• • •
Этот тихий, злобный смех... Японская Империя продолжал крепко держать Королевство, вцепившись рукой в таз итальянца до ноющей боли и практически нависая над тем: Италия был прижат к стене. КИ только вернулся в штаб после суток командования, уставший, с желанием лечь хоть на мягкую постель, хоть на землю у костровища... Итальянец был не в силах полноценно сопротивляться, да и этот случай не из первых, он прекрасно знает, чем это сопротивление может закончиться. КИ лишь оскалился, твёрдо упираясь рукой в грудную клетку японца, чтобы держать хотя бы какую-то дистанцию, продолжая пристально смотреть в глаза напротив. Окровавленная рука Империи снова надавливает на тело, где ещё не прошла синячина, большим пальцем, словно впиваясь, от чего итальянец дёргается, шипит, злясь только сильнее. Япония растянул тонкую, широкую улыбку, щурясь в усмешке. Как же слаб этот европеец. Рука азиата ложится на белую шею, оставляя на ней липкие, тёмно-алые следы загустевшей, но ещё не засохшей крови. КИ корчится в отвращении. — Скучно было сегодня, кретин?.. — с желчью в словах произносит сквозь зубы Королевство, стараясь сильнее оттолкнуть азиата и цеплясь второй рукой за кисть Империи на своей шее. — Ты не представляешь насколько... С тобой намного интереснее~, — то ли обыденным, то ли тихо-взбудораженным голосом произносит азиат, всё более щурясь от обнажающей острые зубы улыбки, — в чём дело? Не любишь кровь, неженка? — Рука поднимается выше, от шеи к щеке, уходя немного за ухо, — Милые клычки… — взгляд пал на недовольный оскал. Империя весело хмыкает и рука резким движением перемещается ближе к губам, проводя большим пальцем по верхней и немного оттягивая её. Глаза в миг округляются и Королевство отдёргивает голову, резко отворачиваясь в сторону. Чужая кровь! Гадкая, липкая кровь чёртовых людей!.. Мерзость. Мурашки пробегаются по коже; Италия спешно убирает руку от воплощения, чтобы рукавом стереть эту гдрянь с лица. Ему уже всё равно, что форма белая. Это будет не первое багровое пятно на одежде…КИ не боялся крови. По крайней мере, своей. К чужой он испытывал, скорее, омерзение, был к ней брезглив. Крайне брезглив. Терпимым итальянец считал, когда кровь оказывалась на одежде, на руках, обуви… но только не «внутри», нет...близко к губам, или, может, глазам... Она была для него словно зараза, которую очень не хотелось подцепить.
Добившись нужного результата, Империя не медля сокращает расстояние и прибивает к стене судорожно вытирающую кровь руку итальянца своей. Теперь и перчатки в крови… Вся уверенность, которую давала злость, в миг куда-то исчезла, когда Королевство ощутил чужое дыхание на шее. — Неудивительно, что у тебя мало чего выходит как следует… — над ухом раздался смешок, — смешно бояться крови тем, кто преднамеренно развязал войну. Не успел КИ и пикнуть, как его надплечье пронзила резкая острая боль; тот делает судорожный вдох, помогающий сдержать крик. Острые зубы впились в кожу, оставляя яркий красный след и наворачивающиеся алые капли… Правда, за этим сразу же последовало ощущение чего-то влажного и горячего..: ЯИ слизнул выступившую кровь. — Можешь не отворачиваться, это не поможет скрыть слезы, バカ — уже с какой-то лёгкостью говорил японец, поглаживая большим пальцем чужую, дрожащую ладонь, которую он продолжал крепко держать. КИ молчал. Да, глаза понемногу начинали слезиться от нервов, а может и физической боли, но он ничего не желает говорить. Итальянец совсем запутался: азиат то истязает его, то становится мягче. И для чего? Чтобы растянуть собстенное удовольствие? Ну почему это нельзя закончить быстрее?.. Из мыслей Королевство вытянул ещё один болезненный укус. Он был сильнее предыдущего. В этот раз итальянец не успел среагировать и мелодичный, звонкий голос выдал вскрик. Империя, кажется, был доволен... Италия снова почувствовал юркий язык на шее, слизывающий кровь. От этого странного ощущения горячей, влажной плоти на шее, щёки обдавало жаром, по телу в очередной раз прошлись мурашки, а дышать становилось тяжелее... Наконец Италия перестал пытаться препятствовать действиям Империи... Он устал. Очень устал. Руки Японии уже не сдавливали, а нежно, но настойчиво оглаживали пояс и бёдра горячими ладонями, заставляя тело подрагивать, а укусы стали более частыми и аккуратными...• • •
То, что было потом, вспоминалось с трудом и чем дальше, тем мутнее. Может, оно и к лучшему? Потом воспоминания вернутся, так же, как и боль от увечий по всему телу, заставляя сильно смущаться. Но это будет потом. КИ прикладывает тыльную сторону ещё мокрой ладони к горячей щеке, фыркает и, стряхнув лишнюю воду с кисти, берётся за чёрные перчатки. Смеркает. Сейчас Королевству нужно идти на ночной сбор — Рейх наверняка что-то удумал снова. А со своими странными личными отношениями, если их таковыми можно назвать, и внутренними демонами он разберётся как-нибудь... потом.