Яркие эмоции

    Копье всегда было сложно контролировать, но в свете последних событий ситуация стала еще хуже. После того, как Франкенштейн позволил оружию поглотить себя, оно почувствовало трещину в жестком контроле хозяина и вот уже разъедало все печати и барьеры, которыми было ограничено. -Почему оно так себя ведет? Я никогда раньше не замечал у него подобного вида памяти на события, - задумчиво спросил Франкенштейн. - Оно как будто проанализировало ситуацию...    Ученый сидел за письменным столом в своем школьном кабинете, рассеяно перебирая бумаги и наблюдая за Мастером, молча восседающим на диване в другом конце комнаты. Это было так правильно и естественно, что Ноблесс приходил к нему в середине дня, и они вместе подолгу молчали, обмениваясь взглядами. Франкенштейн только тогда ощущал себя по-настоящему счастливым и наслаждался спокойствием от присутствия Райзела рядом. Все хорошо, он здесь. Никуда не исчез и не оставил вновь одного.    Но в последнее время в душе поселилось беспокойство за самочувствие Ноблесс, а тот факт, что сам ученый начал терять контроль над своим оружием, только усиливало его. Франкенштейн не хотел быть бесполезным. -Оно не имеет разум, как таковой. - Райзел наклонил голову набок, задумчиво водя взглядом по лицу человека. Франкенштейн всегда чувствовал смущение от этой странной привычки Мастера изучать черты лица собеседника. - Оно живет лишь на ненависти. Оно способно реагировать только на особо яркие всплески эмоций. -Получается, оно решило, что я могу потерять контроль из-за того, что в момент поглощения мной овладевали сильные эмоции, - более четко сформулировал мысль Франкенштейн. Райзел прикрыл глаза в знак согласия.    Человек задумался. В тот момент, когда он перестал сдерживать Копье, его захлестнул гнев на предателей, что посмели принести вред его Мастеру. Больше всего на свете Франкенштейн хотел мести, чтобы больше никто не смел посягать на Ноблесс, не разлучал ученого с ним на несколько веков... Защитить, огородить от всех и вся... Не отпускать... -Франкенштейн.    Ученый вздрогнул и повернулся лицом к Мастеру, чтобы тут же виновато опустить глаза. Ну вот, Ноблесс услышал его эгоистичные мысли...    Франкенштейн до боли сжал руками край стола. Раньше ему было просто достаточно находиться рядом, но после неожиданного исчезновения и такого же возвращения Мастера, одного присутствия было уже мало. За эти 820 лет ученый понял, что испытывал к Ноблесс не только уважение и восхищение. Кое-что более глубокое и запретное рвалось наружу с тех пор, как Мастер вернулся к нему. И теперь Франкенштейну оставалось лишь молится, чтоб внимательный Ноблесс не заметил это постыдное влечение у своего дворецкого. Мужчина был уверен, что умрет на месте, если увидит на лице Мастера разочарование или, еще хуже, отвращение. -Думаю, твое оружие можно успокоить, - продолжил Райзел. Франкенштейн встрепенулся, с надеждой глядя на Мастера. -Нужно испытать сильное эмоциональное переживание, не связанное с вызовом твоего оружия или битвой.     Ученый тут же сник. Проще сказать, чем сделать. Нет, он очень сильно переживал за детей, злился на ГМО, радовался времени, проведенному с Мастером... Стыдился своих чувств... Но гнев на предателей смешанный с желанием защитить Ноблесс был сильнее. Франкенштейн не знал, что может вызвать у него более сильный всплеск эмоций. Только если дать детям и ГМО разнести его дом и школу окончательно, и то, от этого ему как раз захочется вызвать Черное Копье, чего быть не должно... -Мастер, даже победа моей школы на международном фестивале не вызовет у меня более сильные эмоции, - грустно пошутил Франкенштейн, поднимаясь из-за стола и подходя к окну, чтобы опустить жалюзи. Солнце как раз добралось до окон его кабинета, беспощадно слепя глаза. -Я так не думаю.     Франкенштейн оглянулся через плечо, чтоб увидеть, как Мастер поднялся со своего места и теперь направляется к нему. Ученый улыбнулся, поворачиваясь к Ноблесс на встречу. -Мастер, Е Ран и так уже пять лет занимает первое место...     Райзел довольно быстро пересек разделяющее их расстояние и теперь стоял почти вплотную к Франкенштейну, заставив того вжаться в стену. -Я не о школе, - спокойно ответил Ноблесс, глядя прямо в удивленно распахнутые глаза человека. - Я не думаю, что больше ничто не вызовет у тебя сильных эмоций.     Ученый глубоко вздохнул, чувствуя как от близости Мастера внизу живота разливается предательское тепло. Плохо, он может выдать себя, если конечно Ноблесс сам еще не догадался о том, что так мучает его дворецкого.     