Господи, как же он любил!
***
Минхо почувствовал шлейф ванили, стоило только открыть дверь. Наверняка Хёнджин жег любимые свечи. Старший тепло улыбнулся. Это было в духе его мужа. Что бы не случилось — жги ароматические свечи. Первое правило Хван Хёнджина. Поразительно, насколько он любил этот, совершенно посредственный, аромат. Сам же Хван посредственным никогда не был. Только не для Минхо. Старший прислушался, но до ушей не донеслось ни единого звука. Аккуратно сняв обувь и повесив куртку на вешалку, он прошел в гостиную, тут же обнаруживая супруга. Хёнджин заснул на диване, забавно впечатавшись щекой в декоративную подушку и открыв рот. Он, как и всегда спал на животе, а рядом лежала прочитанная наполовину книга. «Грозовой перевал». И почему Джинни всегда перечитывал ее? — Хей, кот, — старший нежно провел подушечками пальцев по гладкой щеке. — Просыпайся, а то отлежишь себе всё. Хёнджин улыбнулся, слыша сквозь пелену сна ласковое «кот», сказанное самым любимым голосом на свете. — Ещё пять минуточек, — пробормотал он, очаровательно дуясь, но всё же приоткрывая сонные глазки. — Хён, ты вернулся ко мне. Минхо дернулся, словно от удара. Это прозвучало…странно. Или только для его воспалённого чувством вины мозга? — Конечно, — улыбнулся он сквозь силу. — Накормишь любимого мужа? Хёнджин улыбнулся, угукая. Он поспешил подняться и, наконец, заключить старшего в крепкие объятия. — Я так скучал, — пробормотал он, прижимая его как можно ближе, будто стараясь выразить всё то, что не решался произнести вслух. Всю ту любовь, которую испытывает. Всю нежность, которая так и просится выплеснуться наружу. Всю свою отчаянную мольбу к Минхо, в которой так и хочется кричать: Ты нужен мне! — Ну, кот, — засмеялся Ли, отстраняясь и смазано целуя в уголок губ. — Меня не было пару дней. — Пять, хён, — пробормотал Хван, потупив взгляд. — Да? — старший приподнял бровь. Надо же, как пролетело время. — Но тем не менее, теперь я здесь. — Надолго ли? — едва слышно спросил младший, надеясь, что Минхо и вовсе не услышит. Но Ли на проблемы со слухом никогда не жаловался. — О чём ты? — Я… — Хёнджин вздохнул. — Твои командировки стали слишком частыми, хён. Ты не мог бы… я не знаю, сократить их? — Хёнджин ты же знаешь, что я… — Работаешь, да, — перебил его Хван, печально усмехаясь. — Я понял. Голоден? Я приготовил ужин. — Да… я бы перекусил, — Ли неловко взъерошил волосы на затылке, отправляясь на кухню вслед за младшим. — Я думал, ты в студии будешь. Среда вроде бы, у тебя загруженный день. — Я с Феликсом поменялся, — пожал плечами Хёнджин. — Хотел тебя нормально встретить. Думал, ты раньше приедешь. Минхо замер, пока по щекам разливались стыд и вина. Он же правда хотел приехать раньше, а не в потёмках, но то одно, то другое… Как можно было оторваться от желанного тела? Вот и Ли не знал. — Не стоило, — просипел он, пугаясь собственного голоса. Он был скован страхом. — Пожалуй, — как-то странно-безэмоционально согласился Хван. — Я ведь писал тебе. Старший вскинул на мужа непонимающий взгляд, а после полез в карман. И действительно, на телефоне оказалось несколько сообщений. — Я… ты же знаешь… — Знаю. Минхо ждал продолжения, но его не последовало. Хёнджин больше ничего не говорил, а в помещении повисло тяжелое молчание, изредка разбавляемое шипением разогревающейся сковородки с мясным рагу. Ли огляделся. Эта кухня, боже, сколько видела эта кухня! Их громкие скандалы и жаркие примирения! Смех, слезы, тонны выпитого вина и, конечно, ремонт! — Господи, Хо! У тебя не руки, а культяпки какие-то! Кто так клеит обои?! Ты не видишь, что рисунки на этих двух частях не совпадают! — Может ты бы вот сам попробовал, а?! Я знаешь сколько корячился, Хёнджин?! Не для того, чтобы ты меня тут криворуким называл! Раз такой умный — клей сам! — не остался в долгу Минхо. — И поклею! — Вот и клей! Ли ушел, громко хлопнув дверью. Понадобилось, несколько часов и две бутылки пива, чтобы прийти в себя и успокоиться. Когда он вернулся в их новую квартиру, то застал рыдающего Хвана, сидящего на кухонном полу. Парень был таким несчастным, весь в клею и с сикось-накось поклеенными обоями. Ну, точнее их частью. Он поднял на Минхо красные глазки и, громко всхлипнув, протяжно заскулил: — Хёёёён, — завывал он, заламывая тонкие пальчики. И если до этого старший и хотел сказать что-нибудь язвительное, то в этот самый момент его сердце дрогнуло. — Ну что ты, кот, не реви. Это всего лишь обои. — Минхо прижал парня к себе, но внезапно почувствовал, что тот пытается отстраниться. — Ты чего? — Ты заляпаешься, — пробормотал он, смотря на старшего потерянным щенком. — Какая разница, Джинни? Я же так люблю тебя, — Ли оставил нежный поцелуй на чужой щеке, заставляя сердце Хёнджина биться сильнее. И свое тоже. Младший всхлипнул, утыкаясь в чужую крепкую грудь, и затихая. — Хён, — через пять минут устало пробормотал он. Истерика высосала из него все силы. — Всё фигня. Надо их снять. И…давай просто покрасим стены, а? Ли тепло рассмеялся, согласно кивая. Так и быть, он не стал напоминать, что предлагал это изначально! — О чём задумался, — спросил Хван, ставя перед мужем тарелку с рагу и наблюдая, как счастливая улыбка блуждала по его губам. — Вспоминал, как мы клеили здесь обои. Хёнджин удивленно крякнул, смотря на Минхо во все глаза. — С чего это вдруг? — Не знаю, — старший пожал плечами. — Тогда было весело. — А помнишь… — начал было парень, но его прервал звук пришедшего сообщения. — Прости, кот, — пробормотал Ли, открывая Какао. От Кого: Господин Пак Кому: Мне Приедешь ко мне на выходные? Скажи, что у тебя срочная командировка. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Хван, глядя на помрачневшего супруга. — А? — Минхо поднял не очень осознанный взгляд на мужа, тут же качая головой. — Нет. Заказчики. Ты же знаешь. — Знаю, Хо… и хочу попросить тебя… не уезжай никуда в выходные. Пожалуйста. — Я… Джинни, ты же знаешь мою специфику… да и на этих выходных я собирался… — Пожалуйста, хён! — Хёнджин звучал безнадежно. Надломлено. У Минхо сжалось сердце и ему на секунду почудилось, что муж всё знает. А потом пришла эгоистичная, трусливая мысль: так было бы проще. Если бы Хёнджин и правда узнал всё, не пришлось бы больше притворяться, делая больно двоим людям. Ведь несмотря ни на что Хван для Минхо не чужой человек. Просто… Просто так получилось. — Хорошо, — обреченно вздохнул Ли. — Я отменю все дела на выходные.От кого: Я
Кому: Господин Пак
Не получится.
