Безнадега.

Безнадежно. Эти слова выдыхаются каждый раз, как прямую кишку обжигает горячее семя. Каждый раз эти слова выдыхают губы тяжелым выдохом после поцелуя. Каждый укус давит из губ одно. «Безнадежно.» Эти двое не знали, во что зашли их отношения. Те не приносили не то, что боли, те не приносили ничего. Альберт каждый раз вкушал чужое тело, брал Раяна всего и без остатка. Но получал в ответ тоже радушно-спокойное ничего. Простую пустоту, что была на деле радостью и счастьем, но уже таким надоевшим. Тяжелое дыхание, отводящиеся в сторону глаза… Что угодно, но не эмоции. И Альберт ловил себя на мысли того, что это перестало его злить. Все это перестало задевать его и как-либо доводить. Каждое прикосновение к канадцу давалось с неким трудом. В голове просто была твердая мысль, что Раян только его, и Альберт просто имеет право как следует оттрахать его вечером или наобниматься с ним утром. Но нет. Более это не было чем-то. Раян, может когда-то еще молящий небо о благословении своей судьбы, остался ко всему оптимистичный. Нет, его не ломало влечение брата, он был так же общителен с семьей, но что-то в нем тронулось и сломалось. Не ясно что. Раян просто стал относиться к каждой переглядке с братом как к должному. Это был не страх, не интерес, не даже чертово непонимание, нет. Это была безнадежность. Раян понял, что Альберт безнадежен для объяснений. И даже так каждый раз лисенок доходит до крайности, что постоянно снова пытается назвать своего брата глупым ребенком, что не понимал, что твориться. Безнадежно. Руки Раяна крепко удерживают в своих. Каждое движение внутри давалось даже не болью. Ни удовольствия, ни вообще ничего. Член просто скользил тонкой кожицей и венами по изгибам прямой кишки. У этого нет описания чувств ни в душе, ни в сердце Раяна. Он просто чувствовал это. Каждую вену чувствовал, ведь, как неудивительно, член брата стал ему родным и уломал бы Аме брата на оргию: Раян после этого бы узнал именно своего брата. В любой позе. Альберт даже пытался сделать что-то хоть для какого-то звука от брата. Менять позы, пробовать больше прелюдий, менять грубость и нежность до невозможных уровней, места, время… Безнадежно. Раян сам не знал, почему. В горле застрял ком обиды и совести. Альберт даже реально начал стараться ради брата куда больше, чем мог сделать для мира. Он был готов подарить этот мир Раяну. А Раян не мог найти в себе и частицы эмоций на такие действия. Улыбка, счастье, но они были бы даже при подарке какой-нибудь шоколадке за 30 центов. Нет, это было не то. И от этого было стыдно. Альберт старался. А Раян разочаровывал его каждый раз. Поэтому Альберт даже не злился. Он просто в очередной раз старательно-мягко переворачивает брата на спину, после чего совсем мягко выцеловывает чужую кожу, что зажила от укусов. Альберт даже не кусал Раяна. Альберт винил во всем себя, а в этом уже винил себя Раян. И это был безнадежный круг поворота в никуда. Потому что в этом не были виноваты ни Альберт, ни Раян, ни кто-то еще. Так вышло. Но разве скажут любящие друг друга люди такое? Горячие губы скользят вдоль и поперек по всему телу, опаляя жгучестью и от того Раяна подергивает, пока он не получает шлепок по бедру и наконец едва ахает на такое, закусывая уголок губ. Вот она. Боль. Только боль давала чувство. Темно-синие глаза брата загорелись некой идеей. Хлесткий удар по телу отдается уже болезненным мычанием и легким сгибанием тела. Но Альберт тут же целует и Раян тут же замолкает и успокаивается, зарывая руки в блондинистые пряди своего братца. Он особо нежно поглаживает те, чувствуя, как американец задерживает дыхание, после чего горячее нутро обжигает не менее горячая сперма. Дело было не в том, что секс стал однообразен. Дело было в том, как эти двое не могли отпустить друг друга. Альберт цеплялся за Раяна из-за мыслей о том, что Раян только его человек, это его тело, что принадлежало ему. Ограничил свободу, лишь бы Раян начал чувствовать лишь Альберта. А Раян по доброте душевной подчинился желанию. Оно переросло в замкнутый кошмар. Ни один, ни второй не знали выхода. Раян был слишком любим, чтобы его отпустили куда-то, где был опасный-опасный мир. Альберта любили слишком, чтобы послать его к черту и сбежать от него, оставляя одного. И все это сложилось в одно чувство ничего. И каждый раз с невероятной болью те ощущали только это ничего при каждом вечере вместе. Они стали чаще только потому, что им необходимо было не прекратить хотя бы ощущать друг друга. Тяжелый выдох и тишина в комнате. Альберт ложиться рядом и крепко обнимает своего брата. Он молчит. И Раян молчит, просто заглаживая чужую голову до невозможности, старательно, будто успокаивал дитя от кошмаров и грозы, а не чего-то еще. –…ох, глупый…–шепчет канадец и жмет Берта к себе ближе, укладывая на него голову и закрывая глаза.–…зачем же ты так издеваешься над собой и надо мной? –почему нет? –косится на своего братца Альберт, чуть вскидывая брови. –ты ведь знаешь, что это безнадежно. –как это зашло настолько далеко? –отмеряя время, судебный следователь смотрел на часы на стене. Ровно 12. Раздается хмыканье и после этого специалист снова уставляется на совсем потерянного парня.–я понимаю, вам трудно, что ваш старший брат взял и…вы понимаете. Но вдруг это зависело не от вас. Вы пытались при полиции прорваться и сделать то же самое из того оружия. Вы явно вините се- –он просто был глупым.–тяжело вздыхает Раян в конце концов. Тот медленно качает головой, после подпирая ту руками. Мужчина снова хмыкает и делает какие-то свои пометки, после отложив планшет и ручку, уставившись на главного подозреваемого. –…полиция считает, что вы тоже виновны.–уклончиво напоминает следователь, склоняя голову, внимательно изучая чужую реакцию. –я не удивлен.–все же убирает руки Раян, после в ответ уставившись на этого человека, явного ждущего показаний.–но это не так. Я не виновен. Молчание. Тяжелый выдох. –…ну чтож. Я думаю, вам стоит записаться на приемы к психиатру. И как можно скорее. Я не могу сказать, что вы виновны. Но вы слишком подозрительно-спокойны…но и причину смерти вашего брата я тогда не могу установить.–лишь разводит руками следователь, сухо хмыкая на все, после поднимаясь, смотря внимательно на лицо Раяна. –…просто я знаю, что я обязан сказать ему самое огромное спасибо в жизни.–судорожно дергает плечами канадец, зарывая руки в волосы, после в продолжающейся истерике чуть стукаясь лбом о стол.–…он просто наконец нашел выход.