Набережная.

Последние недели февраля проходили на удивление тепло, как если бы не было той многодневной стужи, что томила своими морозами людей. Деревья словно восстали из пепла, показывая простоту красивого. Это Уильям и любил. Сегодня им с Шерлоком, по неизменной инициативе последнего, удалось вырваться из удушающей рутины последних дней. Оба, держась рядом, шли неспешным шагом по широкой набережной. Погода была ясной и мягкой, как и прохладный ветер, обдувающий город со всех сторон. — Лиам, — начал Шерлок, облокотившись на перила спиной, одновременно с этим поправляя непослушные иссиня-черные волосы, пряди которых так и норовили попасть в глаза — я тут подумал, а что если нам съехаться? Оба, честно признаться, давно об этом думали, но никто так и не решался озвучить по обоюдно неизвестным причинам. И здесь, когда Шерлок в столь чудесной обстановке озвучил просьбу, согласие на которую для брюнета было бы слаще всякой музыки, он переживал: это было заметно по едва заметной складке меж бровей, а также по тому, что он полез в карман своего пальто за сигаретами. — Шерли, я был бы рад. Но тогда нам следует обсудить, — здесь алоглазый выдержал паузу, слегка прикрывая глаза после долгосрочного созерцария горизонта, а потом посмотрел на Холмса с такой безграничной заботой, что тот в смущении отвернулся, — некоторые моменты. Что скажешь на это? — лукаво улыбался математик. — Что за моменты? — нетерпеливо поинтересовался Шерлок. — Видишь ли, ты прекрасно осведомлен о моих, кхм, как бы это сказать. — задумался Мориарти, глядя на своего визави — натянутых отношениях с семьей. И если они узнают, что-. — Я их засужу, Лиам, и они будут вынуждены платить штраф и больше никогда даже не подумают о тебе. Ты мне веришь? — Верю, именно поэтому и согласился. — А я именно потому и спросил. — рассмеялся детектив, притягивая Мориарти к себе за плечи и ласково целуя в висок. — Люблю тебя. — прошептал алоглазый, утыкаясь носом в ворот пальто своего возлюбленного.