~
Он продолжает приходить каждое утро по будням и заказывать одно и то же. Всегда вежлив, пунктуален и щедр на чаевые. Вот только с каждой встречей ей становится все тяжелее его обслуживать. Струны ее души и без того расстроены из-за задолженности по аренде помещения и участившихся ссор с Дином, а теперь ее беспокоит и то, что прекрасный незнакомец больше не зовет на свидание. Иногда перед сном она думает о том, как выглядит его девушка. Фантазия рисует высокую блондинку с прямыми, как лист бумаги, волосами и кожей без единой веснушки и родинки. Красотка широко улыбается, глядя на Драко, а затем они вместе уезжают в закат. Непременно на ретро-кабриолете. — Ты что, плачешь? — сонно бурчит Дин с другой половины кровати. — Ну перестань, я ведь уже извинился. Словно его извинения могут построить мост между двумя краями пропасти, которая все ширится после каждого скандала. — Нет, тебе показалось, — она едва сдерживает следующий всхлип. — Миона… — Дин тяжело вздыхает и пододвигается ближе. От него пахнет стиральным порошком и зубной пастой — аромат, который раньше успокаивал, теперь словно вторгается в ее личное пространство и заставляет напрячься. Они стали чужими друг другу. Давно. — Давай поговорим. Через неделю они разъезжаются. И оба, хоть и не говорят вслух, понимают — это к лучшему. Впервые за долгое время их объятия на пороге квартирки в Бейсуотере искренние. После разрыва ей становится немножко легче дышать.~
— Мне как обычно, — Драко смахивает с воротника первые в этом году снежинки, которые по оттенку точно такие же, как его волосы. — Хорошо. На автомате Гермиона варит кофе. А когда открывает холодильник, чтобы положить в коробку торт с малиной, вдруг слышит: — Хотя нет, можно мне сегодня черничный тарт? Она поворачивает голову, удивленно приподняв брови. Улыбка на лице Драко становится шире, словно он находит ее замешательство крайне забавным. — Особенный день? — голос Гермионы дрожит. — Вроде того, — он пожимает плечами. Грейнджер протягивает стаканчик и коробку, не глядя на него. В голову закрадывается мысль сегодня же найти помещение на другой улице, подальше от его бизнес-центра, чтобы никогда больше не вспоминать об упущенной возможности. — Хорошего дня. — Губы вроде бы шевелятся, но звук настолько тихий, что едва можно разобрать слова. — И тебе. Драко идет к двери, а ей хочется плакать. И пусть это кажется глупым, ведь для слез нет совершенно никакой объективной причины. Это всего лишь потраченный впустую шанс, каких в жизни бывает миллион. Так почему же именно сейчас так обидно? Рука толкает дверь в тот же момент, когда внутри ее сердца вдруг зарождается импульс. — Ты пойдешь со мной на свидание? — выпаливает Гермиона на одном дыхании и тут же захлопывает рот рукой. Словно маленькая девочка, которая ляпнула опрометчивую глупость. И этого оказывается достаточно, чтобы остановить мир. Машины перестают сигналить за окном, легкий блюз — играть из колонок. Драко оборачивается лишь через несколько мучительно долгих мгновений. — Ты серьезно? Ее щеки горят от смущения. — Да, — тихо отвечает Гермиона. — Почему сейчас? — его интонация настороженная, словно он ждет подвоха. И правда — а почему сейчас? Грейнджер задает себе этот вопрос и одновременно начинает проматывать в голове последние пару лет жизни. Там было слишком много «должна» и слишком мало «хочу». Может, пришла пора и ей изменить свое «как обычно»? — Потому что я бы хотела узнать тебя получше. — Перед глазами возникает Красотка с золотистыми волосами, и Гермиона добавляет: — Если, конечно, ты сейчас не в отношениях. Осторожно, словно девушка может убежать, Драко возвращается к прилавку. Его глаза светятся любопытством, а губы слегка подрагивают. — У меня был долгий разговор с лучшим другом, который посоветовал мне отстать от девушки, которая уже занята. Полагаю, теперь ты свободна? Кажется, что краснеть сильнее уже некуда, но под его пристальным взглядом кожа буквально горит. Гермиона заправляет волосы за ухо — не кокетства ради, а чтобы занять дрожащие руки. — Да, — отвечает она и слегка ему улыбается. Взгляд Драко теплеет. — Тогда мне зайти за тобой после работы? Она чересчур энергично кивает, чем вызывает у него тихий смех. — Скоро увидимся, — бросает он на прощание, обернувшись уже в дверях. И от этого простого действия внутри нее растекается сладкий сироп.~
