***
Спустя час автобус остановился на парковке у небольшого отеля, а яркая полная луна уже вовсю сияла на мрачном беззвёздном небосводе. Замученные длинной дорогой «Лисы», почти что выпали из своей неоновой тюрьмы, словно доминошки от дуновения порывистого ветра, а Кевин так вообще напоминал пингвина, что собирался нырнуть не под лед, а носом в грязный асфальт. А кто виноват, что он сегодня так пристрастился к своей лучшей подружке в прозрачной бутылочке? Когда они без приключений встали на прочную землю, Нил удивился, как они всё-таки смогли выстоять против могучих сил гравитации и не сломали себе ноги при таком свободном падении с последних ступенек автобуса. Он честно думал, что Эбби стоит уже доставать антисептик и вату, чтобы обработать раны сонных «Лисов», но все чудом обошлось без травм. Сам же Джостен вышел последним, вместе с Эндрю и, привалившись спиной к автобусу, они закурили привычную пару сигарет, деля их между собой. Прохладный ночной воздух и привычная рутина, смешанная с тяжелым ароматом табака заземляли и помогали не думать в ненужном направлении. Это было правильно, это было хорошо. Команда бросила на парочку пару довольных взглядов, сопровождающихся красноречивой игрой бровями, но после того, как Миньярд перевел на них не менее красноречивый ответный взгляд, кричащий: «Сдохнешь через три секунды, мудила», — они поспешили прибавить темпа, с удвоенной скоростью механически шагая в отель. Никто не знал, в какую секунду у его гортани может вдруг засиять нож, да и у них есть дело более интересное, так что, скорее всего, они прямо сейчас примутся громить отель в лучших своих традициях. Стоит ли говорить, что после одного такого раза, их команду занесли в черный список у того отеля и теперь не пускают даже на порог здания? Ваймак чертыхнулся и бросил: «Мне не платят столько, чтобы я мог возместить весь принесённый вами ущерб, паршивцы!», — быстро заходя в многоэтажное здание. Тренер вышел из отеля едва ли не так же быстро, как и зашёл туда. Нилу показалось, что седых волос на его голове стало куда больше. Стоило ли бояться, что они угробят Ваймака раньше, чем доедут до команды противников? Джостен с уверенностью мог сказать «да» Что удивительно, тренер вышел на улицу не просто подышать свежим воздухом, да помолиться своим работодателям об увеличение своей слишком маленькой для такого пиздеца зарплаты, но и передать сладкой парочке ключ от их общего номера. Удалился он с подстрекательским наставлением пораньше лечь спать. После подобного заявления Нил подавился сигаретой, да так, что едва не проглотил ее, а Эндрю в лучших своих традициях сохранил каменное выражение лица, провожая спину тренера взглядом. — Нарушим его просьбу? — спросил он, выпуская клубок табачного дыма изо рта. — Это будет сладкая месть, — сказал нападающий, кивнув в ответ, уронил сигарету и затушил её носком своего кроссовка. На подобный ответ Миньярд лишь довольно хмыкнул.***
Отель, в котором они остановились, был на удивление не плох. Достаточно большие номера в светлых тонах, на первый взгляд постельное белье было выстирано и накрахмалено, а от мебели и полов разило чистотой, что не могло не радовать. Кровати в их номере были раздельными, и Нил мысленно порадовался этому факту. Он никогда не желал спать вместе с Эндрю только из-за того, что у него фактически нет другого выхода. Джостен никогда не желал нарушать личное пространство блондина, без его на то согласия и уверенного «да». Нападающий уже было стал разбирать свою постель, кинув свою спортивную сумку возле входной двери, как голкипер достаточно громко, с нотками приказа произнес: — Двигай кровать. Нил обернулся, удивленно посмотрел на него пару слишком долгих секунд, анализируя, а после неуверенно переспросил: — Уверен? Эндрю взглянул на него так, словно тот был главным идиотом этой галактики и со вздохом произнес: — Абсолютно, двигай. Миньярд стал двигать свою односпальную кровать в сторону кровати Джостена, а тот проворачивал тоже самое, пока их кровати не объединились в одну импровизированную двуспальную. Пару минут покопавшись в своей сумке, голкипер выудил свой спальный комплект и быстро переоделся, попутно сбросив с рук повязки, лишая себя ножей и оголяя исполосованные ровными шрамами предплечья. Многозначительно взглянув на Нила, Эндрю улегся на одной из половин кровати и пару раз похлопал ладонью по месту рядом, приглашая того поскорее лечь. Собственно, Нила дважды просить не нужно. Он быстро переодевался перед голкипером, пока тот взглядом скользил по столь знакомому шрамированному торсу, изученному им вдоль и поперек сотни, а то и тысячи раз, не пропуская ни единого сантиметра. Подушечки пальцев стали ощутимо покалывать, от желания вновь освежить телесную память относительно каждого рваного шрама на чужом, столь желанном и ненавистном теле. Сбросив со своих предплечий такие же как у Эндрю повязки, Нил аккуратно лег на бок, занимая пространство с краю постели, как делал это всегда. Не успел он нормально улечься, как голкипер придвинулся едва не вплотную к его спине и тихим шепотом, обжигая своим раскаленным дыханием ушную раковину, спросил: — Да или нет? — Мой ответ никогда не изменится, да, — прошептал нападающий и повернул голову так, чтобы видеть лицо Миньярда. Тот в свою очередь лишь бросил привычное: «не никогдакай мне тут», — и запустил свои руки под футболку Джостена, заставляя того на мгновение вздрогнуть от контраста между собственным теплым телом и чужими холодными руками. Правда, никакие слова никогда не смогут выразить, насколько желанны эти руки на этом теле. Эндрю бегло прошёлся пальцами по торсу, словно вспоминая каждую незамысловатую черту и возобновляя выученную наизусть картинку в памяти. Он очерчивал все встречающиеся шрамы, подушечками пальцев, намечая привычный рваный выпуклый контур. Его рука остановилась, когда коснулась центра теплой груди, после чего пальцы продолжили свой путь выше и поспешили нащупать пульс, что четко прослеживался при прикосновению к венке на шее. — А говорил, что не боишься, — чуть сердито сомкнув брови на переносице, комментирует он, на что Нил лишь удивленно приподнимает бровь. — А с чего ты взял, что я боюсь? — У тебя пульс выше обычного. Джостен лишь тихо рассмеялся, разворачивая и пододвигая свое лицо на расстояние вздоха от Миньярда: — А может у меня не из-за страха пульс поднялся, — с самодовольной улыбкой шепчет он. — Лжец, — парирует Эндрю и проводит пальцем вдоль яремной вены, заставляя нападающего поглубже вдохнуть и задержать дыхание. Будучи довольным такой реакцией, голкипер опускает руку к ключице, пальцем проходя по выпирающей кости. — Ты такой лжец, Джостен. Да или нет? — на расстоянии вздоха шепчет он, бессовестно глядя на чужие губы так, словно готов их съесть. Теплое дыхание голкипера вызвало рой мурашек нещадно пробегающих по телу нападающего, заставляя того сглотнуть излишнее количество вязкой слюны во рту. — Да, — просто с ухмылкой моментально согласился Нил, теснее прижимая руки к матрасу и цепляясь за белую простынь, дабы в один миг не поддаться безграничному соблазну коснуться чужой горячей кожи без разрешения. Глядя на это, Миньярд добавил: — Плечи и выше, — а после прильнул к чужим губам, по-собственически прикусывая, оттягивая нижнюю губу и проникая языком в чужой расслабленный и столь податливый рот. Умело доводя нападающего до пика наслаждение, Эндрю, в ответ получал рваные вздохи и тихие стоны, что были выше и намного лучше всяких похвал. Время стало чем-то несуществующим, казалось, что такого понятия и вовсе никогда не существовало. Секунду проносились словно дни, недели, годы. Они осознавали, что время действительно не стоит на месте лишь по коротким неровным вздохам друг друга, наполненными страстью и желаниями. Парни ощущали глухое сердцебиение из своих грудных клеток, хотя по ощущениям, само сердце уже в бешеном ритме плясало уже где-то в желудке, а не в груди. Это была мелодия, написанная сплошным стаккато, громко и отчетливо звучащее на таком забавном инструменте как «сердце», заставляя вслушиваться в каждую последующую ноту. Умело орудуя собственным языком, Миньярд уделял особое внимание ребристому нёбу Джостена, бегло проводя по нему и срывая с уст нападающего манящие, приглушенные, но столь разгорячённые стоны. Он прикусывал чужие губы до крови, придавая их поцелую столь привычный вкус металла и в тот же миг, смазывая его своим языком. Их поцелуи всегда были такими, дикими и безудержными, однако Нилу было не на что жаловаться, ему слишком нравилось это слияние языков, а порой ему казалось, что и душ в целом. Эти поцелуи всегда ощущались так, словно любой из них может раствориться прямо сейчас и обратиться пеплом, утекающим сквозь пальцы. Своими поцелуями они доказывали, что их миры заканчиваются друг на друге, не смея существовать без своей неотъемлемой части. Руки Эндрю становились все более горячими, и они ни на секунду не останавливались, бегло касаясь торса Джостена, очерчивая излюбленную дорожку шрамов. Он, то пробегал щепетильными пальцами по бледному следу от ожога утюгом, внешний вид которого запомнил слишком четко, то очерчивая неровный рваный полукруг от пули. Особого внимания заслужили длинные и широкие шрамы вдоль низа живота. Касаясь их, пальцы Миньярда сильнее вжимались в кожу, заставляя чужое разгоряченное тело изнывать от возбуждения, пока самого голкипера било разрядами электричества. Становится ли он мазохистом, утверждая, что именно эта боль от ударов тока ему до темноты в голове приятна? Зацелованные до беспамятства губы начинали неметь, Нил и вовсе переставал их чувствовать, а в голове не было ни единой целой мысли. Так, лишь отрывки чего-то в прошлом целого и неизменный образ тяжело дышащего Эндрю пред глазами. Ох уж эти длинные светлые ресницы, что так чудно подрагивали, когда голкипер смотрел на него.В груди Джостена зажглось желание расцеловать их и продолжать сие действие до бесконечности, до тех пор, пока он сам не испустит свой последний вздох. Миньярд оторвался от столь соблазнительных, желанных губ и окинул лицо Нила оценивающим взглядом, словно выискивал что-то несуществующее, а может он проверял проделанную своим ртом работу, кто знает. Голкипер еще несколько секунд смотрел на раскрасневшееся лицо нападающего, его алые губы, что так и манили вновь прильнуть к себе и никогда, никогда не отпускать. — Думаю, с тебя хватит, — язвительно хмыкнув, прокомментировал Эндрю, хотя желания прекращать их умопомрачительные поцелуи не проскальзывало ни в едином глазу. Наоборот, привычно коричневые глаза голкипера стали едва ли не черными от кипящего под тонкой кожей возбуждения, но он прекрасно понимал, что если они продолжат им не хватит и целой ночи, дабы насладиться друг другом. Нил лишь хмыкнул и поцеловал Эндрю в открытую шею, очёрчивая пульсирующую вену горячим языком, за что был вознагражден красноречивым вздрагиванием и тихим вздохом сквозь зубы. Глядя на эту реакцию, нападающий нежно прикусил кожу, оставляя небольшой красноватый след. — Ты — катастрофа, — прошептал Миньярд, когда его лицо доверчиво уткнулось в плечо Джостена, прячась, казалось, от всего мира. — Говоришь так, словно впервые об этом слышишь. -В том то и дело, что я об этом знал и не остановился. Несбыточная мечта. — Ненавижу тебя, — фыркнул Нил и привычно запустил руку в светлые локоны, нежно перебирая их между пальцев. Доступ к волосам Эндрю уже давно не требовал разрешение, и Нил действительно ненавидел каждый волосок на этой голове. В точности так же, как голкипер ненавидел пушистую и непослушную шевелюру нападающего. — 197%. — Почти 200, — мечтательно улыбаясь, прокомментировал Джостен, массируя пальцами чужую макушку. — Помешательство, — констатировал Миньярд и отодвинулся, создавая между собой и телом рыжеволосого приличных пару десятков сантиметров пространства. Кажется, продолжать страстную ночку Эндрю был не намерен, а Нил был полностью доволен дозой грубых поцелуев, что едва не оставляли синяки на его губах. Никто из них никогда не желал чего-то большего, чем то, что они способны дать друг другу в данный момент. — Значит, ты собрался выполнить наставление тренера? — озорно прищурившись и улыбнувшись, комментирует нападающий. — Заткнись, — со сладким, уставшим зевком парирует голкипер. — Как скажешь, — уже намного мягче улыбаясь, добавил Нил и полностью перевернулся на другой бок, чтобы взглянуть прямиком на сонное лицо Эндрю. Чуть приподнявшись на локтях, он подвигает голову к лицу Миньярда и оставляет на его усыпанном светлыми прядями лбу едва ощутимый поцелуй. — Спокойной ночи, Дрю, — желает он, тепло улыбаясь, и отворачивается, возвращаясь на свое прежнее место, поглубже ныряя под теплое пуховое одеяло. — И тебе, — едва разборчиво шепчет Эндрю в ответ, блаженно прикрывая глаза. Если быть откровенным, голкипер и сам не понял, как в привычку к Джостену вошло целовать его в лоб перед сном, но это действие вызывало на устах нападающего настолько широкую и искреннюю улыбку, что Эндрю решил позволять ему делать это едва ли не постоянно. И нет, ему это не нравилось, он ненавидел это на все 200% из 100 возможных. Что удивительно, в присутствии Миньярда Нил засыпал очень быстро и спустя каких-то пару минут, комната уже залилась размеренным дыханием, переходившим в мирное сопение. Не изменяя своей давней привычке, Джостен практически не шевелился во сне, чего уж там, Эндрю порой казалось, что тот и не дышит вовсе, а на кровати вместо живого человека лежит все еще теплый покойник. Всегда думалось, словно тому подсознательно страшно сделать хоть единое движение, пребывая в царстве Морфея, и подобный страх и привычка определенно не были вызваны тихой просьбой не двигаться. Голкипер мог поставить руку на отсечение, что даже за этой, казалось, безобидной особенностью кроется еще одна, а может и несколько психологических травм, о которых он пока что не осведомлен. Миньярд внимательно следил за слегка вздымающейся во сне спиной нападающего, убеждая себя, что тот все-таки дышит, что рядом с ним Нил, его Нил. Часто в пелене сна, мозг выводил вместо образа Джостена заученные из детства травмирующие картины…. Но он все равно продолжал твердить и напоминать себе, что рядом может быть лишь один рыжий идиот с языком без костей. Он повторит себе эти слова еще тысячи, миллионы раз, пока и вовсе не привыкнет, не запомнит, что его кошмары или мертвы, или навечно останутся лишь в его идеальной памяти. Размышляя подобным образом и глядя на столь излюбленную рыжую макушку, торчащую из-под одеяла, Эндрю, наконец, смог погрузиться в сон, блаженно прикрывая слипающиеся от усталости веки. Все-таки, поездки на автобусе были просто ужасны, гореть в аду тем, кто принимает их команду на этот раз. Уж Миньярд отомстит им за то, что они живут в столько далекой заднице.***