***
Выходные наступили слишком быстро, и Минхо нервничал. Хёнджин вёл себя странно. Правда, больше отшучивался и «сваливал» всё на работу. Хван действительно много работал в танцевальной студии, которую они с Феликсом основали несколько лет назад. Обрасти хорошей репутацией и клиентами было не так просто, и парни только и делали, что работали, стирая в кровь ноги и получая один нервный срыв за другим. Наверное, именно тогда всё и началось. Старшему стало не хватать того, прошлого Хёнджина. Беззаботного, нежного, милого, подставляющего свое плечо, когда Ли плохо. Вместо него появился невыспавшийся, дёрганный истеричный молодой человек, ни коим образом не напоминающий его мужа. Вот тогда и появился Хан. Точнее, Джисон был с ними очень давно, еще со времен университета, но именно тогда, в это без сомнений тёмное время, их отношения изменились. Сони был веселым, лучезарным, никогда не отказывающимся развлечься и влипнуть во что-то эдакое. Парень жалел Ли, когда что-то случалось и поддерживал, возвращая периодически пошатывающуюся самооценку на место. А ещё он напоминал Хёнджина. А потом и вовсе заменил его. И пока Хван упорно работал «на мечту», он не замечал, как теряет что-то важное.***
Хёнджин сидел на стуле, вертя в руке чашку c уже остывшим кофе. Он смотрел невидящим взглядом в окно, совершенно не замечая ни весеннего солнца, ни листьев, зеленеющих на ветках и ознаменовывающих новое начало. Не радовала и любимая кухня, на которую ушло так много сил и слёз. Они с Минхо так любили коротать здесь выходные, обсуждая всё, что случилось за неделю. Они могли часами смеяться, обниматься, целоваться… тягуче и сладко, как любил каждый из них. Хёнджин усмехнулся, чувствуя, как сердце превращается в кровавую труху. Из них двоих за эмоции отвечал он. Так что же он сделал не так, что муж начал изменять? Да, Хван обо всём знал. Не в деталях, но то, что Минхо ему не верен было очевидно. Одна оплошность старшего, и Хёнджин убедился в том, что и так было на поверхности. Тогда он, без преувеличения чуть не умер. Ли был в очередной «командировке», пока младшего размазывало по полу в некрасивой, отчаянной истерике. Он смутно помнил крепкие руки Феликса, нашедшего его в таком состоянии. Неизвестно, что было бы, если бы не друг. Тогда жизнь Хёнджина разделилась на «до» и «после». Он не мог понять, что с ним не так, что не так с Минхо, и что вообще происходит?! Когда всё вообще изменилось? Когда старший перестал быть его? Феликсу он, разумеется, не сказал ничего, сославшись на стресс от работы. Лучший друг был в похожем состоянии, поэтому поверил и просто был рядом. — Тяни, Хо! — пробурчал Феликс, отпивая соджу прямо из бутылки. Ли старший закатил глаза, но всё же потянулся к карточке с вопросом. Вообще-то, он считал, что такие игры были детской забавой и по возрасту их компашке уже не подходили. Но муж и друзья всегда с огромным энтузиазмом упрашивали его хотя бы на пару раундов, так что в итоге он всегда соглашался. Что не мешало недовольно закатывать глаза, да. — «Если бы пришлось выбрать одного человека из присутствующих, с кем бы ты точно хотел встретиться в жизни, кто бы это был? — Минхо отложил синюю картонку и, не задумываясь, ответил. — Джисон. Хёнджин замер, так и не донеся бутылку пива до губ. Впрочем, замерли и все остальные, недоуменно глядя на парня. — Чего вы на меня так смотрите? — удивился Ли. — Я имею в виду, если не считать Джинни. И вообще, вы же знаете, что Джи — мой соулмейт! Они, конечно, знали, но вязкая напряжённая тишина всё равно расползлась по помещению, ядовитой гадюкой оплетая присутствующих. И когда старший заглянул в глаза Хвана, то нашел там только обиду и непонимание. Минхо вздохнул, понимая, что облажался. Зато щёчки Хана окрасились довольным румянцем, дополняя взгляд «победителя». Джисону было приятно, что Минхо, наконец-то, становится его. — Ну чего ты обиделся? — уже дома старший обнимал выворачивающегося из его рук супруга. — Это глупо, Хёнджин! — А не глупо выбирать не собственного мужа?! Может, тебе заключить брак с Джисоном?! Ли тяжело вздохнул, закатывая глаза на чужую подступающую истерику. Вообще, такие сцены всегда утомляли его. — Это просто глупая игра. А ты — раздуваешь из мухи слона. Вот я уверен, что ты бы выбрал Феликса. — Я бы никогда не выбрал Ликси, хоть и люблю его. Но мне бы это и в голову не пришло, потому что у меня есть ты! Хёнджин все же смог выбраться из сжимающих его тисков, и ушёл в спальню, громко хлопнув дверью. — Истеричка, — пробормотал Хо, усаживаясь на диван и включая какое-то глупое танцевальное шоу. Разговаривать с мужем бессмысленно. Лучше подождать, пока тот придёт в себя. — Ты прости меня, — через несколько дней сказал Феликс, в перерыве между проработкой танца. — Я знаю, что лезу не в свое дело, но у вас с Минхо точно всё хорошо? Все очень удивились, когда он назвал Джисона. Хёнджин вздохнул, падая на деревянный пол и опустошая половину бутылки с водой. Эта ситуация так и не отпустила его, хотя муж всё же пришёл и извинился, убеждая, что это просто глупая оплошность. И парень поверил. Почти. Но обиду выкорчевать так и не получилось. Хотя, видит Бог, он очень старался. Но как это вообще возможно, когда выбирают не тебя? Когда любовь всей твоей жизни выбирает другого человека. Да, в глупой игре. Да, Минхо всё объяснил. Но почему же Хёнджина словно разрывает изнутри чувство полного разочарования и негодования? Почему всё горит от жгучей ревности, которая того и гляди выплеснется фонтаном серной кислоты? Почему внутри так и вьется эта нить сомнений, которую никак не схватить и не раскрутить до чего-то однозначного? Парень не знал, но внутри бушевало так, что всё его естество скручивалось в фантомных спазмах. — Не знаю, Ликси, правда. Я… мне не дает это покоя. Но Минхо уверил меня, что это…недоразумение, не знаю, — Хван пожал плечами. — Он считает нормальным, выбирать своих друзей. — Это нормально, когда у тебя нет второй половинки. Не говоря уже про мужа. Но, может для Хо это и правда нормально, — Ликс звучал до боли неуверенно. — Ты прости, что скажу это, но я не выбрал бы тебя, если бы был влюблён. Но, поскольку я птица вольная, то мой выбор — всегда ты! Парень засмеялся, тыкая Хёнджина в бок и вызывая у того милое недовольное фырчание. Плохие мысли рассеялись, словно их и не бывало. Остались только россыпь веснушек и красивый грудной смех. Наверное, именно тогда Хёнджин и почувствовал, что что-то не так. Первая ласточка краха их брака. Теперь же, каждый раз, глядя на супруга хотелось кричать, разбить что-нибудь (желательно об его голову), заставить признаться. Но вместо этого Хван натягивал неестественную улыбку, продолжая играть в хорошего мужа, роясь в себе и молясь, чтобы всё поскорее закончилось, и Минхо вернулся к нему полностью. Но это не заканчивалось, и тогда задетая гордость требовала отправить предателя ко всем чертям, тогда как любовь падала на колени и, обливаясь кровавыми слезами, умоляла терпеть. И Хёнджин терпел. Взгляд упёрся в стену, выкрашенную в цвет морской волны. Единственное цветное пятно, не считая занавесок в тон, в полностью белом помещении. Раньше Хван очень любил это «пятно». Он любил море, такое бескрайнее и глубокое. Ему иногда думалось, что оно, как их с Минхо любовь — бурное, страстное, способное потопить… но без которого невозможно дышать и быть счастливым. Похоже, так думал только он. — Ты чего так рано вскочил, кот? Хёнджин подпрыгнул, не ожидая, что кто-то нарушит его уединение так рано. А от тёплого обращения хотелось то ли ядовито хохотать, то ли отчаянно рыдать, размазывая горячие слёзы по красным щекам. Минхо оставил поцелуй на взъерошенной макушке, замечая, как Хван дернулся, словно от удара. — Просто… не спалось, — пробормотал парень, поворачиваясь к супругу стараясь улыбнуться как можно более непринужденно. Феликс говорил, что у него хорошо получается играть, особенно на сцене. Так чем жизнь отличается от неё? И действительно, сработало. Минхо кивнул, устраиваясь на стуле напротив. — Итак, какой у нас план? — спросил он, глядя на Хёнджина. — Прогулка по воспоминаниям, хён, — Хван печально улыбнулся, отводя взгляд. — По воспоминаниям? Почему это звучит так печально, кот? Но Хёнджин только улыбнулся, поднимаясь, чтобы налить мужу кофе. Да и что он мог сказать? Это был его последний шанс вернуть Минхо.***
— Куда мы, кот? — спросил старший, выходя из квартиры вслед за мужем. — И я, вообще-то, рассчитывал на вкусный завтрак. Пробормотал он, наигранно бухтя. Он знал, что Хёнджина это всегда забавляло. Но сейчас что-то шло явно не так, иначе как объяснить мелькнувший страх в карамельных глазах. — Я… я думал, мы позавтракаем в… парке, — Хван покраснел, нервно теребя полы ярко-синей толстовки. Несмотря на то, что был май, утром бывало прохладно. — Но, если ты не хочешь… я…давай вернемся, я что-нибудь приготовлю… — затараторил он дрожащим голоском, заставляя Минхо напрячься. — Эй-эй, успокойся, — Ли остановил супруга, притягивая к себе. — Ты чего так разнервничался? Я же шучу. Наоборот, это очень хорошая идея. Мы давно никуда не выбирались. Успокойся, хорошо? Хёнджин кивнул, смаргивая застилавшие глаза слёзы. На самом деле, он ужаснулся. Что с ним стало? Он до трясучки боялся сделать что-то не так… не угодить. Наверное, в этом и была основная проблема. Он стал зациклен на себе и своём деле, перестав уделять так много времени мужу. Да, они завтракали вместе, смотрели дорамы, устроившись на оранжевом диване в гостиной, обсуждали последние новости, занимались любовью… иногда ходили в кино… А когда Хёнджин понял, что что-то идёт не так, то попытался исправить ситуацию. Точнее, он просто начал угождать, пытаясь снова заслужить любовь. Но было поздно. Старший словно перестал замечать его. Будто Хван — старая и ненужная вещь, предмет интерьера. Но самое страшное, из взгляда Минхо ушла любовь. Осталось что-то, что младший бы назвал привычкой. И от этого одинокими ночами он выл в подушку, закусывая край и надеясь выплакать всю боль и ужас одиночества, сковывающий своими склизкими щупальцами. Может, правда, он стал каким-то не таким? Не таким красивым, ведь иногда он даже был не в силах помыть голову, или не таким активным, потому что часто его хватало только на то, чтобы упасть лицом в матрац. Но старший ведь не жаловался… он ведь мог бы сказать, если его что-то не устраивало, правда? Хёнджин резко выдохнул, борясь с бессильной злостью, которая как раковая опухоль росла внутри. Нельзя, нельзя… надо молчать и попытаться вернуть всё так, как было. Он без Минхо умрёт. — Угу, — через силу младший улыбнулся, спеша отвернуться от мужа, дабы он не увидел смятения на его потерянном личике. Впрочем, Минхо был занят и не обратил на это внимания. От Кого: Господин Пак Кому: Мне Доброе утро, милый. Надеюсь, твой день пройдёт хорошо. Люблю 🧡 Скучаю 🧡От кого: Я
Кому: Господин Пак
Доброе утро, малыш
Бесконечно скучаю по тебе.
