Влюбляйся!

Ваня приходит в комнату ночью. Крадётся, стараясь не скрипеть старыми половицами. Хорошо, что самые опасные места известны. Дверь за собой прикрывает тихо, придерживает, чтобы не хлопнула. Девчонки после шумного праздника спят вповалку, втроем на двуспальном раскладном диване под двумя одеялами. Выделяется в темноте только Лиза Шанаева, и та едва-едва, контрастирует с блондинками. Саша – Ваня уверен на все двести! – та, что с краю. Завернута в одеяло по самый нос несмотря на июль, и рука привычно неудобно за голову закинута. Ваня подходит ближе, опускается на корточки. Хочется защекотать, но тогда Лиза с Соней проснуться, план провалится. Поднимает аккуратно тоненькое одеяло. — Саш… Саш, вставай. Подъём! — шепчет в ухо. Саша хмурится недовольно, пытается укрыться снова, хочет уже сказать что-то, но Ваня палец к ее губам прижимает. — Тшш! Не буди девочек, они нам всю контору спалят. — Сколько времени? — поворачивается на бок, приоткрывая глаза. — Самое то, уже пора! Вставай, пойдем, пока не опоздали. Саша с трудом понимает, куда опаздывать можно в ночь на воскресенье, когда за окном даже фонарного света не видно, но из кровати вылезает послушно. Вылезает сразу в шортах джинсовых и футболке, а не в смешной сорочке с Микки Маусом, которая на даче у родителей специально для ее ночевок последние лет семь обитает. Посиделки вчерашние закончились сегодня уже, за полночь далеко, и не было, видимо, желания совершенно пижаму какую-то себе придумывать. Удобно, наверное. Ваня выдыхает едва слышно Он мысленно время на переодеться закладывал, но Саша после сна сразу готовая, даже с косичкой заплетённой, немного детской, немного растрепавшейся. А у него в руках кроксы ее и кофта плюшевая старая, с тех еще времен, когда велюровые костюмы неприличными не казались, – подготовился. Подходит непозволительно близко, шепчет в самое ухо на грани слышимости. — Спать ещё не все ушли, часть на веранде сидит. Кроксы на ноги, кофту – на плечи, пол четвертого утра, на улице еще не жарко. Спускаемся тихо, выходим как раньше, потом – через заднюю калитку. Саше хочется громко возмутиться, что ей поспать полтора часа дали, что затягивают в какую-то авантюру. Хочется развернуться и упасть носом в подушку. Но вместо этого она мурашками и от горячего дыхания покрывается и кивает молча. Выходит из комнаты первой. Телефон на беззвучном остается на полу с ее стороны дивана, рядом с Лизиным. Спускаются едва ли не на цыпочках, перешагивая через особо скрипучие ступеньки. Через щели в дверном проеме действительно и свет просачивался, и голоса приглушенные. Саша и Ваня фыркают смешливо почти синхронно, переглянувшись в темноте. Взрослые всегда себя ведут, как взрослые. Детей спать раньше отправляют, а сами продолжают разговоры на кухне продолжают и следят, чтобы по дому не ходил никто туда-сюда. Даже когда средний возраст взрослых в районе шестидесяти. Даже когда детям самим тридцать лет ближе, чем двадцать. Идут, как когда-то в детстве, к кладовке. Путь, отработанный годами. Окно там всегда открыто. Ваня первым идет. На подоконник садится, ноги перекидывает и на улице уже, как будто регулярно из дома через окно сбегает. Четко и ловко помогает Саше, как будто регулярно сонных девушек из дома крадёт через окна. Когда оба на свободе уже, поправляет тюль, прикрывает немножко створку. Когда скрипит позади калитка заднего входа, когда за спиной оказываются светящиеся окна террасы, совсем темно становится. Ваня из кармана ветровки два фонарика достает. Вкладывает уже включенный в Сашину ладошку и совсем по-ребячески целует ее, взъерошенную, в нос. — Куда идем хоть? — Саша не спорит. Она приняла уже и даже поняла почти правила этой странной ночной игры. — Встречать рассвет! Когда ты в последний раз специально просыпалась рано утром, чтобы посмотреть на рассвет? — Ваня идёт впереди, светит фонариком не очень ярким на лесную тропинку и говорить продолжает шепотом, хотя нет уж нигде поблизости спящих. Саша в ответ громкость голоса понижает. — Не помню… Лет в двадцать, наверно, — Саша шишку случайно пинает и чуть не падает. — Вань, я ведь видела что ты за столом со всеми пил. Много что ли? — А что? Дыхнуть попросишь? — Ваня останавливается резко, поворачивается, и Саша в него влетает буквально. — Я-то могу, не за рулём, — дует тихонько и поцеловать тянется. — Только почему-то ты думаешь, что я способен на романтические поступки только в состоянии «в дрова»? — Ой, нет, дыши на гаишников. Просто это всё… Как у подростков влюбленных, что ли? Смешно. — Александра Николаевна, британские психологи доказали, что взрослым серьезным тетенькам иногда очень полезно быть влюбленными подростками. Особенно если на кофтах у этих тетенек Хэллоу Китти стразиками выложена. Саша в ответ молчит, шаркая слегка кроксами по сухой хвое. У нее внутри и правда бабочки трепещут как у старшеклассницы. И взрослого бородатого дяденьки впереди, она уверена, в животе такие же порхают. Игра втягивает и подыгрывать хочется. Саша скорости прибавляет, обгоняет и идти начинает спиной вперед, стараясь в глаза Ване смотреть. Фонарик чуть в сторону отводит, что бы и его видеть, и в глаза не засветить случайно. — Слушай, Букин, а может, ты просто решился меня наконец-то придушить и закопать под сосной? Ваня останавливается, своим фонариком лес вокруг себя обводит, а потом на Саше останавливается. — Слушай, Степанова, — передразнивает, отзеркаливая интонацию. — Напомни-ка, что у тебя по биологии было? Где ты тут сосну увидела? Одни ёлки! — Тогда попрошу похоронить меня под вот этой, она симпатичнее, - треплет легонько рукой размашистую зеленую лапу. — Раскомандовалась тут! Иш, какая! Где корней меньше выбирать буду, чтобы копать легче! Саша обернулась, чтобы посмотреть, куда ступить дальше, и игру поняла окончательно. Пирс небольшой на речке, над которой небо едва-едва розоветь начало. Почему-то очень сильно обнять Ваню захотелось. И поцеловать, возможно. И забылось то, сколько часов спала. — Ну, что? Кто-то говорил, что по такой жаре купаться хочется? – Ваня фонарик выключает и из шлепок выскальзывает, стоит лесной дорожке на узки песчаный смениться. — Вода тёплющая, вчера утром проверял. — Купальника нет, предупредил бы заранее, — у Саши в глазах уже чертики плещутся, но пока еще подтверждения ждут. — А так слабо? – у Вани своих чертят не меньше. — Неа, сам же сказал, я взрослая тетенька. А взрослые тетеньки иногда купаются ночью голые. Правда, обычно это где-то южнее происходит, — Саша стягивает чёрную футболку и бросает прямо на песок. — Знаешь, с пальмами там, а не с елками… — Это с кем ты под пальмами голой купалась? — он не ревнует по-настоящему, она знает. Но надо же игру поддерживать. Входит в воду аккуратно, медленно, на Ваню не оборачиваясь. И правда теплая. — Да не помню уж. Слышала, британские ученые доказали, что у влюбленных память ухудшается. Особенно в четыре утра. Ты скоро?