***
Яркое февральское солнце нежными лучами пробиралось сквозь плотно зашторенные окна, рассеивало свой свет по темной комнатке, солнечными зайчиками падало на хмурое лицо спящего парня. Рыжая кошка резво вскочила на постель и пошагала прямиком к хозяину, маленькие лапки сминали под собой одеяло, пока маленький комочек пытался пробудить хозяина от сладкого сна. — Суни-и, пожалуйста-а, — сонно простонал Хо, на что кошка нагло улеглась на его груди. Единственное, что заставляло оторвать свое тело от теплой постели кроме университета, была Суни. Не сказать, что раньше Ли испытывал какую-то любовь к животным, особенно вредным и эгоистичным котам, но с появлением кошки его жизнь максимально преобразилась. Этот пушистик заставляет совершать его хоть минимальные телодвижения и не позволяет обрасти его тело мхом и каменными наростами. Суни — единственное живое существо, кому он готов безвозвратно дарить всю свою любовь, на которую только способен. — Ладно, пошли кушать, — пробубнил Хо, устало потирая глаза. Кошка сразу же посеменила вслед за хозяином прямиком на кухню, где тот по привычке высыпает ей в мисочку упаковку корма и наливает свежей водички. Сам же, как и в другое обычное утро, включает электрочайник, заранее кладет в большую кружку три ложки быстрорастворимого кофе и подкуривает сигарету, сразу же открывая окно. В не остывшее от тепла постели тело ударяет морозный воздух. Снег снова падает с громадных серых туч, пышные снежинки подхватывает холодный ветер превращая мягкие маленькие пушинки в холодное оружие, что под его дуновением будет резать людям лица. Сигарета стремится сотлеть под потоком воздуха из окна, небрежно осыпается пеплом на светлый подоконник, едкий дым наполняет кухню своим запахом. Готовый кофе значительно поднимает Ли настроение, его запах въедается в легкие получше сигаретного дыма и заставляет дофамин продуцироваться со скоростью света. Лишь взглянув на часы, Хо понимает, что половина кружки горячего напитка останется без его внимания, ведь, чтобы собраться на пары, у него осталось максимум тридцать минут. — Да блять… — рыкнул Минхо и побежал одеваться, параллельно собирать сумку, чистить зубы и обуваться. Впопыхах накинув куртку и закрыв входную дверь, проигнорировав лифт, побежал по лестнице вниз. Мыслями сейчас он лежал в своей постели, смотрел любимое аниме, пересмотренное до дыр на экране ноутбука, пил апельсиновый чай с медом и корицей, расчесывал Суни и радовался жизни. Но в реальности он выбегает из подъезда и сразу же поскальзывается на льду, пятой точкой приземляясь на землю. Если бы не люди, Минхо бы зарыдал, он уверен, ведь колючий ком уже подошел к горлу и больно сдавил его, грозясь: «Либо ты не дышишь, либо плачешь прямо сейчас». — Простите, вам помочь? — послышалось сверху. Минхо уже и вправду подумал, что на самом деле он упал, умер и это ангел снизошел за ним с небес, чтобы провести по хрустальной лестнице прямо в рай. Хотя быстрее всего он доведет его до входа в рай и столкнет с хрупкой лестницы вниз прямо в адский котел. Парень над ним в реальности сиял, его светлые волосы мягко подсвечивались нежными лучами зимнего солнца, в глазах отражался блестящий снег, что делало их еще обворожительней. Ангел. Да перед ним очевидно стоял сам посланник Божий, он протягивал руку и ярко улыбался. На миг Ли и самому захотелось отзеркалить эту широкую улыбку на устах чужака. — Вы не ушиблись? — спросил сладким голосом ангел, его голос, словно мед, обволакивал уши Минхо, слова тягуче лились, и казалось, в них можно было увязнуть, как муха в сахарном сиропе. — Все в порядке, — Ли опаздывал, но физически не мог отвести взгляда от чужих ясных глаз, в которых ангелочки хороводы водят, но помощь все-таки принял. — Спасибо. — Не за что. Будьте аккуратны, Валентин сегодня неугомонный, — парень бросил загадочный взгляд и, хихикнув, развернулся на пятках и пошагал в противоположную от Хо сторону. Минхо бежал по пустующему коридору университета, он