Из раздумий Франкенштейна выдернула ласковая рука Райзела. Прочертив линию скул на лице человека, тонкие пальцы замерли на его подбородке, слегка приподнимая лицо, чтоб ученый смотрел прямо на Ноблесс. И человек смотрел, неотрывно смотрел в алые глаза Мастера, тяжело дыша и вжимаясь всем телом в стену своего кабинета. Райзел задумчиво провел кончиком указательного пальца по нижней губе Франкенштейна, и ученый не выдержал. Поддавшись порыву, приоткрыл рот, прикусывая подушечки пальцев одними горячими, сухими от волнения, губами.     Мастер тут же аккуратно освободил руку, делая шаг вперед. Франкенштейн положил ладони на грудь Ноблесс, будто в последней попытке не дать тому приблизиться или, наоборот, не давая отстранится? Из-за этого неловкого движения то малое расстояние, что еще оставалось между ними, сократилось окончательно, и их губы едва ощутимо соприкоснулись. Франкенштейн резко вздохнул, сдерживая стон от этого почти невесомого, смазанного поцелуя. "Случайность... Все это случайность..." Оставшейся еще ясной частью сознания ученый желал это все прекратить, остановить немедленно. "Как низко я упаду в глазах Мастера... Зачем он это делает? Это наказание? Проверка?" Но внутренняя борьба продолжалась не долго. Райзел тихо вздохнул и  коснулся своими губами губ Франкенштейна - решительно и настойчиво, и это ощущение было столь странным и непривычным... Остатками здравого ума ученый удивился, откуда у Мастера такая умелость, и уже окончательно сдался своим чувствам.     Вначале это было лишь простое касание, однако затем губы Райзела шевельнулись - мягко, осторожно, но уверенно, и  ученый почувствовал, как невольно отвечает этим движениям. Но поцелуй прервался так же неожиданно, как и возник. Франкенштейн раздосадовано вздохнул и по инерции потянулся вслед за отстранившимся Мастером. Райзел, видя инициативу человека, лишь еле заметно улыбнулся, позволяя ученому вновь жадно припасть к его губам, как будто тому это было жизненно необходимо. Франкенштейн, чувствуя, как Ноблесс отвечает на поцелуй, невольно приоткрыл рот, позволяя настойчивому языку скользнуть внутрь. Ученый закрыл глаза, вцепившись в белоснежный пиджак Райзела, в попытке удержаться или чтобы оттолкнуть - он и сам не знал. Разум что-то невнятно пытался ему внушить, но сейчас Франкенштейну было слишком хорошо, чтобы думать над правилами приличия и принципами. Мастер был его. Только его. А он был во власти Мастера.     Поцелуй был глубоким, страстным, человек почувствовал как стон зарождается в его горле... Вскоре они разорвали поцелуй, и Франкенштейн запрокинул голову, жадно глотая воздух. Его сердце билось как сумасшедшее, лицо пылало. Ноблесс глубоко дышал, откидывая волосы со лба, его скулы так же поддернул легкий румянец - еще никогда Франкенштейн не видел своего Мастера столь прекрасным. Но любоваться ему дали не долго, через мгновение губы Райзела скользнули по его подбородку, затем коснулись шеи, ласково прикусывая кожу...     Ученый почувствовал, как Мастер положил руки на его бедра, притягивая ближе. Франкенштейн попытался отстраниться, но тщетно, он лишь сильнее прижался к стене. Это было невыносимо... Человек не был уверен, что выдержит эту пытку. Тело отказывалось повиноваться своему хозяину, признав безраздельную власть Ноблесс над ним. Франкенштейн чувствовал, как сползает вниз по стене, не в силах удержаться на ногах. Мастер вновь захватил его губы в поцелуй, перемещая руки с бедер на талию, крепко обнял, останавливая падение.       За пару шагов они достигли стола. Франкенштейн не глядя смел все документы на пол, позволяя усадить себя на гладкую деревянную поверхность. Близость Мастера опьяняла, человек был готов на все, лишь бы это безумие не прекращалось. Райзел прижался к нему плотнее, почти заставляя лечь, - неудобно, неловко, но это уже не имело значения. Франкенштейн глухо застонал, его рука скользнула по груди Ноблесс, лихорадочно нащупывая пуговицы от одежды. Райзел ободряюще фыркнул ему в плечо и принялся за костюм человека. Вскоре они оба были по пояс обнажены. Ученый восхищенно водил руками по идеальному телу Ноблесс, касаясь губами бледной кожи, прикусывая соски, заставляя с губ Мастера срываться тихим стонам.     Наконец, Райзел наклонился к нему и поцеловал, нежно и чувственно. Теплые губы вновь скользнули по его шее, а потом ниже - по груди... Франкенштейн запрокинул голову, зарываясь пальцами в волосы Мастера. Он едва помнил, как дышать. Когда язык Ноблесс скользнул по животу ученого,  тот невольно приподнял бедра, тщетно ища контакта. В попытке удержать равновесие, он вцепился в край стола, до боли сжимая пальцы. Франкенштейн почти задыхался, жадно хватая ртом воздух и срываясь на стоны, а поцелуи с каждым мгновением спускались все ниже... -По-пожалуйста... Мастер... - не выдержал ученый. Растущее возбуждение становилось практически болезненным.     