Во сне три из пяти ощущений голкипера всегда были обострены до предела. Слух, обоняние, осязание… Он всегда мог услышать, как скрипнула прогнившая половица под чужими ногами на другом конце их домика в Колумбии, мог почувствовать, как край его постели внезапно прогнулся под неизвестным весом, унюхать аромат свежего шоколадного печенья, совсем недавно изъятого из духовки. Но сейчас он не чувствовал ничего. Тишина, никакого постороннего веса и постепенно ослабевающий аромат Нила… Глаза Эндрю резко распахнулись из-за осознания. В этой комнатке ни в коем случае не должно быть так. Это ощущается неправильно, тревожно. Чуть сконцентрировав свой мозг, он понял, что его опасения подтвердились. Привычный вес бесследно исчез из постели, а размеренное дыхание, совсем недавно наполняющее комнату, испарилось без следа. Осталась лишь звенящая тишина, что резала слух не хуже острого лезвия, а ночная тьма давила на него, едва не пожирая с потрохами. Голкипер всегда просыпался от малейшего необычного вздоха, выбивающегося из общей картины, или же неожиданного вздрагивания рядом, но на этот раз ничего из этого не произошло. Вообще. Просто в один миг Нил исчез, испарился лежа на кровати. Это звучало глупо и совершенно не реалистично в голове Миньярда, но дыхание Джостена не стихло, оно резко оборвалось, парнишка не вставал с постели, что голкипер бы обязательно заметил из-за скрипа пружин матраса. Нил просто испарился, словно и не присутствовал здесь вовсе.<i> Прокручивая в голове эти факты, Эндрю моментально подскочил на ноги и одним щелчком включил небольшую прикроватную лампу. Она озарила помещение своим тусклым желтоватым светом, разгоняя тошнотворную тьму, что раньше дарили лишь умиротворение и покой. Но только не сейчас. Как он и предполагал, привычной фигуры лежащей под одеялом не было, и осознание этого факта болезненно давило на мозг, заставляя сердце упасть в пятки и в бешеном темпе отбивать чечетку. Миньярд ненавидел чувствовать себя так, чувствовать, словно что-то бесконечно важное исчезло прямиком из его рук, хотя он сам себе клялся, что никогда не посмеет отпустить. Никогда. Карие глаза в панике заметались по комнате, освещенной мягким светом лампы. Спортивная сумка нападающего «Лисов» все так же небрежно валялась у входной двери, а благодаря своей эйдетической памяти, Эндрю смог установить, что все лежит на своих местах, не сдвинувшись и на миллиметр. Была лишь одна огромная загвоздка. Самого главного в помещении не было.… Нила не было. Простыни смяты так, словно на них действительно кто-то мирно лежал совсем недавно. Голкипер провел рукой по принадлежавшей Джостену половине постели, и она оказалась все еще теплой, <i>слишком теплой. Словно ее буквально только что оставили остывать, что звучало как очередной бред. Он не мог не услышать, не почувствовать, как Нил поднялся из постели. Попросту не мог. Его ощущения никогда не давали сбоя, но что же произошло на этот раз?.. Мозг начинал закипать, а ладони болезненно закололо от приступа несвойственной паники и…Отчаяния? Раньше он вечно прятался от отчаяния, но теперь оно явилось, застало врасплох и помахало ручкой, заставляя его порой каменное сердце нестерпимо заболеть и пылать в агонии утраты чего-то бесконечно драгоценного. Эндрю всегда знал, что от непонимания до отчаяния — всего один шаг. Он сам всегда пытался никогда не впадать в отчаяние. Не смотря на все трудности, он всегда вставал и шел вперёд. Назло всему миру он не желал сдаваться, продолжая упрямо стоять. Но что же случилось с ним теперь? Голкипер ощущал, как его фундамент начинает рассыпаться, да так, словно он сделал не из бетона, а из трех гнилых соломинок, что все это время держались лишь благодаря одному человеку. Чувствуя, как что-то начинает болезненно скручивать в области сердца, Миньярда сорвался с места и выбежал в прихожую, проверять входную дверь. Он пару раз с силой дернул за ручку, но номер был заперт. Единственный ключ от двери находился в комнате, на прикроватной тумбочке. Эндрю не мог не проснуться от щелчка открытия скважины или того, как Нил попытался вскрыть дверь отмычкой. Правда, логики в подобном предположении совершенно не было. Зачем ему уходить посреди ночи?.. Правда, только, щелчка не было, ключ тоже на месте, тогда…. Где мать его Нил?! Почему его нет?! Куда он делся?! В голове уже вовсю плясала паника, вытанцовывая лишь ей известный танец, а сам голкипер ощущал, как его тело начинает цепенеть под влиянием какой-то таинственной силы…. Он уже ощущал подобное. Все было совсем как в прошлый раз, как в тот раз, когда Джостен исчез после игры с Бинтуронгами. Когда блудного сына вернули домой. Однако теперь, ситуация была совсем другой. Тогда Нил попрощался. Он благодарил и смотрел с болью в голубых глазах, осознавая, что совсем скоро умрет. Когда он ушел, Эндрю видел это, видел-видел-видел, но до конца не осознавал, что будет дальше…. Но в этот раз…. Джостен попросту растворился в воздухе. Не сказав и слова, беззвучно испарился… Блять, он ведь не был галлюцинацией все это время, правда? Он ведь не был сраной галлюцинацией, которую разум Миньярда слишком долго не желал отпускать? «Нет, Нил был реальным!» — отрицала какая-то безнадежно верящая часть Эндрю. Черт, доказательством этому была его ебаная сумка, но где сам ее владелец? Где Нил?! Ноги сами понесли его проверять ванную комнату. Он с сотрясающим стены грохотом распахнул дверь, но и там было совершенно пусто. Пусто-пусто-пусто…. Под кожей начинала закипать всеобъятная ярость, что заменяла собой мерзотное отчаяние. Эндрю и сам не понимал, на кого злился. На бесследно исчезнувшего Нила или же на внезапный приступ глухоты у самого себя, а может на то, что он чувствует слишком многое прямо сейчас? Руки так и чесались разгромить комнату в щепки и крушить все на своем пути. Этот бурный список желаний голкипер начал исполнять, метнув в стену одну из мягких подушек. Он действительно пытался хоть как-то усмирить свой пыл, однако кажись, все попытки потерпели крах, и скользкая нить контроля медленно, но верно выскальзывала из его дрожащих рук. Казалось, еще немного и он сойдет с ума, будучи полностью поглощенный собственным саморазрушением. Подушка с глухим хлопком ударилась о каменную стену, но легче не стало и на грамм. Полные безумия карие глаза вновь забегали по комнате в поиске хоть каких-то подсказок, чего-то, что могло натолкнуть его на осознание, ну и попутно в поиске нового предмета для метания. Но как бы он не глядел, как бы ни пытался, он не видел совершенно ничего, и это погружало его в глубины отчаяния. В один миг, взгляд, наконец, остановился, зацепившись за аккуратно уложенное на месте подушки письмо. Чудаковатый белый конверт, который был аккуратно уложен и едва заметен на белюсеньких простынях. «Этого здесь точно не было» — прошептал разум Миньярда и он, цепляясь за жалкий почтовый конверт, словно за последнюю надежду на жизнь стал внимательно изучать его. На лицевой стороне красивым каллиграфическим почерком была заполнена строчка «Получатель», когда как строка «Отправитель» была небрежно пропущена. На это голкипер лишь раздраженно цыкнул, думая: «Ну да, конечно, так он и скажет». В строке «Получатель» было написано: «Команде «Лисы», университет Пальметто, штат Южная Каролина». Эндрю тяжело сглотнул вязкий ком в горле, взявшийся из неоткуда и аккуратно распаковал злосчастное письмецо, что по логике вещей должно было объяснить ему, что случилось с Нилом, и куда он черт возьми запропастился. В голове роился необъятный океан мыслей: «Он сбежал?», «Его опять похитили?», «Нил, где ты?» Каждая новая мысль была хуже предыдущей, заставляя мозг бурлить и обращаться в кашу, пока лицо становилось все более холодным, не выдавая внутреннего обжигающего кипения. Миньярд не мог поверить собственным паническим размышлениям, Джостен попросту не мог сбежать, правда? Ему больше незачем бежать, он пообещал остаться с Эндрю, быть рядом… «Он пообещал, он не мог сбежать», - из раза в раз убеждал он себя, но отчего-то с каждым разом верилось в это все меньше и меньше…. Из-за этого сердце разрывалось на части, было больно, невыносимо больно. Способен ли он вытерпеть ее?.. А если нападающий действительно просто взял и ушел? Сам, по собственной воле. Что же будет с Эндрю?.. Он…. Он не сможет просто стереть из памяти то, что принесло ему первое счастье в этой сраной жизни. Он никогда не сможет забыть, никогда. Похищение? Как они смогли похитить Нила прямиком из-под носа голкипера? Странно, все это было очень и очень странно…. Он ведь действительно ничегошеньки не ощутил. Не услышал никакого необычного скрипа, еще одного человека, что должен был настырно дышать в комнате…. Эндрю вообще ничего не услышал и не почувствовал, кроме внезапно оборвавшегося дыхания Джостена и его исчезнувшего веса, что начал дарить голкиперу настоящее умиротворение…. Он достал из конверта сложенный пополам лист дорогой мелованной бумаги и развернул его, начиная читать содержимое, выведенное все тем же великолепным почерком и явно при использовании перьевой ручки и чернил. От этой манеры письма Миньярда начало мутить: «Приветствую «Лисы»! Мы с вами не знакомы и не познакомимся никогда, к сожалению, но я все равно рад писать вам. Наверняка все переполошились, куда же делся Нил Джостен? Куда же он исчез? А ответ прост! Я похитил его. Бинго, не правда ли? В ваши головушки наверняка закрался вопрос кто я, зачем это сделал? А кто сказал, что я собираюсь вам отвечать? Ха-ха, верно, никто, так что ответов вы и не получите. Вы можете вернуть Нила, но для этого есть одно забавное условие! Вам нужно прийти по данному адресу и зайти в один старенький особняк, там, вы и найдете своего драгоценного нападающего, но забрать вы его сможете, конечно, не за просто так! У всего есть своя цена, даже у похищенного человека. Ох, нет-нет, вы не подумайте, я не один из тех банальных ублюдков, что попросят у вас миллион долларов или еще чего больше. Мне это не нужно. И конечно я назову список тех, кто должен прийти. И так, барабанная дробь! Николас Эстебан Хэммик, Кевин Дэй, Аарон Майкл Миньярд, Эндрю Джозеф Миньярд! Чтобы получить Нила Джостена обратно, вам, милая компания, нужно разгадать одну небольшую тайну, но подробней уже на месте! Условий игры не нарушать, иначе вы знаете, чья жизнь окажется под угрозой окончания. Копы вам не помогут, можете даже не пытаться. Удачи, буду ждать вас в любое время!» Казалось, каменное, давно не бьющееся сердце Эндрю пробило пол под ногами и каким-то чудным образом уволокло его вслед за собой в ледяную воду, заставляя захлебываться в ней, без шанса на спасение. Обе руки сжались до звонкого хруста костяшек и неестественной белоты самих ладоней, попутно сдавливая лист бумаги. Зубы неприятно скрипнули, а все тело неожиданно затрясло от немой ярости. Хотелось крушить, ломать, снести все здания в Балтиморе, не оставляя камня на камне, выжечь этот чертов мир дотла, пока он не найдет своего рыжего идиота и не вернет его обратно в объятья мягкой постели и в свои собственные крепкие руки. Он больше никогда его не отпустит. Никогда. Миньярд счел это письмо до жути отвратительным, и еще раз взглянув на несколько смятый лист бумаги, он скривился в гримасе полной ненависти и вселенского отвращения. Человеку, писавшему это, было весело. Ему блять было смешно. Манипуляции с чужой жизнью казались ему забавными блять. Эндрю вновь с трудом сглотнул вязкий ком, что душил его изнутри и ринулся прочь из номера, в поисках всех необходимых людей. Нельзя было терять ни минуты, и неважно, какие последствия их ждут. Они должны вернуть Джостена, а если бы таинственный похититель хотел их убить, сделал бы это еще тогда, когда забрал нападающего из отеля. Да и сейчас Миньярд уже позабыл о цене собственной жизнь. Она не имела совершенно никакого значения, если Нила нет рядом. Какова цель похищения и своеобразной игры в «выкуп»? Эндрю и представить себе не мог, главное, что этот человек дает им возможность вернуть Нила, остальное не играет роли. Он должен вернуть Нила. Голкипер, до смерти ненавидящий бег, оббежал весь отель от и до, разбудив абсолютно всех его жителей и целенаправленно подняв на ноги людей, названных в послании. Они уже были на ногах, но совершенно не понимали, на кой черт Миньярд разбудил их в два ебаных часа ночи и неожиданно включил свою несуществующую гиперактивность. Все что-то неразборчиво ворчали себе под нос и кидались изощренными ругательствами, проклиная все, на чем мир стоит. Посреди ночи их инстинкт самосохранения невероятно сильно притуплялся, позволяя им поливать дерьмом человека, что без раздумий может проткнуть чужую глотку острым ножом, хотя самого Эндрю ни одно из этих слов не волновало. Чего уж там, он и вовсе их не слышал, пребывая в каком-то своем мире полном мрака. По ощущениям, его словно погрузили под толщу ледяной воды, совершенно не позволяя слышать, что происходит вокруг. Когда все более-менее пришли в себя и с дичайшим подозрением уставились на голкипера, тот, сохраняя свое неизменно каменное выражение лица и не ведя ни бровью, произносит: — Нила похитили, — громко и неестественно для самого себя, он сглотнул, продолжая, — Опять. После этих слов с лиц компашки «Монстров» исчез хоть малейший намек на сонливость. Теперь там красовался различный спектр эмоций от удивления до дичайшего шока, что сменялся горем и отчаянием. Глядя на все это, Миньярд подумал, что он и сам выглядел подобным образом совсем недавно. Как хорошо, что никто не увидел ту его жалкую, слабую сторону. — Как это похитили?! — в панике подорвался и вскрикнул Ники, а его глаза в ужасе округлились. Кажется, Хэммик вспомнил, в каком состоянии Нил вернулся к ним после предыдущего похищения и шумно сглотнул, поджимая губы в тоненькую, дрожащую полосочку. — Вы ведь спали в одном номере, как это случилось? — все еще не веря словам голкипера, произносит он. Кевин уставился на Эндрю абсолютно пустыми глазами, что красноречиво выражали весь спектр его звериного страха. Можно было заметить, как начала подрагивать его левая рука, что крепко накрепко вцепилась в ткань пижамных штанов. Аарон же крайне внимательно и изучающее глядел на собственного брата, пытаясь понять, в каком тот состоянии, ведь для него самого Джостен никогда не был столь драгоценным человеком. Всегда был важен лишь Эндрю, который слишком отчаянно жертвует собой ради дорогих людей. — Не знаю, — на грани слышимость прошептал голкипер, отчаянно, до дрожи и ноющей боли сжимая кулаки. — Когда я проснулся, его уже не было, но было вот это. Миньярд помахал листом помятой бумаги перед лицами остальных, а после, швырнул послание в их сторону, позволяя прочесть. Письмо, как некстати, а может Эндрю так и планировал, упало близь Аарон и тот подхватил его, приступая изучать. Пробежавшись взглядом по содержимому, Миньярд начал внятно зачитывать вслух. Его лицо то и дело искажалось в отвращении из-за манеры написания этого странного послания. — Это определенно писал какой-то псих, — поморщив нос, комментирует он, пока лица остальных присутствующих окрашивались в слишком светлые и бледные оттенки. Чтение вслух начало подходить к концу и Аарон, наконец, зачитал последние строки с особенным выражением, сквозившим отвращением: «И конечно я назову список тех, кто должен прийти. И так, барабанная дробь! Николас Эстебан Хэммик, Кевин Дэй, Аарон Майкл Миньярд, Эндрю Джозеф Миньярд! Чтобы получить Нила Джостена обратно, вам, милая компания, нужно разгадать одну небольшую тайну, но подробней уже на месте! Условий игры не нарушать, иначе вы знаете, чья жизнь окажется под угрозой окончания. Копы вам не помогут, можете даже не пытаться. Удачи, буду ждать вас в любое время!» Лицо читающего исказилось еще больше, а все названные кроме Эндрю панически забегали глазами по белому листу бумаги в руках Аарона. Они неверяще уставились на жалкий лист, надеясь, что это лишь очередная бредня их уставшего сознания, а может обыкновенный кошмар, в который их всех угораздило попасть. Самообман. Это было реально настолько же процентов, насколько Нил являлся живым человеком. Правда, голкипер как-то слишком часто метался между значением «0» и «100». — Мы должны пойти, — произносит Эндрю, а в его голосе звенит металл. Он уже принял решения, он должен вернуть Нила. Как бы сильно он не дорожил своей семьей, Джостен…. Как бы ни хотелось признавать, но он забрался под кожу намного дальше и прочнее, чем любой из «Монстров». Именно Нил тот человек, которого он не готов терять и не представляет что будет, если его утратит. Да