••• ранее •••
Придумать не банальное признание — это значит сделать что угодно, что не шоколад и не подкинутая в рюкзак валентинка. Честно признаться, у Юнги кажется даже на это моральных сил не хватит, не то что на какие-то более нетипичные методы, но он для себя решает, что ради Чимина он попытается. Ему кажется, что если он и дальше будет ходить вокруг да около, то попросту привыкнет быть влюбленным в младшего, умиляться с каждого его действия и краснеть от прямых взглядов. Хочется перестать бояться быть ближе, смотреть больше и наконец пойти навстречу тактильному контакту, которым так и норовит поделиться Чимин. Только сначала надо сделать другой более значимый и решительный шаг. Юнги честно перебирает весь интернет, смотрит туториалы на разные открытки, рецепты шоколадок и читает форумы «Как признаться парню», но ему абсолютно ничего не нравится. Все выглядит настолько избито, что он буквально слышит у себя в голове шаблонный отказ от Чимина, который он раздает каждому воздыхателю. Ему нужно что-то другое. И это «что-то» он не находит, зато замечает, что безбожно опаздывает на пары, смахивая себе в сумку все, что потенциально может пригодиться, и выбегает из дома. Всю дорогу он винит себя во всех смертных и не очень грехах, за свою нерешительность, за свою несвоевременность и желание не быть как все. А в итоге остается ни с чем и уже предчувствует, как будет проедать взглядом каждого, кто подойдет к его Чимину. Юнги приезжает даже раньше, чем ожидал, пока хмуро плетется через счастливых студентов, которые обсуждают какие валентинки подарят другим. Он даже мимолетно задумывается одолжить у кого-нибудь одну, но быстро прогоняет эту мысль. Звучит как-то бредово и не очень искренне. Но пока он не увидел младшего, то он еще не проиграл. И только стоит ему открыть свой шкафчик, как тут же он чувствует себя поражено, видя перед собой на стопке учебников маленькое красное сердечко, сложенное из оригами. Его сердце предательски ухает куда-то вниз, а мысли тревожно носятся в голове от «Надеюсь это от Чимина» до «Обоже, а если это не от Чимина». Оба варианта его пугают до ужаса. Но оригами он прячет в карман быстро, оглядываясь по сторонам. Он позволяет себе рассмотреть маленькое сердечко уже чуть позже, когда уходит из людного коридора. Красная бумага старательно сложена в аккуратную фигурку, но что-то подсказывает ему, что все станет ясно, когда он развернет его. Руки подрагивают от волнения, распрямляя сгиб за сгибом, а сердце в какой-то момент вовсе останавливается, когда на красной бумажке мелкими черными буквами он видит надпись «Твоя очередь, Юнги-хен». И если он ждал знак от вселенной — то вот он. Самый что ни на есть яркий и прямой знак от его личной вселенной, и он даже не сомневается в личности отправителя. Юнги все еще чувствует себя глупо, потому что знает, что продолжит безбожно залипать на младшем и возможно не сможет нормально сформулировать все то, что хочет ему сказать. Он все еще влюблен в чужие улыбки, нос-кнопку и очаровательное «Хееен», когда младший начинает картинно капризничать. И если от него ждут решающего действия — то теперь он готов. Он рвет чужую валентинку на пополам, очень неумело складывая два крохотных красных сердечка оригами, пытаясь вспомнить, как было сложено изначально. Одно он убирает в карман собственной толстовки, собираясь его хранить до скончания своих дней (и это даже без шуток, он сделает это). А второе бережно сжимает в руках и мчится на другой этаж, где должны быть пары у его младшего. И Юнги успевает прямо вовремя, подрезая какую-то девчонку, которая то ли несла шоколад его Валентину, то ли наоборот получила его от кого-то, но он не успевает об этом подумать, когда почти сталкивается нос к носу с Чимином. Его друзья, ничего не комментируя, тут же удаляются, похлопав его по плечу, оставляют сидеть на подоконнике и неловко болтать ногами. Чимин губы кусает, смотря во все глаза на старшего, и чувствует, как сейчас его сердце остановится, если тот не начнет говорить. А Юнги только краснеет и руку протягивает, оставляя в чужой ладони крохотное сердечко. Он чувствует как вместе с оригами отдает в руки младшего свое собственное сердце, все еще ужасно волнуясь сказать что-то вслух. Но Чимин всегда рад говорить за них двоих, он и так понимает его всегда. — Теперь у нас одно сердце на двоих, да? — и словно волшебник (ведьма, как говорил Хосок) достает из чужого кармана второе такое же крохотное