Он улыбнулся, набирая текст и представляя улыбку Джисона, когда он прочтёт это сообщение. — Хорошие новости? — раздался «мёртвый» голос Хёнджина, который неуклюжей кучей замер у лифта. Минхо в ужасе застыл. Он поднял взгляд на Хвана, который крупно дрожал. И не от холода. Стыд и вина растеклись вдоль позвоночника, сковывая и не давая сделать шаг. Господи Боже, что он творит? — Да, — прохрипел он, пряча взгляд. — Утвердили мой проект. — Это… это хорошо, — Хёнджин вымучено улыбнулся, нажимая кнопку вызова лифта. Ложь он чувствовал очень хорошо.***
— Боже, как я люблю это место, — выдохнул Минхо, плюхаясь на скамейку в самой дальней части Ёнсан-парка, прямо напротив озера. Старший всегда находил это место особенным. Тихое и безмятежное, оно дарило успокоение и приводило мысли в порядок, особенно после бешеного ритма Сеула. Он развернул сэндвич с лососем, впиваясь в него зубами и закатывая глаза от удовольствия. Как же давно он не сидел вот так, с едой на вынос и горячим ароматным кофе. Сейчас Ли может ни в чем себе не отказывать, ходить в лучшие рестораны, что, в общем-то и делает, но вот так сидеть на берегу маленького озерца с едой из местной пекарни — почему такие простые вещи бывают такими потрясающими? — Где же тебя носит, Хван Хёнджин, — недовольно пробурчал Минхо, поглядывая на часы. Он изрядно волновался, ведь сегодня было их первое свидание с Хёнджином. Знакомы они были чёрт-те сколько, но признались в симпатии друг другу только недавно. На совместной ночёвке, как раз у Минхо. Неловко краснея всем, чем можно, дрожа и запинаясь, но всё же. Даже первый поцелуй был. Ну, если то, как они столкнулись зубами, а после корчились от боли можно им назвать. И вот теперь Хван опаздывал. Если честно, старший уже придумал тысячу причин, первой из которых шла банальная и разбивающая сердце — Хёнджин передумал. — Хёёён, — хихикнули за спиной, а после Ли почувствовал на себе всю***
— Тебе понравилось? — спросил Хёнджин, когда они вышли из галереи «Кукче» — Ты был таким задумчивым. — Ты же знаешь, Джинни, когда я смотрю на картины или какие-то художественные вещи, то слишком глубоко погружаюсь в себя. Хван угукнул, переплетая их пальцы. Да, такую особенность мужа он хорошо знал и старался не вторгаться в этот уединённый мирок. Просто находился рядом, сторожил покой… он любил наблюдать за сосредоточенным Минхо, сдвигающим брови к переносице или закусывающим губу и что-то напряженно обдумывающим. Его супруг был такой горячий и сексуальный, что Хёнджин был готов грохнуться на колени перед ним. Буквально. Да и сейчас старший не врал. Он действительно погрузился в мир искусства. Вот только мерзкий червяк презрения к самому себе никак не давал покоя и не выходил из головы. — Я бы поел, — пробормотал Ли, чтобы заглушить противный голос в голове, безапелляционно заявляющий, что старший просто жалкое подобие мужчины и человека. И не то, что бы он спорил. Хван засмеялся своим переливчатым смехом, пуская разряды по чужому телу. Только подумать, от одного лишь голоса. Боже, кажется Минхо непроходимый тупица. — Я так и знал, хён! Ты всегда хочешь есть! Ещё хуже, чем Чанбин-хён! Ли закатил глаза. Ну да, поесть он любил, кто ж не без греха? — Но я предполагал такое развитие событий! Так что мы идём в «Momoyama»! Я забронировал нам столик! — Хёнджин сиял гордой улыбкой, а его глаза превратились в самые очаровательные щёлочки на свете. Он знал, что супругу понравится эта идея. Минхо обожал морепродукты, а лучшего ресторана, чем «Momoyama», не было во всем Сеуле! — О! Кот! Это же потрясающе! — воскликнул Ли, тут же притягивая к себе Хвана и целуя до одури глубоко и сладко. Просто порыв. Не более. — А помнишь… — начал было старший, отстранившись и сверкая хитрющими глазами. — Молчи! — Хёнджин забавно скуксился, прикрывая мужу рот ладошкой. А потом чуть слышно пробормотал. — Разве такое забудешь. Но Минхо услышал. Тепло разлилось в груди. Это место было лучшим на всей планете. И сегодня ехать в него было чертовски неправильно! Но… он же может побыть с Хёнджином ещё немного? Ещё немного погреться под тёплыми лучами этого золотистого, бездонного взгляда. «Какой же ты урод, Минхо», — раздался в голове осуждающий внутренний голос. И вновь старший и не думал спорить.***
— Меня зовут Миён и сегодня я буду вашей официанткой, — улыбнулась невысокая миловидная девушка, укладывая перед парнями меню. Они сидели за столиком у окна, наблюдая, как по улице туда-сюда сновали праздношатающиеся люди. Это всегда было увлекательно, особенно для Хёнджина. — Мне подойти через пять минут или вы готовы сделать заказ? — Да, я буду суп из крабового мяса, сашими-сет от шефа и ваш фирменный мятный лимонад, — проговорил Минхо, даже не открывая меню. — Мне то же самое, — улыбнулся Хван, легонько кивая девушке и наблюдая за её смущенной улыбкой. Вот оно, обаяние Хёнджина! Старший усмехнулся, откидываясь на спинку стула и оглядывая скромный интерьер. За те годы, что они здесь не появлялись, ничего не изменилось. Всё те же бежевые стены с деревянной резной облицовкой, черные стулья и огромные аквариумы с живой рыбой вдоль стен. Столики, жавшиеся друг к другу, были застелены кремовыми скатертями, на которых стояли настольные лампы из дешевого пластика. Всё было просто и лаконично. Что, впрочем, никоим образом не влияло на качество и вкус еды. Минхо бросил взгляд на мужа, который с интересом разглядывал что-то за окном. Всё-таки он у него ну очень красивый. — У нас праздник? — спросил Хван, замявшись перед входом в ресторан. — Ты бы хоть сказал, и я бы оделся приличнее. — На тебя хоть мешок надень, а всё равно хуже не станет, — пробухтел Минхо, пропуская своего парня вперёд. Хёнджин хихикнул. Слышать это от него было приятно. Они встречались уже пять лет и были абсолютно счастливы. Минхо баловал его и Хван отвечал взаимностью, стараясь радовать старшего. Вот и сегодня любовь всей его жизни устроил свидание в обожаемом Хваном ресторане. Сердце, как всегда, чуть не выскочило из груди, колотясь, словно безумное. Дурное, дурное, влюблённое сердце! — Заказывай что хочешь, — гордо заявил Ли, стоило им только взять в руки меню. Младший внутренне умилился. Минхо недавно повысили и он пытался делать для Хвана ещё больше, нежели обычно. Это касалось и трат. Сам Хёнджин только начал преподавать танцы, поэтому платили ему чертовски мало. Старший иногда шутил, называя его «своей содержанкой». Что парня обижало, если совсем честно. Он же тоже старался! Впрочем, радость от счастливой улыбки своего парня перекрывала собственные чувства. Хотя червяк сомнений после таких слов долго копошился и в сердце, и в голове. Сомнений в себе. В целом, ужин прошёл прекрасно, и парни наслаждались обществом друг друга, весело хихикая и флиртуя напропалую. Впрочем, как и всегда. Они с трудом могли оторваться друг от друга, будь то сладкие поцелуи, ласковые касания, нежные взгляды или просто душевные разговоры. Недаром их называли двумя половинками одного целого. Но от Хвана не укрылось, что старший как-то заметно волнуется, ёрзая на деревянном стуле. Впрочем, вино пьянило (хотя, Минхо больше), и он не заострил на этом своё внимание. — Где там десерт, — пробормотал Ли, поглядывая на наручные часы. — Почему не несут-то? — А мы разве заказывали? — удивился Хван. Он же выпил всего пару бокалов красного, и, вроде бы, отчётливо помнил, что они прошлись только по «основным» блюдам. — А, — старший покраснел так, что вспыхнули кончики ушей. — Я заказал. — И когда успел, — удивился Хёнджин, впрочем, тут же отвлекаясь на кошачий прищур карих глаз. Когда принесли по куску торта каждому, Минхо уже чуть не подпрыгивал от волнения. Хван же, опустив взгляд в тарелку, нервно сглотнул вязкую слюну. На голубом фарфоре лежало нечто розовое, покрытое жирным взбитым кремом. Парень уже чувствовал, как скручивается