***
К сожалению, Северус ошибся. Когда на следующий день он вошел в музей Святого Уолтера, его снова встретила та же сцена. Гермиона Грейнджер со стаканчиком, как он предположил, чая, стояла в другой одежде и смотрела на барельеф Офелии. Предположив, что она пришла на новую выставку как представитель Министерства, он повернулся на пятках и пошел домой, расстроенный тем, что его планы снова сорвались. А потом она была там третий день подряд, на том же месте, в той же позе. Часть его хотела разозлиться, часть хотела сжать кулак, стиснуть челюсти и пойти к ней, требуя ответов за ее вторжение. Другая его часть была менее агрессивна в своих желаниях. За последние несколько лет Грейнджер значительно повзрослела, и теперь она была похожа не на неловкого подростка, а на юную леди - ту, чью прическу он не смог нарисовать правильно в первый раз, когда попытался зарисовать ее навязчивое присутствие в своем музее. Стремление к совершенству взяло верх над его гневом, и он снова прислонился к стене, открыв этюдник, чтобы снова запечатлеть ее на бумаге. В ее волосах было что-то завораживающее, они казались живыми сами по себе, и он хотел воплотить это в линиях и формах. Мягкие линии составляли ее лицо, округлость юности не совсем сошла с ее щек, но подбородок стал более острым. Не успел он опомниться, как закончил первый набросок. Не удовлетворившись им, он развернул второй лист, набросав детали ее волос над плечом и едва заметный профиль за ними. Грейнджер поднялась на ноги, это было первое движение, которое он заметил, и он быстро закрыл этюдник, заметив, что она собирается повернуться. Он поспешно отложил этюдник, когда ее карие глаза встретились с его, и на их чертах появилось выражение удивления. Она сделала шаг, как будто собиралась пересечь комнату, чтобы поприветствовать его. У него было два очевидных выбора: заговорить с ней или поспешно уйти и сделать вид, что он ее не видел. Выдохнув с досадой, он повернулся на каблуках и пошел прочь, явно игнорируя тихий зов. Северус пошел домой совершенно другим путем, несколько раз обернувшись, чтобы убедиться, что она не последовала за ним, прежде чем он вошел в свой дом над магазинчиком "Котел и пробка". Он рухнул в кресло с пораженным вздохом. Может быть, завтра Грейнджер там не будет. Северус вздохнул, зная, что теперь, когда его заметили, ему не повезет.Акт 1
15 февраля 2023 г. в 18:41
Гравий хрустел у него под ногами, когда он шел по знакомой дорожке. Весенний солнечный свет согревал спину, пока он неторопливо прогуливался. После полудня еще достаточно света для того, что он хотел сделать, а если повезет, то у него будет целый золотой час для работы. Когда впереди показались поразительные мраморные колонны, Северус ускорил шаг.
Ботанический сад и Музей изобразительного искусства Святого Уолтера находился не более чем в трех кварталах от того места, где Северус сейчас жил и работал. Он переехал на окраину Абердина почти три года назад, после изнурительного двухлетнего восстановления после войны, включавшего не одно, а два испытания, в которых его жизнь висела на волоске. Как только его жизнь стала по-настоящему и окончательно его собственной, он отбросил всякую мысль о возвращении к преподаванию и использовал деньги, вырученные от продажи дома своего детства и сбережений, для покупки магазина с двумя квартирами над ним.
Дела в "Котел и пробка" шли достаточно хорошо, и Северус, как всегда, был экономным, поэтому ему не пришлось сдавать в аренду квартиру на втором этаже над своим жилым помещением. Вместо этого он превратил ее в свою художественную студию.
Если бы пять лет назад кто-нибудь сказал ему, что у него есть художественный талант, он бы рычал на них до тех пор, пока они не отказались бы от своих слов и не обратились бы в бегство. Но, по воле судьбы, оказалось, что он действительно обладает некоторыми навыками - навыками, которые проявились только тогда, когда он был вынужден найти способ переучить свои руки так, чтобы они не могли его взорвать.
