***
Фёдор приходит в ужас, когда Демьян сообщает о гневе царя и том, что он требует Басманова к себе. Воспоминания о прошлом разе накрывают его с головой. Вся пережитая ранее боль опять окутала нежные тело и душу мальчишки. Нет, он не выдержит этого ещё раз, лучше уж умереть. Да только кто же будет о его желаниях и чувствах думать, ведь государю нравится его жестоко любить, вжимать мордой в деревянный стол, оставлять синяки по всей бледной коже, избивать его до полусмерти, раздирать нежную спину до крови и мяса. Это так жестоко, невыносимо. Так нельзя! Но царю закон не писан, давно он свою власть почувствовал да стал ей пользоваться. Потому Фёдор ничего не может сделать и лишь послушно, собравшись с силами, идёт к царским опочивальням. Ноги не слушаются, подкашиваются на каждом шагу. Боль воспоминаний пронзает хрупкое тело, разрывая его изнутри. Память режет Федю, кричит спасаться, бежать со всех ног прочь, не попадаться государю на глаза, а лучше вовсе покинуть слободу да сбежать в лес, жить отшельником в чаще, в дали от жестоких ночей. Но он идёт, идёт, потому что должен, он ещё слишком мал, но он должен, должен ради отца, должен ради младшего брата, должен, он просто должен. Фёдор замирает, нет, он не может, не может, он не хочет, он не вытерпит это снова. Но Петя… если не будет Феди, то он может попасть под горячую руку, может пострадать. Басманов в ужасе подносит руку к дубовым дверям, он хочет убежать, но братец, он не должен испытать такую же боль. Аккуратный, пугливый стук по дереву, из покоев раздаётся злобный рык и грозное «Входи!», и Фёдор, осторожно переступая, заходит. Он дрожит, стоит, будто приклеился к полу. - Ну чего ты там встал, дурак?! А ну живо подошёл ко мне! И не забудь кафтан скинуть там, я не желаю в твоих одеждах копаться, дурень! – Грозный не желает ждать, он, как только юноша снял лишние ткани, дёрнул того за руку и притянул к столу оборачивая спиной к себе. Он резко разорвал тонкую исподнюю рубаху и стянул с мальца портки, заставляя сжаться всем телом от страха. Не подготавливая бедного Федю, он, лишь слегка смазав свою горячую плоть слюной, резко вошёл в нутро парня, вырывая из его груди истошный крик. Крик, подобный волчьему вою, громкий, надрывистый. Боль пронзает его тело, заставляет рыдать, задыхаться от страха, хватать необходимый воздух ртом. - Не надо! Прошу, не надо! Пощади, государь! Я не могу, я не стерплю! Лучше убей, казни, Малюте на растерзание отдай, только молю, хватит! – Фёдор кричит, с каждым толчком царя его тонкий голос вздрагивает, скрывается, звенит в ушах звериным рыком. Хлёсткая пощечина заставляет замолчать, Грозный в гневе, он не желает слушать эти мольбы, ему не нужны чувства, ему нужно только тело, податливое и послушное. Только и всего. Ему к чертям собачьим не нужен Федя со своими эмоциями и мыслями, со своей детской искоркой в глазах, что потухала с каждым новым ночным похождением. Государь жесток, он не думает о желаниях своего холопа, он вбивается в жаркое, тесное нутро, шипя от тесноты и сухости, и лишь сильнее ускоряет темп и глубину. Федя не может, он не выдержит эту бешенную скорость. Он рыдает все сильнее, вскрикивает каждый раз, когда огромная царская плоть входит по самые яйца в узенькое колечко мышц, молит, кричит остановиться. - Пожалуйста, хватит! Не надо, я не могу! Я не выдержу этого вновь! Прошу, молю, остановитесь, государь! Дайте я уеду, уеду в самый далёкий уголок великой русской державы, вы никогда обо мне не услышите! Я готов на любую работу, только прекратите это мучение, Господи, прекратите! – голос уже потихоньку пропадает, он срывается, хрипит. Фёдор рыдает, боль затуманивает разум, инстинкты кричат ему бежать, спасаться, уносит оттуда ноги и поскорее. Он задыхается, захлебывается своими собственными слезами. Он уже давно не видит происходящее, вода заполнила небесно-голубые, васильковые глаза. Он то жмурится до звёздочек, то распахивает очи от боли так, что они вот-вот выпрыгнут из орбит. - Заткнись, мерзавец! Чем тише себя вести будешь, тем целее останешься. Я тебя тут ублажаю, а ему не нравится! Ты, неблагодарная блядь, научись получать удовольствие! – царь хватает парня за голову, впечатывает его в деревянную столешницу, раздирая хрупкую, тонкую кожу, царапая её о неровную дубовую поверхность. Кровь просачивается из мелких ранок, окутывает щеку и стол. Грозный в ярости, ему плевать на все, ему лишь нужно удовлетворить свои низменные потребности, больше ничего. Он хватает тонкое запястье парнишки и заламывает его. Удивительно, как он не сломал тому руку, тому хрупкому мальчишке-куколке, чьи эмоции царю чужды. Да и не пытается он их понять. Ему плевать. Боль пронзает Федю, когда царь с гортанным рыком изливается внутрь юноши. Парень бьётся в конвульсиях, пытается вырваться, как зверёк из лап хищника. Он пытается извернуться, сбежать, но крепкие руки государя, не ослабляя хватку, лишь сильнее вжимают хрупкое тельце в дубовый стол. Федя ослаб, обмяк, смирился. Силы его покинули, и он наконец перестал брыкаться. Только тогда Грозный отпустил его, и ослабевший опричник рухнул на пол. - На, держи, постарался на славу. – царь бросил один из перстней со своей руки на пол. Красивое золотое украшение рухнуло на пол, отскочило от ковра и, вновь упав, покатилось к рукам юноши. – Бери и проваливай, блядь царская. Вон! Подскочив, забыв о боли, Фёдор натянул портки, схватил и накинул кафтан да выскочил прочь. Слезы текут по его окровавленному лицу, отдаются жжением из-за соли. Больно, очень больно, и страшно, чертовски страшно. Федя забегает в покои и падает на колени, едва дверь за ним закрывается. Все. Ноги не выдержали, мышцы ослабли, больше он не поднимется, ему просто не хватит сил. Голос тоже как ни кстати к чертям собачьим пропал, видно мальчишка в конец сорвал его в царских палатах. Ещё бы, он так громко кричал, пытался вразумить тирана, достучаться до самых глубин его разума. Только тщетно все то было. Ничего не помогло. - Демьян… - только и всего получается выдавить из больной глотки до того, как тьма окутала Федю целиком.***
Опричник очнулся уже в своей постели, видимо Демьян его перенёс. Одежда на Фёдоре была другая, чистая, значит и обтер его холоп, молодец, умный парнишка. Опричник осмотрелся по сторонам, надеясь что-то найти, хотя сам не зная что именно. Его взор привлёк перстень, тот самый, что бросил ему в награду царь. Отчего-то на душе Феди стало теплее, и он потянулся за ним, взял в руки и стал рассматривать. Тут же всплыли воспоминания, и страх, и боль, и обида. Все они смешались воедино. - Какой же я идиот… - ухмыляется Федюша. – Он мне столько боли причинил, а я… я лишь сильнее любить его начинаю…