Где живет любовь

— Что? Не нравится, что ли? Я что-то сделал не так? — Тан Лянь стоял неподвижно и молчал, так что Сяо Сэ уже успел вполголоса проклясть и сайты те с их советами, и Е Аньши с Лэй Уцзэ и их песенку "У тебя все получится, главное внимание", и проклятых западников, что вообще придумали этот нелепый праздник. Действительно, ну зачем день любви, если у нормальных влюбленных он каждый день вне зависимости от цифры на календаре. Сяо Сэ уже и расстроиться успел, и представил, как придется со скатерти воск этих ужасных аляповатых свечей-сердечек отстирывать. Жизнь показалась ему жестокой шуткой, и он, плюнув на, похоже, так и не получившуюся романтическую атмосферу, зажег общий свет. Проморгавшись, он покосился на жалкие, ну просто ужасные огрызки почти прогоревших свечей и дал себе мысленный подзатыльник. Он мог бы еще немного себя пораспекать, но в первую очередь надо было объясниться с Тан Лянем. — Послушай, солнце мое, я могу тебе поклясться, что в задумке оно выглядело лучше и правильней, и... — тут Сяо Сэ заметил крепко сжатые кулаки своего сокровища и понял, что стоит активней вымаливать прощение. Он подошел к Тан Ляню и мягко обвил ладонями его напряженную руку, не решаясь взглянуть в лицо. — Пусть мне и не очень по душе этот праздник, но я хотел сделать как лучше. Ты как-то говорил, что было бы чудесно его провести вместе, ну я и попытался. Но, знаешь, советы в интернете глупые, Е Аньши с Лэй Уцзэ еще глупее, да и я, похоже, тоже недалеко от них ушел. Тебе совсем не нравится... Не расстраивайся, весь этот бардак я сам уберу, так что... Его прервал какой-то полувсхлип-полустон, донесшийся от Тан Ляня. "Ну все, скотина, как можно быть таким и довести любимого человека до слез?" — Сяо Сэ в своем воображении отчаянно пинал себя из недалекого прошлого, а на деле встревоженно поднял голову и положил ладонь на щеку Тан Ляня. Тут наконец картина увиденного с секундной задержной поступила в мозг, и он замер. Тан Лянь стоял перед ним, будто боялся пошевелиться. Губы его были крепко, почти до побеления сжаты и чуть подрагивали. Сяо Сэ знал, что Тан Ляню очень хотелось их прикусить, но спустя несколько месяцев мольбы и наставительных поцелуев после каждого раза, когда на розовом бархате его губ выступали алые капли крови, тот отучился от этой вредной привычки и теперь от волнения просто крепко сжимал их. Не видя всего лица своего лотоса, Сяо Сэ бы точно решил, что тот в ярости, все указывало на это. Но Сяо Сэ стоял сейчас перед ним, и видел и густой румянец на этих прекрасных скулах, и самые теплые глаза цвета янтаря, что сейчас сияли слезами смущения (Сяо Сэ обожал в Тан Ляне все, но эта его черта смущаться до слез каждый раз делала с его сердцем что-то невероятное). И, самое главное, Сяо Сэ видел его взгляд. Столько безграничной любви, нежности и тепла не мог излучать разозленный человек. Тан Лянь любил его, прямо здесь и сейчас, как день назад, как в весенний день в прошлом году, когда они стали парой. Да, они иногда ссорились, с кем не бывает. Но стоило Сяо Сэ каждый раз взглянуть Тан Ляню в глаза, как он сквозь возмущение и обиду видел теплый и ласковый огонь любви. Его розовые грезы прервал тихий всхлип. Тан Лянь отвел взгляд, ресницы дрогнули, и с них на горячую щеку его упала сверкающая капля. — Я совсем забыл, — еле слышно произнес он. Уголки рта его опустились, и он зажмурился. — Ты так старался, а я просто взял и забыл. Ты столько сделал, а у меня для тебя ничего нет. Еще и опоздал. Какой же я... Лицо Тан Ляня отчаянно сморщилось, во всей его фигуре отразилось страдание, и он отступил назад, отслоняясь от теплой руки и закрывая лицо ладонями. Сяо Сэ стоял на месте и осознавал. "То есть, ему понравилось?" — заторможенно спросил он сам себя. Сам Тан Лянь, его присутствие, его лицо, особенно такое лицо, как несколько мгновений назад, отнимали у Сяо Сэ половину умственных