Яд мерзкой змеи был нейротоксином, он знал это задолго до укуса. Как таковой, он нанес существенный ущерб всей его нервной системе, отняв у него драгоценный контроль над телом. Это повлияло на его зрительно-моторную координацию, мелкую моторику, а на некоторое время даже на грубую моторику. От плавности и грации уважаемый мастер зелий превратился в зельеварную катастрофу, представляющую опасность для себя и других так, как Финниган мог только мечтать.
Из всех несчастных людей на Земле именно Лонгботтом предложил ему попробовать рисовать - не что-то слишком сложное, сказал он, но, возможно, попробовать нарисовать ингредиенты для зелий или даже стул. Поначалу Северус просто игнорировал этого человека, не обращая внимания на карандаш и блокнот для набросков, лежавшие на его прикроватной тумбочке. Однако однажды ночью, когда в замке было тихо, и он проклинал дрожь в своей руке, Северус решил попробовать. Хотя бы для того, чтобы утром, когда он вернется, сказать Лонгботтому, что он идиот, поскольку это неизбежно провалится.
Схема цветка чертополоха, которую он пытался воссоздать по памяти, была просто позорной.
Она выглядела так, будто ребенок нацарапал ее на странице.
Но -
Его рука переставала дрожать, чем дольше он пытался перенести образ из своего сознания на страницу. Северус сказал себе, что именно по этой причине он и продолжил этим заниматься, а не потому, что нашел в ней успокоение. И он ни разу не доставил Лонгботтому удовольствия узнать, что тот прислушался к его совету. Это была его личная физиотерапия, о которой знала только сестра больничного крыла.
Он вежливо игнорировал все ее вопросы об этом, и она быстро поняла, что он не хочет, чтобы это обсуждалось. Только из-за его статуса инвалида в то время ему приходилось заставлять себя просить Минерву, единственного человека в замке, обладавшего хоть толикой благоразумия, дать ему дополнительные материалы, когда его ресурсы заканчивались.
Вместо того чтобы скучать в долгие ночные часы, когда бессонница мешала ему отдохнуть, чего так жаждало его тело, или когда кошмары выводили его из дремоты, и он, хрипя и обливаясь потом, рисовал. Он начинал по памяти, но обнаружил, что гораздо легче рисовать предмет, если он или его изображение находится перед ним. Северус попросил несколько книг, чтобы использовать их в качестве справочников, и с каждой ночью его координация становилась все лучше.
За последние несколько месяцев своего выздоровления он развивал этот навык, как мог, без наставничества, и то, что он рисовал, стало больше походить на то, что он пытался изобразить на странице.
Когда Северус стал жить самостоятельно, он продолжил заниматься этим хобби, хотя его руки снова стали неподвижными и уверенными. Он приобрел книги, которые помогли ему лучше понять основы, и даже взял несколько уроков в небольшой местной студии "Граффити". Руководил ею полукровка, выпускница Школы искусств Грей, поэтому у нее были клиенты и маги и маглы, что поначалу вызывало у Северуса дискомфорт. Ужас от того, как с ним будут обращаться, бурлил внутри, но он пошел, несмотря на это. К его счастью, к нему относились так же, как и ко всем остальным ученикам. Здесь его репутация не была так подмочена, как в Лондоне, где все клялись Пророком, как священным текстом. В портовом городе, казалось, всех больше интересовало то, что он делает сейчас, а не то, что он делал до этого. Северус чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы часто посещать художественную студию и ее клуб, и это оказалось полезным, поскольку помогло ему завести несколько деловых контактов, которых у него не было бы, пока он работал над открытием своего магазина.
После открытия "Котел и пробка" два года назад его пригласили на светское мероприятие, организованное художественным клубом, от которого он обычно отказывался, но оно проходило в местном музее. Он никогда бы не узнал о существовании Святого Уолтера, если бы его не пригласили на вечеринку. Это было просто не то место, куда он мог бы предположить, что когда-нибудь заглянет. Величественное здание располагалось между жилыми домами на одной из улиц в стороне от главной магистрали.
Северус считал это одной из главных составляющих его очарования. Здесь никогда не было многолюдно или шумно, если только не проходило торжественное мероприятие или новая выставка, и в этих редких случаях он мог терпеть шум. Обычно их проводил художественный клуб, и это означало, что его не будут беспокоить или осуждать, если большую часть мероприятия он просто просидит в углу, делая наброски.
