Профессиональные риски

Он часто приходит домой около полуночи. Тихо скидывает ключи на полку в прихожей, думая, что я не слышу этого звука. Устало вздыхает, разглядывая содержимое холодильника и шумно выпивает ледяную минералку, которую мы закупаем едва ли не в промышленных масштабах. Педантично складывает грязную одежду в ванной и долго стоит под кипятком, смывая с себя трудный день и всё, что произошло в нем. А я жду. Жду, пока он прижмется ко мне всем телом, горячим после душа. Пахнет мылом и зубной пастой. Так по-домашнему, уютно. Целует в плечо, тянет к себе еще ближе. Притворяюсь, что разбудил. — Как дела? Спрашивает шепотом, как-будто кто-то может услышать. — Нормально. Как всегда. А… у тебя? — Все хорошо. Как всегда. Хочется ответить, что нихрена они не всегда хорошо, и сегодня ему просто повезло, но сдерживаюсь. Вместо этого отвечаю: — Я рада. Поворачиваюсь к нему, утыкаюсь носом в грудь и считаю до десяти — обычно этого хватает, чтобы оценить степень его усталости. Потому что есть два варианта — либо он уснет, либо скромные прикосновения к талии опустятся ниже, становясь все более откровенными. Устраивает ли меня это? Вполне. Счастлива ли я? Не уверена. Проблема в том, что он — киллер. Профессиональный наёмник, убивающий людей за очень приличное вознаграждение. И, знаете, такая специфическая профессия твоего парня очень напрягает. Особенно после каждой «вечерней смены», когда ты знаешь что он сделал этими руками несколько часов назад. Поначалу я не придавала этому значения. Ну, вроде как, каждый выживает, как может, особенно в Нью-Пари, где выживать — это синоним к слову жить. Но когда он впервые пришел домой с головой, больше похожей на кровавое месиво, я резко поменяла свое мнение. Выживать — синоним к слову жить, а не к понятию «сдохнуть в перестрелке». Или еще в каком-нибудь дерьме. За год нашей совместной жизни я видела многое — сломанные руки, разбитое лицо, рассеченные губы. Ну это так, мелочи. А вот пуля в плечо или ногу— это уже очень неприятно, знаете ли. Этакое вредное производство, блять. Профессиональные риски, если очередной заказ подразумевает нечто большее, чем нажать на курок и уйти быстро, так, чтобы не заметили. А теперь обвиняйте меня в цинизме, двуличии и серой морали. Мне не привыкать, да и, откровенно говоря, похер. Будьте уверены — от его руки на тот свет отправляются далеко не ангелы. Так или иначе, это сложно. Сложно каждый раз отпускать его, не зная, услышишь ли ты звук ключей, кинутых в прихожей. И мы ругаемся. Часто, громко, с летящей во все стороны мебелью и звоном посуды об стены. Я-же-мать-его-телекинетик. А нервы уже ни к чёрту. Начинаю просить по-хорошему, чтобы он оставил это дело. А заканчиваю так, что иногда мне кажется, что его убьет не шальная пуля, а я. Знаете, сколько раз я собирала вещи? Дохуллиард раз. Даже сейчас мой полуразобранный чемодан валяется так, как будто утром я навсегда покину квартиру Кея Стоуна. Швырну ему в лицо ключи и триста шестесят пять дней совместной жизни и гордо свалю в закат. Когда это случилось впервые, он вернул меня через три дня. Ну, как вернул. Если вы думаете, что он умолял меня, как в сопливой мелодраме, ошибаетесь. Кей просто заявился на порог моего блока, вышиб дверь и заставил съесть сэндвич, который вёз через полгорода. Потому что он вкусный, натуральный, «а ты, как всегда, забыла позавтракать». Романтичная херня, да? Черта с два, после этого он затащил меня в постель и не отпускал, пока я не согласилась «подумать». Подумала. Раз десять уже так думала. Но вещи предусмотрительно держу в чемодане. Однажды у него закончатся сэндвичи, а у меня — терпение. Возможно, это случится сегодня. Потому что уже три часа ночи, а его все нет. Курю прямо на кухне и нервно стучу ногой по чемодану. От раздражения гоняю по столу кружку, не прикасаясь