Ровно в девять Драко заходит в кофейню. Его плечи покрыты маленькими сугробами метели, усилившейся к вечеру. — Мне нужно еще пять минут, — Гермиона мельком поднимает взгляд, а затем снова возвращается к заказам, которые завтра нужно передать поставщикам. Заканчивается все — от одноразовых стаканчиков до бумажных полотенец. — Я забронировал столик на девять тридцать в ресторане на углу. — В своей привычной манере он опирается бедром о стойку. Гермиону тут же окутывает аромат мороза и мужского парфюма. — Так что можешь не спешить. Улыбнувшись, она кивает. Какое-то время они находятся в тишине. И только неугомонные часы напоминают об ужине: Тик — у вас в самом деле свидание — так. Выписывая буквы, Грейнджер не может периодически не бросать взгляды на его руку, лежащую совсем близко. Ногти аккуратно пострижены, вены оплетают тыльную сторону ладони, как паутинка. Серебряный перстень ловит на себе свет от ламп, отчего бороздки вокруг буквы «М» кажутся глубже. Наверное, это самые красивые руки, которые она когда-либо видела. А принадлежат они самому красивому мужчине, которого она только встречала. — С этим все, — Гермиона хлопает ладонью по листку бумаги. — Сейчас уберу оставшуюся выпечку в другой холодильник, завтра ее должны отвезти в ночлежку, и мы можем идти. Драко удивленно приподнимает брови. — Ты отдаешь выпечку в ночлежку? — А что мне с ней делать? — хмурится Грейнджер. — Она свежая, правда, просто по правилам я должна ее списать. — Ты могла бы продавать со скидкой, — он пожимает плечами, и Гермиона замечает на мягкой шерсти пальто капли воды, оставшиеся после снежинок. А еще его волосы влажные и лежат не так идеально, как по утрам, что нравится ей даже немного больше. Хочется провести по ним рукой, чтобы узнать, какие они на ощупь. — Могла бы, но не хочу, — отвечает она, очнувшись от фантазии, где ее пальцы зарываются в белоснежные пряди. — Мне уже трижды передавали спасибо за миндальные круассаны, и это каждый раз делает меня чуточку счастливее. Драко широко улыбается и облокачивается на стойку. Теперь их лица так близко, что можно рассмотреть маленькие морщинки в уголках его глаз. — О, ты самый очаровательный самаритянин, которого я только встречал в своей жизни. На секунду ей кажется, что сейчас Драко ее поцелует. Но это оказывается простым наваждением, потому что сразу же он спрашивает: — Тебе помочь убрать выпечку? С полуулыбкой она кивает и отстраняется. Сняв пальто, Драко принимает протянутые ему целлофановые перчатки и щипцы. Он полон энтузиазма складывать булочки в большую коробку. Они работают синхронно плечом к плечу. Грейнджер старается игнорировать тот факт, что от его близости по спине ползут мурашки. Она уже целое тысячелетие не испытывала такой взволнованности, и вспомнить это состояние, которое бывает на пороге влюбленности, оказывается весьма приятно. Гермиона слегка поворачивает голову в его сторону. — Утром ты упомянул, что сегодня у тебя особенный день. Расскажешь, почему? Драко вдруг смущается. Наверное, впервые за те два месяца, что ходит в эту кофейню. И — боже — как ему идет румянец. — Скажем так, я снова могу заниматься тем, что раньше было неотъемлемой частью моей жизни. — Он передвигает только что положенный ею круассан в другой угол, чтобы ряд полностью состоял из одинаковых булочек. — Последние пять лет я был этого лишен. Звучит чересчур расплывчато, но Гермиона не давит. Наверное, это все, чем он пока готов поделиться. — Поздравляю, — она сияет. — Спасибо. Вскоре они идут в уютный ресторан на углу. Гермионе в равной степени комфортно и волнительно рядом с Драко: он слишком хорош, чтобы быть правдой. Открывает перед ней дверь, отодвигает стул, вежливо интересуется, предпочитает она мясо или рыбу. Словно он был воспитан в