опаздывал уже на добрых двадцать минут. — Простите за опоздание, могу ли я войти? — запыхавшись, обратился к профессору Хо. — Ли Минхо, надеюсь, вы опоздали, потому что обсуждали со своей второй половинкой, куда пойдете завтра на свидание праздновать такой замечательный день, — засмеявшись, ответил мужчина, но пропустил студента на его место. Минхо по привычке хотел было сесть к Чану за их парту, но тот лишь в извинении пожал плечами, а Ли устремил свой взгляд на Феликса, сидящего возле его друга, что любовно вжимался в его руку, будто пиявка. Ли обреченно выдохнул и сел перед сладкой парочкой за одиноко стоявшую парту, которую обычно никто не занимает. — Сегодня я хотел бы поговорить с вами не по теме, — начал свою речь преподаватель. — По случаю дня святого Валентина я расскажу вам историю возникновения этого праздника, — аудитория зашумела, обрадовавшись такой новости. Давным-давно, в средние века, в самом сердце страны любви Франции, а именно в Париже, шел один до ужаса одинокий парень, у него не было ни семьи, ни друзей, ни любимого человека. Он уже начал был забывать, каково это — чувствовать. И лишь однажды, когда он шел под проливным дождём по ночной улице Парижа с полупустой бутылкой дешевого вина, он упал на мокрый асфальт и, схватившись за голову, заплакал. Он горько лил слезы, голос надрывался от боли в горле и обжигающего глотку напитка. Учитель подошел ближе к студентам и, откашлявшись, продолжил рассказ. В тот несчастный момент мягкий свет, будто млечным путем в космической темноте ночи, опустился возле него. Он поднял свои красные, заплаканные глаза и ухватился за протянутую ему руку. — Валентин. Меня зовут Валентин, — представился тогда мужчина. Тогда-то самый печальный вечер превратился в начало чего-то нового и до этого неизведанного. Несчастный юнец тогда обрел пристанище для своей одинокой души, Валентин каждый день залечивал его душевные раны. Каждую страстную ночь своими поцелуями накладывал швы на растерзанное сердце. Их жизнь плыла своим чередом, но общество пару окрыленных чувствами мужчин боялось и ненавидело за то переполненное любовью сияние между ними, что излучали их трепещущие друг к другу сердца. В очередной вечер, когда пара должна была повстречаться на берегу реки, юнец уже подходил к месту встречи, но не видел нигде своего Валентина. Лишь осмотревшись получше, в мраке ночном заметил окровавленные лепестки белых роз на залитом кровью снегу, а в метре от них — еще теплое, но уже испускающее последний вздох тело с огнестрельным ранением в самом сердце. Ту ночь парижане не могли забыть долгие десятки лет. Историю самой большой любви родители пересказывали своим детям, несли эту историю из поколения в поколение, из уст в уста передавали… — А что произошло с другим парнем? — спросил кто-то из позади сидящих. — Легенда гласит, что он не выдержал всего этого, он несколько часов лежал с безжизненным телом своего парня, прижимал его к себе и долго рыдал, надеясь, что громким плачем своим пробудит замершее сердце любимого. Люди собственноручно оттягивали его от трупа. Но жить парень дальше не мог, он взобрался на мост у места их свидания и сбросил своё пропитанное трауром тело в ледяную воду, — грустно ответил мужчина. Студенты в аудитории стихли, все думали над словами преподавателя, и лишь некоторые тихонько перешептывались. Минхо же сидел в шоке от услышанного, сердце забывало стучать, а легкие дышать. «Эта история такая… Знакомая?» — думал он про себя. — Мне очень жаль, если я опечалил вас этой древней легендой, но я лишь хотел сказать этим то, что только вы решаете, кого и как любить. Это только ваше дело. И если вдруг вы чувствуете, словно одиночество выпивает из вас все соки, не волнуйтесь, значит, время еще не пришло, — преподаватель поднял взгляд и осмотрел присутствующих. — Может, вы просто еще не успели упасть в нужное время и в нужном месте? — задал риторический вопрос он и почему-то задержал свой взгляд на Минхо. Хо не помнит, он будто