желудок, только от одного взгляда на это приторное безобразие. — Хёёён, — сдавленно пропищал младший. — Я могу это не есть? — Нет. Совершенно точно не можешь. Ты должен это съесть. Хёнджин умоляюще посмотрел на своего хёна, стараясь разжалобить своей несчастной мордашкой. Но Минхо смотрел твёрдо, если не сказать строго. Младший вздохнул, обреченно качая головой. — Что это за извращённая пытка, — пробухтел он в красках представляя как его желудок отомстит ему. — Не бухти, а ешь торт, — нервно проговорил старший, вооружаясь вилкой и погружая в рот кусочек этого розового безобразия. — Хён. Я правда не могу. Ты же не хочешь… — Да матерь Божья, Хван! Просто съешь этот чёртов торт! — рявкнул Минхо, бешено тараща глаза и изрядно пугая Хёнджина. — Ладно, ладно… ведешь себя как псих, — пробормотал ошарашенный юноша, хватая столовые приборы и сметая десерт за доли секунды, запихивая его в рот огромными кусками. Кое-как, даже толком не прожевав, Хван проглотил это месиво. Когда он поднял взгляд на своего парня, старший смотрел на него испуганными глазами-блюдцами. — Ты… ты съел? — неверяще пробормотал он, тяжело сглатывая ком в горле. — Конечно съел! Ты так орал из-за этого грёбанного торта! Доволен?! — выпалил Хёнджин, неосознанно повышая голос. — Господи, Минхо! Ты ведешь себя как чёртов псих! — Джинни, с тобой всё хорошо? — как-то совсем странно спросил старший, севшим, безжизненным голосом. — А что со мной должно быть не так? Хёнджин непонятливо нахмурился, совершенно не понимая, что от него хочет Минхо. Его парень вёл себя очень странно, и Хван не мог найти этому вообще никакого объяснения. — Кольцо… Хёнджин, там было кольцо… — прошептал он, смотря, как младший стремительно бледнеет. — К-какое к-кольцо? — тупо захлопал ресничками юноша, совершенно не понимая, о чём говорит собеседник. — Помолвочное… Хван захлопнул рот, глядя на Минхо с недоверием, которое быстро сменилось на панический ужас. Это что получается, он только что сожрал кольцо?! И оно сейчас в нём? То есть, прямо вот в нём?! Он не осознавал, что это было предложение «руки, сердца и всего супового набора». Какой-то детский, бессознательный ужас облепил его, а в голове раскатистым набатом била по вискам мысль, что он вот-вот отправится на тот свет. — Я умру, да? — прошептал Хван, пока хрустальные слезинки скапливались в уголках глаз, так и норовя разразиться бурным потоком. — Умру? Я же так, так… — Ты не умрёшь, — Минхо звучал не очень уверенно. — Знаешь… я читал о таких случаях, и всё было нормально… Хёнджин резко вскинул взгляд на старшего, который и сам был ни жив ни мёртв. Он хотел то ли кинуться вызывать врача, то ли забиться под стол. Но абсурдность ситуации и собственный ступор не давали это сделать. Поэтому Ли просто сидел на стуле и смотрел на младшего с настороженностью, граничившей с настоящим ужасом. — Как ты, придурок, додумался засунуть в торт кольцо?! — зашипел Хёнджин, который был действительно зол. — Сам ты придурок! — воскликнул Минхо, а голос его дрожал от обиды. Он хотел устроить сюрприз, а этот, этот… — Как можно было ничего не почувствовать?! Ты не съел его, а сожрал! Голум, блин! — Так, всё! —Хван вскочил с места. — Надо ехать в больницу! Срочно! — Да не парься. Через пару дней само выйдет через задний проход… — Знаешь, что у тебя выйдет через задний проход, идиот?! — свирепо рявкнул Хёнджин, пугая людей за соседними столиками и, кажется, багровея даже шеей. — Живо! Младший быстрым шагом направился к выходу и Минхо ничего не оставалось, как кинуться следом. — Ребят… — раздался голос Джисона, который и помогал Хо с сюрпризом, но парни пронеслись мимо него, кидая раздражённое: — Некогда! Хан тупо таращился им в след, замерев рядом с ошарашенным управляющим. — Я… я оплачу их счёт, — неловко улыбнулся он, видя, как расслабляется испуганное лицо мужчины. *** До больницы доехали быстро и молча. Хёнджин всё время пялился в окно, нервно теребя полы рубашки, тогда как старший бросал обеспокоенные взгляды на парня, сжимая руль до побелевших костяшек. Когда машина затормозила у серого семиэтажного здания, Хван выскочил из автомобиля, громко хлопнув дверью и не дожидаясь Минхо. Он сумел догнать обиженного юношу только у регистратуры, когда тот уже получал у миловидной девушки за стойкой бланк для внесения личных данных. — Хёнджин, ну извини ты меня, — громким шепотом начал Ли. — Я же не знал, что так получится! Но Хван только нервно дёрнул подбородком, опуская голову и пряча испуганные глаза за отросшей чёлкой. Старший вздохнул, аккуратно кладя свою ладонь на чужое колено. Хёнджин тяжело вздохнул, но руку Минхо с себя не убрал, продолжая вписывать свои данные. Когда с этим было покончено, парень отдал бланк медсестре и устроился на жестком кресле, ожидая, когда его позовут. Ли сидел рядом, даже боясь дышать. Но, он ласково поглаживал чужую руку, пытаясь успокоить взволнованного юношу хоть чуть-чуть. Хотя, разумеется, он понимал, как облажался. Никакой брак ему теперь не светит. И это ещё повезёт, если Хёнджин не бросит его. От таких мыслей отчаянно засосало под ложечкой. Он скосил глаза, опасливо глядя на младшего, который смотрел в стену нечитаемым взглядом. Хо тяжело вздохнул. — Кот… — с тяжелым вздохом начал старший. — Хван Хёнджин, вас ожидают, — раздалось из-за стойки. Парень со вздохом встал. Следом вскочил и Минхо. — Одного, — медсестра выразительно посмотрела на Ли, которому ничего не оставалось, кроме как беспомощно смотреть в растерянные глаза Хёнджина. — Всё будет хорошо, кот, — он постарался ободряюще улыбнуться, прежде чем отпустить чужую руку. Хван неуверенно кивнул и через несколько мгновений скрылся в кабинете. Минхо плюхнулся обратно в неудобное кресло из скрипящего кожзама. В груди росла тревога, и хоть Гугл выдавал, что ничего смертельного не произошло (да, Хо гуглил!), но было всё равно не по себе. Какая-то комедия абсурда. Так бывает только в тупых комедиях, ну и, очевидно, в жизни Минхо тоже. Что ж, если они переживут это, как в своё время пережили ремонт, Ли сможет точно сказать, что они вместе навсегда. Он уже было задремал из-за свалившегося на него стресса и мерно гудящего оборудования в холле, когда его плеча что-то коснулось. — Хей, хён, — тихо сказал Джисон, осторожно коснувшись старшего. — Что случилось? Вы чего здесь? Но Ли только махнул рукой, падая лицом в сложенные ладони. — Хён, ты пугаешь меня! Что с Хёнджином?! — Хан чуть повысил голос, но слыша недовольное шипение медперсонала в свою сторону, быстро захлопнул рот. — Минхо, что с ним? — Н-ничего смертельного, — пробормотал расстроенный парень. — Он… Но старший не успел договорить видя, как открывается дверь кабинета, в который зашёл Хёнджин, являя миру (и им заодно) донельзя взъерошенного и трясущегося юношу. — Что…? — Минхо кинулся к нему и немолодому врачу, который вышел вместе с ним. — Соён, — обратился он к медсестре. — Отправьте господина Хвана на рентген. А потом к доктору Паку. Скорее всего понадобится эндоскопия. — Да не волнуйтесь вы так, — мужчина обернулся к Хёнджину, улыбаясь почти по-отечески. — В этом ничего страшного нет. Это делается под местным наркозом, вы ничего не почувствуете. В принципе, можно подождать пару дней… пока всё выйдет естественным путём…но если переживаете, то сделаем эндоскопию и всё. Сразу станет понятно, есть ли внутри вас что-то… постороннее. — Х-хорошо, — поспешно кивнул Хёнджин, смотря на доктора огромными испуганными глазищами. — Давайте сделаем всё, что нужно. — Джинни… — начал было Минхо, но Хван нервно повёл плечом, срываясь за уже ожидавшей медсестрой. — Я… я могу пойти с ним? — тихо спросил Ли у врача. — Нет, — отрезал мужчина, придирчиво разглядывая неуверенно мнущегося парня. — Вам следует подождать его здесь. Я думаю, если всё пройдет хорошо, то не больше полутора часов. Минхо поблагодарил