и мысли Миньярда упорно крутились вокруг слишком тихого похитителя…. С подобными навыками, что даже чуткие уши Эндрю ничего не уловили, он мог спокойно убить любого из них и остаться не замеченным, однако этот человек этого не сделал. Ему нужен был только Джостен, и что очевидно, он нужен был им живым, иначе голкипер бы проснулся в постели с остывающим трупом. — Ты с ума сошел? — констатирует Аарон, а его брови лишь более сердито сходятся на переносице. — Нас могут убить! — Не убьют, — равнодушно заверяет близнеца Эндрю. — Они забрали Джостена у меня из-под носа, и если бы хотели убить — убили бы на месте. К чему шоу с похищением и «выкупом»? Здесь что-то другое. — Эндрю! — сердито восклицает второй Миньярд, кажись, осознавая, что против принятого своим братом решения может пойти только Нил, которого как раз таки и похитили, а сам Аарон, к сожалению, не обладает его волшебным навыком «просто попросил». Вот же блядство. — Не знаю как ты, но я согласен с Эндрю, — тихо подает голос Ники. — Если у нас есть возможность вернуть его — мы должны сделать это, ну или хотя бы попытаться. Похититель зовет нас, он хочет от нас не денег, а «разгадки». Думаю, мы сможем ему ее дать, пускай я и не знаю, что нам разгадывать… — Почему меня окружают только тупые идиоты с протекшей крышей?.. — безнадежно стонет Аарон, потирая переносицу и кидая взгляд полный надежд на Кевина. Блять, ну еще хоть кто-то должен был сохранить зерно рационализма кроме него! — Я пойду, — спустя минуту хмурых раздумий произносит Кевин и по комнате в тот же миг разливается разочарованный вздох «нормального» Миньярда. На кого он блять надеялся? Аарон сердито смотрит на Дэя с явным вопросом о наличии мозга у этого припизднутого нападающего, но тот лишь отвечает: — Нил лучший нападающий после меня, без него мы не вытянем ни сезон, ни завтрашнюю игру. А вот теперь разочарованных вздохов и взглядов становиться вдвое больше. — Тебя серьезно интересует только экси, когда Нила блять похитили?! — нахмурившись, тараторит Хэммик, на что Кевин пару секунд задумчиво изучает потолок и кивает. Ники начинает свою еще более гневную тираду, наполненную отборным матом и несвойственной самому защитнику злостью. — Пошли, — как-то несвойственно нетерпеливо произносит Эндрю тоном, нетерпящим возражений. Они и так потратили слишком много времени на разглагольствования. Нужно идти и как можно скорее. Нужно вернуть Нила. — Я не пойду, — продолжает сопротивляться Аарон, недовольно хмурясь и прожигая брата взглядом. — Ты идёшь, — гневно сверкнув карими глазами, едва не шипит в ответ второй близнец. Они продолжали пялиться друг на друга, пока несогласный клон, наконец, смиренно не вздыхает и не поднимает руки в знаке «ладно, сдаюсь» и в тот же миг скрывается за дверьми своего номера, приступая переодеваться из пижамного комплекта в уличную одежду. Кажется, попытка скрыть, факт того, что Нил для этого Миньярда тоже имеет хоть малейшее значение — провалилась. А может он руководствовался мыслью о том, что без Джостена с его братом может случиться…. Случиться непоправимое, что разобьёт едва собравшуюся в отдаленно напоминающее целое, душу Эндрю. Возможно, все это время он пристально наблюдал и анализировал, насколько сильно его брат рассыпается без этого рыжего идиота. По всей видимости, результаты исследования были далеко не утешительными. Примеру Аарона так же последовали и остальные, приступая спешно готовить себя к выходу. Эндрю же вручил каждому из «Монстров» по своему драгоценному ножу, наказывая не умереть в случае чего, хотя он все так же сомневался, что их могут убить. Уж слишком много фактов играли против такого исхода, как «смерть».***
Спустя час блужданий под звездным небом и удушающей напряженной тишины притрушенной животным страхом, они, наконец, прибыли к пункту назначения. Им пришлось вызвать такси, посреди сраной ночи, и взбираться вверх по холму, близь одного из роскошных прибрежных парков Балтимора. Райончик определенно не из дешевых, сколько бы домов они не видели по пути сюда — все какие-то уж больно дорогие и вычурные, а вокруг слишком чисто и ухоженно. Неужели тут живут какие-то политики, актеры или модели? У обычных людей попросту не может быть денег хоть для четверти всего этого архитектурного богатства. Куда их блять позвали? Посмотреть на то, какими богатыми бывают люди и поплакаться о собственной студенческой бедности? Ну уж спасибо, им хватает Рейнольдс и ее миллионов на карте. Поднявшись на вершину какого-то холма, они, наконец, нашли нужный особняк. Об этом их оповестила обшарпанная табличка с красноречивой надписью «1408-А». Это здание оказалось, куда на порядок выше остальных, его воистину можно было назвать роскошным. Сама по себе некая пародия на уменьшенный дворец выглядела заброшенной и неухоженной, а стиль архитектуры словно кричал о том, что особняк стоит здесь уже далеко не одно столетие. Темно-коричневая крыша напоминала растопленный шоколад, но сам шифер не выглядел как что-то современное. Эндрю бы сказал, что, скорее всего шифер давным-давно потрескался и уже не справляется со своими прямыми обязанностями, наполняя комнаты здания дождевой водой. Внешние стены были приятного красно-оранжевого оттенка, кое-где из-за отсутствия ухода начал виться густой зеленый плющ, что надежно обрастал кирпичную кладку. Крыльцо украшали белые резные колонны, навевающие воспоминание о Риме и его памятниках архитектуры. Вокруг особняка был возведен высокий кованый забор, что лишь прибавлял этому месту старинности и таинственности. Кажется, первоначальным цветом металла был воронний черный, но сейчас его разбавлял заметный слой ржавчины, что еще раз подтверждал догадку о заброшенности этого места. У ворот, оформленных в стиле вычурного барокко, красовалось два каменных, просто огромных льва, что разинули свои пасти, словно, были готовы в эту же секунду издать устрашающий рык, и надежно держали в своих лапах щиты, на которых был изображён неизвестный герб, что практически полностью исчез под влиянием времени. Внимательно оглядев эту находку, Эндрю предложил, что возможно это фамильный особняк одной из зажиточных семей Балтимора. Была вероятность, что это здание стоит тут со времен аристократии, а те имели достаточно странную традицию передавать фамильные владения от отца к сыну из поколения в поколение. Тогда было бы понятно, почему здание выполнено в подобном стиле и выглядит настолько древним. И на кой черт похититель привел их в это подобие средневекового «музея»? На красоты полюбоваться? Ну уж нет, нахуй надо-то. Да и какой полудурок, решит держать пленного в таком броском архитектурном объекте? Ладно, видимо, такие идиоты все-таки существуют. Откуда только берутся… Пока голкипер внимательно осматривал представшую пред глазами картину, запечатляя ее в памяти и, выискивая признаки спрятанной опасности, Кевин застыл, разинув рот не хуже тех же статуй львов и с восторгом глядел на здание. В его изумрудных глазах так и читался вселенское счастье, пускай все время, что они добирались сюда, с его плеч не сходило напряжение, а с лица — мрачности и угрюмость. Казалось, его, словно привели не в место, где их теоретически могут убить, но Эндрю в это не верил, а в спортивный магазин с клюшками для экси и сказали выбирать все, что приглянется. Ники и Аарон прибывали не в меньшем шоке, правда, такой радости как у Дэя у них совершенно не просматривалось. Скорее мысль: «Ну, хоть умрем в красивом месте, и на том спасибо». — Да это ведь архитектура 19 века! — едва не вскрикнул тот, в попытке подавить широченную восторженную улыбку от столь редкостной архитектурной находки, не представленной публике. Нападающий, откровенно говоря, попросту обожал историю, а она в свою очередь теснила экси на первом месте в его личном рейтинге. Эндрю мысленно сделал себе пометку, что особняку действительно лет под сто, если не больше. Хоть где-то, кроме тестов в университете, пригодилось увлечение Кевина. — Историк херов, мы пришли на место своей казни, вообще-то, — раздраженно вскидывая бровь, напомнил ему Аарон, хотя если быть честным, он и сам не ожидал увидеть нечто подобное. В его голове всплывали картинки какой-то старенькой, совсем бедной и обшарпанной заброшки, но никак не роскошный особняк в стиле средневековья. Он заподозрил неладное еще тогда, когда их привезли в этот район, но все оказалось намного красочнее всех его представлений. — Сказал мне врач-недоросток, который надрачивает на таблицу Менделеева, — в ответ, с надменной ухмылкой парировал нападающий. — Сказала мне шпала, что не знает формулу воды и где находится костный мозг. — Ребят! — неожиданно вмешался во всю эту перепалку Ники. — Вы серьезно сейчас хотите поговорить об этом? Вас не смущает, что мы блять, идем в дом, из которого в ужастиках обычно живыми не возвращаются?! — нервно теребя пальцами край кофты, продолжает он, нервно поглядывая то на своих сокомандников, то на место, в которое им предстоит зайти. — Как-то похуй, — покачиваясь на носках, протянул Эндрю, продолжая безустанно сверлить дом взглядом. Интересно, от такого тяжелого взгляда как у него, стены могут рухнуть? — Но в этом словесном поединке Аарон определенно победил. Пока Миньярд победно ухмыльнулся, Кевин бросил на голкипера самый оскорбленный взгляд из возможных и зло клацнул зубами. От прежней нервозности и тишины не осталось и следа, да и кто вообще надеялся, что это напряжение продлиться долго? А жаль, голкиперу куда больше нравилось, когда эти трое молчали и не мешали ему размышлять. Сейчас опять начнется галдеж похлеще, чем в пчелином улье, да вашу ж мать. Спустя пару секунд угрюмых ворчаний, Дэй наконец вернул свой надменный взгляд ко второму Миньярду, но свой пыл он так и не унял, что было видно по его глазам, полыхающим пламенем праведной злости и обиды не пуще прежнего. — На этот раз ты победил, паскуда, — сквозь зубы прошипел он, пытаясь смириться со сказанными словами. Выходило, откровенно говоря, хуёво. — А когда я не побеждал, переросток, разбирающийся только в истории и экси? — с острой ухмылкой отвечает Аарон и довольно скрещивает руки на груди. В зеленых глазах второго номера сверкнула новая вспышка раздражения, что явно не сулила ничего хорошего. Интересно, эти двое прям тут сцепятся или отойдут куда? — Так-так, мальчики, не ссоримся, резиновый хуй у меня, — пролепетал Ники, приобнимая двух сорящихся парней за плечи. — Кто хочет первым взять в аренду? — Ники, блять! — в один голос осветили Аарон и Кевин, сердито поворачивая голову к Хэммику. Хоть в чем-то они, наконец, сошлись. Иногда, голкипер действительно поражался тому, как быстро Ники способен прекратить потасовку, переманив весь пиздец на свою сторону. В тот же миг под заливистый смех Ники, они отпихнули его от себя подальше и принялись бурчать себе под нос что-то несуразное, скрестив руки на груди не хуже маленьких детей. Хотя, они и есть маленькие дети в свои-то 20+. — Сюда, — незаинтересованно произнес Эндрю, который и не пытался вслушиваться в их словесные перепалки. Уж извините, себе дороже. Умело взобравшись на каменную голову льва, он перелез высокое ограждение в самом удобном месте и спрыгнул по ту сторону. Кажись, архитектор не рассчитывал, что эти статуи кошачьих могут послужить чудесным трамплином для попадания в огражденные владения. Ну, а может просто голкипер был на «ты» с проникновением в чужие дома. Тренер «Лисов» этого навыка не одобрял, вообще, и пропадающие из заначки бутылки он тоже НЕ ОДОБРЯЛ. Как жаль, что Эндрю было насрать. Приземлившись на плотную, слегка промерзшую в зимнюю пору землю, он чуть отряхнул свою одежду и кончиками пальцев перепроверил наличие ножей под повязками. Ощущение контура холодного оружия предавало ему непоколебимое спокойствие и уверенность. Его и Нила разделял лишь этот особняк, не так уж и много. Он вернет свою проблему. Вслед за ним перелезли и все остальные, пускай и не так умело как Миньярд. Кажись, у них совершенно не было опыта во вторжении и это было совершенно не удивительно. — Пускай Джостен гордиться тем, на какие жертвы я иду ради него, — болезненно потирая поясницу, сердито высказался Аарон. Кажись, приземление было не из удачных. — Еще энергетики с него за это потребуй, — не отойдя от прошлого их столкновения, разгорячено сказал Кевин. — А вот и потребую, пускай покупает! — Да ладно тебе, сначала нужно его оттуда вытащить, потом об этом подумаешь, — пару раз хлопнув кузена по плечу, с фальшивой, дрожащей улыбкой произнес Ники, а в ответ Аарон лишь сердито буркнул какой-то набор лишь ему известных ругательств. — Пошли, — все, что сказал Эндрю, начиная преодолевать дорогу к зданию. Хэммик громко сглотнул вязкую слюну и вновь окинул дом взглядом. Нет, ну одним словом — пиздец. Они шли по ровной тропинке, вымощенной из брусчатки, из-за отсутствия должного ухода, меж серых кирпичиков стала пробиваться подмёрзшая травка, что в принципе заполнила весь земельный участок. Интересно, а что случилось с владельцами этого здания? Может, погибли, а может просто переехали куда? Этого голкипер не знал, но больше склонялся к варианту со смертью. Какие идиоты решат переехать и не продать этот музейный экспонат за миллионы, а может и миллиарды долларов? Пред их лицами предстала огромная дверь с элементами ковки, выполненными в том же стиле что и забор. Казалось, метал, был здесь так долго, что уже давным-давно покрылся слоем ржавчины и как только ты посмеешь коснуться элементов великолепной ручной работы — они в тот же миг обратиться металлической пылью и разнесётся ветром по округе. Вход в особняк был небрежно залеплен ярко-желтыми сигнальными лентами, и Эндрю не составило совершенно никакого труда оторвать их и небрежно отбросить в сторону. Пару раз, покрутив дверную ручку и запачкав руку в рыжей ржавчине, он толкнул дверь, что с тяжелым скрипом отворилась, представляя их взору совершенно не то, что ожидал каждый из них. Снаружи особняк выглядел давным-давно заброшенным, и внутри они ожидали увидеть лишь соответствующие жалкие стены с жёлтенькими, пыльными и всюду отставшими от стены обоями, ощутить старый запах плесени и сырости, разглядеть старую зашарпанную мебель, что уже погрызли мебельные точильщики. Однако внутри дома было тепло и светло, пускай от интерьера и веяло мраком. От входа открывался чудный вид на просторный холл с огромной люстрой из горного хрусталя, по краям которой были расставлены зажженные свечи. Каменные стены украшали картины, в углах холла стояли мраморные статуи. На полу лежал персидский ковер ручной работы. Еще одним удивительным аспектом стала представшая взору мебель, что выглядела достаточно новой и свежей. Больше десяти лет и не дашь, куда уж говорить о сотнях. Интерьер был выполнен в темных, багровых тонах, а изнутри дома пахло каким-то незнакомым и не шибко приятным ароматом, от приторной сладости которого начинало попросту тошнить. Эндрю еще не определился, что именно могло пахнуть подобным образом, но одно он мог утверждать наверняка — этот запах ему совершенно не нравится. Было в нем что-то омерзительное и сковывающее легкие изнутри, расставляя тело невольно цепенеть. Аарон, Ники и Кевин все так же ошарашено разглядывали то, что предстало их взору. Их рты беззвучно открывались и закрывались, а сами парни, словно не могли осознать, представшей пред глазами картины. Кажись, они подозревали, что у них всех массовая галлюцинация и перекинулись парой непонимающих взглядов между собой. Дэй даже как-то удрученно вздохнул, ведь современный интерьер его совершенно не интересовал, в отличие от средневекового. Голкипер первым перешагнул порог, приступая взглядом изучать и анализировать помещение. Вроде, ничего