Давайте узнаем будущее

Ужин протекал мирно. Тишину нарушали периодические переговоры за каждым столом. Почти за каждым, за столами Ланей, как обычно, стояла идеальная тишина, нарушаемая лишь постукиванием палочек. Самый шумный стол был у Юньмэн Цзян. Цзян Чэн и Вэй Усянь, как обычно, дразнились и переговаривались между собой под хмурый взгляд Юй Цзыюань, веселый — Цзян Фэнмяня и Вэй Джу. Яньли и Сяомин тихонько хихикали над братьями. Девушки уже успели подружиться и теперь охотно обсуждали общие для обеих темы. Юй Хуан задумчиво ужинала, не обращая внимание на неподобающие поведение мальчиков. Ей не давало покоя это будущее: там сказано, что Вэй Усянь предаст Юньмэн Цзян и ее сына, убьет Яньли, но она прекрасно знает, точнее даже уверена в том, что он безоговорочно предан ее сыну и мужу и души не чает в ее дочери. Как же так получилось? Почему брат пошел на брата? Пусть Хуан и говорит постоянно, что он никто для ее семьи, но она любила этого мальчика, хоть и не признавалась в этом никогда. Но рубить с плеча, как она это делала всегда, сейчас она не хочет, поэтому придется ждать, когда книга расскажет все сама. Лань Ванцзи периодически посматривал в сторону Юньмэн Цзян. Он очень завидовал им: веселые, свободные, не обременены многотомными правилами. Он бы хотел также: веселые посиделки за столом с семьей, но, увы, разговаривать за столом, а тем более веселиться — запрещено правилами. Такое было, очень давно, с мамой. Лань Сичень видел печаль брата и знал, почему он грустит, взгляды на стол Цзянов о многом говорят, но помочь ничем не мог. Пока Лань Сичень и Юй Хуан копались в себе, ужин уже закончился. Баошань, в который уже раз, взяла книгу: — Ну что ж, последняя на сегодня глава. Высокомерие. Часть вторая День клонился к закату, и уже совсем скоро передвигаться через лес без факела станет невозможно. Вэй Усянь прошёл довольно порядочно, но до сих пор встретил всего пару заклинателей. Он удивлённо подумал: «Похоже, одни охотники, пришедшие в Ступни Будды, только и способны, что болтать попусту и спорить друг с другом. А другие, возможно, переоценили свои силы и понуро вернулись к своим кланам, как та группа, что я встретил только что». — М-да, я крупно ошибся! Они не силы свои переоценили, а Чэн-Чэна испугались! — хихикнул Вэй Усянь под тычок под ребра от Цзян Чэна. Неожиданно впереди раздались крики о помощи. — Эй! Кто-нибудь! — Помогите! — Кто-то попался в злые руки Чэн-Чэна? — ехидно задал вопрос Усянь. — Ты офигел? И кого ты Чэн-Чэном назвал?! — в очередной раз захотел его тыкнуть под ребра, но тот увернулся. Голоса, мужские и женские, звучали чрезвычайно напугано и, скорее всего, принадлежали живым людям. Обычно крики о помощи в подобных глухих местах были уловками злобных тварей для заманивания несведущих людей в ловушку. Однако Вэй Усянь такому исходу событий весьма и весьма обрадовался. — Конечно! Ты же Темный заклинатель. — вернул издевку Цзян Чэн. Чем злобнее тварь, тем лучше — плохо, если она окажется недостаточно злобной! — Неудивительно! — воскликнул глава Яо. — Что еще ожидать от темного отродья! — Глава Яо, — очень вежливым тоном, от которого у всех поползли мурашки, обратилась Вэй Цансэ. — Думаю, Вам стоит попридержать язык за зубами. Не стоит Вам разбрасываться словами, иначе и пожалеть можно. — Это угроза, Госпожа Вэй? — невинно поинтересовался Глава Яо. У всех присутствующих в голове на его вопрос был только одна мысль: "Он что, псих? " Этой женщине даже Верховный Заклинатель не решился перечить. — Пока предупреждение, — ответила Цансэ. Баошань откашлялась и продолжила чтение. Он повернул ослика в направлении голосов, но, сколько бы ни высматривал по сторонам, никак не мог найти ни людей, ни духов. — Как всегда геройствовать… Вот не можешь ты без этого! — тяжело вздохнул Цзян Чэн. — Конечно! Кто, если не я? — ответил Вэй Ин, играя с племянником. Основатели грустно переглянулись, им надо срочно изменить точку зрения Вэй Ина. Не каждый заслуживает спасения, да и сам Вэй Ин больше пострадал, чем дождался благодарности от этого его «синдрома спасателя». Тогда Вэй Усянь посмотрел наверх и вместо столь желанной им злобной твари увидел всего лишь заклинателей из сельского клана, встреченных им накануне у колодца, а сейчас беспомощно барахтающихся в огромной золотистой сети, подвешенной к веткам. — Сети Божественного плетения, — догадался Не Хуайсан. — Ну хоть что-то усвоил, — проворчал Глава Не, но так, чтобы услышал его только брат. Их лидер, тот самый мужчина средних лет, повёл свою группу разведать обстановку в этих лесах. Однако вместо поимки добычи, что могла бы принести им честь и славу, они сами попались в сеть, установленную здесь, скорее всего, каким-нибудь богатым заклинателем. Теперь им только и оставалось, что висеть на дереве и жалобно звать на помощь. — Какие же они жалкие, — презрительно прошипел Вэнь Чао, под одобрительный смех Цзинь Цзысюня. — Кто бы говорил, — шепотом пробормотал Вэй Ин. Заклинатели посветлели в лицах, увидев, что кто-то идет, но тут же вновь понурились, поняв, что то был всего лишь сумасшедший. — Вообще-то обидно, — надулся Вэй Усянь. — Так тебе и надо! Нечего с макияжем на людях ходить. — проворчал Цзян Чэн. Нити Сети божественного плетения казались тонкими только на первый взгляд. — О, а я угадал, — довольно обмахивался веером Не Донг. На самом деле ее материал отличался особой прочностью: ни человек, ни божество, ни демон, ни дух, ни монстр не могли прорвать эту сеть. Только магическое оружие высшего качества было способно разрушить ее. Сумасшедший, должно быть, не знал даже, что представляла из себя эта сеть, не говоря уже о том, чтобы помочь им выбраться. — А вот здесь они крупно ошиблись. Они встретились не с обычным деревенским сумасшедшим, а грозным Старейшиной Илин. — прокомментировал Глава Вэнь. Мужчина собрался вновь звать на помощь, как вдруг раздался хруст ломающихся веток и шелест листьев под ногами. Из темного леса вышел юноша в лёгких светлых одеяниях. — Интересно, кто это? — заинтересовался Цзинь Цзысюань. Черты его лица несли в себе изящество, но в то же время и резкость, а между бровей красовалась метка цвета киновари. Он был ещё весьма юн, примерно того же возраста, что и Лань Сычжуй — такой же подросток. В руках юноша держал длинный лук, а за спиной виднелись колчан с оперенными стрелами и сияющий золотом меч. Пышный белоснежный цветок пиона, вышитый лучшими мастерами, украшал его грудь. Тонкие золотистые нити искрились в полуночных тенях, окружая юношу необыкновенным сиянием. Вэй Усянь про себя присвистнул: «Какая роскошь!» — Вы правда так восхищаетесь клановыми одеждами и Ордена Ланьлин Цзинь? — спросил у Первого ученика Юньмэн Цзян Цзинь Гуаншань весьма довольный этим. — Скорее это была ирония, — ответил