«14 февраля»
Дети, которых назвал учитель, в действительности уже не подходили под определение этого слова. Заканчивающие 11 класс ученики были как минимум подростками, а как максимум — теми, кто стояли на пороге взрослой жизни и уже робко, иногда неуверенно на него наступали, но для преподавателя, который уверенно отшагал с ними все эти года, они по-прежнему оставались детьми. —Отстойная дата. — вслух раздалось с третьей парты среднего ряда, а в доску полетела скомканная бумажка, которая, задорно отскакивая от поверхности, упала на пол возле ног учительницы. Та, нахохлившись, тут же развернулась и верно бросила взгляд на девушку, которая имела за собой привычку срывать уроки, подрывая авторитет преподавателей на протяжении всех лет своего обучения. Впрочем, не только женщина обратила на неё внимание — к девушке равнодушно так или иначе стеклись все взгляды, не удивлённые очередной выходкой непоседливой одноклассницы. Последний урок выдавал явную усталость присутствующих и отточенную годами напряжённость учителей, у которых из-за плотности графика под конец сдавали нервы. На рыжеволосую бестию взглянула и её соседка по парте, задумчиво изучая профиль какое-то время. Виновница происшествия сидела, по-хозяйски раскинувшись на стуле. Массивные ботинки с платформой были вызывающе закинуты на стол, обращая внимание многих на оголённые ноги и юбку, едва ли скрывающую все интимные зоны. Одноклассница за той же партой, что и она, была уверена, что, если посмотреть под другим ракурсом, нижнее бельё все же будет видно. Учительница разъярённо одним резким движением подхватила бумажку, вопрошая на весь класс: —Это что!? Громкий звук заставил поёжиться почти всех, кроме запульнувшей бумагу и её соседки, которая к подобным выходкам уже привыкла. Ученица усмехнулась, даже не пытаясь опровергнуть то, что это была именно она. Девушка развела в сторону руками и поменяла ноги местами, закидывая поверх левой уже правую, а не наоборот. Преподавательница вспыхнула с новой силой, сжимая трясущимися от злости руками бумагу. —Ты посмотри на своих одноклассников, что они, по-твоему, думают о тебе!? — женщина резкими жестами указала на окружающих, взывая сидящую к разуму посредством давления. Признаться, всем было всё равно. На такие мелочи те, кто смогли дойти до 11 класса, уже не обращали внимания. Криво стоящая одной ногой на земле, а другой — в могиле, нервная система просто не позволяла переживать или задумываться о подобном. Однако в этой группе нашёлся ученик, которому было не всё равно. Сидящая за той же партой девушка с каштановыми волосами, осветлёнными ближе к концам, изучив достаточно профиль одноклассницы, вернула свой взгляд на преподавателя. И у главной отличницы класса, которая ненавидела рядом сидящую, было что сказать.***
Начало сентября, из каждого угла звучала песня: «В первый раз, в первый класс». Ещё одно поколение пришло к порогам школы, намереваясь получить бесценный опыт знаний. Глаза младшеклассников искрились восторгом, оглядываясь по коридору учебного заведения, пока учитель вёл паровозиком их в класс. Ребята глядели на всё широко распахнутыми глазами, для них было трепетно находиться здесь, пусть каждый и мало понимал после детского садика, что именно тут будет происходить. Привычные игрушки остались за дверью, надёжная опора в виде родителей тоже. Каждый считал, что теперь он полностью самостоятелен, а это был очень важный этап в их жизни, с последним, впрочем, они без преувеличений были правы. Держа в маленьких ручках дневник и тетрадку, как сказала мама, и букетик цветов, который в конце стоило отдать классному руководителю, школьники шли дальше по непомерно гигантскому для них зданию. Чтобы увидеть потолок, приходилось высоко задирать голову, но даже так, стандартная сыплющаяся в некоторых местах штукатурка, казалась волшебной. У девочек, как по подбору, у большинства были юбки и белоснежные рубашки, на некоторых тёмно-синие сарафаны, на головах банты в два раза больше, чем сами макушки, а причёсок целое разнообразие. Можно было подумать даже, что родители отводили своих девчонок к парикмахерам и стилистам, но нет, способности к замудрённым косичкам, высоким хвостам, завитым кудрям демонстрировали умелые и заботливые руки матерей, заплетающие дочерям целые шедевры в пять часов утра, чувствуя себя при этом никем иначе, как искусствоведом, художником или любым другим человеком творчества. Конечно, не обходилось без слёз, все же помнят своё первое сентября? Когда мотаешь сопли на кулак, ноешь «больно», а мать говорит «терпи». Этот день важен не только для семилетних детей, но и определённо для родителей, которые горды были собой, что дошли уже до такого этапа в развитии своих малышек, чем они определённо будут хвастаться в удобных случаях, прежде всего во время посиделок с подругами. С мальчиками было чуть легче: гель на волосах, отглаженные брюки, галстуки и главное обворожительная улыбка альфа-самца, как наставлял отец. На многих висели рюкзаки со стороны спины, которые, казалось, были почти в два раза больше, чем сами дети. Иногда не казалось, а так было действительно, им родители прагматично сказали: «На вырост». Средних лет учительница, наконец, привела всех в класс, тогда она не выглядела так строго, а хвора морщин не покрывала её лицо. Всё та же на все случаи жизни юбка-карандаш и блузка, но по расцвету уже другая.«Доброе утро, меня зовут Мария Ивановна, и теперь вы будете учиться здесь»
Преподаватель рассадила учеников и начала проводить так называемый вводный урок, а затем выдала расписание стандартно на неделю от понедельника до пятницы. Ребята с интересом слушали, иногда с любопытными глазами: «Что это за предмет?», а иногда чуть ли не выкрикивая с мест — я знаю! Дав нужные сведения, в скором времени женщина отпустила всех домой, ещё раз поздравила с началом нового этапа в жизни и сказала, что ждёт каждого завтра, уже на настоящих занятиях. В первом классе, не общаясь до этого ни с кем, и имея возможность поговорить только на приветственной линейке, дети стеснялись знакомиться с другими: кто-то охотно шёл на контакт, кто-то не знал, как вообще это делать. Однако всего через неделю в группе образовались своеобразные коалиции. Малыши находили общий язык и заводили знакомства, что не могло, конечно же, не радовать их родителей. Всё было бы очень хорошо, но там, где сладко и вкусно, всегда скрывалась ложка дёгтя. Вот и она себя не заставила долго ждать, показавшись в качестве «доходящих» на вторую неделю занятий. Перед началом урока Мария Ивановна объявила: «Познакомьтесь с новым учеником», а после этого зашла она: ураган, смерч, дикий тайфун — одна девчонка и все эти качества в одном