Тридцать дней

В Казань мы прилетели рано. Хоть какое-то разнообразие в перелетах. Дима предложил на вечер два варианта: погулять по красивейшему городу или сходить в караоке. Мнения разделились. Так как я в Казани была неоднократно, мне было без разницы, что выберут ребята. Те, в свою очередь, с одной стороны бодались за новые впечатления, с другой - за возможность ничего не делать, а только есть и отдыхать. Ленивцы победили. Всю дорогу до отеля, куда мы поехали заселиться, Намджун ворчал на Джина. Тот аргументировал свой выбор привычным “мне тридцать, меня беречь надо”. Но, посмотрев в мою сторону, парень поправился на “тридцать один”. Я не поняла, было это продолжение вчерашнего спора или джентльменская уступка, чтобы мне не пришлось чувствовать себя самой старой среди них. Но на всякий случай посмотрела на парня с прищуром. А вот по дороге от отеля до караоке Намджун вдруг притих и даже ни разу не высказал недовольства по поводу выбора планов на вечер. Я, конечно, удивилась такой смене настроения, но ничего не заподозрила. Зря. Караоке оказался с точно такими же как в Москве отдельными помещениями. Это какой-то обязательный стандарт подобных заведений? Но это нам, как всегда, на руку. Довольно милые и симпатичные официантки, конечно, немного разорвались между BTS и мной, но все же отдали предпочтение парням, попросив сфотографироваться. Я мысленно поворчала на отсутствие женской солидарности, затем порадовалась, что не придется фотографироваться после перелета, затем поревновала, когда одна из девиц слишком тесно прижалась к Намджуну для фото. Приставай к Тэхену, вон какой он красавчик! В общем, настроение упало. Интересно, насколько сильной была бы сенсация? “Известная певица May Day устроила драку с официанткой из-за лидера BTS”. Думаю, она взорвала бы интернет. И так мы не покидали всевозможные тренды, а теории по поводу моего сопровождения ребят строились одна смешнее другой. До правды пока никто не докопался. Когда мы рассаживались на диванах, Чимин попытался утащить меня на какое-то выбранное им место, но я так вцепилась в Диму, что у парня ничего не вышло. С подозрением поглядывая на мелкого, севшего справа от Намджуна, я разместилась рядом с менеджером. Скинув первым делом ботинки, спрятала ноги под бедром парня и приготовилась расслабляться. Моя помощь требовалась только при общении с чересчур откровенно одетыми и ярко накрашенными официантками. Конечно, когда нет ни внешней, ни внутренней красоты, будешь стараться взять откровенным декольте и красной помадой. И чем дольше я разглядывала девушек, тем сильнее замечала недостатки. И неровную форму чересчур выщипанных бровей, и слишком большое количество лака на кудрях (разве сотрудники общепита не должны собирать волосы, чтобы они не попали в блюда гостям?), и прыщик на подбородке. Особенно все плохо было у девицы, наклонившейся к Намджуну, чтобы принять его заказ. Что, знает английский? Не верю. Видимо, все же знает, раз записала что-то в свой блокнот. Я мысленно фыркнула и перевела размалеванной заказ остальных ребят. К счастью, девушки, приняв заказ, ушли, наконец-то освободив нас от своего общества. И тут-то я поняла всю степень подставы, организованной Димой и бантанами. Не терпящим возражений тоном Намджун сказал: - Юля, у тебя было достаточно времени, чтобы подумать. Я хочу… мы хотим услышать твою песню. Я с возмущением посмотрела на парня. Распоряжаться тут еще будет! Но, кажется, он был настроен очень решительно. Открыто встретив мой недовольный взгляд, Джун подался вперед: - Ты много раз слышала наше выступление. Мы тоже хотим послушать твое. Его радостно поддержали все присутствовавшие, даже предатель Дима. Я же довольно улыбнулась, чем заставила Намджуна понервничать. Кажется, он достаточно меня изучил, чтобы понять - так просто не сдамся и даже имею какой-то план спасения. - Вы слышали мое выступление. Тогда, в караоке. Взгляд Намджуна стал отрешенным - вспоминал. Я же радовалась победе. - Но это была не твоя песня, - деликатно улыбнулся Чимин. - Но мое