вместо Вэй Ина основатель Цзинь, грозно посмотрев на Гуаншаня, отчего тот испуганно сжался. — Если учитывать, во что превратился орден. Высокомерные индюки! Вэй Ин едва сдержал смешок от ругательства основателя. Должно быть, этот юноша принадлежал к числу молодых господ Ордена Ланьлин Цзинь, поскольку вышитый белоснежный пион являлся узором клана Цзинь. Используя этот символ, клан сравнивал себя с гордостью государства. Пион, король среди цветов, неявно подчеркивал главенство Ордена Ланьлин Цзинь над всеми заклинателями, а метка цвета киновари означала «распахнуть двери навстречу мудрости и стремлениям; осветить мир алым светом». — Не совсем верно, главенство он никак не подчеркивает, а сравнивать с гордостью государства – слишком высокомерно. В остальном все правильно, хоть и, как я вижу, этого завета нынешний орден не придерживается. — основатель Цзинь говорил спокойно, но в голосе слышится неприкрытая угроза, ярость и стыд, а вокруг него так и потяжелел воздух от духовной силы. — Когда я основывал орден я никак не думал ни о главенстве, ни о чем-то подобном. Пять Орденов были равны по своей значимости. Цзэн Жаохуи перелистнула изображение на экране, показав описанного юношу. — Я не знаю этого человека, — нахмурился Цзинь Цзысюань. — Неудивительно, молодой человек, — снисходительно улыбнулась ему Жаохуи. — Его родители даже еще не женаты, более того даже не влюблены друг в друга, что уж говорить о рождении. Молодой господин уже натянул тетиву лука и приготовился стрелять, как вдруг понял, что Сеть божественного плетения поймала всего лишь людей. После секундного разочарования его охватило раздражение: — Вы, дуралеи, постоянно путаетесь у меня под ногами! По всей горе установлено свыше четырёх сотен сетей, и уже десять из них были порваны такими же болванами, как вы! А добычи как не было, так и нет! — Какой-то он слишком высокомерный, — недовольно нахмурилась Вэнь Цин. — Явно не воспитали нормально. Цзинь Юншэн кивнул и раздраженно опустошил сосуд с вином. Такими темпами он скоро сопьется. Вэй Усянь вновь подумал: «Какая роскошь!» Даже одна Сеть божественного плетения стоила немало, а он установил четыреста за раз. По залу послышалось пораженные шепотки, в основном, из небольших кланов. Это сколько же денег пошли лишь только на сети. Небольшой клан полностью бы разорился после покупки такого огромного количества сетей, но, разумеется, для великого Ордена Ланьлин Цзинь такая трата была каплей в море. Теперь послышались завистливые шепотки. Потому что это было действительно так: небольшой орден не может позволить себе даже один, что уж говорить о четырестах. Глава Цзинь же очень довольно обмахивался веером. И всё же беспорядочная расстановка целого вороха сетей в надежде как-нибудь да поймать злобную тварь явно была недостойна называться «ночной охотой». Выходило, что заклинатели клана Цзинь прогоняют прочь всех остальных, не оставляя им ни малейшего шанса на успех. Главы многих кланов, даже не самых мелких, были согласны. Такое количество сетей, использованное мальчишкой, было просто-напросто расточительством, даже если и учитывать, что он происходил из клана, для которого такие траты и вправду были сущим пустяком. Однако зачем их было брать в таком количестве? Хватило бы пары-тройки грамотно расставленных сетей. Тогда и люди бы попали с меньшей вероятностью, и был бы шанс поймать что-то действительно темное, но видимо юноше было тогда этого не понять. Госпожа Цзинь тоже была немало поражена. Пусть они действительно и были богаты, очень богаты, но четыре сотни сетей для одной ночной охоты? — Прогнали всех остальных, не оставив и шанса на успех? — Глава ордена Вэнь глянул в сторону людей Ланьлин Цзинь, особенно задержав свой взгляд на Цзинь Гуаньшане, но тут же отвернулся, решив, что мысль, невольно пришедшая в голову, даже звучит абсурдно. Цзинь Гуаншань — Верховный заклинатель? Для Вэнь Жоханя это звучало как не самая смешная шутка. Но если его орден пал, то вполне возможно, хитрый лис обольстил всех сладкими речами, или же люди доверились его супруге. Все-таки мадам Цзинь была довольно властной и мудрой женщиной, так же как и мадам Юй. Да и денег у Гуаншаня было много. Достаточно много, а как известно «деньги правят миром». Для такого человека как глава Цзинь ничего не стоило подкупить людей. Похоже, что и та группа, которую напугал Вэй Усянь, спешно покидала гору не потому, что добыча оказалась им не зубам, а потому, что Орден Ланьлин Цзинь принадлежал к тем, кого лучше не злить. — А как же честное соревнование? — сарказм так хлещет в голосе Вэнь Жоханя. — Или для Ордена Ланьлин Цзинь это не по силу? После неспешного путешествия и сбора сплетен отовсюду Вэй Усянь составил достаточно полную картину о нынешнем положении дел в мире заклинателей. Безоговорочным победителем из вековой междоусобицы вышел Орден Ланьлин Цзинь – именно он воцарился над всеми орденами и кланами, его глава даже заполучил титул Верховного заклинателя. Мадам Цзинь вздохнула, понимая, что в том будущем ее супруг остался все таким же, пусть и с новым положением, но это лишь означало, что ей прибавится еще больше работы. Ей искренне хотелось отдохнуть уже от всего этого кошмара и больше уделять времени своей семье, сыну в конце концов. Она была пусть сильной, но все же женщиной, желавшей простого семейного счастья. Цзинь Цзысюаню озвученное тоже мало нравилось. Пост Верховного заклинателя его отец явно не заслужил. У него были большие амбиции, но способности к правильному управлению, даже своим орденом, оставляли желать лучшего. Цзинь Цзысюань и без того чувствовал себя так, словно живет на пороховой бочке или вовсе в клубке змей. А если орден так возвысился в будущем и творятся такие вещи… Чем же они лучше тех же самых Вэней, которых про себя проклинают все и вся? Вэнь Жохань нахмурился: страшная догадка оказалась правдой. И это ему очень не нравилось. Цзинь Гуаншань, эта ходячая мерзость, никак не годится на пост Верховного Заклинателя. Даже при самом плохом раскладе этот пост может занять… Да любой глава Великого Ордена, кроме Гуаншаня. Цзинь Бао же напротив был очень доволен и горд. Лукавая улыбка не сходила с его лица, пока жена не стукнула его по голове его же веером. Клан Цзинь и раньше отличался высокомерием и любовью к излишней помпезности. Годы на вершине мира только усугубили ситуацию. В целях усиления мощи ордена его адептов приучали делать всё, что им вздумается. Даже орден, едва-едва уступавший ему в силе, вынужден был молча сносить унижения, что уж говорить о маленьком сельском клане. Именно поэтому заклинатели, висящие сейчас в сети и кипящие от ярости, услышав столь дерзкие слова мальчишки, предпочли молча проглотить обиду. Лидер группы смиренно заговорил: — Пожалуйста, молодой