экземпляре. Кудрявые рыжие волосы были собраны в два высоких хвоста по бокам, едва ли доставая до плеч. Белая рубашка была сумбурно заправлена в юбку, в некоторых местах даже торча из-под неё. Вид создавался в целом, словно девчонка пришла не обучаться, а пару секунд назад, она как Лунтик, свалилась с луны. Её это, впрочем, не смущало. Смело войдя в класс и отшагая до середины кабинета, она остановилась, а далее озарила всех своей очаровательной улыбкой до ушей, случайно демонстрируя один выпавший зуб прямо по середине. Всклокоченная, но радостная первоклассница, произвела неоднозначную реакцию, многие с интересом глядели на ворвавшуюся экстраординарную особу, а некоторые почувствовали некий страх и сразу повспоминали наставления родителей: «Держись подальше от бунтарей». —Меня зовут Соня, приятно познакомиться! — громко сказала она, не выговорив часть звуков, но продолжая счастливо скалиться. В игре бы на этом моменте отобразилась пометка: «Это событие повлияет на вашу жизнь», но неприметная девочка с аккуратными хвостиками и бантами за первой партой третьего ряда, словно полная её противоположность, решила не придавать этому внимания, продолжая неуверенно, но с интересом разглядывать рыжеволосую. Её звали Диана, и первый год они общались мало, редко пересекались, несмотря на небольшой класс. Интересы разошлись по двум разным полюсам, одну интересовало веселье, озорство — каждую перемену она рассекала коридоры своим бегом со словами: «Догони меня!», вовлекая в игру всех, до кого прикасалась, другая сидела в классе, повторяла уроки, её привлекали знания в математике и литература. —Эй! — однажды воскликнула она, когда, проходя в коридоре с тетрадками в руках, её чуть ли не сбила с ног огненная бестия. Ручки, рукописи, естественно, полетели на пол, а вдобавок ко всему рыжая на них наступила, уносясь вдаль. Как шатенке показалось, девчонка даже не заметила, что сбила её, но она ошибалась. Пробежав ещё немного, та обернулась и вместо слов «извини», высунула язык. Диана тогда не сдержалась и зло топнула ножкой: «Что за беспредел!». Наклонившись к полу, пришлось собирать школьные принадлежности самой. —Дура. — обиженно сказала она, произнося по своему мнению несусветное ругательство, которое юным леди было непозволительного говорить. Но слова вырвались сами, так она поняла, что эта девчонка на неё плохо влияла.***
В третьем классе ученики вновь приходили к порогам школы, первое сентября всё ещё вызывало восторг, каждый хотел встретиться с одноклассниками и узнать, как те провели лето, в это же время хвастаясь своим. Кому-то впервые купили телефон: «Наконец-то сенсорный!», — восклицал один, демонстрируя вещь друганам, а дальше добавлял: «Я наконец-то смогу кучу игр накачать!», и потом все придавались воображениям. Фантазия играла так, что в мыслях дети с помощью телефона уже взламывали пентагон. Школа всем нравилась, ребята с интересом смотрели на старшеклассников, мечтая поскорее стать такими же, те, в свою очередь, выглядели, как взрослые дяди и тёти с серьёзными, такими же взрослыми проблемами. Поэтому малышня проходила мимо них открывая рты и обращалась на «вы», несмотря на то, что те могли оказаться всего лишь в 7 классе. —Диана, реши, пожалуйста, этот пример на доске. — попросила преподавательница, вызывая кареглазую. Та послушно поднялась и проковыляла к центру кабинета. Белый мел начал зарисовывать правильное решение, демонстрируя отличные знания девочки в математике. Она даже не задумывалась при расчёте трёхзначных чисел, когда большая часть класса затруднялась при двух. Аккуратная белая рубашка, юбка и тёмные колготки, а на голове два коротких хвостика, чуть завитых на концах. Это был обычный школьный день, за окном опадали жёлтые сухие листья, образуя цветные кучки, в которые каждый уважающий себя ученик после уроков обязательно нырял с головой. Только собранные дворниками листья вновь разлетались, но какую радость это доставляло детям! Такую, что работник с умилением вздыхал, глядя на них, махая про себя рукой: «Ещё раз уберу, у них ведь детство». Озорной смех ребят, веселящихся после занятий, пока мама не загнала домой. Все играли в догонялки, падали, плакали, говорили друзьям, что это не смешно и им больно, но вскоре сами начинали заливаться звонким смехом. Громоздкие рюкзаки во время бега сваливались то на одно плечо, то на другое, в поворотах вообще тянули третьеклассников в противоположные стороны. А когда те окончательно выдыхались и уставали, то начинали возвращаться домой, ближе к закату солнца. Ну и кого родители не ругали за грязные куртки? Эта участь не могла обойти никого стороной, всех наказывали, говорили: «Теперь стирай на руках», и дополняли: «Больше никаких прогулок после школы!». Те правда на слова родителей через пару дней забивали, и снова шли с друзьями гулять допоздна. Веселья избегали разве что зануды, которых в классе не очень-то любили. Они смотрели на других свысока, хвастались, пусть и молча, своими оценками (хватало на них лишь одного взгляда), ходили вечно с высоко поднятой головой, словно мир лежит даже не на их плечах, а у ног! Эдакие важные персоны. Эта надменность, заносчивость, задранный подбородок бесили, но что ещё сильнее раздражало остальных — так это то, что к ним не с чем было придраться, они всегда получали оценки не ниже пяти, а иногда и пяти с плюсом, но все знали наверняка, что эти зубрилы просто заучивают инструктажи, а хвастаться здесь абсолютно было нечем. Таковой считали и Диану — стоящую у доски, не то, чтобы прям все, но в классе присутствовала та, кто этот ярлык к её имени буквально приклеила. В доску, рядом с девичьем решением, которое та ещё не успела дописать, прилетела скомканная бумажка. Отскочив от поверхности, она свалилась на пол, привлекая озадаченный взгляд шатенки. Третьеклассница оторвалась от написания, смотря на то, что теперь валялось под её ногами, а затем она глянула на класс, ища того, кто мог бы совершить такую пакость. Особо не скрываясь, со стороны третьей парты среднего ряда доносились тихие хихикания, которые их владелица пыталась скрыть, зажав ладонью рот. София злобными глазами смотрела на ту, кто стояла у доски. Своя же пакость доставляла ей невероятное удовольствие, заставляя стоящую в миг покрыться густой краской и сжать маленькие кулаки. Учитель на миг отвлеклась, не обращая на опасную тишину внимания, а вот ученики в это время выжидающе притаились. Однако зря, никакого продолжения не последовало. Несмотря на явную злость и оскорбление в свой адрес, сдержанность и чувство гордости не позволили кареглазой начать обзываться в ответ, она лишь недовольно хмыкнула, вздёргивая подбородок. «Струсила!», — как сказали бы многие, но лишь некоторые могли распознать в этом выдержку и удивиться её терпению. Как ни странно, в числе последних оказался сам провокатор. «Терпила», — хмыкнула девчонка про себя, не удовлетворённая таким исходом событий, ей то хотелось разжечь пыл шатенки, но та определённо была крепким орешком. Впрочем, — бестия кровожадно облизнулась, — ей такие даже нравились. —Отличница. — с издёвкой бросила рыжая, не отрывая ехидный взгляд от Дианы.***
