Море

      Ветхая тяжелая дверь со скрипом закрылась, пальцы с легкостью провернули небольшой ключ в замке. Мрачный серый подъезд, от которого веяло сыростью, тоской и сигаретами, был необычайно тихим, словно во всех квартирах враз исчезли их обитатели, оставляя пару молодых людей в сокровенном одиночестве. Они сбежали вниз по лестнице, словно боясь быть замеченными такими же бессонными жителями, держа друг друга за руки — единственным, что было теплым в их маленьком мире, были они сами. Они, согревающие друг друга, отдающие крупицы тепла, которых так не доставало, особенно в эти месяцы ранней осени.       Резкие порывы свежего ветра, что нес последние темные листья, не заставили пару передумать и вернуться в свою крохотную квартиру на окраине города. Наоборот, они лишь крепче сжали руки, слабо улыбаясь друг другу. Солнце давно опустилось за горизонт, предоставляя небо мраку, что беспощадно окутал его в считанные мгновения, и лишь блеклый свет фонарей озарял пустующие нескончаемые улицы.       Они могли идти хоть закрыв глаза — настолько хорошо знали дорогу. Заучили, как и все мельчайшие детали друг в друге за всё это время. И вот, вновь срываясь на бег, не замечая ничего вокруг, они приближались к побережью. Тихий всплеск волн, разбивающихся о берег встретил их, словно родной дом. Мелкие камни шуршали под ногами, сливаясь со звуками моря и ветра, образуя уютную симфонию. Замедляя шаг, они погрузились в этот мир, сливаясь с ним, становясь одним целым. Таббо запрыгнул на один из булыжников, не боясь упасть. Он знал, что его держат, что его всегда поймают. Он поднял их соединенные руки, позволяя бризу не только путаться в волосах, развивая их, но ещё и оглаживать кожу морозными прикосновениями. Холод воздуха, соленые капли воды, принесенные с моря, тепло чужих рук создавали щекочущий контраст, вызывали приятный трепет сердца. Рукава огромной кофты, так бессовестно украденной у Ранбу, который, к слову, был вовсе не против отдать хоть всё свои свитера, скатывались, закрывая от свежести ночи. Мягко и тепло.       Таббо закрыл глаза, вдыхая полной грудью солёный морской воздух. Спокойствие и уют наконец царили в его душе, тревогу словно уносил ветер, что проходился по спутанным кудрям. Сильные руки обхватили тело, крепко обнимая. Мягкая ткань прижалась к коже, умиротворенная улыбка появилась на лице. Тонкие пальцы проскользнули в сухие волосы, подобно порывам леденящего воздуха. Хватка усилилась, Ранбу поднял его с камня, после опуская на землю.       Эту ночь они разделили с морем и ветром, встречая рассвет на пирсе. Оба были погружены в свои мысли, порой даже общие. Тишину прерывали лишь шумный грохот разбивающихся волн и стоны одинокого ветра, пока они вспоминали своё прошлое.

***

      Крыша шестнадцатиэтажного дома, где жил одинокий подросток, предоставляла вид на пляж и город. Последние машины разъезжались по домам, возвращались в семьи, где их ждали и любили. А он был совсем один. На свете был лишь один человек, которому он нужен. Был нужен. Может, когда-то, но явно не сейчас, когда он не справлялся.       Дрожащие руки смахнули непрощенные слезы с горячих щек. Гулкие мысли не выходили из головы, разъедая душу и разум. Он не считал себя нужным ему. Правда, ведь зачем кому-то такой человек, как он. Другие были правы — он стал слишком тревожным, слишком поглощенным паникой и сковывающим страхом. Он считал, что каждому будет лучше, если он сейчас уйдет. Для Ранбу прекратиться это мучение, ему больше не придется постоянно быть рядом, успокаивать и заботиться. А больше, казалось, ни одна живая душа не помнила, что где-то живет этот серый грустный ребенок.       Телефон, лежавший на бетонных плитах, не переставал жужжать, переведенный в режим вибрации. Первая прохладная капля упала на плечо, вторая — на вытянутую ладонь.       Неужели, небеса плачут от счастья, что он наконец решился?       Шаг к краю — чья-то рука на запястье, разворачивающая к себе и притягивающая слабое тело в объятия.

***

      Он был прав — его поймают.