господин, не откажите нам в любезности и опустите нас на землю. — Тц, они его еще и упрашивают!.. — наполовину насмешливо, наполовину раздосадованно фыркнул Вэй Усянь. Да где это видано, чтобы молить о пощаде того, кто так над тобой издевается?! Вот если бы он попал в ту сеть, мелкому поганцу было бы не несдобровать! Сначала бы он сам выбрался из ловушки, а потом оттягал наглеца за уши и передал с рук на руки родителям, не забыв в самых честных и доходчивых выражениях, высказать все, что думает о воспитании их ненаглядного чада! Цзинь Цзысюнь кинул на Вэй Усяня убийственный взгляд, недовольный тем, что тот смеет так говорить о действиях его соклановца. Увы, Вэй Ин совершенно не впечатлился. Или даже не заметил чужой досады за собственным негодованием. Сам не свой от досады на то, что добыча никак не шла в руки, юноша решил сорвать свою злость на неотёсанных деревенщинах, столь удачно подвернувшихся под руку. — А что, этот недотепа-Цзинь ждал, что добыча сама придёт и бросится на его меч? — вскинул брови Цзян Чэн, тоже не упустивший шанса поддеть ненавистных зазнаек. Больше Цзиней он, как и Вэй Усянь, не любил только Вэней — те были еще хуже. Хотя раз на раз не приходилось, и наверняка даже среди Вэней где-то есть нормальные люди. Просто ни Цзян Чэну, ни Вэй Усяню не посчастливилось с ними встретиться. Но чисто теоретически, где-то они существовать должны. По крайней мере, так уверял его Вэй Усянь. Он скрестил руки на груди и сказал: — Ну уж нет, вам придётся повисеть здесь, чтобы больше не мешать мне. Я отпущу вас, когда поймаю монстра, пожирающего души. Если, конечно, не забуду! — Этому ребенку и впрямь недостает манер и хорошего воспитания, — заметил Вэй Ин, прикусив губу в раздумьях. Только вот внимательный взгляд на своих устах остался для него не увиденным. Что поделаешь, в кое-каких вещах он удивительно толстокож. Лань Сичень испытал ощутимое желание обзавестись веером, поскольку прятать все время улыбку за чашкой с чаем уже становится невозможно. Наблюдать за взаимодействием брата с господином Вэем было интересно, как за театральной постановкой. Не Хуайсан смотрел то на второго молодого господина Лань, то на Вэй-сюна сияющими смехом глазами. Ну что за прелесть! Нет, обязательно надо их свести, благо, помощники в этой миссии у него точно будут. — Так и хочется спросить, кто же родители этого мальчика? — хмыкнул Цзян Чэн, павлиньи повадки этих самодовольных Цзиней скоро уже поперек горла ему стоять будут. — Кто его воспитывал, что он совершенно не уважает старших? — А-Сянь, А-Чэн, давайте послушаем, — урезонила их Яньли, положив ладошки им на плечи. — Наверняка нам об этом поведают! — Как скажешь, сестра, — на удивление синхронно кивнули ее братья. Если пленники действительно проведут обездвиженными целую ночь в этом лесу, то велик шанс, что тварь, терроризирующая гору Дафань, доберется и до них. И тогда им останется только одна участь — лишиться душ. Круглолицая девушка, давшая яблоко Вэй Усяню, до дрожи испугалась и заплакала. Вэй Усянь всё это время сидел на ишаке, скрестив ноги. Но, едва услышав всхлипы девушки, ослик затряс ушами и внезапно прыгнул вперёд. — Мне все больше кажется, что этот ослик — копия тебя, только в ослиной шкуре. — высказался Цзян Ваньинь, игнорируя обиженный взгляд шисюна. Вслед за прыжком раздался протяжный рев, и если не ужасное звучание, то его неудержимая мощь определённо могла превзойти ржание самых породистых лошадей. Вэй Усянь к такому был совсем не готов и кубарем скатился с ослиной спины, едва не разбив голову. — А-Сянь, осторожно. — покачала головой Цзян Ксиу, недовольная тем, что брат не позаботился собственной безопасностью. — Хорошо, шицзе, я буду осторожен. — заверил Вэй Ин сестру. Осел, выставив вперед голову, побежал прямо на юношу, намереваясь повалить того с ног. Оперённая стрела, всё ещё балансирующая в луке, направилась точно на ослика. В планы Вэй Усяня не входили поиски нового ездового животного, поэтому он с силой рванул вожжи. Юноша бросил взгляд на «наездника», и на его лице появилось выражение крайнего удивления. Впрочем, уже через секунду удивление сменилось презрением, а рот юноши искривился: — Так значит, это ты. — Так значит, они знакомы, — усмехнулся Вэнь Сюй. Интересно, какая разница в возрасте у Мо Сюаньюя и этого Цзиня? Чисто логически, они ведь вроде должны принадлежать к разным поколениям, разве нет? Да и если верить книге, Мо Сюаньюй пробыл в Башне Кои совсем недолго… В голосе его, помимо удивления, слышалось столь неимоверное отвращение, что Вэй Усянь захлопал глазами. — Чего это он? — мрачно поинтересовался Вэй Усянь. — У него ко мне какие-то проблемы? Или к Мо Сюаньюю? А-Юй, услышав свое имя, заинтересованно посмотрел на Усяня, и тому пришлось выдавить из себя улыбку, чтобы не пугать ребенка. — Кто знает, кто знает… — хмуро отозвался Цзян Чэн. Юноша продолжил: — У тебя что, совсем крыша поехала, когда тебя вышвырнули в твою деревеньку? И как тебя только выпустили из дома, в таком-то виде! Неужели эта невероятная новость ему не послышалась?! «А что если… — Вэй Усянь ударил себя по бедрам, — что если отцом Мо Сюаньюя был не заезжий глава какого-нибудь захолустного клана, а сам Цзинь Гуаншань?!» — Ну вот ты и дошел до этой очевидной мысли, — ухмыльнулся Вэнь Чао. — И что дальше? Вэй Усянь послал ему мрачный взгляд. Быть сыном Цзинь Гуаншаня его не прельщало. Впрочем, глава Цзинь тоже не выглядел особо довольным. Наверное, его тоже не прельщало иметь среди внебрачных детей Вэй Усяня. Цзинь Гуаншань являлся предыдущим главой Ордена Ланьлин Цзинь, ныне уже почившим. — Ч-что-о-о?! — выронил из рук веер глава Цзинь. — Да неужели?! — не в силах поверить в такое внезапно привалившее счастье, воскликнула госпожа Цзинь. — Девятый. — с широкой ухмылкой кивнул довольный Не Минцзюэ. — Как же так?!. — беспомощно пролепетал Цзинь Гуаншань. Конечно, рано или поздно все умирают, но к известию о собственной смерти он был явно не готов.       