девятнадцатом веке. Хотя, скорее в консервативной семье, рьяно придерживающейся великосветских традиций. За ужином она узнает о нем немного больше. Драко вырос в Уилтшире, учился в частной школе в Шотландии, а его фамилия — Малфой. Ему всегда нравилась химия, но в силу обстоятельств он выбрал экономическое направление. — Моя мать домохозяйка, а отец… — Его взгляд вдруг становится стеклянным. Слишком отстраненным, чтобы можно было что-то в нем прочитать. — Он сделал несколько неправильных выборов, которые в конце концов привели его в тюрьму. Там он умер. — Ох, — Гермионе искренне жаль это слышать. Ей трудно даже представить жизнь без одного из своих родителей. — Соболезную тебе. — Спасибо. Маме было тяжело, но мы справились с этим, — Драко накрывает ее руку своей. — Расскажи лучше о себе. И она говорит. О родителях, которые пару лет назад переехали в Австралию, о школьных временах, о детской мечте открыть маленькое кафе, где будут самые красивые пирожные, и даже о своем питомце — очаровательном рыжем коте Живоглоте. Во время этой непринужденной беседы Гермиона смотрит в его глаза, и они кажутся ей удивительными. Словно там плещется море, ветер рвет паруса. Разве могут быть серые глаза такими яркими? В ее животе порхают бабочки, и пусть это немного наивно, но встреча с ним для нее похожа на волшебство. После ужина Драко хочет проводить ее домой. Грейнджер же предлагает вызвать такси, но скорее для галочки — на самом деле она желает провести с ним еще немного времени. Волнение в теле нарастает с каждой секундой этого вечера и в конце концов концентрируется внизу живота. Может ли она пригласить его к себе? А, собственно, почему бы и нет? Это предложение его удивляет. Но затем Драко расплывается в ухмылке и соглашается подняться в ее квартиру. — Чай? — сняв верхнюю одежду, она подходит к кухонному островку. — Да, пожалуйста, — он останавливается рядом. — Ты можешь присесть, — Гермиона кивает в сторону дивана в гостиной, но Малфой качает головой. — Я помогу тебе. Следуя ее указаниям, он достает из верхнего ящика две чайные пары, а затем приносит молоко из холодильника. Его движения спокойные и уверенные, пусть он и видит эту квартиру первый раз. Грейнджер никак не может совладать с собой и украдкой поглядывает на его руки и то, как изящно они наливают чай в чашку. — Ты умеешь играть на фортепиано? Сразу же после своего вопроса Гермиона краснеет, потому что Драко, кажется, понял, почему она поинтересовалась. С ухмылкой он смотрит на свои пальцы, а затем отрицательно мотает головой. — Нет, но моя мама играет, — он откидывается на спинку обеденного стула. — Наверное, она удивительная женщина. — Так и есть. Они допивают чай, болтая о мелочах: любимый фильм, любимая книга, любимое место. Драко оказывается не так хорошо знаком с поп-культурой, зато он неплохо знает классику. А еще в его жизни было много путешествий. В какой-то момент Гермиона ловит себя на том, что ее взгляд все чаще опускается к его губам. Ей нравится, как он говорит: мелодично, с безупречным выговором. В уголках его рта почти всегда прячется ухмылка, и каждый раз, когда девушка это замечает, ее бросает в жар. Она хочет его поцеловать. — Ну, мне, наверное, пора, — Драко встает и берет со спинки обеденного стула пиджак. — Спасибо за вечер, — Грейнджер старается скрыть разочарование в своей интонации за широкой улыбкой. — Я рад, что ты пригласила меня на свидание. И вот наступает этот неловкий момент, когда им следует что-то сделать. Но они стоят друг напротив друга в ее крошечной кухне, не двигаясь. Сердце Гермионы пускается в пляс от открывшейся возможности проявить инициативу, и она хватается за нее: делает шаг вперед и обвивает его торс обеими руками. Драко в то же мгновение обнимает ее в ответ, и из девушки вырывается облегченный вздох. Хорошо, что он это сделал, иначе ситуация получилась бы крайне унизительная. Гермиона прислоняется щекой к груди Драко и глубоко вдыхает с намерением запомнить этот аромат как можно лучше. Отчетливо она ощущает цитрус и древесные ноты, которые так удачно