выступление. Парни чувствовали, что что-то идет не так, но не знали, как выпутаться из ловушки, в которую сами себя загнали, в какой-то момент неправильно поставив ультиматум. Хотя начали хорошо, не спорю. Повисла пауза. Дима не понимал, о чем мы говорим. Поэтому, как он это делал последние две с половиной недели, боролся с голосовым переводчиком. Тот работал не идеально, и сейчас выдал какую-то абракадабру вместо того, что мы на самом деле сказали. Парни же всемером придумывали аргументы, чтобы меня переспорить и не натолкнуться на очередной выверт моей логики. Видимо, не найдя что-то стоящее, Намджун еще сильнее подался вперед и негромко сказал: - I want to hear your song. Сказано это было с такой интонацией, что у меня разом пропало желание сопротивляться и избегать исполнения своей песни. Чем я занималась почти год с тех пор, как закончился мой контракт. Да, почти год я не пела ничего из собственного репертуара. Максимум - чужие песни. И сейчас от нервов сердце билось как шальное. Внимательно посмотрев на Намджуна и встретившись с точно таким же взглядом, я взволнованно выбрала наиболее любимую из трех предложенных караоке-баром. А еще, не хотелось признаваться в этом даже самой себе, мне было страшно. Понравится ли ему? Да, смысла он не поймет. Но мелодия, голос, общий мотив… Микрофон противно лип к влажной ладони. Я вытянула ноги из-под бедра Димы и поджала их под себя, заземляясь и успокаиваясь. Вступление длилось буквально секунду, поэтому я, не успев морально собраться, запела про метафорического Кая, которого Герда не стала спасать. Постепенно знакомые строки успокоили, и я привычно пошла вслед за мелодией. Даже спустя столько времени голос безошибочно помнил каждую ноту. - Если хочешь, то можешь мое разбить, это лучше, чем никогда не любить. Одна из причин, почему еще я выбрала эту песню - ее никак нельзя было ассоциировать с Намджуном и тем, что сейчас происходило между нами, если вообще происходило. Но неожиданно эти две строки запустили в голове вихрь из даже не мыслей, а ощущений. Какие-то отдаленные впечатления о том, что лучше сожалеть о потерянном, чем никогда не полученном. Что не стоило запирать себя за семью замками из-за одного человека. Отрешившись от звенящих в ушах повторно спетых слов, я перешла к куплету. Когда-то эта песня была посвящена бывшему, но за пять лет исполнения ее со сцен по всей России первоначальный посыл был затерт, а на его место пришли абстрактные идеи про абстрактные отношения. Сейчас же у меня было ощущение, что пою ее я для себя и до себя пытаюсь донести заложенные смыслы. Допев, я поморщилась, откладывая микрофон. Совершенно не получила удовольствия от исполнения, но сохранила легкую улыбку, показывая, что все в порядке. Ребята аплодировали, подбадривали и высказывали комплименты, я же ждала, когда внимание утихнет, чтобы можно было погрузиться в свои мысли. К счастью или к сожалению, плану не удалось сбыться. Когда за микрофон взялся Джин, и все внимание перешло к нему, рядом сел Намджун. Я с одной стороны была рада ему, но настроение было на нуле. Парень уперся локтем правой руки в колено и подпер кулаком щеку. Глядя из такой позы на меня снизу-вверх, Джун спросил: - Переведешь? Я отзеркалила его позу, но кулаком подперла не щеку, а подбородок. Глядя на подпрыгивающего в подобии танца Джина, медленно, строка за строкой, произнесла текст на корейском. Мы помолчали. - Красиво. - Спасибо, - я тепло улыбнулась. - Твоя лирика? Кивнув, дополнила: - Но музыка - нет. - Это песня какого периода? Я непонимающе посмотрела на парня. Ребята запустили прилепленный к столу диско шар, отчего по комнате кружили разноцветные лучи. Один из них скользнул по лицу Намджуна, заставив его слегка зажмуриться. Глаза лисьи, а выражение лица кошачье. Улыбнувшись этому сравнению, отвела взгляд, когда Намджун посмотрел на меня. - Ты говорила, что решила поэкспериментировать с музыкой, но фанаты это не оценили. Песня, которую ты только что спела - она из какого этапа карьеры? Надо же, он все запоминает. Даже я не могу