Вэнь Жохань, тоже не отошедший от догадок о падении своего Ордена, почувствовал, как его настроение начинает медленно улучшаться. Что ж, кажется, грядущие беды заденут не только его одного. Особенно если вспомнить, что еще в первой главе было сказано, что главой Юньмэн Цзян стал сын Фэнмяня. Наверное, не так уж и неправы оказались молодой глава Не и первый молодой господин Лань, когда предполагали, что смертей в книге будет много. Говоря об этом человеке, одним предложением не обойтись. — О, да, этого кобеля одним предложением не опишешь, и все они будут не лестными. — Золотая Змея была очень рада его смерти. Его жена происходила из очень знатной семьи и была на редкость сварлива. Цзинь Джингуа вздрогнула, услышав про себя. Но не подала виду. Что ж, посмотрим, что книга написала про нее. Муж боялся ее как огня, однако это не мешало ему направо и налево крутить романы с другими женщинами. И какой бы бдительной ни была госпожа Цзинь, следить за мужем двадцать четыре часа в сутки не представлялось возможным. Глава Цзинь про себя порадовался, что жена действительно не могла постоянно за ним следить. Госпожа Цзинь все больше и больше чувствовала, как ярость набирает в ней обороты, и не только ярость, но и стыд. Те же чувства испытывал Цзинь Зэн. Цзинь Гуаншань, в свою очередь, тоже не зевал и развлекался со всеми доступными женщинами, начиная от дочерей известнейших фамилий и заканчивая деревенскими шлюхами. Госпожа Цзинь шумно втянула воздух и едва не заскрипела зубами. Такого позора, как сегодня, она еще никогда не переживала. Хотя, казалось бы, за что ей-то испытывать чувство стыда? Это ведь ее непутевый муженек шляется по всем доступным женщинам, а не она! Цзинь Цзысюань чувствовал, как горит лицо, уши, шея и даже грудь. В какой-то момент он даже подумал, что просто сгорит в этом огне и осядет на шелковую подушку аккуратной горсткой пепла. Даже порадоваться этому успел – не придется никому смотреть в глаза. Но Цзысюань все горел, а смерть так и не наступала… О, боги и будды, как ему жить после этого? Не то что бы он не знал о похождениях отца, но он предпочитал верить, что какую-то свою меру, известную только ему, отец все-таки соблюдает. Все кто сидел в относительной близости к Цзиням скривились от отвращения. — Шлюха мужского пола, — зло плюнул основатель Ланьлин Цзинь. Неудивительно, что при таком образе жизни количество его внебрачных детей не поддавалось исчислению. К тому же, предыдущий глава ордена отличался крайне ветреным характером, и любая женщина, какой бы замечательной она ни была, очень быстро ему наскучивала. После того как это случалось, Цзинь Гуаншань напрочь забывал о ее существовании и не нес никакой ответственности за своих отпрысков. Мэн Яо успокаивал свою мать, которая до последнего верила, что ее любовь ее вспомнит, но как оказалось, что нет. Слезы тихо текли по ее щекам. Никаких громких рыданий: она давно отучилась от этого тогда, когда собственная семья продала ее в бордель. Теперь понятно, почему он так долго не приходил? Понятно, почему не интересовался сыном. Что ж, раз он не хочет видеть ни сына, ни ее, то он и не получит ее мальчика, даже если захочет. Она найдет ему другое место, где его будут ценить. Среди огромного количества его незаконнорожденных детей только один проявил свои способности в достаточной мере, и отец признал его и забрал к себе. Это был нынешний глава Ордена Ланьлин Цзинь – Цзинь Гуанъяо. — Нынешний глава? Но наследник Цзысюань! — резко встала со своего места Мадам Цзинь, она была… Растерянна и зла, что какой-то ублюдок занял место ее сына. — Наследник погиб незадолго до осады Луанцзан. В результате заговора и несчастного случая, — сочувствующим тоном произнес основатель Ордена Юньмэн Цзян, смотря, как госпожа Цзинь буквально падает на место, будто у нее подкосились ноги. Цзысюань побледнел и не мог выдавить ни слова. — Думаю, это десятый. — Не Минцзюэ было жаль Госпожу Цзинь, поэтому он постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче. — Господин Мэн, — обратился к юноше основатель Ордена его отца. — Вы совершили много ошибок в том будущем. И первая из них это то, что Вы пошли в Ланьлин. Думаю, Вам будет лучше если вы будете адептом Юньмэн Цзян или Гусу Лань. К сожалению, орден Не для вас будет тяжелым, так же как и Цишань Вэнь. Думаю Юньмэн Цзян или Гусу Лань не откажет Вам в поступлении, да и мы предупредим глав о Вашем возможном приходе. — Этот недостойный благодарен за совет и обязательно последует ему, — в благодарность поклонился Мэн Яо. Даже сама смерть Цзинь Гуаншаня оказалась недостойной. Старик так кичился своей мужской силой, что однажды устроил марафон с несколькими продажными женщинами. Однако старость взяла свое, и Цзинь Гуаншань позорно отправился к праотцам прямо во время любовного акта. Цзинь потемнела лицом и прикрыла глаза, пытаясь совладать с собой. Выходило плохо. Какой позор! Цзинь Цзысюань спрятал горящее лицо в ладонях, мечтая просто провалиться сквозь землю. Случай был настолько унизительным, что Орден Ланьлин Цзинь сделал хорошую мину при плохой игре и объявил, что достопочтенный глава скоропостижно скончался от чрезмерного переутомления. Остальные кланы предпочли сделать вид, что поверили. Однако все знали, что на самом деле стоит за его «славой». — Действительно – переутомление! — хохота до слез Вэнь Жохань. Цзинь Гуаншань все больше и больше краснел от стыда или злости – неясно. При осаде горы Луаньцзан на втором месте по ретивости после Цзян Чэна шел именно Цзинь Гуаншань. Цзян Чэн и Цзян Фэнмянь смерили главу Цзинь внимательными — голодными — взглядами. Как бы так обезопасить от него Вэй Усяня? А уж между собой они как-нибудь сами разберутся. А сейчас Вэй Усянь забрал тело его незаконнорожденного сына. Неизвестно, можно ли теперь считать, что теперь они в расчете. — Серьезно? — кисло протянул Вэй Усянь. — Что-то мне не по душе такой расчет… — Чем он тебя не устраивает? — гневно вскрикнул Цзинь Цзысюнь. — И вообще радовался бы тому, что хоть какой-то есть! — Ну, помимо того, что тело Мо Сюаньюя слабое и абсолютно нетренированное… — Вэй Усянь дерзко ухмыльнулся. — Меня категорически не устраивает, что Мо Сюаньюй расплачивается за деяния своего горе-папаши! Да и быть сыном Цзинь Гуаншаня мне ни капли не хочется. Глава Цзинь уже было встал, чтобы поставить мальчишку на место, но его остановил Цзинь Юншэн.— А ну, сядь! Он совершенно прав. Видя, что Вэй Усянь витает в облаках, юноша еще больше разозлился: — Пошел прочь! Мне и смотреть-то на тебя противно, грязный обрезанный рукав! — А не слишком ли много себе позволяет этот юноша? — сурово прищурилась Юй Цзыюань. — Кажется, ему точно недостает воспитания, — хмыкнула первая госпожа Юй. — Даже если Вэй Ин возродился в теле обрезанного рукава, это не дает право желторотому юнцу распускать свой длинный язык! — поджала губы вторая госпожа Юй. Госпожа Цзинь, успевшая взять себя в руки после новостей о судьбе мужа, недовольно поморщилась. Воспитанию этого мальчишки действительно стоило бы уделять побольше внимания! Хотя бы ради того, чтобы он не попадал в столь щекотливую ситуацию, когда в теле одного из его возможных родственников находится совершенно другой человек, а он этого даже не замечает! Мо Сюаньюй был явно старше мальчишки, возможно, даже приходился ему дядей. Вэй Усянь решил не терпеть подобного унижения от младшего, если не ради себя, то хотя бы ради тела Мо Сюаньюя, и жестко парировал: — У тебя что, нет матери, которая научила бы тебя достойному поведению? — А-Сянь, — хором укоризненно покачали головой Цзян