доктора, возвращаясь к ожидавшему Хану. — Схожу за кофе, — сказал Джисон, поднимаясь и разминая конечности. — Тебе как обычно? Старший кивнул, снова погружаясь в мрачные думы. «Как обычно» оказался настолько чёрный кофе, что даже души грешников в аду позавидовали бы этой черноте. Но Минхо выпил его чуть ли ни одним глотком, удивляя друга. — Надо же! И как ты можешь пить это пойло! Оно же крепкое, жесть. Я бы после него несколько суток не спал! Ли хмыкнул, скашивая на него взгляд и замечая в глазах парня что-то нечитаемое, но очень искристое. — Ты классный, хён! Кстати, я видел проект, который ты закончил… бомба! — восхищенно продолжал Джисон. — Я думаю, ты лучший дизайнер интерьеров в мире, хён! Минхо тихо рассмеялся, чуть краснея ушами. — Ну это ты, конечно, преувеличиваешь, — шепотом сказал он, смотря на взволнованного Джисона. Почему волновался Хан парень не понимал, да и не очень задумывался, если честно. Может, атмосфера больницы давила и на него. — Нет! — воскликнул он, тут же тушуясь. — Я… я знаю, что нет. Ты потрясающий, хён. Старший залился смущенным румянцем. Чёрт, как же давно его не называли потрясающим. Точнее, его навыки. Но какая, в сущности, разница? В груди потеплело, и Ли даже забыл, где находится. — Я, знаешь, тут подумал, — продолжал Джисон. — Может устроить вечеринку в честь этой сделки? Не каждый день твоей проект выбирает такая корпорация! — Ох… Я не знаю. В принципе, мы давно не собирались все вместе. Но, — старший тяжело вздохнул. — Я откровенно плох в организации таких мероприятий. У нас Хёнджин этим занимается. А он вместе с Феликсом не вылазит из студии. Ты же знаешь, что они арендовали место под нее? — когда друг кивнул, Минхо продолжил. — Ну вот. Он всё время там. Они с Ликсом сами следят за ремонтом. Так что… — Давай я всё сделаю! Не хочу, чтобы это прошло так… не замеченным. И Джинни не придётся напрягать. Парень задумался, но через секунду расплылся в счастливой улыбке, кивая Хану. Внутри разрасталось чувство нужности и важности. И это было…великолепно. Минхо чувствовал, что готов взлететь. А когда посмотрел на светящегося Джисона, внутри что-то дрогнуло. Хан был очень милым и «тёплым». С ним было хорошо… словно с самим собой. Ли понимал, почему они подружились. От Хани веяло чем-то…родным.***
Хёнджин пришёл в себя после наркоза. В целом, он чувствовал себя сносно. Только было странное ощущение, словно его «облапали» изнутри. Что было недалеко от истины. Не каждый день в тебя засовывают чёртову трубку, между прочим! — Что я могу сказать, господин Хван. Кажется, над вами жестоко пошутили. Никакого кольца нет. — Н-нет? — Хёнджин смотрел на молодого доктора расширенными от удивления глазами. — Нет. Ничего постороннего. Шестеренки в голове вертелись до позорного медленно, и поэтому до парня не сразу дошло, что имеет в виду мужчина. — А…это точно? Врач внимательно посмотрел на растерянного Хёнджина, снисходительно улыбнувшись. — Да, совершенно точно. — С-спасибо, — пробормотал парень, пытаясь встать с кушетки, но плюхаясь обратно. — Подождите минут двадцать. Тогда полностью придёте в себя и пойдёте. Хван кивнул и тихо пробормотал: — Спасибо… и извините. — Ничего. В такой ситуации лучше перебдеть, — мужчина солнечно улыбнулся, утыкаясь в бумаги.***
Время текло незаметно и Минхо полностью расслабился, слушая байки Джисона. Он распластался в кресле, ощущая невероятный комфорт. Душевный, разумеется. Кресло было всё таким же неудобным, но теперь Ли совершенно этого не замечал. Он даже чуть не пропустил момент, когда мимо него злобной фурией пронёсся Хёнджин. — Джинни…? — оторопело пробормотал парень, глядя в след удаляющейся спине. — Чёрт! Минхо подскочил словно ужаленный и со всех ног кинулся за Хваном. Нагнать его удалось только на крыльце больницы. — Джинни, стой! — закричал он, хватая парня за руку и разворачивая к себе лицом. — Что случилось? — Что случилось? — прошипел Хёнджин, вырывая свою руку. — Ты спрашиваешь, что случилось?! Ты специально, да? Ты решил меня опозорить или что?! Что за жестокий розыгрыш?! — Кот, ты о чём? — Ли смотрел на Хвана взглядом, полным недоумения. — Назовёшь меня так ещё раз, и я сломаю тебе челюсть! Как раз больница рядом! Как ты мог?! — Да что такое-то?! Я хотел сделать тебе предложение! Да, получилась какая-то дичь, но Джинни, я не хотел! — крикнул в ответ ничего не понимающий Минхо. — Предложение?! Да ты издеваешься, — пробормотал Хёнджин, устало прикрывая глаза. — Там не было кольца! Какое, нахер, предложение?! — Как не было? — не понял Ли. — Так! Так не было! Мне, блять, засунули трубку в желудок, потому что ты, козёл, решил пошутить! — орал Хван, совершенно не контролируя свой гнев. — Но… — Ребята…— раздалось сбоку, заставляя парней замолчать и перевести внимание на мнущегося неподалёку Джисона. Он с опаской протянул бордовую бархатную коробочку, нервно сглатывая. — Я… я не успел в ресторане подложить его…эм, вот. До него, наконец, начало доходить, что произошло. Но эй! Он не читает мысли! Так что Хан даже подумать не мог, почему они здесь. Мало ли, отчего Хёнджину стало плохо. Он вообще известная «drama queen». — О БОЖЕ МОЙ! — завопил Хван, выхватывая коробочку. — Дай сюда! Парень дрожащими пальцами открыл маленькую вещицу. Внутри, симпатично переливаясь под уже зажжёнными фонарями, лежала она: тоненькая полосочка из розового золота. — Боже мой, — прошептал Хёнджин, поднимая на Минхо слезящиеся глаза. — Ты…я…я точно правильно понял? Старший не дышал. Он смотрел на своего парня, испытывая что-то вроде благоговения и невероятно сильной любви. В груди всё замерло, а желудок сковало от страха. Как и голосовые связки. Поэтому, он просто кивнул, не в силах произнести ни слова. — Боже, — Хёнджин гулко сглотнул, надевая кольцо на безымянный палец. — Боже… — Ты… ты согласен? — неверяще прошептал Ли, пялясь на тонкую блестящую полоску, что села как влитая. — Согласен? — Конечно, — фыркнул Хван. Кажется, он начинал отходить от стресса, устроенного ему Минхо и Джисоном. — Ты думаешь, после сегодняшнего ты от меня избавишься? Да я тебе мстить буду! Всю твою жизнь, хён! Хёнджин засмеялся, глядя на вытянувшееся лицо своего… уже жениха, да. Он явно не понимал, что происходит. Голова была словно чугунная, что старший никак не мог осознать случившееся. — Я согласен, хён. — Согласен? Правда? Минхо поднял на своего парня взгляд, полный надежды. Если его Джинни издевается, то… Но родные радостные глаза подсказали, что всё происходящее — реальность. Прекрасная, долгожданная реальность. — Кот… — Ли притянул Хёнджина к себе, сжимая руки на талии. — Спасибо, Джинни, спасибо! Обещаю, ты не разочаруешься. Я буду любить тебя вечность… Старший еще что-то бормотал, обжигая дыханием чужое ухо. На душе было так легко, что он хотел смеяться. Гигантский груз рухнул, оставив чувство невесомости. Казалось, ещё секунда, и он просто взлетит над землёй. Хван чуть отстранился, но только для того, чтобы завладеть чужими сладкими губами. — Я люблю тебя, кот, — прошептал Ли, отстраняясь. — Люблю до безумия. — Я люблю тебя больше, — промурлыкал Хёнджин, чмокая будущего мужа в нос. — Но эту историю я буду припоминать тебе всю жизнь, милый. И этому придурку тоже. Хван кивнул в сторону Джисона, который слился со стеной и не знал куда себя деть от неловкости и электрических разрядов, витавших в воздухе. — Хей! Я не придурок! — возмущённо воскликнул он. — Заткнись! — раздалось в унисон. Хан поджал губы. Вот и помогай друзьям после этого. — И ты назвал мою задницу «задним проходом», хён… что это вообще было? — Я стрессонул, — пожал плечами Минхо под звонкий смех своего почти мужа.***