необычно кроме еще более резкого аромата неизвестного происхождения. Ничьего присутствия он тут не ощущал, а это уже было хорошо. Пройдя еще чуть глубже внутрь и убедившись, что пока все безопасно, он махнул рукой, приглашая своих спутников зайти следом. Ники быстро перекрестился, бросив: «Ну, с Богом», — и шагнул вперед, под полные отвращения взгляды Аарона и Кевина. «Какой нахуй Бог» — почти слышимо думали они. В их головах давно укрепилась мысль: «Сколько Богу не молись, Джостен опять учудит хуйню и вляпается по полной». Эндрю был с ними абсолютно согласен, пускай виду и не подал. Обреченно вздохнув, Дэй и Миньярд так же зашли в помещение, начиная рассматривать его. Кевин смотрел увлеченно и с интересом, когда как Аарон с опаской и недоверием. Они осторожно вынули предоставленные Эндрю ножи, держа их наготове, на всякий случай. Кто знает, в какой миг смертельная угроза может нависнуть над их жизнями, а так, хоть какая-то возможность самостоятельно постоять за себя. Ники прикрыл нос рукой, начиная несколько наигранно кашлять и давиться слишком тяжелым из-за мерзкого аромата воздухом: — Чем это воняет? — с искаженным в неприязни лицом, говорил он. — Знали бы — ответили, — буркнул в ответ Аарон, так же недовольно морщась и кривясь от вышеупомянутого запаха. Господи блять, что вообще может так вонять? Кто-то взорвал тут ужасно концентрированную конфетную бомбу? Гореть этому человеку в аду. Кевин как самый настоящий аристократ стал обмахивать свое лицо рукой, отгоняя потоки не благочестивого воздуха. Словно это могло чем-то помощь. Сейчас, достаточно хорошо принюхавшись, Эндрю мог сказать, что пахло какой-то приторно-сладкой ванилью, концентратом хлора и чем-то еще, что лишь усиливало эту ядерную смесь, делая ее лишь отвратительнее. Наверное, это самая отвратительная ваниль за всю его жизнь, хотя Миньярд обычно просто обожал эту приторную сладость. Не смотря на запах, они стали заходить чуть поглубже, приступая изучать новые территории. Ники все так же сценично прикрывал нижнюю половину лица ладонью, надеясь, что потоки вонючего воздуха к нему не доберутся, но это было бессмысленно, ведь, идиот, продолжал дышать через нос полной грудью. «Монстры» продвигались медленно, внимательно вглядываясь в каждую новую делать и периодически следя даже за собственными тенями с некой опаской. Стоило им сделать порядком десяти шагов от входа, как дверь с оглушительным грохотом захлопнулась, заставляя присутствующих подпрыгнуть на месте, подобно напуганным котятам и выставить ножи пред собой, создавая видимость исходящей от них угрозы. Правда, со столь напуганными лицами они мало чем могли кого-либо напугать, кроме самих себя. Голкипер в тот же миг напрягся до предела, вставая в оборонительную позицию и ища глазами возможную опасность, пока остальные трое поближе прижались друг другу. Первое правило фильмов ужасов — не разделяйтесь. Неизвестно откуда полился звонкий мужской голос, явно принадлежащий подростку и отдаленно напоминающий голос кого-то знакомого, однако никто из них так и не смог определить, кому именно он принадлежал. Манера общения уж больно напоминала пациента сбежавшего из психушки, а людей общающихся подобным образом они и вовсе не знали. — Здравствуйте! — весело воскликнул мужчина из неизвестного направления, когда как в руке Эндрю уже предостерегающе сверкнуло лезвия острого ножа. — Рад вас видеть, как я и думал, вы пришли достаточно быстро, ха-ха! В этом голосе звучало веселье. Словно все происходящее действительно было забавным. Этот факт поднимал в груди отвратительное чувство закипания ярости и терпения. Если сравнивать манеру написания письма и эту граничащую с психически нездоровой манеру речи, Миньярд мог на 100% утверждать, что все это принадлежит одному человеку. — Где Нил? — яростно прошипел голкипер, пытаясь взглядом найти источник звука. Черт. Это было бесполезно. — Не переживай, агрессивная полторашка, о нет, чихуяхуя, так лучше звучит. Он жив и в по-олном порядке, — сладко протянул незнакомец, делая свой голос то высоким, то низким и продолжая нездорово хихикать. Действительно псих. Этот певучий, почти сладкий на вкус тон ужасно сочетался со стоящей вокруг вонью. Никто из «Монстров» не соврал бы, если бы сказал, что желудок был готов покинуть их тело в любую секунду. — Но. Вы увидите его лишь после того, как выполните условия моей крайне забавной игры! — радостно воскликнул он, звучно хлопая в ладоши, и звук этих хлопков эхом залил помещение, продолжая болезненно звенеть прямиком в ушах. Казалось, этот раздражающий шум сочиться из каждой мелкой щели, заставляя голову гудеть до подступающего к горлу ощущения тошноты. Из-за соскользнувших с чужих уст прозвищ, Ники едва ли не прыснул со смеху во весь голос, однако надежно приложенная ко рту ладонь, не позволяла ему залить хохотом все помещение. Как он мог смеяться в такой ситуации — непонятно. Ну, это ведь Ники, а может это просто был голос его нервного срыва. За свое неразумное поведение, Хэммик получил по тычку в бок от напряженных до предела Кевина и Аарона, когда как сама агрессивная полторашка-чихуяхуя пропустила сие высказывание мимо ушей. Миньярда ничего не волновало кроме одного факта, как быстро он сможет забрать Джостена отсюда и в каком тот состоянии сейчас? — Что за тайну нам нужно разгадать? — игнорируя всё вокруг, кроме голоса таинственного похитителя, произносит Эндрю, лишь крепче сжимая небольшой нож в руке. Его глаза заметно сузились от того, какое напряжение поселилось в его естестве. — Все очень и очень просто. Можете исследовать дом вдоль и поперёк, двигать предметы, да вообще, делайте что угодно, но до наступления рассвета вы должны ответить на один вопрос. «Чей это дом?». Ответите — Нил Абрам Джостен пойдет вместе с вами в отель, если нет — ваш главный приз останется здесь со мной на долгую вечность. Удачи, — с неутихающим весельем лепетал голос, словно уже мечтая о предстоящее шоу. Эндрю казалось, что тот мужчина даже прикусывал губу в предвкушении этого зрелища, и это бесило до жути. Почему этому голосу было столь весело от происходящего? Почему его это так забавляло? Неужели что-то должно случиться, а может уже случилось? Черт…. — Стой! — воскликнул Ники, желая подробней расспросить незнакомца, но ответа на его возглас так и не последовало. Лишь привычная для пустого дома тишина и эхо, раздражающе сильно отражающееся от стен. — И что это, блять, такое. Какое нахуй «Чей это дом?»?! Идите в пизду! — яростно плевался ядом Аарон, а его самого уже начинало трясти. Не понятно только, от раздражения, ярости или же из-за напряжения и страха? — Позволь тебя поправить. Или «идите на хуй», или «идите в задницу». Третьего не дано, — поучает своего кузена Хэммик, выдавливая на уста подобие радостной улыбки, но все видели, как уголки его губ предательски подрагивали, стремительно опускаясь вниз, а зрачки панически трясутся вместе с кистями рук. — Ники, мать твою! — в ответ шипит Миньярд, с тихой яростью в карих глазах пялясь на родственника. — То есть, тебя в этой ситуации волнует лишь то, куда Аарон нас посылает? — вмешивается в диалог, полностью ошарашенный Кевин, что был бледнее Смерти и злее охотничьей собаки. — Вы меня простите, но посылать меня, почти замужнего гея, и Эндрю, что пришел за своим ненаглядным в какие-то ебеня, «в пизду» — это оскорбление! — все не унимался Ники, и кажется, бессмысленные диалоги помогали ему обрести душевное равновесие и сохранять хрупкий баланс между истерикой и спокойствием. — Заткнитесь, — угрожающе скомандовал Эндрю и принялся внимательно исследовать первый этаж здания. Понимая, что спорам и хоть какому-то подобию веселья здесь действительно нет места, остальные так же последовали его примеру и занялись делом, хотя если быть откровенными, теперь даже вздрагивали от собственной тени, судорожно хватаясь за холодное оружие при каждом шорохе от собственной обуви. Эндрю прошел чуть дальше по роскошному коридору, попадая в не менее роскошную гостиную. Бордовый бархатный диван отлично вписывался в интерьер, состоящий из различных оттенков красного, золотого, черного и серого. У одной из стен расположился камин, в котором ярким пламенем горели дрова, чуть выше, на кирпичной кладке дымохода расположился потрет, по всей видимости, статного мужчины в строгом деловом костюме, однако его лицо, как некстати, было плотно замазано черной краской. Миньярд мог разглядеть признаки безграничной ненависти в этом мазке, ведь от давления, с которым нанесли краску, на полотне остались характерные вмятины. Казалось, что этот «художник» попросту хотел выдавить это лицо с картины, оставляя холст безликим, а может и вовсе пустым. Возникал вопрос, кто же этот человек такой? Может ли это быть связано с ответом на поставленный им вопрос? Эндрю заглядывал везде, где только мог. Под ковер, за диван, у книжных полок, но ничего не давало ему ни единой подсказки о личности владельца этого здания. Единственное, что он на данный момент мог утверждать — так это факт неизмеримого богатства таинственного хозяина и то, что книги Достоевского достаточно часто встречались на полках. Может ли быть, что хозяин дома был кем-то из королевской семьи, зажиточным политиком, президентом или…. Или владельцем незаконного бизнеса? Преступники всегда зарабатывают много, даже слишком. Этот вариант стоит оставить для дальнейших размышлений, ведь не единого факта, подтверждающего это, еще не обнаружилось. — Сюда! – с безграничным испугом в голосе прокричал Ники и Миняьярд в тот же миг сорвался с места, спеша на голос своего кузена. Бежать не пришлось долго, остальные «Монстры» буквально зашли в комнату напротив той, в которой был Эндрю. Когда он, оказался там, увидел лишь забившегося в угол и сжимающего руками рот Хэммика, что с ужасом глядел в одну единственную точку. Казалось, что звериный, всепоглощающий страх попросту не позволял ему смотреть в какое-то другое место, а может самому Ники казалось, что он умрет, если отведет взгляд. Переведя взгляд на Кевина, который стоял рядом, Миньярд понял, что тот попросту застыл рядом, не выражая абсолютно ничего, и его глаза тоже смотрели в ту же точку. Дэй напоминал диковинную статую человека, в которой умелые руки скульптора смогли непревзойденно воплотить такое понятие, как «страх». Проследив за их взглядами, Эндрю наткнулся на присевшего на корточки Аарона, что рассматривал огромное пятно крови на дорогущем ковре и что-то еще. Что-то мелкое и объемное, выделяющееся на общем фоне. Подойдя чуть ближе, он смог разглядеть таинственные предметы. Это были ногти. Маленькие окровавленные ногти, вырванные под корень. — Ногти. Ребенка. Слишком маленькие, что бы принадлежать кому-то старше 6 лет, — прокомментировал Аарон, давая своему близнецу отчет о находке. Учеба на медика и опыт с раскроенным черепом одного мудака позволял Аарону сохранять холоднокровие при виде подобного. Ну, только внешне. — Поздравляю, поиски Джостена привели нас в лапы психа, вырывающего детям ногти. Здесь два ногтя от больших пальцев правой и левой руки, так же ногти с двух мизинцев и средних пальцев. Вырывали чем-то вроде кусачек, но я не уверен. Ники издал полный ужаса звук, отдалено напоминающий визг и как можно плотнее приложил руки к лицу, а Кевин осел на пол, поджимая ноги к груди и с пустотой во взгляде продолжал пялиться на кровавое пятно, словно был не в силах оторвать собственный взгляд от этого ужаса. Эндрю лишь кивнул, и продолжил разглядывать находку, что должны была стать первой дельной подсказкой. — А ответ, дом психа, тебе подходит? — в пустоту язвительно заявил Аарон, не получая и намека на звучание уже знакомого голоса. Кажется, это не было правильным вариантом. Похитителю нужно было имя, возможно имя и фамилия. Подсказок становилось больше, но каким образом они должны угадать имя и фамилию владельца дома, Эндрю все еще не мог сообразить. Варианта два. Или это кто-то, кого знает кто-то из них, а может и все они, или кто-то, чье имя будет зашифровано в каком-то ребусе. Теперь стоит быть еще внимательнее насчет чертовых подсказок. — Мы ведь останемся при ногтях, правда? — как-то невнятно пискнул Ники из угла комнаты, наблюдая за всем этим дрожащими зрачками. Он стал нервно оттягивать собственные, слегка кудрявые темные волосы, начиная небрежно рвать их на своей голове. — Мы здесь только для расследования, — уверенно заявляет Эндрю, и на секунду не сомневаясь в своем ответе. — Если бы нас хотели убить — мы бы уже были мертвы. Хотели бы пытать — пытали. Как видишь, мы живы и не истекаем кровью. — Расследование, — словно пробуя это слово на вкус, вторит ему Аарон. — Ну, давайте поиграем в Шерлока Холмса. Как только Миньярд закончил свою реплику, в комнате стали слышаться голоса. Эндрю моментально заслонил всех собой, когда услышал статный мужской голос, что словно нашептывал песнь смерти тебе на ухо, сладостно причмокивая: — Ты ужасно справляешься, младший — заявил грубый, низкий голос, от которого так и веяло обжигающим холодом. — Мне жаль… — невнятно произнес откуда-то другой голосок, еще совсем детский и тихий, хрупкий. Он не звучал уверенно, от него разило всеобъятным ужасом, и это липкое чувство мальчишка явно испытывал к мужчине говорящему с ним. Сколько бы раз Эндрю не крутил головой, он так и не смог понять, откуда именно доносился этот пробирающий до дрожи в костях диалог. Колонка? Не похоже, звук словно сочился из стен, не имея определенного источника. Он даже слышал тихое напуганное дыхание. Казалось, человек, издающий эти вздохи, пребывает на грани нервного срыва и вот-вот задохнется. — Тебе недостаточно жаль, — процедил тот в ответ на извинения, и следом послышался глухой звук удара. Кажется, мальчишку использовали как грушу для битья и тот издал лишь тихий, задушенный стон боли, не смея даже кричать. — Давай сделаем так, чтобы ты жалел достаточно, чтобы этого больше не повторилось, — едва не пропел он, переключаясь с одной интонации на другую, словно в его голове из раза в раз щелкал какой-то странный переключатель.