удержать в голове, что рассказывала им, а что нет. - Из первого. Все мои песни были примерно такие. Они мне до сих пор нравятся, но я уже другая. - Сможешь спеть что-то из экспериментального? Я покачала головой, хоть это и не очень удобно было делать на кулаке. - В караоке только основные хиты. - А не в караоке? - Я подумаю, - ухмыльнулась, переводя взгляд на Намджуна. Он рассмеялся, свесив руки между колен и опуская взгляд вниз. - Порой ты невыносимая. - Только порой? Улыбнулась, разглядывая игру теней на его лице. - Только порой, - подтвердил парень, поднимая на меня взгляд и даря ответную улыбку. Я не знаю, что это за магия, но рядом с Намджуном всегда было так спокойно и уютно. Хотя лукавлю. Иногда моему сердцу рядом с ним становилось очень тревожно, я бы даже сказала чересчур. Но это не та тревога, которую стоило бы избегать. В нормальных обстоятельствах. Сейчас все, что связано с ним, было для меня опасным. Тем не менее я наслаждалась возникшей вокруг нас атмосферой теплоты. Откинувшись на диван, Намджун положил руку на спинку с моей стороны. Я по-прежнему сидела, облокотившись рукой о свои колени. Но затылком чувствовала, что стоит сделать одно движение назад - и его рука окажется на моих плечах. Лучше бы не заметила этого жеста, тогда могла бы прижаться случайно. Сейчас же, если сделаю это, мой выбор будет совершенно осознанным. И потом, через двенадцать дней, буду жалеть, что приняла это решение. “Это лучше, чем никогда не любить”. Задержав дыхание, замерев сердцем, я выпрямилась и откинулась на спинку дивана. Оставит руку или нет? Оставил. Я спиной чувствовала прикосновение Намджуна даже сквозь ткань своего свитера и его толстовки. В месте касания было чертовски жарко. Я никак не могла понять, почему он настолько горячий, что каждое прикосновение загоралось пожаром на моей коже. Дыхание участилось, но я старалась сохранить невозмутимый вид и притворялась, будто внимательно смотрю на выступление Чонгука и Чимина, которые пытались петь песню на английском. Почувствовав, как напряглась рука на моих плечах, я замерла, прислушиваясь к действиям Намджуна и ожидая, что сейчас он все же отодвинется. Но вместо этого парень слегка развернул руку и начал кончиками пальцев поглаживать мое плечо. Я не поверила в то, что происходит, и от неожиданности выдохнула чересчур громко и судорожно. К счастью, никто в шуме караоке-бара этого не услышал. Облизнув нижнюю губу, начала взволнованно ее покусывать, чувствуя, как от смущения и возбуждения горят щеки и уши. Легкие прикосновения были настолько интимными и близкими, что мне хотелось посмотреть на выражение лица Намджуна, чтобы запомнить его на всю жизнь. И в то же время мне было страшно делать это, чтобы не оказалось, будто он просто задумался. Аккуратно, не шевелясь, я скосила глаза на руку на моем плече… и столкнулась с внимательным взглядом Димы. Менеджер очень выразительно приподнял бровь, и я почувствовала, что делаю что-то неправильное. Конечно, делаю. Закрыв на сотни замков душу, сердце и все те чувства, что меня сейчас обуревали, я приняла самый независимый вид, на который только была способна в этот момент, и потянулась к столику за своим напитком. Рука Намджуна соскользнула с плеча и осталась позади меня, где-то в прошлом. Пить удавалось с трудом. Каждый глоток лимонада застревал в горле, травмируя его и принося боль. Но я упорно продолжала пить, создавая благовидный предлог для всех вокруг. Для Намджуна, от которого отодвинулась. Для Димы, которому не хотела признаваться в том, что действительно сделала что-то неправильное. Пока пила лимонад, менеджер наклонился к моему уху и заговорил: - Юля, что только что произошло? - Ничего, - я возвела глаза вверх, показывая, насколько нелепы его вопросы. - Я все видел. - Дим, угомонись. Ничего не было, нет и не будет. - Конечно, - скептично ответил приятель, но от меня отстал. Я же остаток вечера старалась сохранять дистанцию с Намджуном, как бы тяжело это ни было. Не хочу даже думать о том, что закончился восемнадцатый день из тридцати.