Минхо засмеялся во весь голос, пугая посетителей за соседним столиком. — Простите, — пробормотал он сквозь слезы. — Что случилось, хён? — тихонько спросил Хван, пялясь на супруга во все глаза. Что это ещё за искромётное веселье? Причём, совершенно внезапное. — Я вспомнил, как делал тебе предложение, — хмыкнув, сказал Ли. — Господи, кот, как ты вообще согласился после всего? — Я просто очень любил тебя, хён. И… и до сих пор люблю, — Хёнджин уставился на сложенные на коленках руки. Они не сильно подрагивали. — Это был самый счастливый день в моей жизни, Джинни, — тепло проговорил старший, смотря на мужа с безграничной нежностью. Младший нерешительно поднял взгляд, боясь увидеть в родных глазах сожаление, жалость… равнодушие… но стоило взглянуть в светящиеся карие глаза, и от сердца отлегло. Хёнджин увидел любовь. Ту самую, с которой Минхо всегда смотрел на него… не считая последних месяцев, конечно. На протяжении этого ужасного времени он чувствовал себя не более чем предметом интерьера. Но сейчас… старший смотрел так бережно, лаская мягким взглядом. Кажется, Хван кончился, как разумное существо. Всё естество заскулило от переполняющей любви. — Хён, я так люблю тебя, — не сдержался парень, смотря на Минхо так доверчиво, что у того щемило сердце. — И я… Его прервал звук пришедшего сообщения. Бросив взгляд на экран, Ли раздраженно фыркнул. От кого: Господин Пак Кому: Мне Любимый, я так скучаю Думаю о тебе постоянно От кого: Господин Пак Кому: Мне Смотри, что я купил Надеялся, что ты оценишь *вложение* Люблю тебя, хён Глаза старшего расширились, стоило только увидеть вложенную фотографию. На голом теле Хана, обвивая его словно змея, была надета кожаная чёрная портупея. Ракурс не позволял рассмотреть многое, но призывно прикушенная губа, которая попала в кадр, явно давала понять, что Минхо ждёт огромный сюрприз в их следующую встречу. Ли прокашлялся, поднимая взгляд, в котором плескалась беспомощность, граничащая с ужасным смущением. Стоило увидеть глаза напротив, как сердце рухнуло куда-то в желудок, а в животе скрутился болезненный узел. Затошнило. От себя и от всей ситуации. От боли и разочарования, которые плескались в глазах супруга. — Я… я отключу телефон, — просипел Минхо, пугаясь собственного голоса. — Прости, кот. Младший потеряно кивнул, давясь собственным сердцем. На душе было так тяжело, будто на него скинули груженый кирпичами грузовик. Хёнджин рвано вздохнул, лишь бы позорно не разрыдаться. Наконец, официантка принесла их заказ и Хван с благодарностью уткнулся в тарелку, всё же не сумев сдержать слез. Хорошо, что длинная чёлка и Минхо, который мыслями был не здесь, позволили этому остаться незамеченным. Обед прошёл в напряженной тишине. Каждый думал о своём и будто выпал из мира. Оба были на распутье и оба страдали, раздирая непрошенными чувствами сердца в клочья. Оба хотели, чтобы всё это поскорее закончилось.***
— Куда дальше? — равнодушно спросил Минхо, придерживая дверь и выпуская Хёнджина из ресторана. — Давай… на пляж. Пожалуйста? — тихо проговорил Хван, хотя хотелось орать. Он видел, как потух взгляд мужа, а сам он снова стал для него мебелью. Старший вяло кивнул, разворачиваясь и направляясь в сторону машины. Хёнджин вздрогнул. Походка Минхо изменилась. Он шёл, еле переставляя ноги. Будто ему не двадцать девять, а намного, нааамного больше. Будто, Ли тащил на своих плечах неподъемный груз. Младший сдавленно всхлипнул, прикладывая ладонь к сжавшемуся сердцу. Почему-то казалось, что этот самый неподъемный груз — это он. Хван держался из последних сил, чтобы не впасть в уродливую, отчаянную истерику. Хёнджин кинулся вслед за супругом, который даже не оглянулся проверить, а идёт ли он следом. Его брак рушился прямо на глазах, а парень не знал, как спасти хоть что-то. Как вернуть Минхо? До пляжа ехали в тяжелом, давящем молчании. Младшему очень хотелось взять мужа за руку, сжать пальчики, почувствовать отклик… но Минхо смотрел прямо, ни разу даже не взглянув на него. Словно… словно Хёнджина не существовало. И он так и не решился разбить эту стену равнодушия, ни словом, ни ласковым прикосновением. Ведь прикасаются к близким людям, а за рулём сидел кто-то другой. С внешностью и повадками Минхо, но…кто-то незнакомый, кто-то, кого Хёнджин не знает. С холодными глазами и напряженным взглядом, в котором нет места нежности. Хван отвернулся к окну, до крови прикусывая губу. «Не закричать, не закричать, не закричать…» — крутилось в голове. Парень с ужасом осознал, что хочет крутануть руль, чтобы Минхо, наконец, обратил на него внимание. Наорал, ударил, сделал хоть что-то. Хёнджин не мог выносить это безразличие. С каждой минутой у него внутри умирали целые галактики и вселенные, оставляя после себя чёрную пустоту. Его губы были плотно сомкнуты, но там, глубоко, где билось сердце — он кричал. Кричал до хрипа, разрывая глотку. Кажется, Хёнджин просто сходил с ума. Когда молчать уже не было никаких сил и он был готов закатить скандал, разбивая костяшки о приборную панель— впереди мелькнуло море. Младший выдохнул, безумие отступило. Он вспомнил слова матери о том, что море лечит все душевные раны. Ах, если бы, мама, если бы. Пляж встретил парней приятным, чуть прохладным майским бризом и перешептываниями волн. Где-то кричали чайки, а вдалеке раздавались голоса людей, видимо, тоже решивших выбраться к воде. Расстелив цветастый плед с ламами, Хёнджин плюхнулся на него, доставая нехитрые припасы и ожидая, когда Минхо усядется рядом. — Помнишь, мы мечтали жить у моря? — тихо спросил младший, глядя на бескрайний горизонт. Он ощущал себя таким маленьким и незаметным. Что есть он, по сравнению с мощью, которая распласталась перед ними? И так во всём. Он всего лишь маленькая пылинка в водовороте жизни всей планеты. Это и грустно, но вместе с тем как-то спокойно. Хёнджин вздохнул, откусывая кусочек сэндвича с ветчиной. Почему именно сейчас, на границе дня и сумерек, всё кажется таким безнадёжным? — Помню, — кривовато усмехнулся Минхо. — Я мечтал о Чеджу, а ты о Франции. Хван заторможено кивнул. Было дело. Они тогда лежали на горячем песке, много лет назад, и он фантазировал о палящем солнце, соломенных шляпах и виноградниках, о языке, который льётся, как музыка… Хёнджин так мечтал его выучить, но…всегда было как-то не до того, были другие нужды… — А сейчас? Сейчас мечтаешь? Улыбка Минхо превратилась в оскал. Мечтает? Да ни о чём он уже не мечтает. Он запутался в себе и своем вранье. Хотелось сбежать ото всех, и прежде всего от себя. Когда он успел превратиться в гнусного предателя? Когда успел стать тем, кого презирал больше жизни? — Я… разлюбил море, — пробормотал он, опуская взгляд. «… и тебя…» — Минхо не сказал, но почему Хёнджину слышалось именно это? Грудь сдавило, а на глаза навернулись слёзы. — Может… ты просто разучился? — прошептал он. — И тебя надо заново научить? — Заново? — Ли приподнял бровь. — И как же? — Вставай! Голос Хёнджина наполнился давно потерянным энтузиазмом. Ему вдруг показалось, что он правда сможет наполнить супруга любовью. К себе и морю. А почему нет? Он видел, видел в его глазах любовь и тепло, значит… значит не всё потеряно! И он не отдаст Минхо какой-то безликой сопернице! Или сопернику? Хван не уверен. — Встать? — в голосе Ли звучало удивление, но он всё же поднялся, скрепя коленями.