- Патрик, кусачки. Каждый из них вздрогнул от того, с каким садистическим наслаждением прозвучали эти слова. Словно мужчина говорящий это, хотел наказать ребенка лишь для того, чтобы удовлетворить свою потребность в жестокости и насилии, а не из-за чужой вины. Они ясно представляли, как в глазах того мужчины плясал маниакальный азарт и не менее отвратительная улыбка, внушающая первозданный ужас. Кевин шумно подавился воздухом и никак не справлялся с тем, чтобы просто сделать полноценный вздох. Этот тон и представшая пред глазами картина, нарисованная собственным воображением, напомнили ему о Рико. Напомнили о том, что этот человек делал с ним и остальными «Воронами» в темных стенах замка Эвермор… Дэй вцепился руками в собственные волосы, начиная дрожать так, словно битый час сидит на дичайшем морозе. Зрелище просто отвратительное. Цокот его зубок, беспрерывно ударяющихся друг об друга, делал фоновый диалог лишь еще более отвратительным и пугающим. Блевотно-сладкий аромат, наполняющий дом, почему-то стал намного тяжелее и гуще. — Нет…. Пожалуйста, нет-нет-нет! — стал отчаянно срываться на крик мальчишка, пока его всхлипывания становились все громче и громче. Эндрю мог представить этот ужас в его невинных глазах, мог ясно видеть, как худое детское тельце стало отползать как можно дальше, надеясь, что огромные руки озлобленного мужчины до него не дотянуться. Но все было безуспешно. Как не прячься, как не отбивайся, твой противник старше и сильнее, у тебя нет ни единого шанса. Он знал это по собственному опыту. — Мольбы тебе не помогут, не смей кричать, — приказал низкий, грубый голос и все они услышали, как клацнул вышеупомянутый инструмент в его руках, а потом раздался крик, что заполнил каждый уголок комнаты. Сердце предательски забилось чаще, в зверином, подавляющем ужасе, пока дыхание стало до ненормального быстрым. С каждой секундой, это все меньше напоминало человеческий крик. Скорее протяжный звериный вой, наплоенный болью, страданиями и отчаянием. Ранее тихий детский голосок рвался, надламывался, но не начинал стихать, продолжая становиться все громче и громче, танцуя в агонии. Мальчишка запинался, казалось, вся его суть ломалась и обращалась прахом, что он ясно давал понять своим криком. Каждый новый, оглушающий возглас боли сопровождался клацаньем кусачек. Громким и звонким. Это продолжалось до тех пор, пока уши и голова слушателей не начали болеть, а рвота не скопилась во рту, желая покинуть его пределы. Ники не выдержал и выплюнул содержимое своего желудка на дорогой ворсинистый ковер, пока Кевин начинал дышать все громче, а дрожать — все сильнее и сильнее. После — голос исчез так же внезапно, как и появился, оставляя после себя лишь звенящую в ушах пустоту. Он не стихал, просто оборвался, словно запись этой пытки подошла к концу. Эндрю все еще, отчего-то был уверен, что это не было записью, воспроизведенной на припрятанной колонке. Складывалось впечатление, словно звук воспроизводиться в твоей голове, а не идет откуда-то извне. Звучало абсурдно, но до жути правдиво. Лишь всхлипы полные отчаяния от сопереживающего Ники, дрожащий подобно осиновому листу Кевин и пребывающий в полном ужасе Аарон напоминали о том, что это не было слуховой галлюцинацией. Это было неподдельной правдой, что посетила их в один миг и безвозмездно покинула в другой. Теперь голкипер понял, как именно они будут играть в эту странную «угадай-ку». — Какого блять черта… — ошеломленно прошептал Аарон, пытаясь устоять на ногах и не упасть на пол, как это сделали Дэй и Хэммик. Он резко приложил свою руку ко рту и встал на одно колено, приступая сильно морщиться, пытаясь сдержать рвотные позывы. От чего-то, то ли от концентрата мерзотной сладости висящей в воздухе, то ли от услышанного, его голова начинала жутко звенеть, а все пред глазами стало плыть, обращаясь в непонятную разноцветную кашу. Какого черта, что блять происходит в этом доме? — Это подсказка, — слишком спокойно и равнодушно произнес в ответ Эндрю, пускай внутри его захлестнуло самое настоящее цунами из липкого ужаса, а во рту ощущался четкий привкус горькой желчи. Его тоже тошнило, ему тоже было до ужаса плохо где-то там, внутри. Одно только произнесённое ребенком слово «пожалуйста» сработало как чертов триггер и заставило его вспомнить о том, что он никогда в жизни не сможет забыть. Чертов псих, что заманил их сюда, гореть ему в аду с его ебаными играми. — И такие… Они все будут такие?.. — борясь с удушающими всхлипываниями и рыданиями, бормочет Ники, отчаянно прикрывая лицо руками, пытаясь хоть как-то защититься и отгородиться от происходящего. Правда, как бы он не старался, все его действия были бессмысленными. — Скорее всего. — Это блять ребенок…. — как-то неразборчиво шепчет Кевин, сжимаясь в клубок пуще прежнего. Его голос дрожал так, словно он вот-вот отойдет в мир иной, а падающие на его тело мрачные тени лишь ухудшали представшую перед глазам картину. Своими дрожащими руками он сжимал и рвал волосы на голове, напоминая психически больного, у которого случился новый приступ. Они все понимали, что он чувствует и о чем говорит. Слишком хорошо понимали. Как у человека хватает духа, поднять руку на маленького беззащитного ребенка? Как вообще можно вырывать ногти за какую-либо оплошность? Какого черта происходило или все еще происходит в этих, пропитанных кровью невинных, стенах? Аарон был хорошо знаком с жестокостью по отношению к детям, сам ведь ей подвергался, так же как и Эндрю, вместе с Кевином, но никогда, никогда,им не пытались вырвать ногти ради восполнения собственной потребности в насилии.Какой человек может быть таким монстром, применяющим такое количество жестокости к ребёнку. Даже Рико не был столь отвратительным садистом. Эндрю рывком присел на корточки перед Дэем и в неком заземляющем жесте, положил свою тяжелую, мозолистую ладонь ему на затылок. Прикосновение не было нежным, каким оно всегда было вместе с Нилом, это прикосновение было тяжелым и грубым, словно странная, своеобразная отрезвляющая пощечина без видимого удара. — Кевин, — настойчиво и чрезмерно спокойно произносит голкипер, словно ничего и правда не было, словно они сейчас где-то в Пальметто, а Дэй вновь словил паничку из-за прошедшего рядом человека с азиатской внешностью. — Мы должны идти дальше. — Я не могу… — истерически дрожа, выдыхает нападающий. Эти крики и атмосфера слишком глубоко погрузили его в воспоминания об Эверморе. О ныне покойном Рико. Его тело трусило так, что он бы с легкостью мог сбросить руку Эндрю, если бы та не так крепко сжимала его затылок. Изумрудные зрачки в панике метались из угла в угол и были такими мелкими, словно его организм прибывает под воздействием какого-то странного наркотика. Хотя, на деле так и было, а имя ему «страх». — Если мы не пойдем, мы потеряем время. Потеряем Нила, — с приторной, необъяснимой горечью в голосе произносит Миньярд и еще сильнее сжимает чужую шею, странно, что позвонки все еще не хрустнули под этим ужасающим давлением. — Нечего вспоминать о покойниках и их пристанище, ты…. Мы можем потерять того, кто сейчас все еще с нами, того, кто все еще жив. Пошли, — настойчиво командует он. Правда, голкипер и сам не понимал, кому это говорит. Дрожащему нападающему пред собой или собственным ногам, что будто налились свинцом и совершенно не желали двигаться дальше. Эндрю переложил руку на слегка влажный от холодного пота свитшот Дэя и с силой дернул его вверх, пытаясь поднять на ноги. Кевин, подобно хрупкой фарфоровой кукле последовал вверх и с бесконечным усилием смог устоять на ватных ногах. Его пошатывало из стороны в сторону, а глаза продолжали напоминать пару изумрудных стекляшек. Только подуй на него, и он тут же рухнет обратно на пол, без возможности подняться вновь, словно сломанная, бесполезная кукла. Чем-то это состояние до жути напоминало то, в котором второй номер примчался в «Лисам», после перелома своей ведущей руки. В каком-то странно-привычном жесте нападающий стал касаться рубцового шрама на своей левой руке. Он начал шкрябать его ногтями, оттягивать поврежденную кожу, оставляя неглубокие царапины, до тех пор, пока голкипер с силой не ударил его по кисти руки, требуя незамедлительно остановиться. Кевин перевел на несколько рассерженного Эндрю мертвый, совсем пустой и расфокусированный взгляд и в тот же миг тот стал, словно более осознанным, словно его вырвали из темных пут собственных кошмаров. В голове Дэя уже давным-давно устоялась одна непоколебимая истинна: «Пока Эндрю тут — мне ничего не грозит», — и кажется, сейчас именно она помогла ему остаться в сознании. Иногда и от давным-давно заключенных сделок есть прок, а воспоминания о том, как за твою безопасность усердно борются, используя холодное оружие, заземляют лучше, чем чей-то голос или грубые руки. — Пошли, — с нажимом повторил Миньярд, развернулся и сделал шаг вперед, переступая через кровавое пятно, словно оно действительно было чем-то незначительным. Словно на самом деле это лишь дурной плод его воображения, а не что-то реальное. Во всяком случае, действительно хотелось верить, что все это чертова фальшивка. Дурацкий сон, что вот-вот закончиться. На вид казалось, словно голкиперу действительно совершенно плевать на происходящее вокруг, но Аарон ясно видел, как сильно напряжены его плечи, а едва не каменные руки судорожно хватаются за рукояти ножей. Поглубже вдохнув и собрав всю присущую своему существу смелость, близнец уверенно поднялся на ноги и встал рядом с братом, упрямо глядя вперед наравне с ним. Несмотря на свой собственный страх пред этим домом и тем, куда их могут завести эти мрачные, багровые коридоры. Он решил попытаться впервые стать для близнеца поддержкой, которой тот всегда выступал для него. И совершенно не важно, что у него едва ли не сводит челюсть от напряжения. Эндрю действительно был благодарен за это. Он никогда не сможет сказать, как для него сейчас важна эта незначительная поддержка, пускай все, что он ответил на этот жест — был пустой взгляд. Правда, Аарону и не нужно было бессмысленной словесной благодарности, ему достаточно просто видеть, как чужие напряженные плечи чуть расслабились, а стальная хватка на ножах слегка ослабла. Ники тихо, но не менее отчаянно взвыл, глядя на своих безгранично смелых кузенов. Он сам никогда не обладал подобным упорством, волей и бесстрашием, так что оставалось лишь тихо смотреть в их спины и самому становится сильнее. Защитник несколько минут собирался с силами прежде, чем пошатываясь подняться на ноги и медленно подойти к, на вид бесстрашным, Миньярдам. Хэммик бросал мимолетные взгляды на кровавое пятно, что неизменно располагалось на том же месте, разнося по комнате стойкий аромат мерзкого железа. По его лицу было видно, что один только вид вызывает в его организме новый приступ рвоты, чего уж там говорить об этом тошнотворном запахе, смешанным с ванилью и хлоркой. Ники отвернулся, нервно покусывая нижнюю губу и резко схватил Кевина за запястье, упрямо ведя за собой вперед. — Вот ответим на вопрос, вернем Нила и уберемся отсюда, — шептал он, заверяя в этом то ли Дэя, то ли самого себя. Ответом на его слова был лишь машинальный кивок от нападающего, что бессознательно переставлял свои длинные ноги, идя следом. Когда они, наконец, собрались вместе, Эндрю и Аарон переглянулись, затем уверенно кивнули друг другу и продолжили путь по, казалось, бесконечному и уж больно мрачному коридору особняка. Странно, но здесь было куда меньше дверей. Вернее, после тех двух комнат, они все еще не встретили новой, что было, откровенно говоря, странно. Разве в этом большом доме не должно быть бесчисленное количество комнат, гостинец и прочего? Почему же сейчас они идут по пустому, темному коридору, в котором нет ни единой развилки или новой двери? Они оглядывались и всматривались во все, что могло играть хоть какую-то ценность, но все попытки терпели крах, что начинало раздражать и беспокоить одновременно. Действительно, какую подсказку можно увидеть в абсолютной ужасающей пустоте? Коридор был длинным и слишком, слишком, пустым. Ни тумб, ни еще, каких либо элементов интерьера они не встречали. Глазу было совершенно не за что зацепиться, кроме мраморного пола под ногами и сверкающих бедно-желтым светом кое-где ламп и свечей. «Монстры» никогда бы не подумали, что «ничего» угнетает и пугает их куда больше, чем новая лужа крови и ее омерзительный запах пред носом. Высокие, белоснежные потолки почему-то начинали давить, а коридоры стали слишком быстро сужаться, поднимая в душе невиданную панику и клаустрофобию. Все это, душило их изнутри и заставляло дышать куда тяжелее и громче, чем после десятикилометрового марафона. Казалось, что их разумы попросту сходят с ума, но и сами не могут понять почему. Спустя какое-то время бесцельных и напряженных скитаний, на стенах вдоль коридора стали появляться различные картины. На правой и левой стене висело множество холстов в громоздких позолоченных рамках с чарующими кованными завитками, а сами картины, подобно той из гостиной, были измазаны черной краской в области человеческих лиц, если такие были. Глядя на запечатленные мазками фигуры, Эндрю мог с уверенностью сказать, что на картинах были изображены и женщины, и мужчины, и дети. Все наряды были совершенно разными, возможно, как и люди в них, но эту информацию он никоим образом не мог подтвердить. Среди множества пейзажей, натюрмортов и одиноких портретов встречали и семейные, на который, по всей видимости, были изображены муж, жена и их ребенок. Судя по деловому костюму на нем — маленький сын, не старше 10 лет. Лицо мальчишки было так же небрежно замазано черной краской, но было одно небольшое отличие от прочих произведений искусств. На всех картинах с его участием черная краска стекала странным образом. Казалось, что она изображает, словно ребенок горько плачет, а по всему его телу струятся странные, совсем черные и безнадежно мрачные слезы. Голкипер провел подушечками пальцев по черному безобразному пятну, и краска, неожиданно для него самого, оказалась все еще свежей, действительно имитируя текущие по нарисованному образу слезы. Кто и когда успел нанести эту жидкость, он не знал, но мог предположить, что это работка их таинственного голоса и его очередная, крайне забавная для него самого, игра. Эндрю скривился от воспоминаний о больно уж веселом похитителе и растер остатки маслянистой жидкости по пальцам, небрежно пытаясь стереть ее, но вместо этого, он запачкал руки лишь сильнее. Какая досада. Миньярд приступил с полным раздражения взглядом сверлить собственные запачканные ладони, черт их подери. Пару раз подумав, он вытер пальцы о край кармана своих черных джинсов, надеясь, что эта краска отстирывается и ему не приодеться покупать себе новые штаны. Ну, всегда можно попытаться стащить одни у Аарона, но это уже детали. В какой-то миг, вновь послышались таинственные голоса, что заставило всех присутствующих вскинуть головы и приступить судорожно искать источник злосчастного звука. Правда, как и в прошлый раз — это оказалось бесполезно. Видимой колонки, что могла воспроизводить запись — не было. Казалось, словно сами стены показывают им собственные воспоминания. На этот раз послышался один новый, женский голос, и все тот же детский, что они услышали в первый раз. Эти возникающие из неоткуда диалоги уже стали предвестником чего-то плохого, и все присутствующие насторожились, с опаской вслушиваясь в каждый необычный шорох и держа острые лезвия ножей наготове. Ники даже неосознанно подпрыгнул, пока Кевин сжался пуще прежнего, не желая слушать еще что-то, схожее с предыдущим диалогом и его последствиями. — Надевай, — командовала она грубым, безжалостным тоном, начиная закипать от бурлящей под кожей ярости. Не ясно было, что именно довело эту леди до белой горячки, оставалось лишь надеется, что она не похожа на того мужчину, которого они услышали в прошлый раз. Они не готовы к записи новых пыток. — Мама, я не хочу. И чтобы меня рисовали, я тоже не хочу, — противился мальчишка, слишком тихо, чтобы это звучало как настоящий протест. Кажется, этой женщины он так же побаивался, не смея говорить с ней чем-то более громким, чем шепот. Интересно, что послужило причиной подобного страха пред собственной матерью? В тот же миг, «Монстры» услышали звук звонкой пощечины, что ужасающим эхом отразилась от стен, заставляя барабанные перепонки вибрировать, от этого отвратительного звона. Один лишь этот звук заставил Хэммика сделать пару настороженных, полных испуга шагов назад, а Аарона сжаться, вспоминая собственную мать и ее мелькающие пред глазами руки, желающие оставить на его коже новые оттенки синевы. — Надевай и не противься, копия своего проклятого папаши! — истерически шипела она с всеобъятной ненавистью, переходя на неадекватный крик. Отец мальчишки был ей столь противен, что его схожесть с собственным сыном ей столь ненавистна? Но ведь, он и ее ребенок тоже, разве не так? — Хорошо, — холодно, слишком холодно и покорно для ребенка отозвался он, но Эндрю слышал, как истерически дрогнул его тихий голосок. Нет, это было точно не из-за пощечины, уж слишком пустой была его реакция на это рукоприкладство. Из-за упоминания «отца»? Ребенку не нравилось, что они похожи? Может ли быть, что его облик был ему так же ненавистен, как и собственной матери? — Ребенок