Войдя в здание, он почувствовал запах стареющего лака и чистого камня. Он тихонько вздохнул, и его охватило чувство безмятежности, когда он переступил порог. Он достал из нагрудного кармана пиджака свой этюдник и пенал. Сегодня он собирался зарисовать статуи во внутренней экспозиции, а затем выйти в сад, когда будет подходящее освещение.
Как раз когда он собирался повернуть за угол между экспонатами, Северус застыл на месте. Знакомая макушка каштановых кудрей остановила его.
Невозможно.
Что здесь делала Гермиона Грейнджер?
Неужели она каким-то образом узнала, что он будет здесь?
Собиралась ли она попытаться умолять сделать его что-то, чтобы снова спасти Волшебный мир? Он надеялся, что у неё есть запасной план, поскольку он не будет делать ничего подобного.
Его внутренний покой был разрушен из-за раздражения.
Как она посмела вторгнуться в его одиночество, в его покой, в его музей!
Ну, может, и не его, но он пришел сюда первым, и это многое решало в его сознании.
Северус притаился вдоль стены, наблюдая за ней и одновременно прислушиваясь к двум другим членам группы, которые, как он знал, должны были быть с ней. Они никогда не передвигались в одиночку. Он давно знал, что Грейнджер, Уизли и Поттер были как стая охотников, и у него не было намерения быть пойманным врасплох ни одним из волшебников.
Грейнджер стояла на месте, не двигаясь с места. Она была элегантно одета, с кожаным ранцем через плечо и стаканчиком в руке. Ее подбородок был приподнят вверх, и под этим углом он едва мог различить один из ее глаз, сосредоточенный на произведении искусства перед ней. Северус проследил за ее взглядом, заметив, что новый мраморный барельеф на стене очаровал ее. Он не мог вспомнить имя художника, но знал, что это сцена смерти Офелии из "Гамлета". Лицо скульптуры было спокойным, а голову украшали цветы в виде короны.
Его бровь приподнялась, когда он понял, что скульптура пленила самую яркую ведьму своего возраста. Это было прекрасное произведение искусства, Офелия выглядела реалистично в своем покое, как будто она застыла в мраморе в последний момент своей жизни. Северус задался вопросом, чем она так привлекает Грейнджер.
Черные глаза снова проследили за женщиной. По привычке он начал разбивать ее облик на формы, линии, цвета и контрасты. Грейнджер представляла собой мириады контрастов: дикие волосы и правильный деловой наряд. Северус хотел рисовать, а поскольку он выжидал, когда она сделает свой ход, она должна была стать его объектом. Иначе он погрузится в работу и может пропустить ее приближение. Он открыл новую страницу, на мгновение увидев уже не проклятие своего существования, а очередное произведение искусства, очередной объект для рисования.
Его раздражение улетучилось с мягким звуком свинца о бумагу, с удовлетворением от того, что изгиб ее подбородка получился как надо. Не успел он оглянуться, как у него уже был законченный набросок, а она не сдвинулась ни на дюйм. Взглянув на часы, он понял, что потерял много времени, и прорычал себе под нос. Он обдумал свои варианты. Он мог подойти к ней, вытрясти из нее все намерения, а затем продолжить свои планы на вторую половину дня, или же он мог просто пойти домой и вернуться завтра. Закатив глаза, он понял, что любой разговор с ней не будет коротким и, скорее всего, еще больше испортит ему настроение. С тяжелым вздохом он закрыл этюдник, спрятал его и пенал, выбрал один из двух вариантов, и решил удалиться к себе домой.
Всегда будет завтра, сказал он себе, проходя через двойные двери и выходя на дорожку. И завтра Гермионы Грейнджер не будет.
По дороге домой Северус остановился, чтобы поесть карри, и это помогло ему взбодриться от прерванной рутины. Оказавшись дома, он отбросил все мысли о близкой встрече, проверил зелья, прежде чем подняться по лестнице в свою квартиру, чтобы расслабиться с бокалом вина и хорошей книгой.