гармонируют с естественным запахом его тела. — Гермиона… — его голос низкий и хриплый, дыхание касается макушки. Руки Драко, мгновение назад спокойно лежащие на ее спине, вдруг принимаются легко поглаживать лопатки. Ей нравятся эти прикосновения. Прощальные объятия определенно затянулись. Но если так, значит, прощаться и вовсе не стоит? Она отнимает голову от его груди и заглядывает в глаза. Затем проводит руками вверх, нырнув большими пальцами под лацканы пиджака. Идеально ровная ткань легко скользит под ладонями, и вскоре те ложатся на его шею. Она не притягивает Драко к себе — он наклоняется сам, а затем целует ее. После первого же соприкосновения губ тело Гермионы словно возносится на седьмое небо: приятное тепло распространяется от макушки до кончиков пальцев, веки опускаются, а сердце начинает громко и восторженно петь. Она приоткрывает рот и позволяет языку Драко скользнуть между ее губ. Его руки тем временем тоже начинают двигаться: одна ложится на затылок, а другая — на поясницу, где принимается выводить хаотичные круги. Кофта задирается словно сама по себе, и вот уже эти длинные и изящные пальцы забираются под край. Все развивается быстро, но ей это нравится. Жар его тела ощущается просто восхитительно, поэтому Гермиона плотнее прижимается грудью к его торсу. Беззастенчиво трется о него. Они оба тяжело вздыхают, и в этот момент Драко вдруг останавливается. — Думаю, — руки перемещаются на талию девушки, — что нам нужно остановиться. — Да? — рассеянно переспрашивает она и оставляет один невесомый поцелуй на его горле. В ее голове сплошной туман из желаний и фантазий. — Почему? — У нас было всего одно свидание. Кадык на уровне глаз Гермионы ухает вниз, привлекая к себе все ее внимание. Она хочет провести языком по адамову яблоку, оставить отметину рядом. — Мерлин… Он прислоняется своим лбом к ее и прикрывает веки. Видимо, прямо сейчас Малфой спорит сам с собой, и это кажется ей крайне милым. Мысль про аристократическое воспитание после сегодняшнего ужина уже не кажется простым предположением: скорее всего, он вырос в строгих правилах. — Драко, если для тебя это слишком быстро… — Гермиона поглаживает его щеки. Туман в ее голове начинает медленно рассеиваться. — То мы остановимся прямо сейчас. Он открывает глаза. Страсть и нормы приличия сплелись в хаотичном танце в глубине его взгляда, и каждый в этой паре тянет партнера на себя. — Ты невероятная, — усмехается Малфой. — Поэтому мне не хочется останавливаться, хоть я и должен. Боже, кому, кому ты должен? Отголоски сильного желания еще плещутся в ее венах. Тело требует прикосновений, а губы — поцелуев. — Я уважаю тебя, — добавляет Драко. Гермиона берет паузу, чтобы обдумать следующие слова. Возможно, именно от них будет зависеть, отпустит ли он себя этим вечером. — Ты понравился мне сразу же. — Робкая улыбка появляется на ее губах после этого признания. — И ты бы получил «да» вместе с первым же стаканчиком кофе, если бы у меня хватило смелости разорвать отношения, которым пришла пора закончиться уже давно. Мои чувства родились не сегодня, и поэтому мне не кажется, что мы торопимся. Все это Гермиона произносит практически на одном дыхании. Набрав в легкие новую порцию воздуха, она продолжает: — Мы взрослые люди. И мы можем заняться сексом на первом свидании, если оба этого хотим. Ты хочешь? Вместо ответа Драко берет ее руку в свою, а затем накрывает ладонью выпуклость на брюках. Грейнджер тут же сжимает пальцы, чем заставляет его тихо застонать. — Это «да»? — уточняет она с хитрой ухмылкой. — Это «да, пожалуйста». Их губы снова сталкиваются в поцелуе — куда более жарком, чем несколькими минутами ранее. Язык скользит вдоль языка, стоны и дыхание перемешиваются. Руки Драко теперь свободно путешествуют по ее телу и вскоре проникают глубоко под кофту. Он сжимает грудь сквозь бюстгальтер, заставляя Гермиону ахнуть в его рот. Ее соски очень чувствительные, и теперь Малфой об этом знает. Она тем временем не прекращает ласкать член сквозь брюки. Ей хочется поскорее его увидеть, а лучше — попробовать