Годы бежали беспощадно, к первому сентябрю шестого класса появлялись новые предметы, вроде обществознания и истории. Красноречивые названия привлекали школьников, но в сравнении с первыми классами их огонь в глазах явно поутих. Наступила ещё одна стадия взросления, ребята начинали искать себя и свою принадлежность в этом мире, гормоны вспыхивали вулканом, порождая коктейли взрывных эмоций то тут, то там. Многие грешили подростковым максимализмом, начинали курить и пить, специально идя против законов взрослых. Черта, за которую никто раньше не решался заступать, всё чаще перешагивали остальные лишь для того, чтобы понять, что правильно и неправильно именно для них. Это время перемен. Былые дети, уже сейчас осознавали, что стояли на пути взросления. Мир казался враждебным, злым, неправильным, все обязательно были против них, хотелось укрыться колючим свитером, чтобы к ним никто прикасался, и в то же время нет, хотелось шагнуть в него, влиться в эту жизнь устоев, взрослых правил, в конце концов, хотелось внести в него свою лепту, изменить! И когда ты в шестом классе, тебе всё кажется возможным. «Я способен всё исправить», — думаем мы. Взрослые по-доброму усмехаются, греют в своих сердцах эти моменты и наедине друг с другом говорят: «Раз за ними будущее, думаю, они правы». —Холодно. — угрюмые школьники втянули головы в плечи и шуровали рано утром на занятия. Из уст периодически вырывался целый набор нецензурных слов, впрочем, им это никак не мешало. С неба валился снег хлопьями, заваливаясь за капюшон. Почти каждый говорил, что погода слишком суровая, а зима очень быстро пришла на смену осени, но при этом никто не был намерен убирать подвороты с ног и менять кроссовки на тёплую обувь. Конечно же, все убеждали родителей и себя, что им не навязала это мода или общество и что им «так просто удобно». Со стороны дети всё ещё были маленькими, пубертатный период начинал только-только затрагивать остальных и в первую очередь девчонок. Внешне менялось не так много — изменения происходили внутри. —Кто-то хочет решить уравнения по формуле сокращённого умножения? — после рассказа темы, уставший учитель осел на стул. Глянул на класс, иронично подмечая «лес рук», и ждал в этой тишине хоть какого-то спасения, в оправдание тому, что его усилия не были напрасны. В пятом классе математику многие не понимали, но в шестом, когда пошло разделение на геометрию и алгебру, число непонимающих заметно возросло. На плаву оставались только самые преданные науке, пройдя этот, так называемый, отбор среди сильнейших. Рука поднялась у девочки за первой партой — этот предмет она любила уже давно, и отступать от своего увлечения была не намерена. Глаза препода чуть проблеснули, он с энтузиазмом указал на третий ряд. —Да, Диана, прошу к доске. Несколько минут решения, периодические перерывы на раздумья с подпёртым ладонью подбородком, а затем новые попытки написать ответ. В классе все уже давно поняли, что математика, когда шатенка выходила к зелёной поверхности выполнять примеры — это козырный предмет, и не только потому что это значило, что больше можно ничего не делать, но и потому что в это время между стоящей у доски и сидящей за партой Соней всегда назревал конфликт или, как выразились бы остальные: «Веселуха». Уже как по традиции в стену около написанного ответа прилетела скомканная бумажка, догадываться, кто её бросил, даже не пришлось. Всем был предельно известен адресат. Диана на миг замерла, отрываясь от письма и переводя взгляд на упавший предмет. В это же время со стороны учительского стола послышалось злое: «София! Потрудитесь объяснить». Хотя, конечно, девушка, как и всегда, объясняться была не намерена, вместо этого она чётко следила за реакцией отличницы, которая впервые за долгое время таких выходок не продолжила писать решение. Каждому в классе было интересно, когда же наступит пик терпения кареглазой, когда она вступит в открытый конфликт, перестанет отмалчиваться и отводить высокомерно нос, чем вообще закончится вечное подтрунивание рыжей над одноклассницей. Все были уверены, что у девушки бесконечное терпение, раз она способна столько времени игнорировать бумажки, подножки, задирание юбки в людном месте, но они ошибались, терпение у неё было отнюдь не бесконечным, и они ещё не знали, но именно сейчас оно закончилось. Диана молча стряхнула со своих рук мел, лицо абсолютно ничего не выражало. Она бросила свой взгляд на ухмыляющуюся Софию и целенаправленно, неспеша пошла к ней. Учитель окликнул её, но девочка ничего не ответила. Молча остановилась напротив подкинувшей скомканный лист. Та издевательски выгнула бровь, такая реакция ей нравилась больше, чем когда одноклассница ничего не отвечала. —Хочешь попросить перестать? — сидящая чуть ли не захлебнулась своим несокрушимым обаянием и самодовольством вывести собеседницу на эмоции, — Тогда придётся… Договорить она не успела, под всеобщий шок и ужас учителя, который крикнул: «Остановись!», на её голову со всей силы прилетел стул. Не желая слушать хоть что-то от своей одноклассницы, Ди подхватила его и с размаху, как следует, втащила им по женской макушке. Раздался шум от удара по дереву, стул под сидящей перевернулся, а стол отъехал в сторону, когда та попыталась за него удержаться, прежде чем окончательно свалиться на пол. Рядом с ней никто не сидел, поэтому человека, который бы амортизировал падение не было. Выходка прошла успешно, кое-кто наконец обратил внимание и проявил реакцию, а насколько удачным стал ответ? Он стал крышесносным в буквальном смысле этого слова. В группе было около тридцати человек, включая учителя, и у каждого прямо сейчас отвалилась челюсть, а глазницы сошли со своих орбит. Одноклассники много раз представляли, что будет, когда девчонка ответит, многие думали, что вообще ничего, но как же они ошибались. В пубертатом возрасте менялись все, и в первою очередь представительницы прекрасного пола. Всего немного внешне и очень сильно внутри. По голове до потери сознания получила лишь одна, но остальным показалось, что досталось всем, и у них сейчас происходили мощные галлюцинации. Если бы кто-то обрёл голос в этой гробовой тишине, то он бы определённо прокричал: «Этого не может быть!», но нет, ещё