— Ох… Хёнджин взял его за руку и подвёл к кромке воды. Солнце, еще недавно припекавшее, стремительно опускалось за горизонт, раскрашивая закатными лучами поверхность воды, и заодно двух парней, застывших неподвижно и смотрящих вдаль. По ним скользили тёплые лучи, окрашивая кожу в оранжевый. — Закрой глаза, — прошептал Хван, отступая за спину мужа. — Ч-что? — не понял он, поворачиваясь следом. — Джинни? — Хён, просто закрой глаза, — цокнул младший, снова разворачивая мужа к водной глади. — Закрой и слушай. Минхо глубоко вздохнул, но всё же подчинился. Спорить с младшим было глупо и это всегда заканчивалось его проигрышем. «Эффект Хёнджина» в действии. — А теперь, слушай… вдыхай… чувствуй… — горячий шепот обжег шею, а на талии уместились родные руки. И Минхо почувствовал… Воздух, наполненный предвечерней прохладой пробирался под полы толстовки, вызывая мурашки и заставляя чуть сжиматься в объятиях Хёнджина… Лицо ещё ласкали лучи уходящего солнца, грея щёки… кричали чайки, но где-то далеко, словно сквозь толщу воды. Мир словно замер, превратившись в вязкий сироп. Ли было попробовал открыть глаза и позвать мужа, но не смог. Он был и здесь, и где-то очень далеко. Словно один Минхо стоял на пляже, прижимаясь спиной к груди Хвана, а второй наблюдал за этим со стороны. Руки Хёнджина скользили по его бокам, оглаживая изгибы, а сам младший что-то шептал на ухо. Но Минхо не мог разобрать. Чувствовал что-то до ужаса родное и нужное. Важное. — Мне нужен свежий воздух! — закричал пьяный Хёнджин, кидаясь в самую тёмную часть склона. Они все компанией шли к пляжу, но пьяненький Хван решил, что темная тропа в гору — самое то! — Стой, маленькая пьянь! — завопил Минхо, бросаясь следом. Не хватало, чтобы он себе шею свернул. Фонарей-то там не было! Ли был намного трезвее, хоть все пили примерно одинаково. Что ж… с момента их первого свидания, Хёнджин так и не выстроил здоровые отношения с алкоголем. — Хей! Хён! Ты куда! — воскликнул Хан, глядя, как широкая спина исчезает в темноте. — Мы разве можем их отпустить?! Они же убьются! — Ничего с ними не будет. Будто ты их не знаешь, — закатил глаза Крис. — Набесятся и вернутся. Пойдёмте. — Но… — Если не хочешь слышать, как они трахаются, советую не задерживаться, — хмыкнул Феликс, припуская вслед за Чаном. — А… ой, — Джисон мог поклясться, что стал свекольного цвета. Как хорошо, что ночь всё скрывает. И правда, не прошло и пятнадцати минут, как на пляже появился Минхо, тащивший перекинутого через плечо Хёнджина. Старший что-то бубнил под нос, оставляя на заднице супруга громкие шлепки. — Боже, почему я хочу, чтобы он меня отшлепал, — пробормотал Хан в пространство. Крис и Феликс залились веселым смехом, кивая. — А кто б не хотел, — хмыкнул Ликс. — Но, я бы лучше посмотрел, как он шлёпает Джинни. — Фу, вуайеристы хреновы, — скривился Минхо, опуская рядом с парнями свою ношу. — А ты, — он тыкнул пальцем в хихикающего Хёнджина. — Ты будешь наказан! Хван откинул голову назад, смотря призывно из-под пушистых ресниц. Да так, что у Минхо всё внутри скрутилось в горячий узел. Пьяненький Хёнджин — развратный Хёнджин. — И как же? — томно прошептал он, облизывая преступно пухлые губы. — Я… либо закопаю тебя в песок, либо… — Голосую за второе «либо», — парень соблазнительно потянулся, стреляя глазками. Ночь выдалась безоблачная, поэтому Минхо мог чётко разглядеть всё, что Хван передавал ему взглядом. — Так, я думаю, нам пора, — пробормотал Феликс, подрываясь с места. — Что? Почему? — пьяный мозг Джисона совершенно отказывался соображать. — Потому что они собрались трахаться, Хани, — Феликс легонько ударил его ладонью по лбу. — Н-на пляже? — Хан забавно выпучил глаза, выглядя до ужаса потрясённым. — Ах ты ж мой невинный мальчик, — проворковал Ликс, поднимая юношу. — Пошли, пошли. Я расскажу тебе много интересного о взрослой жизни, малыш. Он было попробовал посопротивляться, но скосив взгляд на Минхо, нависшего над Хваном понял, что они точно здесь лишние. Парни не видели никого вокруг, а воздух вокруг них буквально искрился. Пахло алкоголем и желанием. Диким и необузданным. Ойкнув, Джисон почувствовал, что сам начинается возбуждаться. Хан бросился к выходу с пляжа под тихий смех Феликса и Чана. Если честно, Минхо даже не заметил, как они остались одни. В его реальности остался только чувственный Хёнджин, обласканный лунным светом. Почему он выглядел так? Почему он выглядел, как венец творения? Ли сглотнул вязкий ком, стягивая с супруга полупрозрачную белую рубашку, которая в лунном свете выглядела нереально, как и её хозяин. Кожа Хвана сверкала, делая его каким-то неземным. Дотронься, и он исчезнет. У Минхо от страха быстрее забилось сердце. Но нет, под пальцами горячая кожа, а внутри электрические разряды. Старший рыкнул, не в силах выносить это напряжение и припал к нежной шее, впиваясь в неё зубами. Вскрик, перешёл в стон, заставляя возбуждение расти и скользить языком всё ниже и ниже, чувствуя солоноватый привкус кожи. Хёнджин коротко постанывал, с каждой новой меткой всё хуже контролируя голос и заполняя собой всё пространство вокруг. Минхо трясло… от предвкушения, возбуждения… желания. Сил терпеть больше не было… Старший резко развернулся, притягивая к себе опешившего супруга. Минхо дрожал, ныряя тонкими пальцами под полы толстовки и ощущая мурашки от собственных прикосновений. Боже, как он любил эту кожу… Хёнджин всхлипнул, стоило горячему языку пройтись по шее, вылизывая бьющуюся артерию, ниже, ниже, оттягивая ворот и переходя на ключицы. Младший вскрикнул, чувствуя кожей ухмылку Минхо и понимая, что с выпирающей косточки ещё долго не спадёт эта метка. Они вообще сходили с него долго, радуя Ли, и заставляя Хвана изводить литры тональника. Наконец, старший добрался до желанных губ, ловя их своими. Он целовал вязко и глубоко, заставляя Хёнджина плавиться и трепетать в чужих руках. Возбуждение, забитое последними месяцами, наконец, вырвалось наружу. Младший всхлипнул, цепляясь за широкие плечи Минхо и прижимаясь к нему так близко, как только было возможно. Поцелуй стал страстнее, превращаясь в форменное безумие. Когда Хван укусил мужа за нижнюю губу, тот недовольно зарычал. — Котёнок решил показать зубки? — просипел он низким от возбуждения голосом, оттягивая светлые пряди и обнажая белую шею Хёнджина. — Хочешь наказания? Заглянув в медовые глаза, подёрнутые мутной пеленой возбуждения, Минхо понял, что младший очень даже за. Хван дрожал, разваливаясь на глазах. Напряжение и сомнения, так долго мучившие его приглушались давно забытым ощущением нужности, страсти и… любви. — Что ты со мной делаешь, — простонал старший, опуская руки к чужому ремню. Он хотел Хёнджина. Только его одного. Мир сузился вот до этого момента, до этого человека. Сердце переполнялось невероятной нежностью, в которой его буквально хотелось утопить. Невероятное, забытое чувство. Он так любил! Наверное, Минхо мог бы взлететь. — Я люблю тебя, Хёнджин, — порывисто прошептал он, снова ловя сладкие губы в свой плен. Ли задыхался. Мужа хотелось просто сожрать, и он не был уверен, что это нормально. — Меня или воспоминания со мной? — раздался задушенный шепот, заставивший Минхо замереть. Его словно окунули в бассейн с ледяной водой. Вот и всё. Хёнджин знает. Минхо отступил, враз теряя всю нежность и пыл. Единственное, что он чувствовал — сковавший страх, который оплетал своими щупальцами, душа и перекрывая кислород. То, как на него смотрел муж, заставило сжаться, и умолять прекратить. Хёнджин смотрел на него с грёбанной надеждой. — К-как давно ты знаешь? — только и смог спросить Ли, видя, как в чужих глазах что-то ломается. И он очень надеялся, что ему просто показалось. Лишённый тепла Хёнджин, зябко поёжился. Стало так пусто, что хотелось взвыть. — Четыре месяца. До этого просто подозревал, — он шмыгнул покрасневшим носом, пока на глаза накатывали слёзы. — Ты… ты сказал, что улетел в командировку… но я нашёл твой паспорт на полке… получается, что с тобой были только права… так что, — он сглотнул ком обиды, быстро-быстро моргая, чтобы не разреветься. — Так что тебя бы не пустили в самолёт без паспорта. Минхо резко выдохнул, качая головой. Он отлично помнил ту «командировку». Когда, вернувшись домой, старший увидел паспорт на полке, то чуть не умер на месте. Он молился всем богам, чтобы муж ничего не заметил. Что ж… он заметил. Но почему молчал? Его Хёнджин всегда был воплощением гордости и достоинства. Так что же с ним стало. Но стоило поднять глаза, как ответ сразу стал очевиден.Хёнджин любил Минхо.