Яньли и Вэй Цансэ. — Простите. Впредь я буду стараться следить за словами. — пообещал он. Два недобрых огонька яростного пламени вспыхнули в глазах юноши. Он достал из-за спины меч и с угрозой в голосе спросил: — Что ты сказал? — Похоже ты попал по больному, — вздохнул Цзян Чэн, поражаясь тому, как брат иногда попадает в самую точку, даже не стараясь задеть. Лезвие меча ярко сверкнуло золотым. Это было редкое оружие высочайшего качества: большинство кланов не могли себе позволить и его малой части, даже если бы всю жизнь копили деньги. Вэй Усянь, внимательно приглядевшись, обнаружил, что меч кажется ему знакомым. Хотя, с другой стороны, драгоценных золотых мечей высшего качества в своей жизни он повидал немало. В любом случае раздумывать об этом сейчас Вэй Усяню было недосуг, и он начал крутить суконный мешочек, что держал в руке. — И почему я не удивлен?! Ты вечно так делаешь: вместо того, чтобы все-таки вспомнить, ты просто игнорируешь. — закатил глаза Цзян Чэн. Вещица представляла из себя самодельный «мешочек-ловушку для духов». Вэй Усянь сделал его несколько дней назад из подручных материалов. — Цянькунь? Прям на коленке? Неизвестно из чего? — удивился Не Минцзюэ. — Силе-о-он первый ученик Цзян! — с уважением произнёс он. — Благодарю главу Не за похвалу! — расплылся в довольной улыбке Вэй Усянь. Вэнь Сюй наклонился к отцу, прикрыл рот рукавом и еле слышно прошептал: — Вэй Усянь наверняка и из говна и палки сумеет создать что-нибудь полезное! Отец и сын тихо рассмеялись. С Вэй Усянем определенно надо было хотя бы дружить. А в идеале — и вовсе заполучить себе. Но нет в мире совершенства, нет. И такие верные, как Вэй Усянь, по доброй воле из своих кланов не уходят. Да и по взгляду основателя можно прочитать, если они о чем-то таком подумают, то им не жизнь Диюем покажется. Как только юноша, сжимая в руке меч, побежал на него, Вэй Усянь выудил из мешочка вырезанного из бумаги человечка. Затем он резко рванул в сторону, избежав атаки, и ловко налепил бумажку на спину противника. Юноша был быстр, но Вэй Усянь проделывал этот трюк уже десятки раз, так что оказался быстрее. Молодой господин почувствовал, как его тело внезапно онемело, спина согнулась под тяжестью, и юноша кулем грохнулся на землю, а его меч со звоном упал рядом. Юноша никак не мог подняться на ноги, как ни старался, словно его придавило горой Тайшань. — Это что за заклинание? — тут же встрепенулся Глава Цзинь, подавшись вперед, как ищейка, почуявшая след желанной добычи. — Тебе-то какая разница? — осудила его пыл Госпожа Золотого Карпа. А причина этому заключалась в том, что Вэй Усянь налепил ему на спину призрак человека, умершего от обжорства, который теперь вдавливал юношу в землю так, что тот едва мог дышать. И хотя призрак был слабым, справиться с таким испорченным ребенком он мог без проблем. Вэй Усянь подобрал меч, взвесил в руках и взмахнул в направлении Сети божественного плетения, разрезав ту пополам. — Ну кто бы сомневался, что ты полезешь спасать других! — закатила глаза Юй Цзыюань. Многие представители мелких и средних кланов почувствовали некую благодарность к книжному Вэй Усяню. При желании тот мог вполне оставить бедняг и дальше висеть на дереве. Но не стал. Люди неуклюже попадали друг на друга, и, не говоря ни слова, скрылись из виду. Круглолицая девушка хотела сказать что-то, должно быть, поблагодарить Вэй Усяня, но мужчина потащил ее прочь, опасаясь, что за это молодой господин Цзинь возненавидит их еще больше. — Эти неблагодарные… — зарычали одним голосом Ваньинь и Хуайсан и пристально смотря на книгу в надежде порвать наглых заклинателей через нее. Хуайсан забурчал еще тише. — Лучше б ты их там бросил, Вэй-сюн! — Не стоило их спасать вовсе! — высказалась Мадам Цзинь, сложив руки на груди и сведя брови к переносице. Она не была жестокой, но такое хамство желала наказать и пресечь на корню. — И это делают взрослые люди… — покачал головой Лань Цижень, высказывая этим движением ту невероятную степень разочарования подобными людьми, что отняла у него даже слова. Тем временем юноша, растянувшийся на земле, клокотал от гнева: — Ах ты грязный обрезанный рукав! Избрал самый простой вариант и последовал по пути Тьмы, да? Неудивительно, ведь это лучшее, на что ты способен с таким низким уровнем духовных сил! Ну теперь берегись! Да ты хоть знаешь, кто сегодня здесь?! Сегодня мой… И действительно, путь, избранный Вэй Усянем в прошлом, часто подвергался критике и в долгосрочной перспективе даже вредил здоровью заклинателя. Тем не менее люди продолжали выбирать Путь Тьмы по двум причинам. Первая — мастерски овладеть им удавалось в короткие сроки, и вторая — не было никаких ограничений ни по способностям, ни по уровню духовных сил заклинателя. Именно поэтому всегда находились и будут находиться люди, которые широкой дороге предпочитали скользкую тропинку. Многие понимали, что такой путь, избранный Старейшиной Илин, не мог не подвергаться критике. Темная энергия, с которой так ловко в будущем управлялся Вэй Усянь, у всех прочно вязалась лишь со злом. Темные твари переполнены энергией обиды и заклинатели испокон веков уничтожали их только с помощью Правильного пути. Все привыкли, что светлая энергия несет добро, хотя от этой самой светлой энергии заклинатели так же гибли – искажение Ци было проблемой многих заклинателей, особенно тех, что родом из Цинхэ Не. Никто, до Вэй Усяня, кажется и не задумывался о том, что энергию обиды тоже можно использовать во благо. Так же, как и привычную всем заклинателям светлую Ци. А если ранее кто-то пытался постигнуть азы управления энергией обиды, то их попытки явно не увенчались успехом. И далеко не факт, что те, кто до Усяня старались постигать Темный путь, делали это с благими намерениями. И, хоть намерения самого Вэй Усяня пока еще никто не понимал, но пока он не творил ничего такого, за что его можно было бы порицать. Поэтому, все с интересом продолжали наблюдать за дальнейшим развитием событий и за будущим основоположником Темного пути, у которого в будущем, кажется, появились последователи, или скорее подражатели. Хорошо это или плохо? Никто сейчас дать ответ на этот вопрос не мог, но люди прекрасно понимали, что старшей версии Вэй Усяня это точно только на руку. — Ну насчёт вреда заклинателю: тут есть свои нюансы. Во-первых, для использования темной Ци нужен человек — родственная душа, чтобы не сойти от нее с ума. Во-вторых, тьма очень привередлива и кому попало подчиняться не будет. У Заклинателя, который будет ее использовать, должны быть чистые помыслы. — высказалась Баошань. Юноша заключил, что после того как Мо Сюаньюя с позором выгнали из Ордена Ланьлин Цзинь, тот последовал бесчестному пути. Для Вэй Усяня же такое заключение оказалось как нельзя кстати, потому