в трансе отсидел последующие лекции и отправился домой. Вот его уже встречает снежный парк: много парочек, идущие за руки и воркующие друг с другом, многие, сидя на лавочках, пили горячий шоколад, и нанизанные сердечки-маршмеллоу на деревянную спицу окунали в стаканы с шоколадом, и кормили друг друга со своих рук. Минхо больше не хотелось блевать от этих радостных лиц, его мысли сейчас как никогда были забиты чем-то непонятным… Или же кем-то. Солнечный образ в голове все еще не отступает, он будто чернилами впечатался во внутреннюю сторону века, и стоит ему прикрыть на мгновение глаза, как снова всплывает этот мягкий свет, исходящий от ангела внеземного. Ли идет по скользкому льду, мороз все еще не отступает и больно щипает за нос и щеки, но вот он уже видит небольшое, но уютное кафе, где желает погреться и выпить любимый цитрусовый чай. Глаза прикрываются лишь на секунду, дабы колючие снежинки не резали глаза, но еще секунда — и он понимает, что вот-вот его задница столкнется с холодным снегом на асфальте. Но вдруг крепкая хватка окольцовывает его талию и не позволяет получить новые синяки в боевом сражении его задницы и льда. — Вы всегда так много падаете или это из-за меня? — по-прежнему ярко улыбался парень перед ним. — Ох, простите, я не знаю, что на меня нашло… — мялся Минхо. — И спасибо вам. Может, м-может, вы позволите мне угостить вас горячим напитком? Сегодня достаточно холодно, и я как раз направлялся в кафе. — С радостью, — еще больше просиял парень, что теперь Ли напоминает то ли хорька, то ли белочку. — Я, кстати, Хан Джисон, — протянул руку он. — Ли Минхо, — сделал то же в ответ Хо, перенявши и себе эту теплую улыбку, что целый день сегодня растапливает его сердце. Казалось, еще немножко — и древний ледник в образе сердца Минхо двинется с места, покроется глубокими трещинами, из которых словно из вулкана будет извергаться лава любви. Парни зашли в кафе и сразу расположились за столиком с мягкими креслами у окна. Широкий и низкий подоконник уже был завален украшениями, большими плюшевыми мишками, что лапками своими держат сердца, воздушные шарики в форме красных сердец летали под потолком. Минхо от чего-то хотелось улыбаться, ведь момент этот будто списан со слащавой дорамы, а в жизни такое редко происходит. Тем более жизнь Хо больше напоминала скучный, но триллер, а это значит, что если сейчас все спокойно, то уже в другую секунду что-то страшное произойдет. Официантка принесла им их заказы, Минхо — его любимый цитрусовый чай, а Джисону — горячий шоколад с арахисовой крошкой сверху. — Ну точно белочка, — пробормотал под нос себе Ли. — Ты что-то сказал? — вопросительно взглянул на него Хан. — Говорю, что ты милый, — осмелев, ответил Минхо и пристально начал всматриваться в покрасневшее от холода лицо. — А помнишь, ты утром сегодня сказал, что Валентин сегодня неугомонный? — Конечно, — загадочно улыбнулся Хан. — Почему так? — Потому что завтра день его смерти, а перед этим днем все покойники всегда сходят с ума. Часто творят всякие глупости и ведут себя будто дети малые, — ответил ему Хан, будто ничего и не случилось. — Ты почему так пугливо смотришь на меня? — встревоженно спросил парень. — Ты просто так говоришь, будто каждый день с призраками болтаешь и то и дело усмирить их пытаешься, — прыснул смехом Хо, а Хан смущенно, но тоже подхватил заливистый смех нового знакомого. Они просидели за приятной беседой и горячими напитками еще несколько часов, время и вправду шло безбожно быстро, Ли хотелось зубами вцепиться в стрелку настенных часов, только бы они не пробивали очередной час, только бы не оповещали о закрытии кафе. Джисон рассказывал дивные истории из своей жизни, о своих друзьях, что не хотели отпускать его из дома перед этим праздником, о том, какими жестокими могут быть люди, о том, что общество никогда не примет его, ведь он не сможет стать продолжателем рода, потому что ему нравятся мужчины. Еще Минхо узнал, что у Хана нет мобильного телефона и сам он мало понимает, что это такое. Но Ли это особо и не смутило, у него были знакомые, которые мало пользовались смартфонами. Но больше всего его удивило то, что у Хана нет жилья, ему буквально негде остановиться, поэтому, пораскинув мыслями, Хо предложил остаться ему у себя. — Я так рад, что мы с тобой сможем провести больше времени, — счастливо подпрыгивал по аллейке Джисон. — Эй, аккуратней там! Я снимаю комнату в обычной многоэтажке, а не в травмпункте, — прокричал ему в спину Хо.***