как могло. Тихоня, отличница? Всё так, и всё про неё, но только если не трогать, а так, палец в рот не клади — откусит локоть. В данный момент без сознания, но по-прежнему охреневшая София, поняла это ещё давно, но ей до чёртиков хотелось узнать на что та была способна. «Зазнавшаяся выскочка», — была убеждена она, и ничего ей так не нравилось, как издеваться и подшучивать над кареглазой. Её, как и многих, раздражала девичья заносчивость, и ей, как никому другому, хотелось заставить одноклассницу плакать: «Да-да, пусть ревёт и просит прекратить!», — злорадно мечтала рыжая, поднимая ввысь кулак. На чистоту — они друг другу не нравились, вот так сложилось с самого начала, так повелось, так и осталось, но то, как их взаимные чувства, конечно же ненависти, развивались — это нужно было видеть. Они обнажали друг другу характеры, вот Диана уже не просто тихоня-отличница, как принято говорить о ней, она та, кто размахивает на других стульями, дерётся, вступает с другими в споры, конфликты, как в быту говорят «ставит на место», умничает и очень много закатывает глаза и складывает руки на груди. Вот София уже не такая бунтарка и ураган, да, всё ещё двоечница с рейтингом оценок в самом конце класса, но что-то она точно умеет. Безбожно грубит, знает бытовые вещи, вроде как ударить и не оставить синяки, где подработать, чтобы незапарно и поднять немного денег, знает кучу людей, охотно идёт с другими на контакт, правда, крепкую дружбу не водит — фиг к ней приблизишься, нарушает правила и тут, и там, и везде, так, что все удивляются, как эту преступную натуру ещё не упекли, вечно скалится и постоянно смеётся. Их отношения развиваются постепенно, а именно этот случай послужил мощным толчком. Через какое-то время присутствующие обрели дар речи, первым голос подал учитель, ошарашенно спросив с придыханием: «Диана, ты что сделала?». После этого зашушукались все остальные. Девочка равнодушно откинула стул в сторону, и перевела вопросительный взгляд на преподавателя, но кроме слов: «Заслужила», ничего не ответила. В тот день собралось много народу, приехали родители обеих одноклассниц, переругались, написали друг на друга докладные. На ушах стояла вся школа, вплоть до директора, который на своей воспитательной беседе с шатенкой чуть ли не танцевал вокруг неё с бубном, пытаясь вытянуть хоть какие-то слова. Выяснилось, что у рыжеволосой от удара был перелом шеи и одной ноги, когда та неудачно свалилась со стула. Врачи лишь обнадёжили тем, что сказали: «Пройдет. На детях всё заживает очень быстро». Не наврали, процесс реабилитации занял около полутора месяца. Всё это время девочка была вынуждена ходить в воротнике шанца вокруг шеи и передвигаться на костылях. Виновная, конечно же, наказания не избежала. Нет, в тюрьму её за это не посадили и не заставили полоть грядки на огороде семьи Сони в качестве расплаты, но кое-что после сотни объяснительных и разборок ей сделать пришлось, и, по её мнению, это было в тысячи раз хуже, чем любой тюремный срок. —Тебе придётся всюду ходить за Софией и всячески ей помогать. Делать домашнее задание, например, писать конспекты и себе, и ей. — неумолимо проговорил директор в качестве решения, примеряя должность судьи. Диана была уверена, что ему не идет. —Что!? — воскликнула она, резко поднимаясь с места и хлопая по столу, на что тут же получая укоризненный взгляд. — Вы ещё скажите, что мне с ложечки её придётся кормить! В кабинете директора сидело трое: его хозяин, виновная и непосредственно потерпевшая. Последняя, к слову, сидя на той же скамейке, что и кареглазая, печально смотрела в пол, пытаясь скрыть своё лицо, и вырывающийся хохот. Два костыля лежали рядом, а одна нога в гипсе была выставлена вперёд. Строгий директор поправил очки, сползшие по изогнутому носу. —Если придётся, — гадко молвил он. — То и с ложечки. Девочка, покрывшись красными от злости пятнами, отстранилась и убрала руки с чужого стола. Ей слышалось, что ей дали смертельный приговор, после него она оскорблённо покинула кабинет, проклиная всех её непонимающих. Весь последующий месяц, как ей и сказали, пришлось всюду шататься за Соней: «Пошли, инвалид», — говорила Диана, таская сразу два портфеля и чувствуя себя никем иным, как рабом. Рыжую это веселило, сначала она, конечно, была обижена из-за переломов и того, что схлопотала по своей голове стулом, но теперь такому исходу она была даже рада, всё равно за тот случай она ей отомстит, а пока будет наслаждаться новой прислугой. —У меня ещё та-а-ак плечи болят, разомни потом. — со страдальческой миной проговорила девочка, поднимаясь с места с помощью костылей и направляясь за шатенкой. Послышалось то ли недовольство, то ли полноценное рычание, а затем раздражённое: «Ладно». Софии вообще нравилось в течение этого полутора месяца всячески над одноклассницей издеваться, ничего не поменялось, только теперь виноватой приходилось в два раза сильнее терпеть, хотя, рыжая соврёт, если скажет, что первое время не опасалась за шутки снова получить по голове, но, к счастью, всё проходило мирно. Ди делала домашнее задание на двоих, писала конспекты, контрольные. Из-за этого у потерпевшей даже улучшились оценки в конце четверти. А потом девочке, наконец, сняли гипс, врач сказал, что все кости в норме и всё, время издевательств закончено. С облегчением, исполнившая наказание, отсела за свою первую парту с третьей и перестала выполнять двойную работу. Наступило недолгое перемирие, девчонки обходили друг друга стороной, фыркали, и в то время как одна из них теряла интерес, начиная задумываться: «А может я преувеличивала на её счёт и всё не так плохо?», другая — вынашивала план мести. Следующим эпизодом в развитии их взаимоотношений стал урок физкультуры, где последняя преисполнила свои мечтания, реализуя намеченные цели. —Сегодня у нас особый день, — начал преподаватель, построив весь класс по шеренге. — Вы будете тренироваться единоборству. Как объяснил учитель, в связи с увеличивающимися темпами преступности среди молодёжи, каждому стоило бы освоить базовые навыки самообороны, чем непосредственно благородный препод за надбавку к зарплате решил заняться с группой шестиклассников. Потерев друг о друга руки, он с азартом произнёс: «Начнем». Для начала мужчина стройного телосложения решил показать наглядно, чем дети займутся, понадобилось двое добровольцев — весь класс молчал. Тогда право решения перешло к учителю, который, как и директор, решил примерить на себе должность судьи: «Прошу, Диана». Закатив глаза, она снова сделала вывод, что мужчине не шло быть им. Девочка прошла к мату. Преподаватель задумался, выбирая второго, но долго думать не пришлось — доброволец сам вскинул руку, бросившись