что помогало ему избежать множества лишних проблем. Юноша уперся руками в землю, но всё равно не мог встать, сколько ни старался. Лицо его уже побагровело, и он яростно заскрежетал зубами: — Если ты меня не отпустишь, я все расскажу своему дяде, и тогда ты будешь молить о пощаде! Вэй Усянь удивился: — А почему дяде, а не отцу? Кто, ты говоришь, твой дядя? — Вэй-сюн, мне кажется ты ходишь по очень тонкому льду, и тебе следует убраться оттуда сейчас же. — Не Хуайсан действительно боялся за друга, хоть и понимал, что его старшая версия не услышит предупреждение друга и, конечно же, не поспешит прямо сейчас бежать со всех ног оттуда. Поэтому он с ужасом ждал дальнейших событий. Все-таки шестое чувство у Не Хуайсана было хорошо развито, что было не неизбежно при жизни в Нечистой Юдоли, рядом с Не Минцзюэ, который не раз грозился сломать ему ноги, сжечь веера и остальные побрякушки. Холодный и зловещий голос раздался у него за спиной: — Я его дядя. Тебе есть что сказать перед смертью? При звуке этого голоса вся кровь прилила к голове Вэй Усяня, а затем схлынула назад. Хорошо, что его лицо было измазано белилами, и его бледность осталась незамеченной. — Даже так? — глава ордена Вэнь удивленно хмыкнул, — Интересно, кто же мог так напугать Старейшину Илин, да еще вот так сразу угрожать ему новой смертью? Многие не заметили, как вытянулись поближе, желая узнать, кто же имел на темного заклинателя такое влияние, что тот побледнел от одного только голоса. А сам Вэй Усянь давно выставил только одну кандидатуру на этот счет. Если учесть, что говорилось в прологе этой злосчастной книги, Усянь мог быть уверен, тот кто вызвал такие эмоции, определенно — Цзян Чэн. После мадам Юй, это был второй человек, которого ему следовало бы бояться в гневе. Цзэн Лан включила симуляцию и все увидели Цзян Ваньиня, но не совсем его, а его повзрослевшую версию. Уверенными шагами к ним приближался мужчина в фиолетовом одеянии, полы его цзяньсю свободно развевались по ветру, а рука покоилась на рукояти меча. К его поясу был подвешен серебряный колокольчик, при ходьбе, однако, не издававший ни звука. Мужчина имел тонкие брови и миндалевидные глаза, в которых читалась сдерживаемая мощь, перемежающаяся с еле различимым намерением атаковать; оно холодными молниями вспыхивало в глазах, когда мужчина пристально смотрел на что-то; черты лица его были привлекательны, но резки. Он остановился в десяти шагах от Вэй Усяня, выражение его лица было подобно заточенной стреле в натянутой тетиве лука, готовой поразить цель в любой момент. Даже его поза источала высокомерие и самоуверенность. — Цзян Чэн? — ошарашенно задал вопрос Вэй Усянь, наблюдая за старшей версией брата, так похожего на Мадам Юй. Пурпурная Паучиха, едва взглянув на старшую версию родного сына, поняла, что тот в зрелом возрасте — точная ее копия, и даже взгляд был такой же. Такой же, каким он был, когда она смотрела на Усяня не так давно, еще до появления книги. Только вот она сомневалась, что Цзян Чэн примется отчитывать брата за какую-то дурную затею. Скорее уж в глазах книжного Цзян Ваньиня читалась угроза, прямая, которая так и говорила, что Цзян Чэн убьет любого, кто посмеет к нему приблизиться слишком близко, посмеет заглянуть в его душу. Это Юй Цзыюань совсем не нравилось. Не нравилось, что сын слишком стал на нее похож и, кажется, не имел ни капли мягкости отца во взгляде. Весь натянутый, как струна, всегда готовый к бою. Разве не этого она желала так сильно? Желала, чтобы ее сын был сильнее? Превзошел Вэй Усяня? А желала ли она видеть плоды своих трудов сейчас? Нет. Она не хотела, чтобы ее А-Чэн, ее отдушина, вырос таким… Поэтому, глянув в сторону супруга, который хмурился так же, как она… Женщина клятвенно пообещала себе постараться быть мягче. Постараться не давить на сына и если нужно заставлять… Нет, просить Вэй Усяня помогать Цзян Чэну в освоении. В том, что воспитанник не откажет она была уверена. — Так, погодите! Если я его дядя, то это значит, что это ребенок А-Ли. — медленно начал говорить Цзян Чэн, делая вывод. — Похоже это так, А-Чэн, — неуверенно подтвердила Яньли. А раз он в клановых одеждах Цзинь, то это значит, что она все-таки вышла замуж за Цзысюаня, несмотря на то что их помолвка была расторгнута. Те же мысли блуждали и у Госпожи Цзинь и Юй, а также Цзинь Цзысюаня. Цзинь Цзысюань мысленно представил, что это его сын и ему это понравилось. Может свадьба с девой Цзян и не ошибка?! Но тут же он вспомнил, что их помолвка расторгнута. Возможно, в том будущем они полюбили друг друга без науськивания матерей?! Мужчина нахмурился: — Цзинь Лин, почему ты так долго? Тебе и впрямь нужно было, чтобы я пошёл за тобой? Посмотри, в какой недостойной ситуации ты оказался! Сейчас же вставай! Первоначальное оцепенение спало, и Вэй Усянь быстро сообразил, что дело плохо. Он незаметно согнул палец внутри рукава, и бумажный человечек вернулся к нему. Цзинь Лин почувствовал, что ужасная тяжесть, наконец, покинула его, и тут же вскочил на ноги, схватив свой меч. Он встал подле Цзян Чэна и угрожающе указал мечом на Вэй Усяня: — Я переломаю тебе ноги! — А-Чэн? — дева Цзян была обескуражена, как и многие, той грубостью, с которой Цзян Ваньинь общался с собственным племянником. Тем более, разве он не видел, что племяннику нужна помощь? Юй Цзыюань же невольно скривилась, словно проглотила дольку лимона. Она так же общалась и с Цзян Чэном, и с Вэй Усянем. Она не замечала, как со стороны это звучало. Грубо, так, словно удар хлыста, и теперь Цзян Чэн повторял в будущем ее ошибку. Слишком упрекал племянника и давил на него, поступал так же, как Пурпурная Паучиха с собственным дитя. Теперь, когда дядя и племянник стояли рядом, в глаза бросалось их невероятное сходство, мужчину и юношу можно было с лёгкостью принять за братьев. Цзян Чэн сделал движение пальцем, и бумажный человечек вылетел из руки Вэй Усяня и приземлился прямо в его ладонь. Заклинатель мельком взглянул на бумажку, и на его лице появилась враждебность. Цзян Чэн сжал ладонь, и человечек вспыхнул и сгорел дотла под крики злого духа, заключенного в нем. Цзян Чэн жестко отчеканил: — Переломать ноги? Что я тебе говорил! Если встретишь заклинателя, следующего такому извращенному пути, убей его и скорми своим собакам! — Не надо собак! — крупно вздрогнул Вэй Ин, прячась за сестру. — Не думаю, что я тебе НАСТОЛЬКО отдавил мозоли, чтобы пугать меня ими! —А-Чэн… — укоризненно сказала Яньли. — Не будет собак, не будет, — поспешил его успокоить Цзян Чэн, прекрасно знавший, как боится собак его брат. Вэй Усянь быстро отступил назад, не тратя драгоценные секунды на бесполезные попытки добраться до своего ослика. Он думал, что после стольких лет жгучая ненависть, что испытывал к нему Цзян Чэн, должна была