— Ох, так тепло, — вздрогнув всем телом, сказал Хан, перешагнув порог небольшой квартиры. — Проходи и раздевайся. Сегодня Минхо впервые что-то почувствовал, в него будто стрелу с любовным зельем запустили, подходя к зеркалу, он ожидал увидеть сердечки, летящие из его глаз, но увидел лишь Хана, что подошел сзади и неожиданно обнял его за талию. Он не говорил ни слова, просто тихонько прижимался к чужому телу своим холодным и убаюкивающе посапывал под нос. — Сони? — спросил все так же тихонько Хо, будто боясь кого-то спугнуть. — М? — Проведешь со мной день святого Валентина? Джисон лишь хмыкнул себе под нос: — Конечно, я только с радостью. Парни еще несколько минут стояли, обнявшись, и смотрели на свое отражение в зеркале. Минхо казалось это все слишком быстрым, сумбурным. Они только утром познакомились, а он уже пригласил его погостить некоторое время у себя и попросил провести с ним праздник. Да что на него нашло? Этот парень слишком много заставил почувствовать его за один день, и он просто не имеет права упустить этого человека из своей жизни. — Я могу спать с тобой? — спросил внезапно Хан, уткнувшись лицом Хо в шею. Минхо теряет разум, вот только что он остаточно потерял его с концами, поэтому, не задумываясь об отказе ни на секунду, прижимает худощавое тело ближе к себе и несколько раз быстро кивает, чем вызывает несдержанный смешок у Джи. В постели было жарко: то ли от включенного отопления, то ли из-за Джисона у Ли все тело жаром обдавало и внутренний вулкан из сердца его с каждым движением Хана извергает пылающую лаву. Джисон будто нарочно закидывал на него свои ноги, прижимался всем телом, обжигал горячим дыханием его шею, заставляя стаю мурашек пробежаться от макушки до кончиков пальцев на ногах. — Сони, не делай так, прошу, — шепотом обратился к нему Ли, громко сглатывая. — Почему? — выпучил глаза Хан. Минхо не сказал ни слова и, лишь схватив чужую руку, положил ее на свой пах, где уже каменно стоял член в домашних штанах. Хо смотрел прямо в чужие блестящие от возбуждения глаза и искал в них испуг, но на дне чужих зрачков лишь черти хороводы водили. Ли просто не верил, еще вчера он ложился спать в холодную от витающего одиночества в квартире постель, а сейчас он заживо сгорает от растущего желания между ним и Джисоном. Если бы утром ему сказали, что вечером он будет засыпать не один, а завтра проведет праздник всех влюбленных, будучи влюбленным, и это наверняка взаимно, он бы несомненно заставил этого человека проверить своим лицом асфальт у его дома на прочность. Джисон так и не убрал руку с чужого паха и лишь сильнее сжал член Ли, что прикрыт тканью домашних спортивок. Ли ничего не может сделать, он лишь рвано вздыхает, пытаясь предвидеть последующие действия Хана. Тот же проводит своей небольшой ладонью по всей длине органа несколько раз, заставляя Хо податься бедрами вперед, подстраиваясь под чужие ласки, словно кот мартовский. — Сони-и, — простонал в нетерпении Минхо. — Не хочешь снять их? Джисон только хитро ухмыльнулся и, будучи все так же накрытым теплым одеялом, принялся стягивать раздражающую и такую лишнюю сейчас одежду с них обоих. Вещи летели в разные углы комнаты, где-то раздраженно мяукнула кошка и поспешила скрыться от этой развратной картины в другой части квартиры. Джи одной рукой соединил их истекающие эякулятом члены и стал водить ею вверх и вниз. Хо был и так уже на грани, но сейчас эта щекастая белка сводит его с ума своими резкими движениями руки, а