We're on the razor's edge now

             Пытливый девичий взгляд был прикован к массивным мужским рукам, так мастерски обращающимися с музыкальным инструментом.              Ему так идёт гитара.              Ловкие пальцы в давно отточенных до безупречности позициях скользили по грифу. В моменты, когда те с усилием нажимали на струны, под бледной кожей выделялись чётким рельефом сухожилия и выступающие вены, приковывая к себе и так чересчур повышенное внимание со стороны шатенки, стоящей напротив.              Это выглядело так эстетично. Так завораживающе. Так… сексуально.              После того, как последнее слово неожиданно промелькнуло в голове обладательницы кофейного оттенка затуманенных глаз, ей пришлось тут же одёрнуть себя.              О, Аллах. Нельзя же так.              Она не должна так в открытую рассматривать его тело. Ей вообще не позволено чувствовать влечение к этому мужчине.              Запрещено заливаться краской от любого знака внимания со стороны своего фиктивного жениха. Замирать на несколько секунд и внутренне всей сжиматься всякий раз, когда он оказывается ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Постоянно думать о нём. Искать всевозможные предлоги, чтобы увидеться, украдкой позволяя себе любоваться им, когда архитектор что-то увлечённо печатает в своём ноутбуке.              Всё это временно. Болат позволяет девушке быть рядом с собой только, чтобы та оказала ему услугу: стала триггером для его бывшей и заставила ревновать её до потери сознания.              Даже сегодня он подписался на эту дурацкую затею, обрекая себя провести весь свой свободный вечер в компании так ненавистной ему взбалмошной любительницы клубники, небось, только ради того, чтобы во всех мельчайших деталях рассказать завтра об этом Селин и сорвать куш в виде её перекосившейся от желчи физиономии.              Эда всё это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать.              Сейчас, стоя в этом небольшом помещении, окутанном полумраком, и слушая чарующую мелодию, рождавшуюся под пальцами человека, тревожащего её трогательное сердечко, она всё же позволяет себе отдаться моменту и насладиться всей этой прекрасной атмосферой.              Как будто это всё по-настоящему. Как будто они действительно влюблённая пара, решившая устроить себе романтическое свидание.              И то ли девушка всем сердцем поверила в эту теорию, то ли сам Серкан заигрался, уж слишком сильно вживаясь в роль, которую сам же для себя и прописал, но Йылдыз стала ловить на себе мимолётные взгляды мужчины, а после замечать, как улыбка невольно расцветает на его лице всякий раз, когда они встречаются глазами, словно кареглазая действительно его привлекает.              Внутри тут же разлилось томительное тепло. Ей стало совсем неловко от своих мыслей, и смущённая Эда поспешила немедленно обратить взор к полу, делая вид, что безумно заинтересовалась в том, чтобы рассматривать деревянную текстуру на тёмном ламинате.              Музыкальная композиция подходила к своему завершению. Архитектор зажал струну, извлекая звук, и плавно провёл по ней пальцем на несколько ладов вперед, ставя финальную точку.       Он сидел и практически не моргая смотрел на своё кудрявое вдохновение, так и не решившее поднять на него глаза. Боялся пропустить что-то важное. Хотел запомнить каждую секунду сокровенного времени, проведённого наедине с ней.              Понимал, что больше такого шанса может не выпасть.              Болат успел выучить как прописную истину, что стал виной всех бед, свалившихся на голову этой юной госпожи за последний год, заставляя ту возненавидеть его, даже не будучи знакомыми лично. А потом ещё больше зарыл себя с головой, когда вынудил участвовать её в этой показушной клоунаде с помолвкой.              Сделав буквально всё, чтобы шатенка считала его самым отвратительным, беспринципным и гадким человеком на всём белом свете, он не имел никакого права сейчас ломать её жизнь ещё больше.              Серкан больше не станет её держать. Он отпустит. Как бы ни было сложно, он отпустит.              Им нельзя быть вместе. Просто противопоказано.              Каждый раз, когда молодые люди хоть немного начинали сближаться друг с другом, мужчина неосознанно причинял боль этой искренней девушке. Её пахнущее цветами сердечко просто-напросто слишком хрупкое, чтобы он мог держать его в своих огрубевших руках.              