Мне так понравилось, как ты пытался изгонять меня,
Мой глупый экзорцист;
Есть монстры пострашней, что всё живут внутри тебя,
Мальчишка оптимист.
— У меня есть светлая сторона, и у меня есть тёмная сторона. Истинное наслаждение в том, чтобы иметь их обеих. С малышом было сложно. В малыше сидело два монстра (невинность и четырнадцатый ной), которых Тикки ненавидела, но сам Аллен ей нравился. — Тебе не кажется, что это судьба? — Не думаю. Я многих раздевал в покер до трусов. — Какое мрачное признание… Первой Аллена встретила её «светлая» сторона. Малыш был таким живым. Таким милым, особенно, когда думал, что она не замечает, как он мухлюет в картах. Так и хотелось его затискать. «Тёмная» сторона, конечно, ворчала где-то внутри, что Нои экзорцистов не тискают, но Тикки получала удовольствие, а большего было и не надо. И всё же она не удержалась и поцеловала его в щёку, когда дарила свою, между прочим, любимую колоду карт. Учитывая, что он уже видел её только в лифчике и трусах и хоть бы хны, а от простого невинного поцелуя так сильно смутился, что не только уши, но и шея покраснели, это было весьма забавно. Тогда она ещё не знала ни его имени, ни чем всё это обернётся. — Привет, малыш, давно не виделись. Они встречались ещё несколько раз. И нет, Тикки тут не причём. Она точно ничего не подстраивала. И дожидалась пока малыш останется один точно не она. Дразнить этого мальчишку с седыми, как у старика, волосами оказалось просто уморительно. Подкрадываться сзади, обнимать, тискать, прижимать к своей груди (благо формы и рост позволяют), смущать его, было просто неподражаемо. Тикки искренне наслаждалась. Она до сих пор не знает его имени, как в прочем и он её, и упорно зовёт его малышом, на что тот называет её шулером. Ах, да, не сказать, что встречи были слишком частыми, но они всегда заканчивались игрой в покер. Вырвать сердце, пока ты еще жив. Интересно, что при этом чувствуют? Скажи, и мы узнаем. Что чувствуют? Знакомство малыша с её «тёмной» стороной произошло неожиданно, как для экзорциста, так и для неё самой. Просто очередной приказ Графа. Просто очередной список имён экзорцистов, которых нужно убить. Просто имя в этом списке — Аллен Уолкер. Её цель. Цель, в которой она узнала своего малыша. Экзорцист был потрёпан после боя с падшим, которого Тики превратила в инкубатор для тизов, так что против третьего апостола Ноя у него не было шансов. Да и будь он полон сил тоже. Встреть он сейчас «светлую» сторону, возможно, она его и пожалела бы, но это было время «тёмной» стороны, а та жаждала крови. Малыш её не узнал, что в общем предсказуемо (Серая кожа, стигматы на лбу, аккуратно уложенные волосы под цилиндром, чёрное готическое платье с длинным разрезом для удобства движения абсолютно не совпадали с её расслабленным светлым образом в очках велосипедах), но обидно всё же. Малыш, конечно, отличный боец, но вот дёргаться, пока насквозь пронзён рукой врага, всё же не стоило. Вдруг Тики бы рефлекторно отменила способность и разорвала ему грудь. Хотя вот руку оторвать всё же пришлось. Эта раздражающая «невинность» просто бесила. Тики так и заявила: «Я заберу твою невинность», вполне осознавая, как двусмысленно это звучит. Она с таким удовольствием развесила эту уродскую руку, просто не передать словами, но к сожалению, это оказалось не сердце. Оставался вопрос, как убить Аллена. Сначала, третий апостол Ноя хотела просто вырвать это маленькое бьющееся сердечко, которое буквально держала в руке… Но её малыш смотрел на неё таким чистым спокойным взглядом, без грана страха или упрёка, что в её собственном сердце что-то ёкнуло. Последующее своё решение она не могла объяснить даже для самой себя. То ли она хотела, чтобы экзорцист помучился и умер в отчаянии, тем самым доказав, что в ней нет ни капли жалости, то ли давала ему шанс на выживание. Всё-таки дыра в сердце — это не полное его отсутствие. Подаренная ей колода карт привлекла внимание Тики, когда она по традиции забирала пуговицу с плаща экзорциста. Это определённо не её сердце пропустило удар, но