угаснуть. Но она, напротив, разгорелась лишь сильнее, подобно вину в сосуде, что хранилось многие годы. Сейчас ненависть Цзян Чэна распространялась не только на Вэй Усяня, но и на тех, кто следовал тому же пути, что и он! — Ненависть, — горько прошептал Цзян Чэн. — Неужели все действительно зашло так далеко? Цзинь Лин почувствовал поддержку своего дяди и бросился в атаку ещё яростнее. Вэй Усянь запустил два пальца в свой мешочек-ловушку, готовясь что-то достать из него, как вдруг перед его глазами голубой молнией сверкнул меч. Столкнувшись с оружием Цзинь Лина, в мгновение ока меч высек из него золотые искры, да так что сияние золота померкло. — А вот и Лань Чжань пожаловал. Теперь мне точно некуда бежать, — от мыслей, что были в голове уже начала болеть голова. Если шицзе и вправду мать этого ребёнка, то реакция на слова его будущего «я» навевает на определенные и не очень хорошие мысли, от которых у Вэй Ин задрожали руки, но он никому этого не показал, скрыв их под столом. Дело было не в качестве мечей, а в огромной разнице в силе людей, их державших. Вэй Усянь уже с филигранной точностью рассчитал время для своего трюка, но сияние меча сбило его с установленного ритма, и он внезапно споткнулся и неуклюже шлепнулся на землю, прямо на чью-то белоснежную обувь. Секунду помешкав, он медленно поднял голову. — Как неловко вышло, — смущенно почесал голову Вэй Ин. Первым, что увидел Вэй Усянь, было тонкое длинное лезвие меча, полупрозрачное и кристально чистое, словно созданное из льда. Среди заклинателей этот меч слыл одним из самых известных. Вэй Усянь чувствовал его мощь бесчисленное множество раз, как по одну сторону с ним, так и против него. Рукоять меча была выкована из чистейшего серебра с использованием секретной технологии; лезвие его, чрезвычайно тонкое и почти прозрачное, обдавало своих противников холодным дыханием льда и снега и в то же время могло разрезать сталь как масло. Меч выглядел легким как пушинка, что вот-вот взмоет ввысь, на деле же весил довольно много, и обычному человеку было не под силу сражаться им. Лань Цижэнь аж надулся от гордости описания меча его племянника Он назывался «Бичэнь». Лезвие развернулось, отдаляясь от Вэй Усяня, затем он услышал легкий «звяк» у себя над головой — меч вернулся в ножны. В ту же секунду раздался отдаленный голос Цзян Чэна: — А я всё думал, кто же это. А это оказался второй молодой господин Лань. — Ты когда с Лань Чжанем успел поссориться? — удивился первый ученик Юньмэн Цзян. — Не знаю, — Цзян Чэн тоже был немало удивлен. С Лань Ванцзи у него были не то что дружественные отношения, но и недружелюбных тоже не было. Их можно назвать нейтральными. Ноги в белоснежной обуви обошли Вэй Усяня и неторопливо сделали три шага вперед. Вэй Усянь поднял голову и встал. Проходя мимо своего неожиданного спасителя, он будто случайно на секунду встретился с ним взглядом. Его окружала атмосфера безмятежного лунного света. Семиструнный гуцинь, что висел за его спиной, был у́же, чем другие цитры; его чёрный корпус высечен из дерева неярких цветов. Цзэн Лан включила проекции с изображением Второго Нефрит Лань. Лань Сичень внимательно вгляделся в старшую версию брата и нахмурился. Его брат выглядел в точности как после смерти матери: боль и скорбь в глазах. На голове мужчина носил белую лобную ленту с плывущими облаками. Кожа бледная, лицо благородное и утонченное, будто выточенное из лучшего нефрита; глаза неимоверно светлые, словно созданные из цветного стекла, поэтому взгляд его казался отстранённым от всех сует. Мужчина этот был соткан из снега и льда, выражение его лица всегда оставалось холодным и бесстрастным, не изменившись даже при виде нелепого вида Вэй Усяня. Ни единой пылинки, ни следа несовершенства не нашлось в его облике. С головы до пят он был безукоризнен. Лань Ванцзи все больше и больше краснел от собственного описания. — Не влюбился ли ты часом? — ядовито произнес Цзян Чэн, еще не отойдя от прочитанного ранее. Вэй Ин ничего не ответил. Он сидел с опущенной головой, некоторым показалось, что он плачет. Но он не плакал, а лишь пытался прийти в себя. И все же, в голове Вэй Усяня большими буквами ярко вспыхнули два слова. Траурные одежды! Вэй Усянь покатился со смеху, ожидая от самого себя именно чего-то подобного. Лань Ванцзи недоуменно замер, не понимая, что и в какой момент пошло не так. Лань Сичень подавился чаем, который только что отхлебнул. Остальные в шоке смотрели на пожимающую плечами Цзян Яньли, не в силах справиться со столь резким переходом от восхваления Лань Ванцзи к… Насмешкам? Что это вообще было? Траурные одежды, не иначе. Все заклинатели наперебой расхвалили одеяния Ордена Гусу Лань как одни из самых изысканных, а самого Лань Ванцзи — как одного из самых невыразимо прекрасных людей, кои рождаются раз в сто лет. Но ничто не могло стереть с его лица печальное выражение, словно он скорбел по давно умершей любви. Лань Хуан поражён. Как он смог разглядеть?! Для человека, который единственный понимал эмоции Ванцзи, это было шоком. И ведь действительно: раз Господин Вэй умер, то брат действительно скорбел. О его влюбленности в юньмэнского адепта старший брат уже давно догадался. Хотя сам Ванцзи это еще не признает. По воле неумолимой судьбы пути врагов рано или поздно пересекаются, и если счастье не повторяется, то беда никогда не приходит одна… — Врагов… — медленно произнес Цзян Чэн. «Ах да, я ведь возглавил осаду на него. Конечно, мы теперь враги. " Второму молодому господину Лань тоже не понравился этот абзац. Уж что-что, а врагами с ним он никогда не хотел стать. Цзян Фэнмянь вздохнул. Ему тоже не нравилось слышать, что Вэй Ин, его воспитанник, отнес своего близкого человека к врагам. Казалось, что сейчас он видел, как рушится крепкая связь А-Чэна и А-Сяня, связь, которую они выстраивали с первым приходом Усяня в орден Цзян. Он принял твердое решение: не позволить этому случиться. Да и с Вэй Чанзэ, когда они были совсем юнцами, они поклялись, что их сыновья станут такими же дружными, как они сами. Лань Ванцзи стоял неподвижно и молчал, устремив взгляд на Цзян Чэна. Цзян Чэн тоже считался исключительно красивым, но, находясь рядом с Лань Ванцзи, явно проигрывал, его красота казалась теперь блеклой и несдержанной. Цзян Чэн недовольно фыркнул от такого сравнения. Никогда не любил, когда его сравнивают, особенно с Усянем. Цзян Чэн поднял одну бровь и произнес: — Ханьгуан-цзюнь, а ты действительно «всегда там, где творится хаос». Значит, у тебя нашлась минутка и для столь глухого места? Обычно могущественные заклинатели из именитых кланов не тратили время на мелких сошек из числа злобных тварей. Но Лань Ванцзи был исключением. Он никогда не обращал внимания на силу своей добычи и шел на ночную охоту, даже если