к ней. Затраты пси минимальные, но глаза уже щиплет. И нет, это не слезы, что вы. Бесцельно таращусь в экран телефона, листая видео с котиками и мотоциклами. Котики не успокаивают, мотоциклы вызывают желание потратить на них всю заначку. Три часа ночи. Дым уже не помещается в легких, вызывая тошноту. Ложусь спать, но рассматриваю потолок в надежде на то, что сейчас раздастся звук поворачивающегося в замке ключа. Но вместо этого слышу только бурчание телевизора у соседа за стеной. Что, тоже не спится, друг? Четыре часа утра. Хорошо, что Мартен на завтра дал отгул. Иначе бы получил зомби вместо телохранителя. Монотонные проповеди проплаченного ведущего сменяются страстными стонами порно. Зашибись, весело людям. Чувствую, как глаза слипаются. Всегда мечтала заснуть под звуки соседского самоудовлетворения. Думаю, что это уже точно финиш. Не помню, как вырубилась. Подрываюсь от того, что Кей устало заваливается под одеяло и тянет его на себя. Новые традиции, Стоун? А как же поговорить перед сном? Или не хочешь случайно ощутить мои эмоции, граничащие с истерикой? Ты-же-мать-твою-эмпатик. Может, поймешь, наконец, что я затрахалась жить в неведении, жив ты или тебя уже пристрелили к чертям собачьим? Ненависть к происходящему переполняет. Затмевает все мои чувства к нему, которые я сама до сих пор не могу высказать. Тихо пищит будильник. Семь. В рассветных сумерках вижу тонкую полоску от лезвия на его лопатке. Уже коркой покрылась. Значит, проторчал в госпитале, пока его латали хилеры. Точнее, хилер. Знаю одного такого, они с Кеем неплохо спелись на фоне профессиональных интересов. Один не задает вопросов, держит рот на замке и помогает быстрее избавиться от ранений, второй — хорошо платит и регулярно подкидывает работёнку. Идеальная парочка. Я даже ревную немного. Осторожно касаюсь пореза пальцем, стараясь не разбудить Кея. Целую в шею и ухожу. Не могу я так больше. Слишком сложно все это. Устала. На пороге стоят две здоровенные сумки. Любопытство берет верх. Внутри оружие. Я до сих пор не сильна в его видах, но его много и выглядит оно угрожающе. Охренеть, такого еще не было. — Лу, что ты делаешь? От его голоса за спиной вздрагиваю. — Ухожу. С меня хватит, правда. Потому что так я скоро с ума сойду. Смотрит исподлобья. Слишком долго думает, что сказать, но вместо слов молча обнимает меня, не давая отстраниться. Считывает. Прижимает к себе крепче, так, что дышать становится трудно. — Отпусти меня. Пожалуйста. Черт, как-то жалобно получилось. Но лучше так, чем грохнуть об его голову светильник. Слишком уж соблазнительно он стоит прямо под рукой. — Нет. Вот так просто. Нет. — Кей, сэндвичи и примирительный секс не прокатят. Потому что мы не ругаемся. Мы расстаемся. Отпускает и отходит на пару шагов. Замечаю, что движения даются ему с трудом. Блядство, сильно ему досталось. — Это был последний заказ. Он впервые говорит это. Каждый раз было одно и то же — все будет нормально, сейчас не время, это просто царапина, не волнуйся, Лу. — Последний? Что, плохие парни закончились? — Не передергивай. Я серьезно. Пинаю сумку с оружием, больно ударив палец на ноге, но даже не замечаю этого. — А это тогда что? Подарок от фирмы за хорошую работу? — Можно и так сказать. Пригодится. Невозможный человек. Кажется, уходить без скандала было глупой идеей. Просто не получается. Мой чемодан пуст. Вещи разложены по полкам. Мысли в голове — нет. И Кей это однозначно понимает, чувствует каждый раз, когда прикасается ко мне. Теперь мне нужно искать новую причину, чтобы уйти от него. А ему придется придумать новый способ, чтобы избежать этого. Сэндвичи не помогут, но на второй пункт плана по примирению я согласна. В Нью-Пари выживать — синоним к слову жить. Но мне на это наплевать, потому что теперь у меня появилась возможность выжить вместе с Кеем Стоуном.