жар его тела на своих бедрах обжигал словно пламя, перекрывал воздух и не давал сделать и вдоха. — Малыш, открой верхнюю тумбочку, — еле двигая языком, попросил Хо. Хан тут же выпустил с оков своей руки их напряженные до предела члены и потянулся к тумбе, где лежала еще запечатанная упаковка ванильной смазки. Хитро улыбнувшись, он пересел обратно к Ли на бедра и потерся своей промежностью о чужой стояк. Его глаза опасно сверкали в полумраке комнаты, а былая ангельская аура словно испарилась, притянув на свое место нечто от беса — похоть. Да, именно она обволакивала сейчас тело Джи, Ли чувствовал ее всеми фибрами своей души, но желал окунуться в нее с головой, утопая в омуте разврата с концами. Он представлял, как опробует каждую клеточку этого прекрасного тела на себе, он готов был гореть в адском котле с чертями ради ночи разврата с Джисоном. Он словно тот самый заветный плод и змей-искуситель в одном лице. — Нет, так не пойдет, — Минхо схватил Хана за бедра своими сильными руками и повернул того задницей к своему лицу. — Ч-что ты делаешь? — ойкнув от неожиданности, спросил Джи, когда одна рука его партнера уже прогибала его в пояснице, другой подтягивая его пышные половинки ближе к лицу. Минхо на пробу широко провел языком по расселине, прошелся по мягкой коже ягодиц поцелуями-укусами, оставляя после себя следы зубов и красные пятна. В один момент скользнул языком к маленькой дырочке и резким движением нырнул внутрь, заставляя Хана еще больше прогнуться от желанных ощущений и громко вскрикнуть. Тело младшего дрожит от переизбытка чувств, он подпрыгивает на месте, когда чужой язык оглаживает изнутри его мягкие стеночки, и через секунду Минхо начинает натурально трахать его языком, вторгаясь неглубоко, но достаточно, чтобы разваливаться на кусочки. Чужие руки сильно сжимают его ягодицы, разводя половинки в стороны, Минхо зацеловывает их, кусает, смачивает густо в смазке пальцы и пропихивает один в расслабленное колечко мышц, чем вырывает утробный стон из Хана. Палец свободно входит, и вскоре к нему присоединяется и второй, а за ним и третий. Джи, дрожа, выгибается, как кот, тазом двигает навстречу пальцам, пытаясь ухватить больше ощущений, что подарят ему незабываемую эйфорию. — М-минхо, пожалуйста, — захныкал Джи, когда снова не смог насадиться глубже на пальцы Хо, что хихикал с его нетерпения, хотя у самого член уже давно изнывал без прикосновений таких желанных маленьких пальчиков. — Какой вредный, — хмыкнул Хо и несильно шлепнул по ягодице, слегка сминая кожу, когда Хан завлекающе подмахивал бедрами назад-вперед, показывая, насколько он хочет его. Минхо уже тоже левитировал где-то на грани между тем, чтобы отрубиться от переизбытка эмоций и вытрахать из Хана всю его поднебесную душонку. — В коленно-локтевую, малыш, — строго произнес Ли, становясь на колени на постели. — Фу, как грубо и не романтично, — закатил глаза Хан. — Дорогой, попрошу встать в позу утонченной лани, что пьет свежую воду из лесного ручейка, вдоль которого колокольчики цветут и птицы, аккомпанируя ветру, поют оду солнцу, — с сарказмом проговорил Ли, прогибая Джи в спине и раздвигая его ноги. Джисон звонко хихикает от такой просьбы и сравнений, но его быстро затыкают резким вторжением в его тело, и былой смех прерывается пошлым стоном. Минхо хорошо растянул Джи, поэтому входит резко и быстро, они оба уже давно ходят по лезвию ножа. Похоть затмевает разум, стоны Хана, что льются как песня, подливают масла в огонь и не дают ни на секунду вынырнуть из омута разврата. Комната пропахла сексом, потом и желанием, хлюпающие звуки двух горящих тел разносятся по помещению, отбиваются от стен и оседают в памяти. Минхо срывается на бешеную скорость, выбивает столько стонов из чужой глотки, сколько самому угодно. Поднимает одну ногу Джи и трахает уже под другим углом, входя глубже и резче. — Б-боже, Минхо! — срывается на крик Джисон. — Ты смеешь упоминать Бога, когда я трахаю тебя? — ехидно посмеивается