создание тьмы не отличалось свирепостью и его убийство никак не могло принести славу заклинателю. Если где-то нуждались в помощи, он спешил туда. Лань Ванцзи был таким с самых юных лет. «Он всегда там, где творится хаос» — таков был почерк Лань Ванцзи во время странствий и ночной охоты. Прозвище это заключало в себе восхищение его безупречными моральными качествами и стилем. Но сейчас Цзян Чэн произнёс эти слова с долей насмешки, что было весьма и весьма невежливо. Даже ученикам, что шли вслед за Лань Ванцзи, стало не по себе от них. Лань Цзинъи со свойственной ему прямотой заметил: — Но ведь и глава Ордена Юньмэн Цзян тоже здесь, разве нет? Лань Цижэнь обречённо вздохнул. Но ничего не сказал — смысла нет. Цзян Чэн сурово оборвал его: — Цыц! Кто позволил тебе встревать в разговоры старших? Значит вот как воспитывают учеников в Ордене Гусу Лань, что всегда славился своими манерами? Сердитыми взглядами Старейшин Лань можно было забивать гвозди. Лань Ванцзи, казалось, не хотел принимать в перепалке никакого участия и выразительно посмотрел на Лань Сычжуя. Юноша понял его без слов — то было указание младшим ученикам разговаривать между собой. Поэтому он, подавая пример остальным, заговорил с Цзинь Лином: — Молодой господин Цзинь, ночная охота всегда была честным соревнованием среди кланов и орденов. Но усеивание всей горы Дафань сетями, которые мешают другим заклинателям и в которые они ненароком угождают, можно считать прямым нарушением принципа соревновательности, как вы считаете? — Какой воспитанный молодой человек! — умилительно произнесла Цзян Яньли. — Орден Гусу Лань благодарит деву Цзян за лестные слова, — учтиво поклонился Лань Сичень Цзян Яньли. Цзинь Лин суровым выражением лица ничуть не уступал Цзян Чэну: — Цзян Чэн, он прям твоя копия. — тихо хихикнул Вэй Усянь. — Они попадаются в сети по собственной глупости. Что я могу с этим поделать? Я разберусь со всем, когда поймаю добычу. — А вот Цзинь Лину и прям не достает хороших манер, — укоризненно покачала головой Юй Цзыюань. Лань Ванцзи нахмурился. Цзинь Лин собирался продолжить, но вдруг в ужасе понял, что не может ни раскрыть рта, ни произвести и звука. Заметив, что нижняя и верхняя губы его племянника крепко сжаты, словно склеены, Цзян Чэн переполнился гневом. — Заклятие молчания! — скривился Вэй Усянь, припоминая, сколько раз сам от него страдал. Цзинь Юншэн и Не Лонгвей были полностью согласны с Вэй Усянем. Они тоже на дух не переносили это заклятие. Его пренебрежительное отношение к окружающим, что он силился сдерживать, вырвалось, наконец, на волю: — Ты, по фамилии Лань! Что ты себе позволяешь?! Ещё не пришёл твой черед поучать Цзинь Лина! Так что сними заклятие, сейчас же! — Ой-ой! — прошептал Вэй Усянь. — Кажется, твой характер с годами становится только хуже! Ой! — Усянь получил очередной тычок. — Но я всё равно тебя люблю! Даже таким нудным, вредным и сварливым! Заклятие молчания часто использовалось в Ордене Гусу Лань, чтобы дисциплинировать учеников. Вэй Усянь сотни раз страдал от этого, казалось бы, простого трюка. Заклятие было нетрудным для изучения, но, тем не менее, только члены клана Лань владели секретом его снятия. Если виновный пытался заговорить через силу, то либо его губы рвались до крови, либо горло сипло на пару дней. Единственным выходом оставалось молчать и хорошенько обдумывать своё неправильное поведение, пока не истечёт время заклятия. Те, кто еще не проходил обучение в Гусу решили, что никогда не хотят на себе прочувствовать это заклятие. Лань Сычжуй произнес: — Глава Ордена Цзян, нет причин гневаться. Если молодой господин Цзинь не будет противиться, заклятие спадет само через тридцать минут. Не успел Цзян Чэн открыть рот, как из леса к нему выбежал мужчина в фиолетовых одеждах Ордена Юньмэн Цзян с криками «Глава Ордена!», но, увидев Лань Ванцзи, тут же осёкся. Цзян Чэн сардонически произнёс: — Говори уже. Опять одной дурной вестью больше? Мужчина вполголоса продолжил: — Недавно по лесу вихрем пронесся голубой меч и уничтожил Сети божественного плетения, что вы установили. Цзян Чэн бросил на Лань Ванцзи резкий взгляд, и открытая неприязнь перекосила его лицо: — Сколько сетей уничтожили? Мужчина еле слышно ответил: — Все… Больше четырех сотен! — Четыре сотни… Просто в никуда. — шокировано произнес Вэнь Сюй, подсчитывая, какие убытки понесет Орден Цзян. Цзян Чэн закипел от ярости. — Неудивительно! — усмехнулся Не Минцзюэ. Он никак не ожидал, что поездка в эту глушь окажется столь неудачной. На самом деле он прибыл сюда, чтобы помочь своему племяннику. — Какой заботливый дядюшка, — подколол Вэй Усянь, получив локтем в ребра. Цзян Яньли умилительно улыбнулась: «А-Чэн такой милый дядя! " Цзинь Лину в этом году исполнялось пятнадцать — возраст, в котором юноше пора заявить о себе и начать соревноваться с учениками из других кланов. Цзян Чэн очень серьезно отнесся к выбору места для ночной охоты и в итоге остановился на горе Дафань. Кроме того, он повсюду установил сети и запугал заклинателей из других кланов, намекнув им на последствия вражды лично с ним, так что все они были вынуждены отступить. Цзян Чэн сделал все для того, чтобы Цзинь Лин обошёл остальных в этой охоте, что было несложно при полном отсутствии конкурентов. — Цзян Чэн, так не честно. Мы с тобой и без этого как-то справляемся. Да и честно победить намного приятнее, чем так. — разочарованно сделал замечание брату Вэй Усянь. Хотя четыреста Сетей божественного плетения стоили колоссальных денег, для Ордена Юньмэн Цзян эта сумма ничего не значила. Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань не могли не гордиться сыном, что сделал орден более процветающим. Но, если потерять сети было сущим пустяком, то потерять лицо — совсем наоборот. Цзян Чэн почувствовал, что из-за действий Лань Ванцзи его сердце охватила вредоносная Ци, порожденная гневом, и что он вот-вот переполнится ею. Он прищурил глаза и как бы невзначай начал поглаживать кольцо на указательном пальце правой руки. — Цзыдянь? — хором спросили герои Юньмэн Цзян. — Скорее всего, — вздохнула Пурпурная Паучиха. — Если ты стал главой, то значит, что: либо я мертва и перед смертью отдала кольцо, либо мы с Фэнмянем решили отдать пост главы тебе и уйти в отставку, и я отдала кольцо в качестве подарка на принятие поста. То был опасный признак. Все знали, что это было не просто кольцо, а магическое оружие устрашающей мощи, и когда глава клана Цзян касался кольца, он готовился убивать. — А-Чэн, — укоризненно покачала головой Яньли. — Прости, сестра. — покаянно склонил голову Цзян Чэн. — Конец главы. — звонки хлопком Лан закрыла фолиант. — Пора спать. Все уже порядком устали от чтения и информации, которую они узнали, поэтому были совсем не против отдохнуть и все обдумать.