ненавидит своего отца, — прокомментировал голкипер, когда продолжения таинственного диалога не последовало. Сделав пару шагов к стенам, украшенным произведениями высококлассного искусства, Миньярд ткнул пальцем в один из холстов, привлекая внимание окружающих: — Этот диалог — история этой картины. Все присутствующие собрались вокруг семейного портрета одних из, а может и единственных изображенных в картинах владельцев этого дома, приступая пристально вглядываться в тонкую работу художника, испорченную черной краской. Мальчишка был наряжен в темно-синий, явно чертовски дорогой костюм. Рядом с ним стояла женщина в вечернем платье того же цвета, пока неизвестный мужчина с комфортом раскинулся на красивом, резном стуле, напоминающим королевский трон. — Ни черта не видно, — улыбаясь дрожащей улыбкой, прокомментировал Ники, вглядываясь в мазки, умело скрывающие человеческие лица. — Мужик, что похитил Нила, явно не дал бы нам такого наслаждения, как возможность побыстрее убраться отсюда, — прошипел Аарон, гневно вглядываясь в холст. Казалось, словно он надеялся, что под его испепеляющим взором мешающая расследованию краска испариться. Как жаль, что это было не так. Эндрю вновь ткнул пальцев в холст, правда в этот раз он целенаправленно указывал на то, где именно сидит семья: — Судя по цветовой гамме и стилю интерьера, это место находиться в этом доме. Это еще одна подсказка. Там будет что-то важное. — Великий ты наш детектив, — разводя руками, съязвил Аарон. Кевин лишь наблюдал за этим молчаливой тенью, не говоря и слова с тех пор, как их врасплох застала первая подсказка. Кажется, он все еще не отошел от того липкого ужаса и отвратительных воспоминаний, что посетили его совсем недавно. Ему определенно нужна будет водка, много водки позже. Не смея более задерживаться, «Монстры» продолжили свой путь по коридору дальше, внимательно вглядываться во все новые и новые холсты. Их не покидала мысль о еще каких-то хитро-спрятанных подсказках, пропуск которых, мог равняться потере Нила. Жаль только, что ничего такого они там так и не обнаружили. Картины и картины, совершенно ничего особенного. Ники устало протер переносицу, разочарованно скуля, пока Кевин несколько раздраженно цыкнул. Его желание покинуть это место просто зашкаливало. В один миг, картины, что словно преследовали их, стали исчезать со стен, оставаясь где-то позади. Пред глазами предстала новая дверь, что делала их еще на шаг ближе к разгадке. Внешне, она ничем не отличалась от предыдущих, но почему-то вызывала зловещую настороженность во всех уголках их многогранных душ. Какое-то необъяснимое шестое чувство шептало об опасности, спрятанной по ту сторону. Правда, кто сказал, что такое чувство как страх когда-либо останавливало Эндрю Джозефа Миньярда на его пути к цели? Голкипер быстро распахнул дверь из массивного темного дерева, вырывая из петель громогласный, отвратительный скрип. Он не смел терять еще больше драгоценного времени, большая часть которого и так была потрачена впустую. Они и так слишком долго тут, нужно быстрее вернуть Нила. Это было единственной мыслью, что безустанно посещала его голову и кажись, еще надолго поселилась там. Пред их глазами предстал чистенький рабочий кабинет, чего не скажешь о спертом и вонючем воздухе исходящем оттуда. Большой стол из массивного красного дерева, множество книжных полок под завязку забитых различной литературой и громоздкий стул с высокой спинкой, оббитый дорогой кожей коричневатого оттенка. В углу расположился небольшой диван из той же кожи, которой был оббит стул. Мебель создавала обманчивое ощущение уюта и восхищения вкусом хозяина поместья, но вот только, они уже знали, что за собой скрывали или все еще скрывают эти стены. Зная истинную тьму, спрятанную за этой красивой оболочкой, это чувство «уюта» вызывало в них лишь приступ адской тошноты и воспоминания о небрежно оторванных ногтях маленького, ни в чем неповинного мальчика. Они переступили высокий порог и стали проходить внутрь, внимательно осматривая все на своем пути. Пока что, никаких кровавых сюрпризов они не наблюдали и если быть откровенным, их это безмерно радовало. Всех, кроме Эндрю, конечно же. Что-то ему подсказывало, что подсказки должны сопровождаться кровью, а если ее нет, то и ничего полезного эта комната в себе не несёт. Голкипер стал внимательно заглядывать в каждую щель, на каждую полочку, до которой мог дотянуться, но никаких видимых зацепок он не наблюдал. Оглянувшись по сторонам и увидев три растерянных лица, он понял, что остальные кажется, тоже ничегошеньки не обнаружили. Какая досада.… Еще больше времени потрачено впустую и совершенно никакой новой информации. Интересно, как много времени осталось до рассвета? — Сюда, — неожиданно шепнул Кевин, заглядывая под роскошный деревянный стол и указывая пальцем на какой-то предмет. В его глазах плясали искры страха, значит, находка, по всей видимости, действительно стоящая. Подойдя ближе, Эндрю понял, что он указывал на огромный охотничий нож, лежащий на одной из полочек под массивной столешницей. Нож был мало сказать что большим, он был попросту огромным. Сантиметром 30 в длину, не меньше, а его рукоятью и вовсе можно было бы проломить кому-то череп без лишних усилий. Правда, в руки голкипер не решился его брать, кто знает, может потом на потенциальном орудии убийства обнаружат его отпечатки и привет тюрьма. Вновь неожиданно послышались голоса, и уже зная о том, что они предвещают, Ники попытался зажать уши руками, а Дэй стал дышать глубже, дабы вновь не поддаться волне всепоглощающей паники. Миньярды же не приняли никаких попыток защитить свое и так уничтоженное в щепки ментальное здоровье, приступая внимательно слушать новый диалог. Им нужна была новая информация, дабы поскорее выбраться из этого зловонного местечка. — Лола сказала, что ты плохо справляешься с тем, чтобы орудовать ножами. Мне стоит показать, как это делается? — до дрожи холодно говорил тот же, что и в первый раз, низкий мужской голос. Его тон обжигал, оставляя после себя лишь до смерти болезненные ожоги, поедающие кожу и плоть. — Отец, нет, не надо… — вновь зашептал мальчишка, не покидая попыток вымолить снисхождение. Что, по всей видимости, никогда не имело совершенно никакого смысла. Интересно, как много раз он просил «прекратить»? Как много раз просил «не делать с ним этого». По спине Эндрю пробежали мурашки, что заставили его до дрожи в пальцах вцепиться в собственные исполосованные ровными шрамами предплечья, ныне скрытыми за черными повязками. «Значит, его отец делал с ним это» — отгоняя собственные идеально запечатленные воспоминания, подумал Эндрю и еще на шаг приблизился к разгадке. Он припомнил тот семейный портрет, что они совсем недавно видели в коридоре. Ему не довелось увидеть лица того ублюдка, что наверное, было к лучшему. Возможно, знай, он об этом заранее, разорвал бы то гнилое произведение искусства, написанное при участии детской крови, но сейчас, уже не было смысла возвращаться назад, оставалось лишь упрямо идти вперед. К своей цели, к Нилу. — Ножи нужно использовать вот так, — приторно сладко пропел мужчина и послушался глухой стук тела об пол. Кажется, мальчика опрокинули, и прижали к этому неизменно красному ковру, силой удерживая в лежачем положении. — Отец, прошу, не надо! Я честно сделаю все идеально на следующем уроке! — Твоих обещаний недостаточно! — резко, с невиданной яростью рявкнул в ответ мужчина. А следом тишина, сопровождающаяся странными звуками, напоминающими разделку свинины в мясной лавке. Одна лишь мысль и представление этого ужаса заставляло тело вздрагивать и ощущать множество сколопендр, что бегают вдоль позвонка, желая вывернуть его наружу. В этот раз они не услышали душераздирающего крика, наполненного упрямым желанием жить, лишь полные боли стоны и мычания отражались от стен, заставляя нервно сглатывать и бороться с тошнотой. Судя по тому, какими громкими и отчаянными были звуки, издаваемые ребенком, эта пытка оказалась куда хуже, чем вырывание ногтей. Однако мальчишка стойко выстаивал это испытание, не издавая ни единого крика или же визга. Он молчал. И это молчание было слишком болезненным, чтобы существовать. В один миг, его доносящиеся из неоткуда дыхание стало слишком громким, словно «отец» решил от пальцев рук перейти на более чувствительные места. Что это могло быть? Ребра? Нежная кожа живота? Бока? Они не были уверенны ни в чем из этого, но наполненные агониями стоны говорили, что это было слишком больно. Слишком больно, чтобы кто-либо мог это пережить. Выживет ли этот ребенок?.. Даже думать не хотелось. Возможно, кто-то из них сейчас стоит там, где остывало это малюсенькое тело…. Послышался звон, кажется, что-то металлическое с силой ударилось о землю, а следом донесся голос мучителя, произносящий одно незамысловатое слово: — Скука. Следом раздались громкие, удаляющиеся шаги и фантомный хлопок двери. — Ты в порядке, ты в порядке-ты в порядке-ты в порядке… — обжигающим, ужасно хрипящим шепотом произносил мальчишка, глубоко дыша через нос и приступая захлебываться в собственных рыданиях. Хотя бы в одиночестве он мог выплакаться и накричаться вдоволь. Хоть наедине с самим собой он мог оставаться маленьким ребенком, который никогда не должен был ощутить подобного. Голоса вновь затихли, а вместо них комнату заполнили ужасно громкие звуки биения сердец. — Он… — тихо шепнул Ники, глотая собственные слезы и прижимая ладонь ко рту, а после вздрагивая, подобной кленовому листу на ветру, — Он ведь… жив? Правда? Ответом ему была лишь тишина. Даже Аарон с его набором язвительностей и колкостей не знал, что сказать. Чего уж там, никто из них, не знал, что сказать. Все были поглощены представшей пред глазами картиной маленького мальчика, явно не старше 10 лет, который лежал на полу, истекая кровью и нашептывая самому себе, что он «в порядке», что все «хорошо». Принимая эти факты к сведению, Эндрю подумал о Ниле, что постоянно утверждал, что он «в порядке». Какое бы увечье ему не нанесли, он всегда будет «в порядке», даже если он умирает, он «в порядке». Думая об этом, Миньярд до боли в костяках сжал руки, а его зубы скрипнули, пока он пытался собраться с мыслями, дабы выдавить из себя: — Тут должна быть кровь. Пока все прибывали в оцепенении, голкипер стал внимательно разглядывать пол на наличие кровавых пятен. На первый взгляд — тут их и вовсе не было. Все чисто да вымыто, горничная, если такая была, конечно, на славу постаралась с использованием пятновыводителя и перекиси водорода. Однако, по предположению Эндрю, в ее работе должен был быть один малюсенький недочет. Он приподнял до смерти тяжелый ковер и подвинул его в сторону, дабы видеть пол. Как он и предполагал, до туда уборка не дошла. Почти под всей площадью ковра раскинулись следы огромного кровавого пятна, что впитались в деревянный пол кабинета. Насколько же огромной была кровопотеря ребенка, что пятно крови было насколько чертовски огромным? Выжил ли он вообще после этого или его маленький труп закопали где-то на заднем дворике особняка? Пред глазами Миньярда блеснула дорожка белесых, широких шрамов внизу живота Джостена. Возможно ли?.. Возможно ли, что это дом его отца? Возможно ли, что тем ребенком, отчаянно просящем о снисхождении, был именно он? Эндрю все еще не мог 100% утверждать, но пока что это казалось самым вероятным ответом. Но кто же тогда этот псих-похититель? Людей Натана Веснински должны были убить всех до последнего, да и им бы больше хотелось попросту пытать и убить Нила, а не продавать его за разгадку «загадки особняка» своим же сокомандникам. Все это было очень и очень странно. Кто же этот таинственный голос? — Здесь больше нет никакой информации, идем дальше, — еще несколько секунд подумав о своих теориях, хмуро произнес Эндрю и поднялся на ноги. Всё так же прибывая в оцепенении и разглядывая остатки кровавой лужи под ковром, «Монстры» и пошевелиться, не могли. В их головах все еще не укладывался факт подобного отношения к маленькому, беспомощному существу, факт того, что некто столь юный мог умереть прямо здесь, так и не испробовав вкус жизни. — Неужели, он умер в этой комнате?.. — прошептал Ники с глазами полными страха и паники. Его разум явно дорисовывал в этом комнате фигуру лежащего на полу мальчика, отчаянно заливающегося слезами и желающего жить как никто другой. — А может ли этим мальчишкой быть Джостен? — неуверенно выдвигает свою теорию Аарон, искоса поглядывая на непроницательного Эндрю. — Его отец тоже маньяк-садист и он тоже вечно говорит «я в порядке», чтобы с ним не случилось. Кевин болезненно закашлялся, прежде чем с диким ужасом взглянуть на двоих Миньярдов по очереди. Казалось, он вновь погрузился в какие-то свои воспоминания, прежде чем через силу выдавить: — Вполне возможно… — дрожащим шепотом отвечает он, — Веснински — зажиточный клан, живущий в Америке далеко не одно поколение. Возможно, это их фамильные владения, но.… Если тот мальчик действительно Нил, то, как он вообще выжил после такой кровопотери?.. Все громко сглотнули и переглянулись между собой. Если это действительно Джостен, то насколько ужасной была его жизнь до побега отсюда? Они ведь услышали всего три воспоминания, а Нил провел здесь 10 лет от самого своего рождения. Почему он все еще жив после подобного? Выслушав эту теорию, Эндрю кивнул. Теперь шансов на то, что они знают правильный ответ, становилось лишь еще больше. — Пошли дальше, — произносит Миньярд, надеясь найти еще одну зацепку, что стопроцентно убедит его в этой теории. Его и самого интересовало, как можно выжить после подобного? По всей видимости, придется задать Нилу этот вопрос после того, как они выберутся отсюда. «Монстры» быстро вышли из кабинета, ведь желания находиться в той проклятой комнате, наполненной страданиями, не проскакивало ни в едином глазу. Они продолжили свой путь по неизменно бездушному коридору, пока не наткнулись на еще одну точно такую же дверь. Одним сильным рывком Эндрю распахнул ее, и пред их взором предстала еще одно зловонное помещение. Это была уже вторая по счету гостиная, которую видел голкипер, но было между ней и предыдущей достаточно сильное отличие. Запах. С порога воняло не той жуткой смесью ванили, хлорки и, по всей видимости, запаха человеческой крови и плоти, а чем-то напоминающим запах жжёного мяса. Возможно, в камин бросили какой-то лоскут кожи или что-то в этом роде? Зная происходящее в этих стенах, можно было вполне спокойно предположить, что чью-то руку или ногу подвесили над ярким пламенем, желая увидеть страдания несчастного. Пару секунд поморщив нос, Аарон первым зашел внутрь, не имея больше никакого терпения находиться в этом доме. Следом за ним последовали и остальные, начиная обследовать мрачную гостиную вдоль и поперек. По центру комнаты расположилось два старинных кресла, а чуть поодаль диван в том же стиле. Цветовая палитра интерьера не спешила меняться, так что обивка мебели все так же имела багровый цвет. Над камином, вместо картины, как это было в прошлой гостиной, висело огромное, массивное зеркало, а его рамка была сделана из вычурных металлических завитков. Только заглянув в отражение, видимое лишь за счет тусклого света горящего камина, Эндрю понял, что оно разбито. Странно, что осколки так и не высыпались из рамы, едва не обратившись в труху. Разбили его 100% специально, словно чем-то большим и тяжелым, вроде того же кирпича. Интересно, кто это сделал, да и зачем? Дом выглядел так и раньше или это что-то вроде тех же мазков черной краски на полотнах, оставленная похитителем подсказка? Кажется, это им еще только предстоит выяснить. Миньярд стал пристально и крайне щепетильно разглядывать свое