Хо. — Ты можешь уже заткнуться и вытрахать из меня все, что от меня осталось? — прорычал Джисон, зубами цепляясь за край подушки, пытаясь заглушить рвущиеся из него звонкие стоны. Минхо же такой расклад совершенно не нравится, он за шею подтягивает обессиленное тело и прижимает его к своему торсу, закусывает светлую кожу на шее Хана, слизывает с нее маленькие капельки пота, зацеловывает следы от укусов. Он, ни на миг не останавливаясь, продолжает трахать уставшее тело, что вот-вот окунется в глубокий сон. Чувствуя скорую разрядку, Хо хватает чужой член, из которого всего через несколько остервенелых толчков выстрелила белесая жидкость. Тело Джисона словно оголенный нерв остро реагировало на каждое прикосновение к себе и, зажав внутри себя член Хо, не позволило ему выйти из него. Ощущение горячей спермы, растекающейся внутри пылающего тела, одурманивает и дарит особое удовольствие. — Маленький извращенец, — склонившись над его ухом, шепчет Ли и нежно целует в щеку. — Я не хочу в душ, давай утром пойдем? — захныкал Хан. — Конечно, Хани, — улегшись возле него и притянув того за талию ближе к себе, сказал Ли. В комнате повисла тишина, она не была неловкой или некомфортной, они лежали друг напротив друга и изучали лица напротив себя, всматривались в цвет глаз, пытаясь различить его в темноте. Слушали частое сердцебиение, смотрели, как подрагивают чужие ресницы. Их знакомство началось не совсем правильно, но почему им было так хорошо друг с другом? — Поцелуй меня, — внезапно попросил Джисон. Минхо лишь этого и ждал. Поцелуи для него всегда были на особом уровне, чем-то личным и сокровенным, тем, чем не хочется делиться с первым встречным. Но повстречав Джисона, это было чуть ли не первым, что он хотел сделать, поэтому сейчас Минхо медленно пододвигается к лицу Хана, всматривается в эти черные омуты и понимает, что утонул, ушел как Титаник под воду. Он медленно и нежно касается покусанных губ своими, зализывает мелкие ранки на них, впускает меж своих нижнюю губу, всасывает, обводит языком. Аккуратно приоткрывает рот Джи, ласкает язык, посасывает и пропускает в свой рот. Отрывается на секунду, и пытается различить эмоции на лице парня, и видит что-то ангельское — то, что было утром. Он будто завороженный пялился на него и не хотел отрывать взгляда от наблюдения за прекрасным. — Я хочу пойти с тобой на свидание, — прошептал в самые губы Хан. — Хочу быть твоим Валентином завтра и не только. — И ты им будешь, — у Минхо от счастья сердце будто тисками сдавливало, Хан лишь взглядом своих ангельских глаз зашивал, словно хирург, его, израненного. Минхо оставил несколько теплых поцелуев на покрасневшем лице парня-белочки и, обняв того, накрыл их одеялом, позволяя уставшему телу пропасть в стране чудесных снов.***
Утро началось как всегда: холодная постель, едва уловимая головная боль из-за недосыпа и рыжик на груди. Не хватало лишь одного — того, кто прошлую ночь окатил комнату Ли горячим пламенем страсти, того, кто заставил внутренний вулкан извергнуться тонной чувств в одно мгновение. Ангела Божьего, что стонал вчера на его члене и просил взять его поглубже, а потом в экстазе закатывал глаза и шептал признания и просьбы стать его Валентином. Минхо поднялся с постели, потирая слегка болевшие виски, в глаза бросился небольшой листик бумаги, покоившийся на стопках книг на столе. «Жду тебя у того кафе, где были мы вчера. Приходи к семи вечера, я буду ждать.Твой Валентин на сегодня и всегда»