на вкус и ощутить внутри себя. Грейнджер отстраняется, но лишь для того, чтобы опуститься на колени. — О. — Щеки Драко моментально вспыхивают. — Это вовсе не обязательно… Но она уже расстегивает ремень, слишком упертая в намерении взять его в рот. Малфой хватается за кухонный островок позади себя, не сводя с нее изумленного взгляда. Отпустив резинку его белья, Гермиона на всякий случай уточняет: — Ты не против? Несколько секунд он просто смотрит на нее, часто моргая. — А тебе это нравится? Вопрос вызывает у нее полуулыбку. — Скажем так, я с удовольствием сделаю это для тебя, Драко. Если ты позволишь. На удивление, он без дополнительных раздумий кивает. Гермиона приспускает его нижнее белье и не сдерживает удивленно-восторженного вздоха. Она открывает рот и облизывает головку. Затем расслабленным языком начинает водить по всей длине, от чего Драко резко выдыхает. Его рука хватается за ее затылок и крепко сжимает волосы. — У тебя восхитительный рот. Мне так хорошо. Гермионе приходится сжать бедра плотнее, потому что похвала из уст этого мужчины звучит слишком сексуально. Она обхватывает член у основания, а затем втягивает его в рот наполовину. — О да, вот так. — Глаза закатываются от удовольствия. — Я слишком долго мечтал об этом. Его слова придают смелости захватить ртом больше плоти. Грейнджер сосет настолько интенсивно, насколько позволяет рвотный рефлекс, и в том темпе, который задает Драко своей рукой. — Я хочу кончить с тобой, Гермиона, — стонет Малфой и обхватывает пальцами ее подбородок. — Иди ко мне. Мгновение спустя они меняются местами, и теперь Грейнджер оказывается прижатой к кухонному островку. Он снимает с нее кофту, достаточно ловко расстегивает бюстгальтер и тут же опускает губы на грудь. Каждому соску уделяется самое пристальное внимание: их облизывают, сосут и покусывают. Гермионе не хватает трения между ног, поэтому она сжимает бедра и ерзает в надежде, что шов джинсов поможет снять напряжение. Заметив это, Драко отрывается от ее груди и помогает избавиться от оставшейся одежды. Теперь она полностью обнажена, а он все еще одет так, словно только что вернулся со светского приема. И ей кажется это невероятно горячим и возбуждающим. — Знаешь, почему я всегда заказывал торт с малиной? — спрашивает он, и коленом разводит ее ноги в стороны. — Н-нет… — Голова Гермионы запрокидывается назад, когда один из восхитительных пальцев ложится на клитор. Подушечкой Драко начинает выводить круги на бугорке. — Потому что он стоит на нижней полке витрины. — Дыхание ласкает кожу ее шеи. — Тебе приходится нагибаться, чтобы достать его. — Это ужасно не по-джентльменски с твоей стороны, — Грейнджер обхватывает голову Драко и притягивает обратно к своей груди. — Я знаю. И пусть Малфой не пианист, зато его пальцы отлично играют на инструменте ее удовольствия. Он вводит средний, следом указательный, а затем сгибает их, задевая чувствительную стенку влагалища. Гермиона вскрикивает и хватается за его плечи в попытке удержаться на ногах. — Драко, пожалуйста. — Что? — он выпускает сосок изо рта с неприлично-влажным звуком. — Чего ты хочешь? — Кончить с тобой, — возвращает она его же слова. Его губы расплываются в ухмылке. — Я заслужил немного зрелища за терпение? Что бы он ни имел в виду — Гермиона на все согласна. — Да. Пальцы легко выскальзывают из влагалища. Она не успевает расстроиться из-за пустоты внутри себя, потому что Драко снова резко меняет их положение относительно небольшой кухни. Теперь Гермиона оказывается лежащей грудью на обеденном столе. — У тебя красивые ноги, Гермиона. — Руки описывают бедра. — И фантастическая задница. Интересно, сколько раз до этого дня Драко говорил слово «задница»? Он наклоняется и начинает оставлять поцелуи вдоль позвоночника. Те места, которых касаются его губы, становятся источником мурашек. Гермиона дрожит, пальцы на ногах поджимаются. Это невыносимо. — Пожалуйста, я больше не могу, — стонет она и подается тазом назад. Член упирается в ее ягодицы. — Прости, я увлекся, — Драко усмехается ей на ухо, а затем