в каком-то подвале. Безумно хотелось, чтобы она ушла прямо сейчас, чтобы не видеть этого. — Раздевайся. — Прозвучало настолько неожиданно, что на мгновение он решил, что это ему просто послышалось.       Но в глазах Даши читалось всё отчетливо. Они практически потемнели то ли от возбуждения, то ли от просто выпитого алкоголя. Никита непроизвольно оглядел её с ног до головы. Домашние короткие шорты, скорее всего вообще от пижамы (и на кой черт она выперлась вообще в них из дома и как вообще дошла досюда?). Хорошо хоть куртку догадалась надеть, хотя и та была всего лишь до середины бедра и расстегнута. А под ней короткий топ в цвет шортам, но это он заметил только после того, как Звягинцева расстегнула её.       Он хотел бы вызвать ей такси, чтобы отправить домой, но интернета на телефоне не было, точно также, как и денег на это самое такси. А ещё желание пропало абсолютно, как только Даша скинула с себя куртку и потянулась ладонями к топу.       В горле у Никиты предательски пересохло. А Даше было плевать, что он о ней подумает завтра. Хотелось просто забыться и не думать ни о чем. К тому же, они ведь уже трахались пару раз, то в чем, собственно, проблема?       Аккуратная грудь с налившимися от прохлады сосками была отчетлива видна даже под тусклым светом подвального помещения. А мурашки, покрывшие смуглую кожу выдавали либо то, насколько здесь было холодно, либо насколько всё же она волнуется, пусть и глядя ему прямо в глаза. — Так и будешь стоять? — чуть тише, но всё также уверенно спросила Звягинцева, вскинув подбородок.       Бойко слов больше не нужно было. У него итак от одного вида уже вставал. Боже, он никогда не признается даже сам себе, но даже сама мысль о ней заставляет кровь в организме бегать с усиленной скоростью.       Он целовал жестко. На грани грубости, прижимая к себе, одну руку держа на затылке, перебирая волосы, а второй практически до синяков сжимая тонкую талию. Кусал нижнюю губу, стараясь при этом как можно ближе прижать её к себе, практически впечатывая в собственное тело.       И так было каждый раз.       Даша отвечала с не меньшей отдачей, царапая шею короткими ногтями и проводя рукой по гладкой груди. Она подталкивала его к раскладушке, чтобы Никита сел, а сама встала напротив.       Бойко жадно, уже на грани смотрел на то, как блондинка снимает последние элементы одежды с себя и резко садится на колени, не смотря на то, что он сам до сих пор был в шортах. Он хватался за каждый кусочек её кожи, кусая и зацеловывая одновременно. Оглаживал ягодицы, прижимая к вставшему члену через ткань.       А Звягинцева бесстыдно терлась, игриво кусая его губы и язык. Ей хотелось раствориться здесь и сейчас. И она делала это. Отдавалась чувствам и ощущениям, совсем позабыв о проблемах, с которыми сюда пришла. — Презервативы, — в период между поцелуями выругался парень и, ещё раз прикусив её за сосок, скинул с себя, поднимаясь.       Он секунд тридцать порылся в своём рюкзаке и снова навис над Дашей, которая с легкой улыбкой наблюдала за тем, как он избавляется от одежды и пристраевается между её разведенных ног в полной боевой готовности.       Никиту эта улыбка даже задела. Он наклонился, бесстыдно проводя языком по её губам, за которым она тут же потянулась, а затем резко вошёл, словив стон неожиданности.       Даша припомнила это ему, больно царапнув по плечу. Она бы отомстила более изворотливее, если бы в её голове было сейчас хоть что-то, кроме образа Бойко и того, как он вколачивался в её тело.       Быстро. Рвано. Медленно. И в эти моменты он целовал её с такой нежностью, что Даше казалось, будто между ними что-то больше секса, намного больше. Но затем он снова задавал бешенный ритм, от которого эти мысли, как и все другие вылетали из головы.       Он смотрел прямо ей в лицо, видя, как гамма эмоций сменяется одна за одной. Он делал так постоянно, прекрасно зная, что в тот момент, когда откроет глаза и посмотрит прямо в его, то он тут же кончит.       Этот раз не стал исключением. Болезненный укус в нежную смуглую шею и пара фрикций.       А затем тишина, нарушаемая тяжелым дыханием их двоих. После чего Никите снова стало не по себе. В голове появились мысли зарыться в эти разноцветные белые пряди волос, прижать её к себе и уснуть.       Даше же хотелось одеться и уйти подальше, потому что если останется, то скажет ему слишком непоправимые слова. Звягинцева, ты мне нужна, но я был бы на седьмом небе, если уснул, обнимая тебя.

Бойко, я, кажется, люблю тебя, но прекрасно знаю, что тебе нравится Яна.

      Она никогда не оставалась. Никогда не давала повода думать, что между ними может что-то быть, кроме секса. Но сейчас, Никита и сам толком не заметил, как Даша просто уснула, бесстыдно укрывшись пледом, который служил ему подушкой вообще-то.