способностей и действовали на его мозг как рекурсивная функция. Короче, он тупел от любви и мог думать только о Тан Ляне. "Ему о-о-очень понравилось", — довольно протянул в его голове голос Е Аньши. "Вот только нам он ничего не приготовил..." — грустно вздохнулось голосом Лэй Уцзэ. "Он нам подарил такое прекрасное выражение лица", — возмутился Сяо Сэ, не отрывая взгляда от Тан Ляня. В груди его сердце стучало все чаще, живот сладко тянуло, а пальцы покалывало от желания. И всего этого было так много, так часто, так полно... Наконец все его мысли перекрыло жадное утробное рычание: "Мое!", и Сяо Сэ почувствовал себя драконом, охраняющим свое золото. Он подлетел к Тан Ляню, сгреб в объятия и засыпал поцелуями. Шея, ухо, висок, пальцы, ладони, горячие соленые щеки, трепещущие веки и наконец влажные, такие податливые снова прикусанные до крови губы. Сяо Сэ упивался Тан Лянем, как никогда раньше, как всегда. Дракон в груди его довольно урчал, сотрясая все тело волнами удовольствия, передавая его Тан Ляню. Тот прижимал Сяо Сэ к себе, крепко, надежно, уютно, словно желая навек слиться в одно совершенное существо. "Он – наш, а мы – его", — рокотал дракон довольно. Тан Лянь редко когда проявлял свою собственническую сторону, и в такие моменты Сяо Сэ готов был сделать для него все. Не то чтобы он не готов был на это в другое время, но сейчас его наполняло желание свернуть горы и звезду с неба достать. Хотелось пойти и без отлагательств написать Шэнь Цинчжоу, чтобы тот написал своему знакомому астроному или как его там назвать в честь Тан Ляня звезду. Цзы Юйцзи, конечно, потом напишет ему с десяток ругательных писем, весь смысл которых будет сводиться к тому, что их семейный бюджет почему-то утекает в другую семью, но тут Сяо Сэ нашел бы, что ответить. Например, что-нибудь про Е Аньши и куда он сбежал от безграничной любви дядюшек вместе с парнем, про которого те, кстати, тоже не знали. Они наконец оторвались друг от друга. Тан Лянь выглядел совершенно прекрасно: заласканный, зацелованный, с растрепанными волосами, пухлыми алыми губами и самым мечтательным взглядом. Сяо Сэ был уверен, что сам выглядит как-то так же. Особенно учитывая тонкие пальцы Тан Ляня в его волосах, которые переместились туда где-то в... ладно, Сяо Сэ не заметил, когда это произошло. — Я люблю тебя, — он прижался губами к виску Тан Ляня и зашептал. — Я люблю тебя, а ты любишь меня. Ни тебе, ни мне не нужно сходить с ума, пытаясь это доказать в какой-то определенный день в году. И если ты не подаришь мне подарок, я не стану любить тебя меньше или вообще разлюблю. Понимаешь, а? Тан Лянь крепче прижался к нему и закивал. Волосы его защекотали нос Сяо Сэ, и тот потерся о них щекой. — Мое золото-о-о-о, — наконец смог выдавить из себя Тан Лянь и поцеловал то, до чего смог дотянуться. Этим оказалось ухо Сяо Сэ. Тот услышал звонкий чмок и расхохотался. — Это ты мое золото-о-о. Предлагаю кому-то утереть слезы, подумать о прекрасном позднем ужине в моей скромной компании, а потом на этой веселой ноте пойти отскребать воск со скатерти и других поверхностей. Тан Лянь со смешком покачал головой и наконец отпустил Сяо Сэ из своих объятий. — Кому же мы обязаны таким веселым времяпрепровождением? — Ой, сейчас я тебе покажу, — Сяо Сэ достал из кармана телефон, нашел в диалогах Е Аньши и открыл последнюю фотографию. — Вот он, маленький скотинь. Сидит, улыбается. Могу поспорить, они свечи зажгли только для фотографии. — Чему он научит нашего ребенка, — наигранно вздохнул Тан Лянь. Он чувствовал тепло на душе. Рядом с ним стоял самый лучший мужчина на свете, он был любим, а дорогие ему люди – счастливы. За окном февральский вечер сыпал снегом, застилая тротуары и дороги. В доме царил уют, на кухне закипал чайник, кот Фону лениво следил одним взглядом, как два его человека смеются и меняют скатерть на столе. День закончился. Любовь осталась.