Именно эта безграничная, поглощающая любовь плескалась на дне карих глаз. Именно она заставляла давиться слезами, наступать себе на горло, но улыбаться…улыбаться каждый грёбаный день. Готовить завтраки, целовать на прощание, смотреть в обнимку фильмы, пускать в постель. Чёртова любовь. — Пожалуйста, хён. Скажи, что любишь меня. Я… умоляю тебя, — голос Хвана прозвучал так тихо, что ветер чуть было не заглушил его. Но Минхо услышал. — Прости меня, Джинни. Прости…я…не могу, — слова давались с трудом и собственное сердце превращалось в кровавое месиво. А как иначе, когда ты самолично убиваешь другого человека? Но жить как раньше Ли уже не мог. Он должен был быть честным хотя бы сейчас. Ведь если бы он любил Хёнджина, у него бы не появился любовник, верно? Это мерзкое слово ударило прямо в сознание, заставив скривиться. Нет, Джисон не просто любовник, он… А кто он, собственно? Минхо замотал головой. Он подумает об этом позже. Сейчас он просто не готов. Но потом, случилось то, что оба будут вспоминать с содроганием. Минхо в самых страшных кошмарах, а Хёнджин навсегда отпечатает в памяти этот момент, когда последние крохи гордости разлетелись, превращаясь в пыль, а сам Хван стал лишь подобием человека. Жалким и никчёмным. Он будет вспоминать этот момент с диким ужасом, удивляясь, как низко он смог пасть ради кого-то другого. Но это будет позже, после всех выплаканных слёз и сорванного от крика голоса. Спустя многие сеансы с психологами, спустя несколько депрессий и срывов, антидепрессантов и алкоголя. Он осознает всё потом, в той, новой жизни… а пока… Хёнджин словно в замедленной съёмке опустился на колени. Кажется, он давился собственным сердцем, не в силах сделать полноценный вдох. Парень смотрел на Минхо глазами, полными разрывающей на части боли. — Пожалуйста, — прошептал он, пока по щекам текли горячие слёзы, которые Хван даже не замечал. — Пожалуйста, хён. Не бросай меня. Я…я не смогу без тебя. Я стану лучше…я забуду обо всём…и…ты можешь встречаться с ней или с ним…я не знаю, но только не бросай меня. Младший бормотал что-то невнятное, пытаясь схватить чужие ладони. Когда это получилось сделать, он прижал их к своим губам с таким остервенением, что Минхо испугался. Он вообще замер каменным истуканом не понимая, что происходит. Почему его прекрасный Хёнджин сейчас такой… жалкий. Где-то на уровне подсознания старшему хотелось оттолкнуть его, презрительно морщась и вытирая влажные от слёз и мокрых поцелуев ладони. Но сердце не обманешь. Оно рухнуло вниз миллионом осколков, пока в груди всё жгло от боли и беспомощности. Это был Хёнджин, его Хёнджин. Минхо заплакал. Он рухнул рядом, прижимая к себе дрожащее тело. — Нет, нет, нет… это я, я должен стоять на коленях, Джинни. Умоляю, прости меня. Прости за всё… Если сможешь… — Нет, хён, пожалуйста! Только не бросай… я всё сделаю, хён. Всё, понимаешь? Но Ли только замотал головой, больше не в силах говорить. — Я… я отвезу тебя домой и уеду. Заеду за вещами позже, — пробормотал он, поглаживая трясущуюся спину. Внезапно, Хёнджин затих. Его рыдания буквально оборвались на полувсхлипе. — Отвези меня к Феликсу, — раздался безжизненный голос, а в глазах было совершенно пусто. Кажется, именно в этот день Минхо стал убийцей.***
До квартиры друга ехали в полном молчании. Минхо всё порывался остановиться, прижать к себе ещё пока супруга, плюнуть на всё, что произошло и увести подальше. Хоть на Чеджу, хоть во Францию. И начать всё сначала. Сердце требовало именно этого, крича и стеная. Умоляя старшего послушаться. Но разум напоминал о Джисоне и о том, что Ли ему обещал. Да и как смотреть в глаза Хёнджину после всего этого тоже было непонятно. А Хван… он сидел тихонечко, обхватив себя руками и безразлично смотрел в окно. По щекам снова текли слёзы, но парень не пытался их стереть, он их даже не ощущал. Хван не ощущал ничего, кроме бесконечной, словно космос, боли. По правде сказать, он был уверен, что просто умер. Настолько его разрывало изнутри. Он чувствовал ужас каждой клеточкой тела. А ещё… боль была совершенно осязаемой… физической. Его грудь сдавило, он дышал через раз. Хёнджин был уничтожен. Наконец, машина затормозила около знакомого дома. Хван даже не дождался полной остановки, вываливаясь на ходу. Он был больше похож на зомби. Настолько тупым и бессмысленным был его взгляд. Не оборачиваясь Хёнджин, пошёл к подъезду, еле переставляя ноги. Всё, что он делал было на автомате. Хорошо хоть этот путь ему был хорошо знаком. Минхо хотел было кинуться, помочь, довести…но не смог. Струсил. Старший мог лишь смотреть на удаляющуюся сгорбленную спину. Смотреть, и умирать внутри. Когда Феликс открыл дверь, он не узнал лучшего друга. На него смотрело нечто безумное. Хёнджин, увидев родное лицо, завыл. Громко и надсадно, падая в крепкие объятия. Феликс опешил, но всё же смог поймать друга. Всё слилось в дикий крик, который разрывал перепонки, и юноша мог поклясться, что это самое жуткое, что он слышал в жизни. Сначала Ликс подумал, что Минхо умер. Только это могло объяснить состояние Хёнджина. Но, через двадцать минут времени и несколько доз успокоительного для Хвана и себя заодно он понял, что сегодня умер Хёнджин. Из спутанных объяснений и всё того же дикого воя удалось вычленить то, что не укладывалось в его блондинистой голове — Минхо Хёнджина бросил. Да не просто бросил, ещё и изменил при этом. И Феликс поверить в это совершенно не мог. Они были одной из тех пар, про которые говорят: «Если они расстанутся, я перестану верить в любовь». Да они даже поженились! Пусть и в Вегасе, пусть в Корее это всё ещё было неофициально, но все, кто их знал, понимали — это навсегда. Но, кажется, их «навсегда» было раздавлено дикой банальностью. Ещё через пол часа Феликс был готов убить Минхо своими руками. Он ненавидел бывшего друга, серьезно. — Ч-что мне делать, Ликс? — сотрясался в рыданиях Хван, уткнувшись в его грудь. — Собирать деньги на киллера, — прошипел Ли. — Хотя стой. Я его сам убью. Вспорю живот ему и его шлюхе, кто бы это ни был. Заставлю их сожрать собственные… Новый громкий всхлип прервал его. Парень вздохнул, продолжая поглаживать жестковатые волосы Хвана. — К-как мне вернуть его? — ревел он, не прекращая. — Это ведь я виноват, да? Я должен был быть хорошим. Он меня бросил именно поэтому. Потому что я…я… Чуть отстранившись, Феликс приподнял чужой подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза. — Ты ни в чём не виноват, Джинни. Слышишь? — не дождавшись реакции, он продолжил. — Ты солнышко, Хван Хёнджин. Самое настоящее солнышко. Он пожалеет, что потерял тебя. — Не бросай меня, Феликс… только ты не бросай… Новая порция слёз побежала по щекам, а сам Хван прижался к другу, отчаянно, словно утопающий, цепляясь за его талию. — Не брошу, родной. Никогда не брошу. — Он тоже так говорил… — зарыдал парень, хрипя из-за сорванного голоса. — Надо выследить и понять, с кем он спутался, — проговорил чуть позже Феликс, тут же ругая себя. Они расположились на кухне, за маленьким круглым столом. Тонкие пальцы, крепко вцепившиеся в кружку с ромашковым чаем, задрожали. — Зачем? — прошептал Хван. — Хочу отомстить, — пожал плечами Ликс. — Ты же знаешь, я — маленькая мстительная мразь. — Но… как это сделать? — Хёнджин вытер рукавом мягкой домашней кофты вновь подступившие слезы. — Может… спросить Джисона? Они близки. Может быть, он что-то знает. — Не думаю, — Феликс покачал головой. — Хан бы не промолчал. Сначала бы ему прописал пиздюлей, потом бы и нам сказал. Ты же знаешь. Хёнджин угукнул, опуская взгляд в кружку. В сущности, ему сейчас всё равно. Его жизнь сломана, а сам он, подобно надоевшей игрушке выкинут на свалку. Свалку жизни Минхо.***
Минхо сидел на кухне с лимонными стенами и дурацким жирафом. Он бесил. И вообще, всё вокруг бесило. Он посмотрел на довольного и суетящегося Джисона, который что-то щебетал об их новой счастливой жизни. «Какая, нахрен, счастливая жизнь без нашего Хёнджина?!» — орало сердце, будто только очнувшееся от летаргического сна. И где же оно было раньше? Но всё же Минхо был склонен согласиться. Какое же это счастье без любви всей его жизни? Старший повернулся в сторону окна, как-то заторможено подмечая, что начался дождь. Крупные капли били по стёклам, принося, и одновременно, разрушая покой. «Хёнджин обожал дождь» — услужливо напомнила память-сука. Внезапно Минхо замер, натянувшись струной. Словно, он стоял посреди зелёного парка сразу после грозы. Когда в воздухе искрит озон, а сам ты дышишь так легко-легко. Легкие наполнены кислородом, а сознание на удивление ясное. Ты всё видишь в мельчайших подробностях, словно постиг секрет мироздания, но в то же время, все звуки доносятся словно через пелену. Но ты в такие минуты понимаешь всё. — Может, ты слезешь с меня. Не удобно же, — пробухтел Минхо, на самом деле радуясь, что эта маленькая осьминожка оплела его всеми конечностями. Снаружи бушевал шторм, пугая своим ветром и тяжелыми каплями дождя. — Неа, — пробормотал Хван куда-то в шею, вызывая мурашки. Они сидели на недавно покрашенной кухне, вдыхая всё еще не выветрившийся химозный запах. Минхо так устал после работы, но Джинни срочно приспичило пообниматься. Поэтому он совершенно беспардонно устроился на его коленях и обнимал крепко-крепко. — Скину я тебя, — пробухтел Ли, всё же целуя Хвана в светлую макушку. — А вот и не скинешь. — Это ещё почему? — старший удивился. Настолько голос Хёнджина был уверенным. — Потому что грешно сгонять человека в дождь. Вообще, в дождь я могу обнимать тебя столько, сколько хочу! — заявил младший, капризно выпячивая нижнюю губу. — Ты можешь обнимать меня тогда, когда хочешь, кот. Кстати, давай съездим на выходных в парк. Должно быть красиво. Всё отцветает, везде листики красивые. Как ты любишь. Хёнджин звонко засмеялся, чмокая своего парня в щёку. — Я не люблю, когда всё отцветает, — признался он, проводя носом по шее Ли. — Такое ощущение, что всё умирает. — Но потом же всё рождается заново, — возразил он, ныряя пальцами под серую домашнюю футболку Хвана. — Да, но… вот сейчас отцветает магнолия, например. А она символ ушедшей любви. И я не могу об этом не думать. Мне становится грустно. Ведь… любовь и правда может уйти. — Тебе нужно меньше подрабатывать в том магазине цветов, — вздохнул Ли. — И знаешь, что, вот я буду любить тебя вечно. — Обещаешь? — Хёнджин чуть отстранился, заглядывая в глаза Минхо своими, большими и полными надежд. — Обещаю. Старший моргнул, выныривая из воспоминаний. В голове бешено колотилась только одна мысль: «Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни».Минхо Хёнджина любил любит.