определённо её «тёмная» сторона решила украсить сцену в знак уважения. Ну, пока я могу есть от пуза, мне плевать, что за отбросы у меня в тарелке. Сидя на берегу пруда в Японии и поедая сырых карпов, Тики вспоминала ощущение маленького трепещущего сердца в руке и ни за чтобы не призналась, что испытала облегчение, когда узник карты начал ныть, что имя Аллен Уолкер не смывается со стены. Ведь это означало, что её малыш всё ещё жив. — Добро пожаловать в Ноев ковчег. Реакция малыша на то, что она и есть Ной, была просто неподражаема. Однако свою программу минимум затискать мальчишку, пока он не направил на неё свою проклятущую руку, она выполнила. И вновь она даёт ему шанс. В любом случае, Тики будет рассматривать это как свидание. Если вы прикоснётесь к моим друзьям ещё хоть раз, мне, возможно, придётся вас убить. Ути-пути, какие мы злые, подумала Тики, аж щёки раскраснелись. И нет, Тики не ревнует. Не ревнует к Роад, которая, сразу, как тот показался, бросилась на шею к её малышу. (Даже не зная, какие отношения их связывают. И лучше бы, чтобы Роад и вся остальная семейка не знала). А уж когда та поцеловала Аллена в щёку, даже её тёмная сторона захотела пойти против семьи, на мгновение, но всё же. Тики не ревнует его к его назойливым друзьям, что постоянно трутся вокруг её малыша, особенно к этой девчонке. И тиз совершенно случайно оказался около её головы, честное слово. — И чего ты так из кожи вон лезешь? — А разве непонятно?! Даже у вас, Ноев, должно быть что-то, за что вы готовы лечь костьми! — … Кое-что у меня всё-таки есть, но порой… это ничего не значит! А ведь действительно есть. И, кажется, малыш тоже входит в их число. Вот только приказы Тысячелетнего графа неоспоримы. Хотя, возможно, юноша опять сможет сотворить чудо. — Было бы здорово, если бы мы просто играли в покер, и никому не пришлось бы умирать. Действительно, было бы здорово. Было бы так прекрасно, если всю их борьбу, войну, можно было бы решить игрой в покер. Мальчишка наверняка бы жульничал (хотя Тики тоже не без греха) и, возможно, даже бы выиграл. Но, увы-увы, одному из них сегодня точно придётся умереть. — Давай потанцуем в последний раз, юноша. Ох, Тики с удовольствием закружилась бы с ним в страстном танце на каком-нибудь балу, вместо этой пляски жизни и смерти (ну так считает «светлая» её сторона). Но тёмная, прямо здесь и прямо сейчас от всей души наслаждается их битвой. Малыш определённо стал сильнее, и Тики это ужасно нравится. Их танец просто великолепен. Тики так хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Есть кое-что, чего вы не понимаете в экзорцистах… Вы думаете, что экзорцисты — обычные люди… И стоит уничтожить их Невинность, как они станут беспомощными. Но по-настоящему грозные противники, которых вам стоит бояться, и есть эти самые люди! Пусть даже их мощь только в Невинности, но именно ею управляют их сердца — их сердца как экзорцистов. Пока моё сердце связано с Невинностью, пока моё тело, будучи оружием, не разрушено, пока я экзорцист, пока в мире есть нечто для меня ценное… Вам не сломить Коронованного Клоуна! Ты не прав юноша, думала Тики. Нои тоже люди. А эта ваша Невинность одна из самых отвратительных вещей, о которых она только знает. И всё же эта битва в ковчеге станет поворотным моментом в их истории. — Что такое, госпожа Роад, леро? — Тики сошла с ума. Да, она сошла с ума. Тики это признавала. Но ради малыша можно, малыш определённо был этого достоин. В этой зоне отторжения, куда не сможет проникнуть никто, кроме неё, где они только вдвоём, малыш был прекрасен. Обездвиженный её силой, полностью в её власти, со взглядом, полным решимости. Ну как тут устоять? Тики и не устояла, она ведь в первую очередь удовольствие. И вместо того, чтобы убить экзорциста одним ударом и закончить всё это, она его поцеловала. Глубоко, по-взрослому, и малыш ей ответил. — Это настолько невероятно, что даже не смешно. Тики и сама не знала, к чему относится эта её реплика. К её опрометчивому поступку? К тому, что экзорцист разрушил её технику? К