Аллах, о чём это он. Госпожа Йылдыз никогда ему его не вручит.              Эта мысль больно полоснула по кровоточащему комочку в глубине грудной клетке, обтянутой небесно-голубым поло. Он поспешил отвлечься.              Прочищая горло после долгого молчания и тем самым обращая на себя внимание взгляда глубоких карих глаз, мужчина распознал расплескавшуюся в них вселенскую тоску.              — Эда, я отвезу тебя сейчас домой, – интерпретировав этот взгляд как подавленное из-за хорошего воспитания чувство отвращения к нему и их уединённому вечеру, Болат поспешил избавить девушку от её страданий и поскорее доставить поближе к любимым людям, где бы она могла чувствовать себя комфортно.              Шатенка чуть слышно угукнула и снова опустила взгляд к полу.              Пока молодой человек возился с тем, чтобы убрать инструмент на его законное место и выключить всю аппаратуру, девушка уже успела перекинуть через плечо свою миниатюрную сумочку, которую по приходе в это волшебное место от переизбытка эмоций небрежно бросила куда-то в районе акустической системы у самого входа, и покорно ждала своего спутника у двери.              Они вместе вышли на улицу. Серкан немного замешкался с тем, чтобы закрыть замок, который, видимо, из-за не слишком активного пользования немного заржавел и не хотел поддаваться с первой попытки, а госпожа Йылдыз, дойдя до автомобиля, на котором они приехали, стояла и рассматривала его широкую спину, неловко поправляя упавшие на лицо из-за несильного ветра несколько прядей волос.              Когда молодой человек наконец закончил и неспешным шагом начал приближаться к своей спутнице, смотря куда угодно, только не ей в глаза, девушка не смогла справиться с собой и сама сделала шаг навстречу, порывисто обнимая и укладывая свой подбородок в изгиб мужской шеи.              Болату словно перекрыли доступ к кислороду. Он замер, ощущая, как его лёгкие в одночасье наполнились ароматом цветов и просто отказывались и дальше выполнять предписанные им функции. На секунду мужчина даже подумал, что, если бы у него был выбор, как бы ему предпочтительнее хотелось умереть, он бы не задумываясь выбрал вариант с тем, чтобы задохнуться её запахом.              Его сердце неистово колотилось в груди от такой неожиданной для них обоих близости, и он нерешительно обнял её в ответ, боясь проснуться.       Эда до сих пор не могла понять, как решилась на это сама, но она ни о чём не жалела.              Слишком приятно было чувствовать его горячее дыхание в своих волосах. Слишком идеально было ощущать его тяжелые руки на своих плечах и своей талии. Слишком сильно ей захотелось провести своим холодным носом по его шее, украдкой вдыхая аромат его парфюма, который так кружил ей голову.              Всё было слишком.       Непонятно, сколько они простояли так, не в силах выпустить друг друга из цепкой хватки таких необходимых им обоим сейчас крепких объятий, но, когда девушка начала осознавать, что определённо перешла сейчас черту, обрушиваясь со своим несдержанным порывом на Болата, в уголках её глаз защипало, и она поспешила отстраниться первой, быстро моргая, чтобы избавить от непрошеной влаги.              Они оба замерли, так и находясь друг к другу вплотную. Никто не нашёл в себе силы сделать хоть один шаг назад.              Глаза в глаза.       Непозволительно близко.              Руки мужчины в собственническом жесте сжимали хрупкую талию, словно он был наготове, если Эда решит отдалиться от него хоть на сантиметр, незамедлительно притянуть её ближе к себе. Руки же девушки, напротив, осторожно покоились по обеим сторонам массивного торса, невесомо проходясь большими пальцами по шершавой наощупь ткани поло.              Пара неотрывно смотрела друг на друга, испытывая непреодолимое желание раствориться в этом мгновении.              В какой-то момент их лица неосознанно начали сближаться. Никто так и не понял, кто сорвался первым. Всё словно произошло само собой. В головах обоих громогласным набатом раздавалось «поцелуй, поцелуй, поцелуй, поцелуй».              Когда между их носами оставались считанные миллиметры, шатенка доверительно прикрыла глаза, потянувшись к молодому человеку ещё ближе, но он свою очередь не позволял себе такой роскоши. Всё время пока Серкан приближался к её лицу, его взгляд судорожно метался от её подрагивающих ресниц к распахнутым губам перед собой и обратно.              