"Но я же приехал"

- Черт возьми, да где он?! – раздраженно и хрипло спрашивает в пустоту Луи. Еще пару часов назад он самостоятельно вытолкнул Пейна за дверь, причитая, что ему не будет скучно, что горло не болит, а голос почти появился. Он говорил все, лишь бы парень не волновался и не жертвовал интервью с остальными на местной радиостанции. «Я очень быстро» - напоследок чмокнул его Лиам и скрылся за дверью, за которой уже бесконечно долго следили серо-зеленые глаза, а их обладатель тарабанил пальцами по заправленной кровати. Зло покосившись на ни в чем неповинные часы, которые стояли на тумбочке, Томлинсон поднялся и решил расслабиться в теплой воде, потому что в ванной комнате хотя бы не было этого раздражающего тиканья. Парнишка выудил из шкафа огромное белое полотенце и лениво поплелся принимать ванну, захватив по пути мобильник. «Как интервью?» - как можно более ненавязчиво написал Лу, пока набиралась вода, образуя белоснежную горку пены из-за ароматного геля для душа, который он предусмотрительно капнул. Ответ, к счастью, не заставил себя долго ждать: «Нормально, все как обычно. Соскучился?». Томмо закатил глаза и как можно более громогласно фыркнул, откладывая телефон на стеклянную полочку и забирая его лишь тогда, когда по шею очутился в горячей воде. Разомлев от свежего цитрусового запаха пены, он лениво дотянулся до предмета, который оповестил об еще одном сообщении. «Соскучился» - Томмо представил, как самовлюбленно улыбался Пейн, набирая это сообщение, и как было задето его достоинство, когда тот получил в ответ лишь «Возможно». «Тебе скучно и ты надеешься, что я разозлюсь и поспешу к тебе, чтобы наказать?» «Это настолько очевидно?» «Ребята закончат без меня, как думаешь?» «Определенно». Где-то в центре города, в душной студии, где уже несколько часов пытали популярный бойзбенд, Лиам шепотом сообщил Малику, что непутевому донкастерскому парню стало хуже и что он должен ехать. Получив молчаливое согласие и сочувствие ото всех парней – здоровый Луи был маленьким тайфунчиком, а, заболевая, превращался в ураган Виктория – Пейн попрощался со слушателями и поспешил в отель, усмирять свою Викторию. Дорога под знойным солнцем была невыносимо долгой и, казалось, что дверца, за которую держался парень, вот-вот расплавится. Но, наконец, он облегченно выдохнул, когда заметил знакомое здание и почти полное отсутствие фанаток. Удивляться последнему факту было некогда, поэтому он лишь наскоро расплатился с таксистом и поспешил в номер, который, как показалось сначала, был пуст. - Луи? – Пейн аккуратно зашел внутрь, закрывая дверь и выкладывая всякую мелочь, вроде телефона и бумажника, на стоящий рядом столик. - Сколько вариантов моего побега ты успел придумать? – тихо донеслось из ванной. Томлинсону строго-настрого запретили выходить, пока он не вылечится, но у того всегда были свои планы. - После варианта о том, что ты на простынях вылез в окно, мой мозг отказался продолжать, - улыбнулся парень, глядя на маленького совенка в воде, который с трудом открыл один глаз. – И давно ты пытаешься раствориться? - Не так давно, как ты скрылся вон за той коричневой дверью, у которой, между прочим, 2 больших царапины и 14 маленьких, - монотонно рассказывал Луи, снова прикрыв глаза и резко открывая их лишь тогда, когда на губах явственно почувствовалось чужое дыхание. - Удивительно, что ты не пошел громить ресепшн и просить поменять тебе ее на новую сию секунду, - улыбающиеся глаза смотрели на Томмо в упор, а мягкие – он не понаслышке это знал – губы почти касались поцелуем. - Это был бы следующий пункт моего невероятного веселья, если бы ты не приехал. - Но я же приехал, - Пейн понизил и без того возбуждающий голос до приятного, бархатистого шепота, и Томлинсону показалось, что он смывается в канализационный сток, который открыл Лиам, вместе с остывшей водой. - Это было ожидаемо, - маленький чертенок еще пытался воззвать к остаткам самообладания, чтобы не показывать, как дико он соскучился за какую-то вшивую половину дня. Но стоящий напротив парень видел его насквозь и отлично знал, что как только его губы сомкнутся на маленькой и такой беззащитной мочке Луи, тот распрощается со всеми капризами. Вот и сейчас, ощущая горячее дыхание и поцелуи где-то за ухом, совенку не оставалось ничего, кроме как зацепиться за сильную шею мокрыми руками. Прикусив хрящик и добившись возбужденного шипения, Пейн пробежал по знакомому телу руками, пробуждая нервные окончания, и забрал приятную ношу на руки, тут же ощущая, как намокает его футболка и начинает неприятно липнуть к телу. Но это было не так важно. Гораздо важнее в этой ситуации были жадные, почти кусачие поцелуи Томмо, который безжалостно кинул чужую кепку куда-то в сторону и под собственный довольный вздох принялся