тому, что ей ответили на поцелуй? К тому, что чёртова Невинность преодолела стопроцентный порог синхронизации? К своим чувствам после поцелуя? Или к тому, что меч мальчишки точь-в-точь напоминает меч Графа? Одно она знала точно — как прежде уже не будет. — Мои раны болят, пожалуйста, Роад, скажи мне, что это за чувство. Боль. Тики испытывала всепоглощающую боль. Раны, оставленные тем мечом, нестерпимо болели, до такой степени, что хочется уничтожить того, кто их нанёс. Ох, малыш, что же ты наделал. Глупый, глупый экзорцист попытался изгнать из неё тьму, изгнать из неё Ноя, чтобы спасти. Смешно. Она ведь и есть Ной. Что светлая её сторона, что тёмная — части одного целого. Малыш не сможет её разделить. Там, в ковчеге, она потеряла контроль из-за боли и почти ничего не помнит. Но Тики точно знает, что в даже в таком состоянии она не хотела убивать Аленна, помучить, да, отплатить за боль, но не убивать. И всё время на пути вставали какие-то букашки. — Раны заживут самостоятельно, пока мы живы, хотя они иногда оставляют шрамы. Малыш несмело касается шрамов на её груди, а внутри его глаз застыли вина и такое искреннее раскаяние, что все мысли о жестокой расправе сами собой превратились в прах. Тики нашла его сама (маленькая тиха, посаженная во время боя, и теперь Тики всегда знает, где её малыш. А расстояния и стены никогда не были достойным препятствием для третьего апостола Ноя), толком не зная, что хочет от этой встречи. Драки не получилось. Игры в покер тоже. Положить ладонь на щёку и очертить пальцем шрам, пересекающий глаз, показалось самым естественным продолжением. Последующий за этим поцелуй, стал закономерной развязкой. Они всё ещё были врагами и сражались за свои идеалы во время миссий, но вне их. Можно было вместе пообедать в ресторане, хотя аппетит Аллена иногда пугал Тики. Можно было прогуляться, наслаждаясь красотами природы. А уж их совместный поход в казино Тики запомнит на всю жизнь. Правда приходилось скрываться, что от Ордена, что от семьи. И те, и те не одобрили бы отношения извечных врагов, причём первые, в этом отношении были гораздо опаснее. Чёрный орден те ещё фанатики. И если её семья пожурила бы немного, да попыталась переманить экзорциста на свою сторону (Роад точно бы была не против, а где Роад, там Шерил вслед за своей дочуркой. Близнецы бы сошлись на нелюбви к долгам генерала Кросса. Майтра бы не отказался поисследовать живого экзорциста. Но шиш им. Тики не собирается ни с кем делиться. Аллен только её), то вот орден просто-напросто сразу бы уничтожил/объявил охоту, причём в первую очередь на малыша. Так что конспирация и только конспирация. — Может, меня и прокляли немного… Но я всё же человек! Ага, сказал тот, в комнате сочетается совместное проживание с Четырнадцатым Ноем и Невинностью паразитического типа. Серьёзно? Тики искренне не понимала, как малыш может притягивать к себе все неприятности мира. С пробуждением Четырнадцатого и появлением Апокрифа всё стало намного сложнее. Граф сошёл с ума. Ватикан спустил всех собак. А Тики только и остаётся, что приглядывать за малышом, вытаскивать его задницу из всех неприятностей мира, поддерживать, успокаивать, обнимать и тихо ненавидеть всех, кто отравляет ему жизнь. — Если ты считаешь себя экзорцистом, не возвращайся назад! Покажи этим монстрам внутри себя, кто тут главный! К тому же, сейчас из тебя фиговый игрок в покер. Графу нужен Четырнадцатый. Семья хочет Четырнадцатого убить. Ордену нужен экзорцист и исполнитель. Сердцу нужно непонятно чего. А Тики нужен Аллен. Желательно, без всяких довесков. Поэтому она будет его защищать. Скрывать как от семьи, так и от ордена, выкладывая время на редкие встречи. Станет тем якорем за который Аллен будет держаться, раз уж его разлюбезные друзья не могут даже этого. И заставит принять себя со всем светом и тьмой. И ей абсолютно плевать на мнение всех окружающих. Она — Удовольствие, а значит будет делать только то, что нравится ей. — Я освобожу тебя из лап бога, который так в тебя вцепился, малыш. (И заберу твою невинность).