на рожон. —София, ты хочешь? — спросил физрук, скептично глядя на оскалившуюся девчушку. Она расплылась в кровожадной улыбке, переводя взгляд на Ди и тут же к ней направляясь. —Ещё как. — ответила та, и учителю от этих слов почему-то стало жутко. Собственно, первая испытуемая тоже это почувствовала. Сначала морально, глядя на оскал рыжей, потом физически… Когда её шманали по матрасу то туда, то сюда. Ещё одним навыком Сони была борьба, на которую она ходила с младенчества. К несчастью для шатенки — она от таких видов спорта была далека, ещё одним несчастьем стало то, что оппонентка не сдерживалась. В ход шли кулаки, вырывания волос, подножки, вдавливания головы в матрас и со стороны соперницы никакого сопротивления… После пары ударов в челюсть Диана вообще отключилась, а одноклассница продолжала лупасить. Вскоре до всех дошло, что подобное мало походило на единоборство. Учитель так и сразу начал подозревать, что что-то шло не то, постоянно спрашивая: «Эй-эй, у вас всё в порядке…?», «может, остановитесь?». Но тормозить уже было поздно. Победно ухмыльнувшись и вся запыхавшаяся, через пару минут София оторвалась от своей подушки для битья, на месте которой не осталось живого места. Её правда тоже успели несколько раз до крови укусить, втащить локтем и вырвать волосы, но с положением валяющейся на мате это ни в какое сравнение не шло. План мести был успешно завершён. Пришлось вызвать скорую, как и тогда, собрались родители, куча народу, взрослые грозились чуть ли не заявлением в полицию, расправой, судом, но ничего из этого не осуществилось. Врач сообщил о переломе ноги, в какой именно момент побоев он был получен не уточнялось, то ли в десятый удар, то ли в тридцатый… «Заслужила», — сказала рыжеволосая, впервые после произошедшего встретившись с потерпевшей в кабинете директора, но на этот раз поменявшись ролями. Сам глава школы был ошеломлён, ладно одна из них, но, когда они обе подняли всех на уши — это уже перебор! —Мой вердикт таков: начнёшь писать контрольные, все конспекты за Диану, — проговорил новоиспечённый судья то, что, впрочем, Соня и ожидала, — И ещё, — директор с опаской притих, глядя на виновную из-под оправы очков. — Её оценки не должны ухудшиться. А вот это стало полной неожиданностью. Девушка резко поднялась с места, восклицая: —Что!? — рыжая считала, что мужчине ни в какие ворота не шло быть судьёй. Всё-таки в чём-то с Дианой они были похожи. Сидящий напротив на вопрос девочки лишь неумолимо кивнул. Тогда на виновную накатила волна удивления, она попыталась объяснить, — Вы понимаете, у меня оценки не очень, — жестикулировала ответчица, желая переубедить, — Как я ей-то с этим помогу? — вопросила София в надежде на благоразумность директора. Но мир был несправедлив. Попытки настоять на своём с треском провалились, обеим пришлось покинуть кабинет, одна — с довольной рожей, что справедливость восторжествовала, другая — уповая на мировую жестокость, ковыляла на урок и чувствовала себя при этом преступником, получившим пожизненный срок. Период реабилитации занял немного — всего месяц, от остальных ссадин и повреждений шатенка отделалась ещё в первые две недели. Рыжеволосая, конечно, оценки отличницы улучшала едва ли, так, что девочке потом самой приходилось переписывать задания, но похвальны были хотя бы старания, а в них Соня преуспевала, иногда засиживаясь за конспектами до ночи. В течение всего периода лечения Ди, передвигающейся на костылях, виновная таскала с собой её портфель и другие принадлежности. Так, обе вновь сели за одну парту. Шла череда подколок, издевательств, только уже с другой стороны. Но губительным стало не это, а то, что они начали больше взаимодействовать. Да, слова раздражений, грубостей, нецензурной лексики, но они находились в компании друг друга суммарно почти три месяца: то, когда одна втащила стулом, а потом, когда другая избила. Месяц реабилитации пролетел быстро, но по его окончанию девочки почему-то не расселись, так и продолжили сидеть за третьей партой среднего ряда и друг друга ненавидеть. Только самая капля в них поменялась, а вот что именно понять удалось далеко не сразу.***
В девятом классе ученики мечтали об одном: выжить и выспаться. Многим хотелось уйти из школы бесследно и забыть о ней, как о страшном сне. Впрочем, экзамены на носу могли это исправить. На последнем году обучения школьники по-прежнему хвастались своими познаниями, совсем как в первом классе, изменилась только сфера — сейчас каждый мог продемонстрировать бесподобные умения списывать и тянуть на уроке время. У подростков менялись интересы, некоторые ощущали, что уже нашли ту жилку в жизни, в которой хотели бы развиваться, кто-то только стоял на этом пути. Весна меж тем была прекрасным временем для раздумий: порыв юности, первая влюблённость, в суровой России, конечно, вряд ли можно было где-то увидеть цветущую сакуру, но лепестки сирени тоже неплохо подходили на эту роль. После холодной зимы таял снег, везде были лужи из слякоти и грязи, периодически шли дожди. Некоторые находили причины жаловаться на погоду, но большинство довольствовалось уходом морозов и толстых пуховиков. Девятиклассники стояли на пороге открытий горизонтов, перед каждым вставал вопрос: остаться до одиннадцатого или куда-то уйти? И это решение так или иначе становилось первым ответственным шагом на пути взросления. Все же его помнят? Что скажете, жалеете о нём сейчас? Диана и Соня думают, что нужно жить без сожалений — это их путь и их жизнь. Расцветающие бутоны цветов создавали картины похлеще, чем натюрморты Айвазовского. Сочетание ярко-жёлтых, розовых, зелёных красок, а аромат стоял на улицах такой, что становился одной из тех причин, чтобы покидать своё уютное логово в доме и выходить в мир. Признаться честно, многие не осознавали важность периода девятого класса, и в чём-то они были правы, ведь прямо сейчас у них шло время беззаботности. Вроде и такой ответственный шаг: экзамены, аттестат, оценки, поступление, но в то же время так всё равно. Если бы не надоедающие родители со своим: «Иди учись!», подростков вряд ли что-то бы тревожило. Была весна, повсюду царило тепло, хотелось и дальше нежиться под слепящими лучами солнца, вдыхать свежий воздух и буквально сливаться с природой. Подростки поддавались романтике, чувствам, дарили другим цветы и открытки, признавались в любви до гроба. Это звучало так стереотипно, что от вырывающейся доброй усмешки можно было даже закатить глаза, но это так, признайтесь, вы ведь помните, как влюблялись в том возрасте в кого-то, не могли отвести от него взгляд, изучали чужое расписание, с подругой давали кодовые имена? Первая любовь ощущалась, как нечто животрепещущее, заставляющее