потягивать за короткие пряди. Парни быстро добирались до кровати, путь до которой показался бесконечным, и, наконец, Лиаму удалось подмять под себя парнишку, перед этим предусмотрительно стянув с себя мокрую ткань. Горячий язык принялся выводить замысловатые узоры на выгнутой шее, надавливая на выступающую венку и проезжаясь самым кончиком по ямкам ключиц, тут и там появлялись алые отметины, которые совсем скоро станут багрово-синеватые из-за чувствительной кожи Томлинсона, и им обязательно придется что-нибудь придумывать, чтобы скрыть их. Потом. Это будет потом, не сейчас, когда острая кромка зубов царапает до невозможности чувствительный сосок, не сейчас, когда Луи выгибается в немом стоне и лишь прижимает голову Пейна ближе к груди, не сейчас, когда раскаленный воздух вкупе с уже болезненным возбуждением грозят задушить обоих. Лиам до странного фетишизма любит тело маленького парня. Он знает наизусть места татуировок, контур которых не раз выводил языком, сколько родинок прячется на загорелой спине, как сильно любит Томмо, когда музыкальные пальцы пробегают по ребрам вниз, а короткие ногти царапают поясницу. - Давай же, Ли, пожалуйста, - просипел то ли от перехватывающего дыхания, то ли от больного горла, Луи, залезая рукой под подушку, где еще с ночи покоился начатый тюбик лубриканта. Парень в одно движение скинул обувь, стянул джинсы, которые и так держались на одном честном слове, и нижнее белье, раздвигая ножки Томлинсона и удобно устраиваясь между ними, чтобы склониться и влажно прижаться к припухшим губам, всосать чужой язык и добиться нетерпеливого стона, когда скользкая головка его члена уткнулась в расселину ягодиц. Томмо похныкивал от ожидания, пока Пейн согревал смазку в пальцах и медленно кружил ими вокруг тугого колечка мышц. - Я готов, черт возьми, Лиам! – взмолился парнишка, вскидывая бедра и насаживаясь на один палец, который благосклонно протолкнул любовник. - Нет, не готов, малыш, не спорь, - ласково куснув чужую скулу, он все-таки добавил второй палец, не понимая, какого черта слушается этого порочного ангела, который довольно застонал ему в плечо от ощущения ищущих движений внутри. Наконец, чуть шершавые подушечки нашли чувствительный бугорок внутри неприлично узкого Томлинсона, принимаясь его поглаживать под срывающиеся с приоткрытых губ стоны. Больше терпеть было невозможно. Вытащив перепачканные в смазке пальцы, Пейн усмехнулся в ответ на возмущенный вздох и приставил смазанную головку к еще не успевшему закрыться проходу, быстро, но плавно проникая в хрупкое тело одним движением. - Луи, блять… Задохнувшись от ощущения горячего, тесного и такого порочного Томмо, парень окончательно потерял остатки самообладания, принимаясь вбиваться в мягкое, податливое тело. Он жарко шептал какие-то пошлые глупости вперемешку со словами любви, на что Луи отзывался лишь поощряющими вскриками. Парнишка дергался в судорогах под крепким телом, со всей силы вцепляясь в каменные плечи, от чего тонкие пальцы начинали белеть. - Какой же ты красивый, Лиам, Господи…, - с трудом выдавил он, снова зажмуриваясь, чтобы не кончить лишь от одного вида раскрасневшегося любовника. Томлинсон никогда не признается, что дело не в «мне нравится лежать и ничего не делать, сам старайся», а в том, что только в этой позиции он полностью раскрыт для Пейна и видит, как тот раскрыт для него. Он собирает языком маленькие градинки пота с виска, царапает загривок, почти до крови прокусывает губы, которые так близко… Рука тянется к зажатому между животами члену, смазка с которого неприятно размазана по плоскому прессу, но ее останавливают и Томмо даже рад этому. Он понимает, что ему с избытком хватит ощущения таранящей его плоти, чтобы с разбега рухнуть в эту чертову пропасть, в которую его так безжалостно толкают. - Сильнее, Ли, ну же! – умоляет Томлинсон и парень слушается. Жар накрывает с головой, утягивает куда-то вверх и Луи принимается биться в оргазме, чувствуя, как парень замирает внутри него. Луи знает, что им любуются. Знает, как жадно впитывает Пейн каждое движение, стон и даже вздох маленького парнишки, который распластан по смятым простыням. Нежные стенки стискивают член Лиама, буквально приказывая тому кончить следом, что он беспрекословно выполняет, делая пару рваных движений и изливаясь тугим семенем в горячий проход. === Откуда у парня берутся силы удерживать себя и не падать на маленького Томлинсона, последний никогда не знал. Вот и сейчас, немного отдышавшись, Пейн укладывается рядом и сгребает малютку в медвежьи объятия, прижимая к себе. Маленький вечно холодный нос утыкается в разлет ключиц, а его обладатель блаженно и хитро улыбается, что не может не насторожить. - Что? – предусмотрительно спрашивает Ли. - Когда там у нас следующее интервью?