сердечко, сделанное из его большого. И улыбается, отчего Юнги опять залипает. Он чувствует, что краснеет, а желание сжать младшего в объятиях соревнуется с мыслями сбежать как можно дальше от всей этой неловкости. Но в этот раз он берет себя в руки и решительно смотрит в чужие глаза. Юнги говорит много и быстро, будто пытается зачитать рэп, а не признаться в своих чувствах. Он делится, что слишком очарован его звонким смехом, взглядами глаза в глаза, маленькими ладошками и теплыми объятиями. Старший чувствует, как его щеки горят, но продолжает, видя, что Чимин смущается не меньше, но взгляда не отводит и не перебивает, только оригами в руках сжимает трепетно. А потом обнимает так крепко, что воздуха не хватает обоим, то ли от количества сказанных слов, то ли от переизбытка еще не высказанных чувств, которые испытывают они оба. У них еще будет время наконец поделиться и сделать все то, что они так в тайне друг от друга хотели, а пока два маленьких сердечка будут напоминанием об одной нежной любви.<з
15 февраля 2023 г. в 13:03
Юнги чувствует себя до безобразия глупо, когда в очередной раз залипает, а его друзья гаденько хихикают и больно толкаются локтями. Спасибо, что хоть подножки не ставят, чтобы организовать картинные падения как в дорамах, но он уверен, что они и такое могут. Поэтому приходится на всех шикнуть, ударить Хосока по рукам, которые тянутся помять его щеки, и уткнуться в свой обед, стараясь больше не смотреть на другой столик.
Честное слово, Юнги не понимает, как его угораздило так упасть в кого-то, чтобы до замирающего сердца, покалывания в пальцах и сердечек в глазах. Хотя по факту он просто застывает с открытым ртом, нещадно залипая на парня, которого раньше особо и не замечал. Ладно, это наглая ложь. Конечно он его замечал, но сначала просто умилялся с младшего, а потом что-то пошло не так.
Чимин стал вдруг очаровательней, его улыбка ярче, а весь его внешний вид до безобразия милее. Он как будто специально громко и заразительно смеется где-то недалеко от Юнги, заставляя его ловить микроинфаркты, да и вообще стал слишком часто находиться рядом, будто медом ему тут намазано. Юнги от этого приятно и неловко одновременно, потому что совсем не может контролировать свои залипания на младшем.
Хосок ему часто говорит, что Чимин на самом деле ведьма и заколдовал бедного старшего, чтобы тот каждый раз в статую превращался, когда он рядом проходит. Юнги на это всегда морщился, друга отпихивал и говорил глупости не придумывать, а задней мыслью все равно подумывал, что так и есть, потому что иначе он это объяснить не мог.
Юнги никогда раньше такого не испытывал, чтобы кого-то хотелось так сильно сжать в объятиях от умиления, чтобы растворить в себе и раствориться с ним. Чимин, вообще того не зная, много нового для Юнги пооткрывал. Влюбленность, например, которую он всячески отрицать пытается, когда Хосок про это говорит, но сам для себя он уже давно решил.
Да, он, черт возьми, влюблен в Пак Чимина.
Влюблен в его хихиканье, когда младший смущается или рассказывает какую-то глупость, влюблен в его маленькие пальчики, которые кажутся еще более крошечными, когда он скрывает их под длинными рукавами кофт, влюблен в «Юнги-хен», когда попадает в чужое поле зрение. Он так чертовски влюблен, что просто не может это отрицать.
Хосок на правах лучшего друга просто не может оставить эту ситуацию просто так, поэтому всячески намекает, подталкивает их друг к другу. И если Чимин только смеется и говорит, что хен милый, то Юнги смущается и чуть ли за пальцы его не кусает, когда его пытаются к младшему подтолкнуть. И хочется и колется, как говорится.
Друзьям то ли смеяться, то ли плакать хочется с них двоих.
А когда наступает день святого Валентина, никто ни на что не рассчитывает, полностью уверенные в том, что Юнги забьется под камень и будет пыхтеть там, что к Чимину всякие со своим шоколадом подкатывают (и не он, конечно же), а у Чимина будут скулы болеть от улыбок, а рюкзак рваться от количества шоколада, который ему будут все приносить. Но четырнадцатое февраля удивляет всех.
Хосок чуть ли не спотыкается, когда на втором этаже на подоконнике замечает Чимина, который сидит, неловко болтает ногами, и в руках держит крошечное сердечко из оригами. А рядом Юнги топчется и что-то ему говорит, а щеки его такие же красные, прямо как то самое сердце в чужих руках.
Другу только и остается развернуться и выбрать другой путь, чтобы не смущать их еще больше.