все ваши бабочки в животе разом начать порхать, лицо покрывалось румянцем и такие моменты никогда не хотелось отпускать — хотелось проживать их снова и снова. Первая любовь по своим впечатлениям особенная, и она навсегда остаётся в сердце, несмотря на ту боль, которую могла причинить. Послышался звук открывающейся газировки. Девушка в юбке выше колен села на лавочку под деревом, протягивая напиток в сторону. —Будешь? — спросила она у Софии, глядя куда-то в даль. Диана ни на миг не сомневалась, что та примет металлическую банку, а потому, когда та исчезла из её руки, принялась открывать другую, но уже для себя. Рыжеволосая не обратила на пришедшую никакого внимания, тоже продолжила смотреть на школу со двора какого-то дома. Учебное заведение к нему прилегало и было огорожено забором. Они вели себя естественно, казалось бы, что тут такого? Обычная встреча одноклассников, где одна из них купила обеим газировку. Только вот они увиделись случайно, рыжая тут уже сидела, а ноги шатенки почему-то привели именно сюда, в магазине руководствуясь заплатить за две колы ничем иным, кроме как чистейшим порывом интуиции. Девушки долго молчали, прежде чем Соня неожиданно не начала смеяться, вспомнив будто бы какую-то глупость. Тогда Ди заинтересованно перевела на неё взгляд, впервые за всё это время. Она спросила: «Что?», и стала ждать продолжения от одноклассницы. —Да я вспомнила, что ты сказала мне два года назад, когда какие-то идиоты решили проучить нас, поджидая после школы на углу. — говорящую это явно забавило, а вот её собеседница никак не могла вспомнить про какой момент речь. В самом деле прошло уже столько лет, что систематизировать все воспоминания было очень сложно, несмотря на то, насколько те были запоминающимися. Некоторые из них приходилось доставать, как тяжёлые камни из озера прошлого, перешерстив при этом страницы памяти вдоль и поперёк, а некоторые не получалось поднять, даже приложив массу усилий, под последнее определение очень хорошо подходила любая теорема по геометрии, которую сколько бы раз ты не пытался запомнить, она — проказница, вечно ускользала из подкорки мозга. В классе седьмом, как правильно заметила Соня, была одна ситуация, которая сейчас, спустя долгое время, пробуждала в ней улыбку. Девушки не могли никак найти общий язык и вечно ругались, вырывали друг другу волосы, грубили: «Да как ты меня уже задолбала, я сейчас тебе втащу!», — кричала Ди, замахиваясь школьным стулом. «Ну давай, рискни», — яро отвечала рыжеволосая: «На год забудешь, как правильно ходить, уж я тебе это обеспечу». В порыве ссор они не замечали, как в конфликты втягивали других: вот поднятый стул случайно задевал соседа, локоть Софии врезался в человека. Некоторых это злило до такой степени, что вскоре после угроз обеим, они решили перейти к действиям и подкараулить после школы, так сказать, «на пальцах объяснить, как нужно себя вести». Вместе одноклассницы, естественно, не ходили, на что обидчики и рассчитывали, вынашивая план прижать к стенке порознь. Первой под горячую руку попала именно заядлая бунтарка класса, которая по первому же звонку стояла уже за пределами школы, завернув за угол, чтобы дойти до дома, как обычно. Она наткнулась на компанию подростков — та самая отбитая часть класса после неё самой. Какая-то деревяшка в их руках говорила о не самых хороших намерениях, что Соня быстро просекла, решив удрать. Однако сделать этого у неё не получилось — позади уже караулил один, которому она, при попытке побега, врезалась прямо в плечо. Исход, очевидно, был плачевным. Сначала её толкнули, пару раз благодаря единоборствам, которым она занималась с детства, ей удалось противостоять, заехав одному прямо в челюсть, но далее удача отвернулась окончательно. После полученного удара по щеке, она отлетела назад. Конечно, скалясь, она говорила, что сейчас встанет и всех их разнесёт, но сама в это мало верила. Упав на пятую точку, она наблюдала за парнями, которые двигались в её сторону. А потом произошло следующее: со спины девочки послышался мужской голос: «Стив, я привёл ещё одну». София опешила, переводя взгляд назад, и сразу же подтвердила ужасную догадку — одноклассница с коротковатой юбкой, высоким хвостом с ленточкой и надменным выражением лица. Схваченная за шкирку Диана выглядела, как непоседливая кошка, которая не могла оказать никакого сопротивления, зато сварливое выражение лица громче слов кричало: «Сейчас к чертям перебью вас всех!». Хотя, нужно сказать, что насильно приведённая за угол тоже не ожидала встречи со своей соседкой по парте — её лицо вытянулось, а брови приподнялись. Они поняли друг друга без слов — в течение всех споров смогли выработать такую привычку, на уроках, когда нельзя было вслух материться — это помогало, но способность работала в обе стороны. Они могли понимать не только: «Уродка, после занятий тебе конец», но и: «Давай их отмудохаем». Тот случай стал первым, когда девчонки решили объединиться по своей воле. Ди дала отпор парню, что притащил её туда, Софа отвлекла, а далее первая ногой со всей силы пнула водосточную трубу, вырывая её часть из всего состава. И вот, две одноклассницы уже не безоружны. Дубинка мальчиков против женского металла, что выстоит? Две соперницы, ныне объединённые, решили узнать это наверняка. Диана вышла чуть вперёд с импровизированной битой, заслонив собой сидящую на пятой точке рыжеволосую. И перед тем, как началась настоящая борьба, перед тем как нервы обострились до пределов, Соня, находясь позади одноклассницы, с самой серьёзной в мире интонацией проговорила: —У тебя из-под юбки видны трусы. Уже намереваясь ринуться в бой, шатенка замерла на месте, лицо покрылось красноватыми пятнами, она выпрямилась и, как ошпаренная, перевела взгляд на рыжую, громко ответив то, что первое пришло на ум. —Значит смотри и наслаждайся. Будь у парней возможность — они бы попадали от такого заявления, сидящую это, однако, не смутило, а лишь придало сил. Она, оскалившись и проведя тыльной стороной руки около губ, чтобы вытереть какую-то грязь, поднялась и поравнялась со своей союзницей. Ди от неё отвернулась, а та подняла два средних пальца вверх, громко произнося: «Вам всем пиздец». Это было замечательное дуо, слова звучали громко не только по голосу, но и по своим намерениям, ведь далеко не каждый выстоит вдвоём против компании парней из четырёх человек. Но, конечно же, две, закалённые в бесконечных боях друг с другом, смогли, сейчас вспоминая то время с улыбкой. Много ли с тех пор прошло? — достаточно. Многое ли изменилось? — да. Недолюбливают ли девушки друг друга сейчас? — ещё как. Раздражают неимоверно, смотрятся, как бельмо на глазу, от которого