отражение в разбитом зеркале, думая, что оно висит здесь не просто так. Вообще, поговаривают, что существует примета о том, что существование подобного элемента в интерьере накликает беду, болезни и даже смерть. Повезло, что голкипер никогда не был суеверным человеком, кто вообще верит в подобную чушь? Ну, ладно, Ники в подобное верит, лишь бы его и так нервная натура не закатила сейчас истерику из-за этого несчастного куска стекла. Кинув на отражение последний взгляд, прежде чем пойти дальше, Миньярд заметил, как что-то необычно сверкает серебром позади него. Он резко обернулся и пошел в направлении нахождения предположительно, крайне подозрительного предмета. Как оказалось, это была всего маленькая, несчастная скрепка, лежащая возле книжных полок. В рыжеватом сиянии огней камина она показалась чем-то необычным, но, увы и ах — это было совершенно не так. Покрутив ее в руках так и сяк, Эндрю огорченно вздохнул. Блять, ну не может ведь эта комната быть совершенно бесполезной? На что они тратят свое драгоценное время? Сколько еще они могут копошиться здесь, а вдруг, тот странный человек что-то делает с Нилом? Вдруг…. Они увидят лишь его охладевшее тело, утратив столь драгоценного человека в их жизнях? Думая об этом, Миньярд ощутил приторную горечь у себя на языке и заметно скривился, совершенно не желая думать о чем-то подобном. Нил должен быть жив. Даже если придется молить того человека на коленях, Эндрю сделает это. Его гордость и личная неприязнь ничто по сравнению с жизнью без этого надоедливого экси-наркомана. А можно ли вообще будет назвать жизнь «жизнью» без Джостена? Развернувшись на пятках и пару раз поглубже вдохнув, как учила Би, голкипер начал исследовать помещение дальше. Ничего не вызывало у него и доли интереса, а новый диалог, что должен был продолжить их чреду ужасающий подсказок все не звучал и не звучал. В какой-то миг, пол под ногами достаточно громко хрустнул, что заставило всех «Монстров» резко обернуться и взглянуть на замершего на месте Миньярда. В тишине этот звук звучал достаточно громко, чтобы его можно было услышать в каждом уголке огромной гостиной. Эндрю в свою очередь быстро перевел взгляд себе под ноги и присел на корточки, пытаясь рассмотреть объект, на который наступил. Если быть честным, он и сам не понял, на что именно наступил. Что-то небольшое и кажись, совершенно не значительное. Оно никоим образом не напоминало что-то столь ужасное как человеческие кости, к примеру. — Аарон, иди сюда, — подозвал он, надеясь, что хоть его близнец сможет понять, что это такое. Все-таки, голкипер не верил, что что-то непонятное может лежать тут не в качестве зацепки или подсказки. Второй Миньярд быстро подбежал к брату и присел рядом, приступая разглядывать предложенный, совершенно небольшой объект. — Похоже на засохшую кожу, — задумчиво заглядывая находку, проинформировал он, а после, поднес обнаружений лоскут к свету исходящему от горячего камина, — Да, точно кожа. По всей видимости, лоскут срезали и потом он засох до такого состояния. Ники громко икнул и зажал рот ладонью, пока его брови начали нервно подрагивать. Кевин раздраженно вздохнул, ну да, конечно, на что он надеялся. Почему никому не попадается бутылка его любимого успокоительного с красивым названием «Водка»? Одни ногти да кожа блять, и ни грамма алкоголя. Что за особняк то такой?! Разве здесь не должен на каждом шагу стоять дорогущий виски, или ладно, ну на крайняк старинное вино, почему их нет?! — К чему тут кусок кожи? — задавал самому себе риторический вопрос голкипер, приступая расхаживать из стороны в сторону, ища еще что-то, что могло так же небрежно валяться на полу и подтолкнуть его в нужном направлении. — Мне-то откуда знать? Не я с человека скальп снимал, — раздраженно цыкая, ответил Аарон, на что получил лишь равнодушный взгляд брата с нотками немого осуждения. — Здесь должно что-то быть, — тихо повторил самому себе Эндрю и стал заглядывать на нижние книжные полки. Там, к его удивлению, оказался утюг. Зачем здесь утюг если гладильной доски и в помине не видно? Вообще, разве в подобном месте не должно быть отдельной прачечной, где гладят и стирают одежду? Почему же тогда этот предмет быта оказался здесь? Не пойми откуда, стали доноситься тяжелые вздохи, что заставило стаю мурашек пронестись по позвоночникам «Монстров». Миньярд поднялся на ноги и стал глядеть на все уголки комнаты, не бросая попыток узнать, откуда же доносятся эти чертовы записи. — Ты вел себя недостаточно тихо, младший, — с нотками совершенно нездоровой ярости шипел голос все того же мужчины, — еще немного, и тебя бы заметили. — Прошу прощения, — запугано произнес мальчишка, судя по звукам, пятясь назад и тяжело дыша в первородном ужасе, что пожирал все его естество. — Этого недостаточно! — разгневанно рявкнул тот в ответ, и кажись, от этого громогласного возгласа, мальчишка попросту упал на пол. — Лола, утюг! «Утюг…» — прошептал разум Эндрю, и он понял, все понял. В памяти всплыла старое воспоминание, еще с первого курса Нила, когда тот едва ли мог доверить кому-либо даже возможность принести себе воды: «- Это, — впиваясь пальцами в след от ожога утюгом, произнес Миньярд, — не от жизни в бегах. — А, это подарок от отца, — равнодушно отозвался Джостен, небрежно пожав плечами. — Люди приходили с вопросами о его работе. Я ничего не говорил, но, видимо, сидел недостаточно тихо. Едва они ушли — он ударил меня раскаленным утюгом». Послушался громогласный вой, не напоминающий человеческий и полный садистического наслаждения, заливной смех. Кажется, в этот раз, Нил не смог оставить свои страдания при себе. И подумать было страшно, что он тогда испытал. — Этот дом принадлежит Натаниэлю Веснински, — не желая больше терпеть это, четко произнес Эндрю. Заслышал это имя, Дэй хрипло закашлялся и с полными испуга глазами взглянул на голкипера. Ники стал метаться испуганным взглядом по всем присутствующим, пытаясь понять, что же будет дальше. — Божечки-Божечки, — вдруг певуче заговорил знакомый голос незнакомца, — а ты, полторашечка, просто отлично знаешь крошку Нилли. Я приятно удивлен, — заливаясь тихим хохотом, продолжил он. — Вы такие быстрые, даже до рассвета успели, я действительно поражен в самое сердце, ах, как же чертовски больно! — Где Нил? – настойчиво и крайне холодно повторил голкипер. — Тихо-тихо, малыш. Раз вы разгадали мою загадку, я, как полагается доброму самаритянину, скажу вам, где искать Нилли в этом доме. Ох, как же сложно вам об этом говорить! Хм-м-м, — долго и весело протягивая букву «м», напевал он, чем заметно начинал раздражать голкипера, да и в принципе, не его одного, — Идите в подвал, там и найдете своего ненаглядного, — наконец пропел он и рассмеялся, вновь бесследно исчезая. — И где здесь подвал?.. — озадачено, спросил Ники, ведь габариты этого места были настолько огромны, что искать здесь какое-либо помещение было попросту бессмысленно. Подвал? Пф, возможно, тут такой есть даже не один и не два, а может, под этим домом расположились самые настоящие катакомбы вроде тех, которые находятся в Париже. Не хотелось бы добавить к сегодняшним ужасам еще и склад костей разного размера и цвета. — А тебя не смущает, что он зовет нас именно в подвал? Добром это не кончится, — настороженно комментирует Аарон, с вопросом поглядывая на Эндрю, — Ну и, куда идем? — спрашивает он у своего близнеца. — Возвращаемся в холл, там была лестница на второй этаж, значит, должна быть и лестница вниз, — быстро произносит Миньярд и, срываясь на бег, следует в нужном направлении. «Монстры» пускай и отлично понимали подобное рвение, но никогда и не думали, что Эндрю способен так быстро бегать. На всех тренировках от него и легкую трусцу увидеть самое настоящее достижение, а тут оказывается, что этот парень способен развивать поразительные скорости при крайней необходимости. Им оставалось только не отставать от него до самого пункта назначения. Их громогласный топот эхом заливал пустые имения, заставляя чувствовать себя крайне настороженно и некомфортно. Звуки их шагов словно вибрировали в собственных головах, а сознание медленно теряло ясность, превращая, и без того мрачную картину пред глазами, в самую настоящую кашу. Дыхание же становилось все тяжелее и тяжелее, у кого-то от достаточно длительного бега по, словно, бесконечным коридорам, а у голкипера от неожиданно возникших в сознании страха и волнения. Казалось он не испытывал эти эмоции вечность, но когда дело касалось Нила… Когда дело касается этого слишком драгоценного идиота, он и правда чувствовал это. Страх, волнение, панику, предвкушение…. Он действительно представлял пред глазами образ своей несбыточной мечты, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, сможет вернуть его обратно. Когда сможет вновь ощутить его теплое тело под кончиками своих пальцев и заглянуть в те безграничные глаза цвета озерного льда. Они не виделись чуть меньше двенадцати часов, но казалось, словно прошла целая вечность. Наконец они выбежали в огромный холл, который неизменно украшала роскошная люстра из горного хрусталя. Минуя великолепное помещение, Миньярд помчался к роскошной лестнице, ведущей на второй этаж особняка, желая рассмотреть прилежащее к ней пространство. Обычно, спуск в подвал был где-то под лестницей или что-то в этом роде. Оставалось лишь надеться, что люди из 19 века не проектировали свои владения каким-то иным образом. Кевин прибежал первым после голкипера, а следом за ним пятились и остальные, крайне запыхавшиеся «Монстры». — Эндрю… — громко дыша и сгибаясь в три погибели от усталости, произносит Ники, — п-подожди… — пытаясь отдышаться, просит он. Неужели Миньярд действительно бежал так быстро или наоборот, Хэммик совершенно истратил всю свою сноровку, порой прогуливая тренировки и набивая желудок фастфудом? Кажется, Дэй был прав по этому поводу. — Эндрю, твою мать, остановись! — не менее запыханно кричит ему в спину Аарон, — Куда ты летишь?! Мы уже ответили на вопрос! С Джостеном ничего уже не случиться! — в поучающей манере констатировал он, словно отчитывая брата, а сам голкипер замер на месте, крепко сжимая кулаки. — Знаю… — неразборчиво шепнул он себе под нос, до болезненной дрожи сжал ладони, так, что ногти оставили красные полумесяцы на ладони, а после громче и намного яростнее повторил, — Я знаю! Знаю блять! Но я черт подери не знаю, жив он или нет, понимаешь?! Аарон заметно округлил глаза и с шоком уставился на брата, заслышав эти слова. Впервые он вообще слышал, как его близнец кричит с подобным волнением в голосе. Вообще, кричал ли когда-либо тот? Такие события почему-то совершенно не всплывали в голове. Обычно, его тон ровнее любых рельс, а когда он принимал таблетке, в голосе звучало только приторное наркотическое веселье. Он никогда не кричал, предпочитая разговаривать угрожающе тихо и при надобности запугивать людей острым ножом в своей руке. Продолжая думать об этом, в голове Миньярда всплыла сцена, которую хотелось забыть больше, чем факт смерти собственной матери: » Кровь. Много крови, слишком много обнаженного тела. Смеющийся Эндрю, и тоже весь с ног до головы в крови… Ощущение влажного, липкого прикосновения к виску, которое словно пыталось обнаружить наличие раны на чужом черепе. При этом действии глаза близнеца были другими, не такими как всегда, не теми пустыми мыльными стекляшками, которые не могло спрятать даже влияние веселящего наркотика. В них читалось беспокойство, страх, паника, агрессия. Слишком многое, что никто и никогда не должен был видеть. Сейчас Миньярд был попросту не способен взять все это под контроль. Не мог спрятать свое истинное «я» от чужих глаз. — Он тебя тронул? — истеричным тоном, слишком напоминающим отчаянный крик, произносит голкипер. — Он… — все, что смог выдавить из себя Аарон, то ли не веря увиденному в родных глаз, почти таких же, как и у него самого, то ли так и не отойдя от вида беззащитного, истерзанного тела брата, вдавленного в матрас и заливающегося психически нездоровым смехом. Глядя прямиком в глаза Эндрю, Миньярд видел, как его веки напряженно дернулись, неправильно складывая паззл в единое целое. Он подумал?.. Подумал, что кровь на одежде Аарона принадлежит ему самому? Что эта кровь, появилась из-за того, что Дрейк сделал с ним то же самое, что и с самим Эндрю?.. Он беспокоиться, в самом деле, хочет защитить своего брата даже когда сам находиться в подобном состоянии?.. Даже когда его насиловали всего несколько мгновений назад, он ни за что не позволит подобному случиться с Аароном… Новая истерическая нотка проскользнула на лице Эндрю прежде, чем он больно схватил Аарона за волосы и с силой дернул. — Отвечай. Он тебя тронул? — шипел он, словно умирающий дикий зверь, готовый защищать свое до самой смерти. Его тон все еще был слишком громким и наполненным жуткой смесью отчаяния и злости, что совершенно не напоминало привычного всем и крайне безразличного голкипера. — Нет, — наконец собравшись с мыслями смог, ответить Минярд, но кажется, Эндрю его и не слышал вовсе, пребывая где-то слишком далеко отсюда. — Я его убью, — нездорово оскалившись, пообещал он» Воспоминания об этом дне накрыли Аарона с головой так, словно это произошло только что, прямо у него на глазах, а не далекий год назад. Его начало тошнить от того образа собственного брата, что он видел тогда, и того состояния, в котором он находиться сейчас. Этот страх в его глазах, страх за ближнего, слишком похож на тот, что навечно высечен лезвием в памяти Аарона. Почему-то, его начинало тошнить. Это было куда хуже, чем слышать страдания ребенка, что был ему чужим. Это были страдания его собственного брата, о котором он действительно заботился, пускай, не желая признавать и показывать это столь явно. — Спуск здесь, — неожиданно громко произнес Эндрю, а его голос луной отразился от высоких бездушных стен поместья. Только тогда защитник «Лисов» понял, что мир продолжал свое движения, пока его с головой окунули в пучину памяти. Кевин и Ники в тот же миг последовали к Миньярду, пока Аарон медленно пятился, надеясь не выплюнуть все содержимое своего желудка наружу. Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов, собираясь с силами и готовясь идти дальше. Это ведь еще точно не конец, раскиснет от поглощающих его эмоций тогда, когда они, наконец, покинут это проклятое место вместе с Джостеном под ручку. Эндрю отворил небольшую дверь под лестницей и если быть откровенным, она совершенно не вписывалась в столь роскошный дом, выглядя бедно и нелепо. Взглянув вниз, он увидел ряд ступенек ведущих вниз и постепенно исчезающих в безграничной тьме. Если в коридорах и по всему дому в целом присутствовало освещение в виде ламп, свечей и каминов, то там стояла непроглядная тьма. Интересно, где находиться включатель? Голкипер махнул рукой, призывая всех следовать за ним, пока сам настороженно достал нож и спустил на одну ступеньку вниз, проверяя спуск на безопасность. Когда он прошел уже две ступеньки вниз, остальные тоже стали спускаться. Следом за Миньярдом шел Дэй, после него уже спускался Аарон и Хэммик. Ступеньки под ногами порой звучно поскрипывали, и складывалось странное ощущение того, что они могут провалиться под их ногами в любой момент. От этих звуком, разрывающих тишину, все заметно напрягались и на пару секунд задерживали дыхание в невиданном страхе. — Здесь воняет еще больше, — подметил Кевин, покрепче зажимая нос рукой. — Птомаины, — где-то из темноты отвечает Аарон, выдвигая свое крайне занятное предположение, — А если для тупых, трупные яды. Имеют характерный отвратительный «сладковатый» запах. Судя из этого, именно здесь Балтиморский Мясник пытал и убивал своих жертв. Эндрю замер на месте, обдумывая сказанное близнецом, пока Ники шепнул едва разборчивое, но полное ужаса: «Да вашу ж мать…»: — Трупные яды разве не проводят к быстрой смерти? — тихо спрашивает голкипер, пока Дэй едва не врезался в его спину и не улетел вниз. — Глупое заблуждение, — махнув рукой, отвечает Миньярд, — Об этом обычно пишут в книжках, написанных до 20 столетия. Тупые люди умирали от инфекционных заболеваний и скидывали это на трупные яды. На самом деле, эта хуета просто воняет, но вреда никакого не несет. Только вот, ничего не трогайте здесь. Подхватите сепсис — мало не покажется. Ники шумно выдохнул и едва не взвыл: — Ну, пиздец. — И не говори, — забавно говоря в нос, поддакивает ему Кевин. Эндрю сделал еще шаг вниз, пока ступенька под его ногами громко скрипнула, сигнализируя, что можно спускаться дальше. От этого неожиданного звука Хэммик заметно вздрогнул и тихо взвизгнул, продолжая спускаться, на едва ли не ватных ногах. В один миг, ноги Миньярда, наконец, коснулись ровного пола. Запах в подвале был просто ужасный, даже скорее настолько мерзким и сладким, что желудок прописывал сальто. Радовало только то, что со слов Аарона этот самый запах не убьет их к чертям собачьим. Даже представлять не хотелось, сколько же людей тут убили, чтобы достигнуть такой концентрации трупного яда. Может ли быть, что они сейчас наткнуться на разлагающийся труп? К такому они еще точно не готовы и никогда не будут. Голкипер стал проводить рукой вдоль каменной стены, пока не нащупал выключатель. Одним щелком он включил небольшую лампу под потолком, что откровенно говоря, хреново освещала представшее пред глазами помещение, но тут уж как есть. Свет был тусклым и желтоватым, создавая странно ощущение дискомфорта и старости. Перед глазами показалась небольшое, но достаточно чистое и опрятное помещение, что бы странно. Голкипер был готов увидеть здесь самое настоящее кровавое месиво из кишок и черепов, но и намека на то, что это подвал серийного маньяка не проскакивало в этих стенах. Внутри находилось четыре большие, стальные двери. Дернув ручку одной из них, Эндрю понял, что путь в эту комнату им закрыт. Он кивнул остальным «Монстрам» и те без слов поняли его намек, так же попытавшись открыть одну из дверей. Правда, была одна загвоздка. Ни одна из них так и не открылась. Голкипер заметно нахмурил брови и вновь пробежался взглядом по комнате. Возможно, ему стоит выбить какую-то из дверей или найти что-то подходящее на роль отмычки? План, конечно, звучал ахуеть как не надежно, но других вариантов толком и не было. — И вопросик на засыпку. Кто я такой? — внезапно послышался все тот же голос, однако звучание его было до жути странным. Словно он стоял где-то совсем близко и нашептывал эти слова тебе на ухо. Ощущение пугающего присутствия прямиком за спиной, заставило всех пару раз обернуться, а кое-кого и прижаться спиной поплотнее к стене. — И как мы блять это понять должны были? — шикнул в ответ Аарон, ища незнакомца взглядом. В ответ на это послышался лишь все тот же смех. Липкий и жуткий. От звона этого голоса складывалось странное впечатление, напоминающее звон колоколов на похороны. Почему-то, мелодия колоколов всегда кажется до жути пугающей и тревожной, а этот смех вселял и их души подобное тому ощущение страха без явной причины. Когда он смеялся, казалось, словно кто-то медленно звонил во все колокола поочерёдно, начиная с наименьшего и заканчивая наибольшим. Казалось, еще немного, и им почудиться гроб, который выносят из церкви. От неосознанного представления этой картины пред глазами становилось попросту страшно. Люди всегда были любопытными созданиями с приличной фантазией, так что представить человека, которого больше всего не хочешь терять на месте покойника — было плевым делом. А он все продолжал смеяться. Это уже больше напоминало истерику, чем простое психическое расстройство. Холод бурным потоком окропил их кожу. — Хм-м-м, даже не знаю. Можете задать мне какой-то вопрос, разрешаю, — явно забавляясь и потешаясь над ужасом в чужих глазах, отвечает незнакомец. На пару минут повисло напряженное молчание, сопровожденное лишь короткими преглядками «Монстров» между собой. Аарон непонимающе и с явным вопросом во взгляде глядел на Кевина, пока тот отвечал ему той же монетой. Ники просто поглядывал на всех сразу, совершенно не представляя, что вообще можно спросить, дабы рассекретить чью-то личность. Хэммик жался от страха поближе к стене, боясь даже вздохнуть не правильно. Никто никогда не знает, в какой миг они могут умереть. — Это ты разбил зеркало? — неожиданно произнес Эндрю, обращая на себя внимание сразу всех людей в комнате. — Почему? — Какая сноровка, какая наблюдательность! — радостно хлопая в ладоши, отвечает парень, а после, резко переменившись в настроении и грустно вздохнув, продолжает, — Потому что я навсегда останусь монстром, которого всегда ненавидел и желал убить. — Ты выглядишь как кто-то, кого ненавидишь? — с нотками испуга уточнил Кевин, поглядывая за спину и надеясь не увидеть там этого психа. — Бинго! — щелкнув пальцами, подтверждает похититель. Один только этот ответ уже дал голкиперу кое-какую пищу для размышлений. Он выглядит как кое-кто, кого он ненавидит, верно? Сколько бы картин они не встречали, все они были измазаны черной краской в области лиц, но действительно ли это было сделано, чтобы приостановить их расследование? Миньярд припомнил, как деформирован, был первым обнаруженным им холст. Краску явно наносили с невиданной ненавистью. Тогда…. Выходит, что этот парень похож на того мужчину? — Ты связан с историей этого дома? — спрашивает Аарон, поглядывая на своего крайне задумчивого брата. — Какие мы хитрые, ая-яй. Хм-м-м…. Да, связан. Ну, и кто же я? — пару раз хихикнув, правда, не так весело как это было раньше, спрашивает он. — Натаниэль, — четко и крайне резко произнес Эндрю, — ты — Натаниэль, владелец этого особняка. — Эндрю, ты что несешь?.. — ошарашено спрашивает Кевин, которого коробило от одного только этого проклятого имени, что навечно должно было быть похоронено в Балтиморе. Миньярд и сам не понимал, почему пришел к подобному выводу. Как он может говорить о Натаниэле, если он и Нил буквально один и тот же человек? Правда, за эту ночь с ним приключилось достаточно странностей, чтобы поверить в существование еще одного рыжего ублюдка, пережившего тот же кошмар. Нил буквально испарился из их общей постели, дом удивительно чист внутри и абсолютно заброшен снаружи, так же, необъяснимые диалоги из прошлого, звучащие прямиком у них в головах. Этого ли не достаточно, чтобы выдвинуть столь глупое предположение? Это ли не единственный возможный ответ? — Бинго! — радостно восклицает Натаниэль. В тот же миг, из большой, мрачной тени начала выходить невысокая фигура, облаченная в черный деловой костюм, напоминающий похоронный. Походка его была слишком веселой, даже в какой-то степени ненормальной. Он тихо, весело хихикал, поглядывая на слишком удивленные лица «Монстров». А, точно, он ведь выглядел как точная копия их Нила. Правда, его весьма заметным отличием было отсутствие шрамов на лице и высеченная на скуле цифра «3». Завидев это проклятое число, Дэй с ужасом коснулся своего лица, на котором сейчас красовалась шахматная фигура ферзя. Глядя на эту панику и истерику, Веснински лишь странно улыбнулся и продолжил подходить ближе к голкиперу. — Выглядишь отвратительно, — подмечает Эндрю, скептически цепляясь за натянутую улыбку и абсолютно пустые ледяные глаза. Если быть откровенным, этот парень выглядел даже хуже голкипера, когда тот сидел на препаратах. Натаниэль казался абсолютно больным наголову человеком, лишенным даже отдаленного понятия слова «душа». — А я о чем, — еще раз хихикнув и с интересом и еще чем-то странным во взгляде рассматривая Миньярда, отвечает он. — Зачем все это устроил? — Забавы ради. — Ложь, — поджав губы и замечая ложь на столь знакомом и одновременно чужом лице, низко рычит он. — Вот и всегда от тебя ничего не спрячешь, — удрученно почесав затылок, отвечает Веснински, а после быстро приближается к Эндрю и что-то неразборчиво шепчет ему на ухо так, чтобы его слова были услышаны лишь одним человеком. Услышав всего пару банальных предложений, глаза голкипера значительно округлились и он, с абсолютным неверием, уставился на Натаниэля. Ложь? Шутка? Бред сумасшедшего? Сколько бы теорий за один миг не построил в своей голове Миньярд, все они распались прахом, глядя на это слишком знакомое лицо, обрамленное рыжими кудрями. В этих чертах не читалось и грамма лжи, лишь, правда и боль. За этой нездоровой улыбкой пряталось настолько глубокое ножевое ранение, что ни одна иголка никогда в жизни его не зашьет. Эта рана останется с ним до самой смерти и после нее тоже. Это было слишком хорошо видно, в этих глазах слишком хорошо видно, что он сломан так, что ничего и никогда не сможет стать прежним. — Отведи меня к Нилу, — настойчиво приказывает Эндрю, поджимая губы и существенно сжимая кулаки до дрожи. Веснински лишь взглянул на него с полными нежности глазами и неразборчиво произнес что-то одними лишь губами, но голкипер прекрасно понял, что он сказал: «Останься с ним» Одно лишь осознание сказанных ранее фраз било Миньярда током. Это…. Что? Так ведь правда не может быть? Он?.. Этот чертов идиот.… Стал таким…. Из-за него? «Я хотел вновь увидеть тебя, Дрю. Я очень скучал» «Прошу, не бросай хоть его. Не умирай» Слова Натаниэля из раза в раз звучали в голове, а тело отчего-то начинало дико трусить, но при этом он словно цепенел. Для этого парня… Эндрю мертв? Как что-то подобное возможно? Кто он черт подери такой? — Я хочу увидеть Нила, — вновь скомандовал голкипер, опустив голову и упрямо глядя себе под ноги, совершенно не желая видеть перед глазами это глупое, полностью уничтоженное на ментальном уровне лицо. На это Веснински лишь добросердечно улыбнулся, в самом деле, по-настоящему, и указал пальцем на одну из дверей, а после, звучно щелкнул пальцами. Казалось, этот незначительный звук, словно был каким-то невиданным сигналом, заставляющим дверь в помещение отвариться с премерзким скрипом. Не ожидая никого, Эндрю буквально помчался в едва открывшуюся комнату, игнорируя обеспокоенные крики Аарона и Ники у себя за спиной. Как не странно, в той комнате тоже было до жути темно, что вынудило Миньярда вновь искать включатель. Он водил рукой вдоль стены и почему-то совершенно не находил того, что искал. Это дико злило его и заставляло сердце в груди болезненно колотиться, принуждая голкипера дышать чаще и быстрее. — Там нет фонаря? — вскрикнул голкипер, обращаясь к остальным. Возможно, где-то там есть какой-то переносной источник света. Может, там есть хоть что-то…. Ну что-нибудь! — Включатель здесь, — крикнул ему в ответ Аарон, и в комнате зажегся все тот же тусклый желтый свет. Пред глазами показалась достаточно странная комната. Она не выглядело роскошно, чего уж там, она выглядела бедно и больше напоминала тюремную камеру, а не пригодное для жизни помещение. На стенах чем-то острым были выцарапаны и зачеркнуты палочки символизирующие количество проведенных в этой комнате дней. Пробежавшись глазами по стенам Эндрю смог насчитать больше 10 недель проведенных кем-то здесь. Пробежавшись взглядом дальше он обнаружил небольшую, совсем задряпаную кровать на которой и лежал Нил. Кажется, он так и не проснулся с того момента, как его похитили. Миньярд подбежал к нему и схватил его лицо в обе ладони, внимательно всматриваясь и разглядывая столь привычное лицо. Все те же шрамы от лезвия ножа на щеках, все те же следы от автомобильного прикуривателя на месте мерзкой татуировки. От неожиданного прикосновения Джостен сонно открыл глаза, словно от того момента, как он уснул в отеле и сейчас проснулся, прошло не больше 10 минут. Казалось, что одного лишь взгляда этих чистых голубых глаз было достаточно, чтобы Эндрю смог ощутить каждую частичку своего тела. Ощутить, как его сердце начинает биться куда ровнее, а дышать становиться легче. Миньярд был рад увидеть эти глаза снова. Почему-то он боялся, что вместо привычных голубых омутов он увидит те бездушные стекляшки Натаниэля, который утратил свою душу. Нил же просто пристально смотрел на него. Смотрел так, будто спрашивая, что случилось, словно в глазах голкипера можно прочесть все секреты мироздания. — Дрю? — хриплым после сна голосом спрашивает он и протягивает свою руку к скуле Миньярда, даже в полу дреме не смея прикасаться к нему без разрешения, — Что-то случилось? Эндрю подхватил Нила на руки и крепко накрепко сжал в своих объятиях. Он просто держал и смотрел. Тихо, больно и трогательно. Изощренная казнь взглядом. От подобной, крайне неожиданной тактильности Джостен заметно напрягся. Это настораживало. Это было не так как обычно. — Эндрю? — уже более осознанно спрашивает нападающий, совершенно не понимая, что происходит. Он не сводил с голкипера пристального вопросительного взгляда, ожидая ответа. Он смотрел с явным вопросом во взгляде, спрашивая: «Ты в порядке?». Эндрю просто хотелось взвыть во весь голос: «Теперь — да». — Оглянись, — вместо ответа произносит Миньярд. Нил так и сделал, взглядом скользнув по неожиданно незнакомому помещению. По крайне мере, заснул он точно не здесь. Когда он четко рассмотрел кровати и стены, он заметно вздрогнул, пока глаза округлились в ужасе. Он сжался в сплошной клубок нервов, совершенно не веря своим глазам и надеясь, что это лишь глупый сон, в который он попал случайно. — Почему мы в моей старой комнате?.. — шепнул Джостен, взглянув на Эндрю с дрожащей улыбкой на устах. Тогда-то все и стало на свои месте. Голкипер вновь оглянулся по сторонам, с ненавистью прожигая отметки на стенах взглядом. Нил был тем, кого запирали здесь. Нил был тем, кто страдал в этой непригодной для жизни комнате в полном одиночестве. — Идем домой, — произносит Миньярд, вынося нападающего на руках из комнаты к остальным «Монстрам». — О Боже, Нил, с тобой все в порядке? — подбегая к нападающему, произносит Ники. — Я в порядке, — честно отвечает Джостен, но то, как быстро бьется сердце в его груди, готово было поспорить с этим утверждением. — А тот где? — спрашивает Эндрю, глядя на брата. — Исчез, — кажется, совершенно не веря в сказанное собственным ртом, произносит Аарон, — просто растворился и исчез, словно его тут никогда и не было. На это голкипер лишь кивнул. Одной странностью больше, одной меньше, кого волнует? Есть лишь один факт, что останется вечным якорем для израненной души Эндрю. Нил рядом, его семья в порядке. Может ли быть что-то лучше этого? — Идите вперед, — окидывая остальных взглядом, приказывает голкипер. Никто не решился спорить или оспаривать его слова, поднимаясь по ступенькам вверх, и позволяя этим двоим побыть наедине. Миньярд опустил нападающего на ноги, но не доверяя дистанции между ними, продолжал крепко держать его за руку. Они стояли и молча смотрели друг на друга, так долго, как могут смотреть только те, чьи жизни глубоко и сложно переплелись, на чьих судьбах волшебным пером оставила росчерк тайна предназначения. Со смесью притяжения и отторжения, с желанием приблизиться, бьющимся о внутреннюю стену сопротивления. — Больше всего я хочу сейчас прийти и лечь рядом с тобой. Знать, что у нас есть завтра, знать, что больше ты никогда не исчезнешь, — неожиданно, на одном дыхании произносит Эндрю, излагая все, что крутилось на языке. — Я останусь рядом с тобой так долго, пока ты насильно не вышвырнешь меня жить на улицу или не скажешь, что я тебе надоел, — с совершенно глупой улыбкой заверяет его Джостен. — Этого не случиться, — отвечает Миньярд, подтянув Нила ближе к себе и направился туда, где они должны быть. Домой.