подхватывает ее ногу под коленом и кладет бедро на край стола. Теперь она до неприличия широко раскрыта перед ним. Слышится звук рвущейся упаковки от презерватива. Еще пара секунд, и головка легко скользит по ее складочкам. Когда он входит, оба сначала замирают, а затем начинают двигаться навстречу друг другу. Малфой крепко держит ее за бедра, заполняя собой до краев. С каждым глубоким толчком Гермиона будто перепрыгивает сразу через несколько ступеней на пути к оргазму. Она скребет ногтями поверхность стола и стонет так громко, что еще чуть-чуть — и соседи вызовут полицию. Но как же ей все равно. — Я близко, — Драко наклоняется, и теперь при каждом движении галстук щекочет ее спину. — Боже, да. Его рука пробирается в узкое пространство между столом и ее телом и обхватывает грудь. Он крутит, сжимает соски, и это оказывается последней недостающей частью пазла. Грейнджер зажмуривается, когда оргазм обрушивается на нее. Сначала она чувствует сильное напряжение во всем теле, а затем каждая клеточка наполняется сладкой истомой. Драко кончает следом. Гермиона открывает глаза и слегка поворачивает голову, чтобы успеть ухватить миг блаженства на его лице. Но удовлетворенная улыбка девушки мгновенно сменяется приоткрытым от шока ртом: вся ее кухонная утварь висит в воздухе прямо позади них. Словно ту подвесили к потолку на веревочки. — Что за… Презерватив наполняется теплой жидкостью, и Малфой наваливается на нее сверху. Он лениво целует все, куда может дотянуться, не замечая в послеоргазменной эйфории ее шока. А когда он наконец приходит в себя и прослеживает за ее взглядом, вся посуда с грохотом летит на кафельный пол. Что-то даже разбивается. — Я… — В глазах Драко паника и неподдельный ужас. — Я сейчас все объясню… Наверное, это странно, но Гермиона рада, что у него есть какое-то объяснение всему происходящему. Каким бы безумным оно ни было, это наверняка лучше, чем ее первая мысль о поселившемся в доме привидении. — Я вся внимание. Они одеваются, стараясь не смотреть друг на друга, а затем устраиваются в гостиной на диване. Странный инцидент с посудой, висящей в воздухе, немного подпортил момент, но Гермионе слишком сильно нравится Драко, поэтому она дает ему шанс высказаться. — Итак… — нарушает Грейнджер затянувшуюся паузу. — Итак… — Малфой начинает свой рассказ.~
— Шоколадный эклер и мокко с собой, пожалуйста, — просит девушка по другую сторону прилавка, поправляя на плече маленькую розовую сумочку. Затем она возвращается к телефонному разговору, который начала вести еще до прихода в кофейню. — Пол, я уже сказала тебе, что макет нужно отправить до обеда. Нас обоих выгонят со стажировки, ты что, не понимаешь? Гермиона с улыбкой качает головой и поворачивается к кофемашине. С тех пор, как она переехала в помещение побольше, студенты облюбовали ее заведение. Здесь они перекусывают, читают, пишут эссе и диссертации, а иногда даже дремлют прямо в креслах. Все это было невозможно раньше в кофейне площадью метр на метр. — Хорошего дня, — Грейнджер протягивает заказ и поворачивает голову к следующему гостю. — Привет, — в уголках губ Драко прячется ухмылка. Она становится шире, стоит только румянцу расцвести на ее щеках. На Малфое обычное черное пальто, но внимание девушки привлекает маленький значок с буквой «М» на лацкане. Если приглядеться, можно увидеть, что литера стоит на чаше весов и разделяется горизонтальной чертой. — Мне как обычно, — он опирается бедром о стойку и кладет руку на столешницу. Гермиона прищуривается. — И какое у тебя сегодня «как обычно»? — Американо и «Красный бархат». Она закатывает глаза и идет к холодильнику. Каждый день его заказ меняется в зависимости от того, что стоит на нижней полке. Когда Грейнджер ставит перед ним кофе и коробку с десертом, Драко наклоняется и крадет у нее поцелуй. — Спасибо, милая. Затем он оглядывается и, убедившись, что никто на них не смотрит, достает из кармана волшебную палочку. Один взмах дарит подсохшим цветам на стойке вторую жизнь. Бутоны распускаются еще более яркими и ароматными, чем прежде.