ещё хрен оторвёшь взгляд. «Нарываешься», — как говорила каждая из них, замечая в своём поле зрения другую, когда та ещё ничего не успевала сделать. Они заканчивали девятый класс, шла весна, а на носу были экзамены. Каждая пыталась понять: что сделать дальше и куда ей поступать? Выбор был неопределённым, хотя они примерно представляли, чего хотят: «Конечно же денег», — отвечали они чуть ли не в один голос. Сфера, по их словам, была не так важна. Лукавили, ведь одна знала, что хочет работать в банке, пересчитывать наличку, предлагать клиентам вклады и особенно кредиты. «Хочу отправить их в финансовое рабство», — злорадно посмеиваясь, говорила Ди, и почему-то, глядя на неё, создавалось ощущение, словно она не шутит… Прощайте, наши кошельки полные наличных. Другая хотела стать тату-мастером, с детства имея пристрастие не только мудохать людей, но и рисовать. Какими неожиданными могут быть интересы: по четвергам у маньяков насилие, жёсткое месиво, а по пятницам они надевали фартуки и занимались флористикой или кулинарией. Вот так же выглядела и София со своими умениями рисовать. Но тут стоило отдать ей должное, ведь набивая тату, она могла реализовать своё творчество, сделать больно другому человеку и ещё получить за это деньги. «Идеальная работа», — говорила она, гордо задирая подбородок. Сидя на лавочке сейчас, у них случайно зашёл разговор про будущее, и каждая вновь решила сказать, что думает насчёт него и насчёт предпочтений другого кем-то стать. Диана, она же отличница с идеальным аттестатом, высказывала своё мнение по поводу желания Сони стать тату-матером. Шатенка поддерживала женские начинания, за исключением одной детали: —Ты по-любому даже не окончишь школу. По оценкам рыжая по-прежнему находилась в конце класса, а экзамены нужно было как-то сдавать. Да, по словам многих он был не такой сложный, но базовые знания должны были хотя бы немного присутствовать. Желательно не настолько базовые, чтобы на вопрос два плюс два гордо отвечать четыре. София закатила глаза. У неё, впрочем, тоже было что сказать насчёт работы своей собеседницы: —Когда приду на трассу, дам сотку за отлиз, ко-лле-га. Готовься мне отсасывать. Шутки про работу проституткой всегда были актуальны, спрос у них особо повышался в преддверии экзаменов и зачётов. Ди усмехнулась от банальности подколки, со серьёзной и в тоже время надменной миной отвечая: —За сотку баксов может быть, но деньги ты такие найдёшь только если банк ограбишь. Рыжеволосая состроила глаза и высокомерно проговорила: —Хорошо, что ты решила уйти в банковский сектор. Люди проносились мимо, на улице начинало темнеть. Школьное здание по окончанию всех уроков гасило в своих окнах свет, хотя в некоторых, у особо трудолюбивых преподавателей, у которых наверняка заканчивался срок сдачи отчётов, он по-прежнему горел. —Набьешь мне тату на восемнадцатилетие, — предложила шатенка не в вопросительной, а скорее в утвердительной форме. — Хочу стать твоим первым клиентом. —Надеюсь тоже самое ты мне скажешь, когда я уйду на трассу. — посмеялась Соня, а Ди на её слова закатила глаза. Обычно она их закатывала, когда одноклассница шутила про «девочку-отличницу», но тут тоже был повод. Впрочем, его она могла найти где угодно. —Окстись, лучше скажи, скидки для своих нет? —Есть, — серьёзно ответила Соня. — Для своих на 5 к дороже. Собеседница тупо перевела на неё взгляд. Они ненадолго замолкли, после чего шатенка с такой же серьёзной миной спросила: —Знакомы? Подобный диалог был в их репертуаре. Если они не ссорились, то определённо обменивались шутками, одна начинала, другая — накидывала. Когда кто-то, проходя мимо, говорил, что они мило смотрятся вместе, те переводили на него странный взгляд, вслух спрашивая: «Кретин?». Тогда люди без слов всё понимали и спешили поскорее уйти. Соня шумно вздохнула, раскидываясь по лавочке и явно недовольная таким ответом одноклассницы. —Пф, ой всё, отъебись. — проговорила она. —За отлиз — любой каприз. Софи заигрывающе на неё посмотрела. —Господи, знала бы ты, какая я капризная. Ди ответила ей той же улыбкой и, подмигивая, ответила: —Узнаем. Почему-то шутить про отношения их прикалывало, хотя странно, ведь друг друга они вроде как на дух не переносили. Наверняка всему виной была весна — проклятое время романтики и беззаботности, которое оставляло на повседневности свой отпечаток. Девушки ещё долго шутили и смеялись с разных событий, вместе вспоминали то, что уже прошло и осталось только в памяти, так до самого заката, пока солнце не начало уходить за горизонт, а в банках из-под газировки вместо сладкой колы не поселилась пустота. Одноклассницы разошлись по домам. Прошёл месяц и в итоге с горем пополам, со словами: «Нервы сдали, и мы сдадим», — экзамены были завершены у обеих успешно. Они получили аттестаты, попрощались друг с другом, так как каждая планировала после девятого уйти, наступило лето, оно же очень быстро пролетело, а затем в десятом классе первого сентября на линейке, после напутственной речи учителя, обе встретились на пороге школы — растрёпанные, злые, привычно ко всему равнодушные, но почему-то когда их взгляды сошлись — их глаза наполнились неподдельным восторгом, лицо исказила безудержная улыбка и обе, несмотря на всю вражду, бросились друг к другу с распростёртыми объятиями. Всего три месяца назад каждая сказала другой: «Аривидерчи», — пожелала какие-то глупые слова, вроде проваливай, отличница, прощай, лузерша, я удивлена, что ты всё-таки сдала экзамены, успехов тебе совсем каплю, Ди, пусть твоя остальная жизнь будет наполнена страданиями, немного счастья, чуть-чуть любви такой бесчувственной стерве, улыбки, тепла и просьбе не забывать. Диана сжала край юбки, волнительно переминая ткань между пальцев, она смотрела куда-то в пол, не решаясь поднять взор, а затем проговорила: «Не забывай меня». Это был вечер, где солнце уже на половину скрылось за высокими холмами, на дворе было уже лето, июнь. Соня с рыжими кудрями чуть ниже плеч сильнее сжала на плече кожаный рюкзак, слова выходили с трудом: «И ты меня». Они разошлись. Никто не ожидал встретить на пороге другую, а потому сейчас в уголках глаз Ди можно было даже заметить слезинки, никто из них не мог понять, чему в действительности так рад: знакомым лицам после расформирования всего класса, новому эпизоду конфликтов или всё же друг другу. —Всё лето хотела разукрасить твоё лицо об свою парту. — душевно, почти искрясь счастьем проговорила София в женское плечо, никак не отрываясь от него. —Как я рада получить возможность врезать тебе стулом ещё раз. — с теми же чувствами, ответила Диана, сжимая крепче в своих объятиях девичье тело. Так пролетел ещё год. Наступил одиннадцатый класс. Спросите: как же сейчас развиваются их отношения? За окном февраль. Как всегда, очень многое изменилось — как внешне, так и внутренне. Одно, сохраняя каноничность, оставалось неизменным — вечное женское недолюбливание.***