Мужчина хотел оставить в памяти этот момент на всю оставшуюся жизнь, всё ещё не до конца веря в то, что это действительно с ним происходит и что он на самом деле правильно понимает намерения девушки.              Он уже чувствует горячее дыхание на своих губах и предвкушает ощутить сладость девичьих губ напротив, как свет от фар откуда ни возьмись взявшейся большой синей машины, вырулившей из-за поворота, неожиданно осветил их, заставив испуганно отпрянуть друг от друга.              Повисло долгое молчание, сквозь которое очевидно различались звуки сбившегося дыхания и громыхание заходившихся в груди обоих сердец.              Эда, словно обороняясь от предсказуемо полетящих в её сторону претензий за несдержанность и просьб в дальнейшем не позволять себе настолько дерзких вольностей, дрожащими руками обняла себя за плечи и потупила взгляд в пол, но Болат на удивление проигнорировал всё то, что только что не произошло, и, неловко почесав затылок, выдал коротко: «пойдём», направляясь к двери машины у водительского сидения.              Ошеломлённая девушка осталась на какое-то время неподвижно стоять на месте, продолжая обнимать себя руками, но затем, взяв себя в руки, всё же села в салон, сразу же потянувшись к ремню безопасности, чтобы пристегнуть его.              Они оба делали вид, что ничего не было.       Совсем ничего.       Никто из них ничего не почувствовал. Никто не хотел, чтобы этот дурацкий поцелуй наконец случился. Никто не ощутил укол дичайшего разочарования, когда вспышка света ослепила их.              Они оба игнорировали свои эмоции, и оба были полны уверенности, что это чертовски правильно в этой ситуации.              Серкан, не проронив ни слова, завёл мотор и вывернул руль, чтобы выехать к главной дороге, а Эда отвернулась к окну, подпирая щеку рукой и бездумно рассматривая пролетающие зажжённые фонари за окном.       Каждый думал о своём в тишине, не смея разрушать купол из гнетущего молчания, повисшего над ними.              Так прошла вся их поездка до самих ворот дома Йылдыз.              Когда машина окончательно остановилась, а двигатель полностью затих, девушка отстегнула ремень, но не поспешила сразу же выйти. Она оставалась сидеть в салоне, смотря в одну точку перед собой.              Ждала чего-то?              Нет. Просто тянула время, чтобы посидеть с ним рядом подольше, ни на что большее даже не надеявшись.              Тяжело вздохнув, шатенка поняла, что уже исчерпала весь лимит времени, и, опустив ладонь на ручку двери, приоткрыла её.              — Спокойной ночи, Серкан Болат, – произнесла полушёпотом, даже не взглянув в его сторону.              — Спокойной ночи, Эда Йылдыз, – так же глухо отозвался мужчина, наблюдая за тем, как она невесомо выпорхнула из его автомобиля.              Провожая взглядом девушку, буквально сбегавшую от него сейчас по пологой лестнице вверх, молодой человек что есть силы стукнул по рулю, смачно выругавшись, и вылетел из салона следом за ней.              — Эда!              Кареглазая мгновенно замерла, ощущая как россыпь мурашек прошлась по её позвоночнику от его громогласного и такого надрывного голоса. Она медленно повернулась к нему, смотря прямо в глаза сверху вниз на него, какого-то чересчур взволнованного и взъерошенного.              — Да? – сердце в её груди пропустило несколько ударов в ожидании того, что же он ей ответит. Огонёк надежды слабо разгорелся внутри.              А сам Болат так и не понял, зачем это сделал. Зачем остановил её?              Он просто стоял. Неотрывно смотрел на неё, понимая, что не может себе позволить озвучить даже часть всего того, что хотел бы сказать, и чувствуя, как неприятно печёт в груди.              — Спасибо за этот вечер, – быстро облизав пересохшие губы, молодой человек пробормотал единственное, что смог выдавить сейчас из себя.              Йылдыз сглотнула огромный ком, вставший поперёк горла.              — Тебе спасибо.              Развернувшись на пятках, она пулей ринулась к калитке, ощущая, как обжигающе горячие слёзы заструились по её щекам. Как же она была благодарна своей тёте в этот момент, что та не закрыла калитку на замок, и ей не пришлось сейчас хлопотать над тем, чтобы отпереть его, пока глаза были застланы влагой.              Так и не сказал.