Ноблесс выпрямился и ласково поцеловал Франкенштейна, попутно стягивая того со стола. На мгновение они застыли, прижимаясь к друг другу, но Райзел, аккуратно приобняв ученого за плечи, развернул его спиной к себе. Франкенштейн, скорее интуитивно догадываясь, что от него требуется, полулег на стол, облокачиваясь на руки, согнутые в локтях. Будто хваля его за верные движения, Мастер наклонился и, отведя в сторону длинные пряди волос, мягко коснулся губами его шеи. Ученый взволнованно вздохнул, ощущая ловкие пальцы Райзела на пряжке своего ремня. Вскоре штаны отправились на пол, вслед за рубашкой и пиджаком.     Оставшись без одежды, Франкенштейн задрожал, ощущая себя непривычно беззащитным, вдобавок стоящим в столь провокационной позе. Лицо пылало от стыда, но Мастер вновь поцеловал его в шею, затем в плечо и между лопатками, успокаивая и заставляя тонуть в волнах удовольствия. Его поцелуи постепенно спускались все ниже, ученый чувствовал горячее дыхание на своей коже и дразнящие касания языка, в то время как правая рука Райзела легла на его возбужденную плоть, заставив вскрикнуть во весь голос. Ласково двигая ладонью снизу вверх, Ноблесс собирал смазку, которой так обильно истекал человек, заставляя Франкенштейна выгибаться от удовольствия. Когда Мастер убрал руку, ученый возмущенно застонал, но тут же почувствовал ее вновь, уже на своих ягодицах. Аккуратно раздвинув их, пальцы скользнули по кольцу напряженно сжатых мышц. По спине пробежали мурашки. Франкенштейн вскрикнул, когда первый палец скользнул внутрь, подготавливая его к большему. Это было странное чувство, ощущение чего-то инородного внутри себя. Мастер был очень аккуратен, не спеша разрабатывая Франкенштейна и давая тому привыкнуть к новым ощущениям. Вскоре ученый легко принимал в себя три пальца, постанывая от удовольствия и двигая бедрами навстречу.      Вскоре человек почувствовал как Райзел остановился, высвободив пальцы из уже хорошо подготовленного Франкенштена, и положил ладони на его бедра, губами нежно касаясь изгиба плеча. Повернув голову к Мастеру, ученый жадно впился в его губы, но приятные ощущения от поцелуя прервал болезненный толчок и Франкенштейн дернулся всем телом. -Мас... Мастер... - Ученый застонал, ощущая, как в него входит Ноблесс. По телу прошла дрожь, Франкенштейн всхлипнул, уткнувшись лицом в сжатые в кулаки ладони, стараясь расслабится. Райзел ласково гладил его бедра, касаясь губами шеи, давая время свыкнуться с новыми ощущениями, но вместе с этим не оставляя и шанса вырваться. Вскоре человек перестал дрожать, и тогда Ноблесс начал медленно двигаться, вызывая у Франкенштейна стоны, которые перешли в крики наслаждения.     Ученый напрочь забыл, где они находятся. Не волнуясь о том, что их могут услышать (или того хуже, зайти в сам кабинет), он не сдерживал стонов и сквозь них громко звал Мастера. Ноблесс, быстро и немного грубо двигая бедрами, прикусывая кожу на плечах Франкенштейна, хрипло шептал в ответ на его крики какие-то фразы на древних языках. Их безумная гонка длилась довольно долго, пока наконец-то Райзел не сделал последний рывок и не излился в горячее тело человека, который тут же последовал за ним.     Какое-то время они не двигались с места, тяжело дыша и приходя в себя. Но так не могло длиться вечно, и Ноблесс медленно выпрямился, поднимаясь с еще вздрагивающего от утихающих волн наслаждения Франкенштейна. У человека не было сил встать на ноги, и он просто подтянул свое тело на стол, перевернувшись на бок. Лежа на прохладной деревянной поверхности, Франкенштейн пытался успокоить дыхание, наблюдая как Мастер за считанные минуты приводит себя в порядок. Наверное, стоило последовать его примеру, но не было ни сил, ни желания прерывать приятную слабость, что растекалась по всему телу. Но было еще кое-что, не дающее Франкенштейну успокоиться. -Мастер... - слабым голосом окликнул Ноблесс ученый. - Это все...     Райзел, уже полностью одетый, вопросительно уставился на кусающего опухшие от поцелуев губы Франкенштейна. -Это все из-за Копья? - еле слышно прошептал человек. Как же было страшно ждать ответа... Внутри ученого уже злорадно посмеивался здравый смысл, но он еще надеялся...     Ноблесс устало вздохнул и склонился над Франкенштейном. -Люди, вы такие странные существа, - с легкой досадой заметил Райзел. - Вам постоянно нужны устные подтверждения.     Мастер невесомо поцеловал опешившего ученого в макушку. -Ты очень высокого мнения о своем оружии. -Ох... - только и смог ответить Франкенштейн. Где-то в груди разливалось теплое, доселе неведомое ему чувство. -А теперь поднимайся, - мягко велел Мастер, но человек не дал ему выпрямится, обвив руками шею и прижав к себе. -Сейчас, - прошептал Франкенштейн. - Еще мгновение, Мастер.