—Отстойная дата. — вслух раздалось с третьей парты среднего ряда, а в доску полетела скомканная бумажка, которая, задорно отскакивая от поверхности, упала на пол возле ног учительницы. Та, нахохлившись, тут же развернулась и верно бросила взгляд на девушку, которая имела за собой привычку срывать уроки, подрывая авторитет преподавателей на протяжении всех лет своего обучения. Впрочем, не только женщина обратила на неё внимание — к девушке равнодушно так или иначе стеклись все взгляды, не удивлённые очередной выходкой непоседливой одноклассницы. Последний урок выдавал явную усталость присутствующих и отточенную годами напряжённость учителей, у которых из-за плотности графика под конец сдавали нервы. На рыжеволосую бестию взглянула и её соседка по парте, задумчиво изучая профиль какое-то время. Виновница происшествия сидела, по-хозяйски раскинувшись на стуле. Массивные ботинки с платформой были вызывающе закинуты на стол, обращая внимание многих на оголённые ноги и юбку, едва ли скрывающую все интимные зоны. Одноклассница за той же парной, что и она, была уверена, что, если посмотреть под другим ракурсом нижнее бельё все же будет видно. Учительница разъярённо одним резким движением подхватила бумажку, вопрошая на весь класс: —Это что!? Громкий звук заставил поёжиться почти всех, кроме запульнувшей бумагу и её соседки, которая к подобным выходкам уже привыкла. Ученица усмехнулась, даже не пытаясь опровергнуть то, что это была именно она. Девушка развела в сторону руками и поменяла ноги местами, закидывая поверх левой уже правую, а не наоборот. Преподавательница вспыхнула с новой силой, сжимая трясущимися от злости руками бумагу. —Ты посмотри на своих одноклассников, что они, по-твоему, думают о тебе!? — женщина резкими жестами указала на окружающих, взывая сидящую к разуму посредством давления. Признаться, всем было всё равно. На такие мелочи те, кто смогли дойти до 11 класса, уже не обращали внимания. Криво стоящая одной ногой на земле, а другой — в могиле, нервная система просто не позволяла переживать или задумываться о подобном. Однако в этой группе нашёлся ученик, которому было не всё равно. Сидящая за той же партой девушка с каштановыми волосами, осветлёнными ближе к концам, изучив достаточно профиль одноклассницы, вернула свой взгляд на преподавателя. И у главной отличницы класса, которая ненавидела рядом сидящую, было что сказать. —Согласна, — громко ответила девушка строгому учителю, но тешить женщине своё самолюбие было рано, потому что далее раздалось. — Отстойная дата. Гадкая, но полностью довольная собой улыбка искажала её лицо. Ровно такая же была и у её соседки. Развалившись на стуле, обе сидели с закинутыми на стол ногами, и каждая уверенно сказала бы, что никакого авторитета она не подрывала. Спросите почему? Да потому что никакую власть, кроме себя, они не признавали. Рыжеволосая жутко бесила, раздражала Диану, сидела у неё в голове и печёнках, девушка не переносила её на дух, и честно ответила бы, что ненавидела, если бы только не любила. Огонь противоречивых чувств, сумасшествие с первого взгляда, ураган бунтарства и неприличного поведения. Взрослые не выносили такого неуважительного отношения, но этим двоим весь мир был ни по чём. И каждый этот же взрослый, глядя на них, смотрел бы с завистью, потому что девушки по-настоящему жили. Они были счастливы и умели ловить момент, они не слушали тех, кто пытался ими помыкать, наступая тем самым на чужие грабли, девушки совершали свои неповторимые ошибки и слали других на хрен, потому что в отличие от остальных, они знали, что это только их жизнь. Почему же в итоге они не ушли после девятого класса, как планировали? Вряд ли кому-то из них хотелось слушать биологию с геометрией, ну, отличнице Диане ещё ладно, но Софии-то точно нет. Ответ на этот вопрос они нашли не сразу, потом долгое время его избегали, а он оказался до банальности простым. «Хотела тебе втащить стулом со словами почувствуй какого это», — говорила Софи, держа женскую макушку в локтевом изгибе, когда они обе шли по школьным коридорам, и взъерошивая девушке руками волосы, пока та беспомощно злилась. Диана отвечала, что тоже безудержно хотела подложить на стул сидящей кнопки, с напутствием, чтобы та, наконец, свалила восвояси. Пересесть с третьей парты среднего ряда самой, конечно же, не рассматривалось даже как крайний вариант. Обе пришли к порогам школы в десятом классе с одним намерением — ещё хотя бы раз увидеться. Не где-то там, не случайно, а именно в школьных стенах, и ещё намного продлить это беззаботное время. —А ну вон из класса! — закипая от злости, учительница указала на дверь. Урок геометрии был окончательно сорван, до конца осталось уже не так много времени — слишком много ушло на этих двоих, а ведь женщине нужно было объяснить ещё одну тему. Девушки равнодушно поднялись со своих мест, собрали рюкзаки и, толкаясь, под угрозы: «Вызову ваших родителей», покинули класс. Стоило двери кабинета закрыться, как Соня, закидывая на плечо портфель, протянула Ди сжатый кулак. —Оп, пораньше с уроков отпустили. — проговорила бестия. Шатенка по-доброму усмехнулась: «Мы её точно к концу одиннадцатого доведём», — и отбила кулак Софии своей сжатой рукой. Впереди ещё полгода обучения, экзамены, поступление, но всё это когда-то потом, сейчас можно расслабиться и получить кайф от беззаботности, пока ещё не настало то время взрослых проблем, отсутствия денег или любой другой фигни, которая только могла поджидать каждого на тернистом пути взросления. Девушки приобняли друг друга за плечи, похлопывая по-дружески по спине — они знали, впереди ждало много всего необычного, хорошего или, наоборот, плохого, но через всё можно было пройти, главное, что вместе. —Отличница. — гадко произнесла Соня. Ди усмехнулась. —Лузер. — ответила она. Отстраняясь друг от друга после объятий, у каждой на спине остался стик с соответствующей надписью. Четырнадцатое февраля — день влюблённых и, по их же словам, самый отстойный день подходил к концу, но девушки им наслаждались. В компании друг друга всё остальное теряло смысл. Когда в поле зрения одной появлялась другая — день автоматически становился отстойным, но они, имея специфические предпочтения, никогда бы не променяли их на дни спокойного веселья. Им всё нравилось, и их всё устраивало. Главное, что они были вместе: у одной — дикий фетиш на отличниц, а у другой безудержная страсть на бунтарок. Необычное сочетание, согласитесь?