Время до вечера тянулось безумно медленно, с Джисоном не было никакой связи, он не возвращался, и кроме записки от него ничего больше не было. Минхо весь день ходил как по вдребезги разбитому стеклу босыми ногами. Что-то тяготило его душу, не позволяло свободно вдохнуть в полную грудь и расслабиться, отпустив мысли. Сегодня Минхо поставил себе за цель — быть идеальным для Сони: он надел свой старый классический костюм с белой рубашкой, натер до блеска ботинки и даже вычистил от кошачьей шерсти черное пальто. Последние штрихи — букет белых роз, что пахли словно первый поцелуй под первым в году снегопадом. Улицы переполнены людьми, парочки ходили за руки и звонко смеялись, расплывались в широких улыбках, любовно смотря друг на друга, долго и томно целовались под снежным танцем. Сердце Ли отбивало какой-то бешеный ритм, он почти что срывался на бег, когда на горизонте уже начало виднеться указанное заведение. Снегопад становился все сильнее, видимость ужасна, лишь красные сердца-гирлянды на кафе указывают путь и… Мчащаяся на всех скоростях к кафе карета скорой помощи. Минхо сорвался с места, ноги сами несли вперед и не слушали мозг, глаза начала застилать соленая пелена слез, руки окаменели от мороза и лишь судорожно сжимали букет. Это были самые страшные в жизни Минхо два дня. Вчера он признался в любви и получил взаимное признание, первый поцелуй от того, из-за которого сердце обжигает горячим пламенем, его будто лавой окутывает от сияющей улыбки его Сони. Еще вчера он обрел смысл жить. А сейчас, морозным вечером четырнадцатого февраля, оцепеневши смотрел на узоры брызг крови на окне кафе, в котором у него должно было состояться первое заветное свидание. Букет белых роз выпал из его рук и рассыпался в луже багровой крови, окрашиваясь смертью. Слезы скатывались градом на кучки снега под ногами, смешивались с чужой алой кровью. Тело, неподвижно лежавшее на асфальте, еще не успело остыть, крупные снежинки в грустном вальсе приземлялись на бледную кожу щек, на которых еще несколько часов назад играл веселый румянец. Вчера Минхо обрел человека, который заставил поверить в любовь, но сам он слишком рано надел свои ангельские крылья и на окрашенных кровью крыльях полетел ввысь. Джисон стал его Валентином сегодня и навсегда.***
— А что было с самим Валентином после его смерти, были ли у этой пары прототипы или последователи? — поинтересовался веснушчатый парень после пары у профессора. — После их смерти? — переспросил мужчина и получил утвердительный кивок Феликса, за руку державшего Чана. — Валентин сейчас живет в одном из нас, — ответил тот, на что получил шокированные взгляды студентов. — Валентин нес в мир чистую, непорочную любовь, он умер с трепещущим любовью сердцем, его последними словами была просьба ко своему убийце — позволить его второй половинке жить. Но, как гласит легенда, друг без друга мы — ничто, поэтому до встречи со своей второй половинкой мы лишь проживаем в ожидании свои дни, а повстречав суженого, словно соединяемся, и именно с этого момента начинается настоящая жизнь. Парни все еще шокированными взглядами смотрели на мужчину и не могли поверить своим ушам и воспринять слова преподавателя за правду. — А его вторая половинка тоже в ком-то из нас? — поинтересовался Чан. — Нет конечно. Он не смог продолжить свой путь без Валентина, не видел смысла прожигать свои дни, будучи еще более одиноким, чем до этого, поэтому, не выдержав горя, сам лишил себя жизни, — объяснил препод. — Самоубийцы не реинкарнируются. А из-за уже прописанной судьбы Валентина с каждым годом покончивших жизнь самоубийством становится все больше. Ведь повстречав в этой жизни свою пару, в день своей смерти Валентин снова трагически погибает, оставив еще одно раздробленное сердце. — А что, если этот человек справится с его смертью и сможет ее пережить? — спросил Ликс. — Такое бывает очень редко, потому что любовь мгновенно поражает именно уязвимого человека, который и до этого был на грани между жизнью и смертью. Поэтому чаще всего погибают оба, но если после смерти Валентина его любимый выживет, на следующий год в этот же день судьба снова сведет их тянущиеся друг к другу сердца, и это будет союз, созданный на самих небесах, — закончил рассказ мужчина и поспешил покинуть аудиторию. В этот раз Валентин и правда неугомонный, но в следующий и совсем перевернет весь мир в поиске своей второй половинки, что позволила ему прийти снова и привязать к себе той древней нитью, что зовется судьбой.