***
Однажды королева, как будто ненамеренно, встречает в септе юную леди Серсею. Десница неприступен, но рядом с ним находятся более легкие для завоевания крепости. Леди Серсея стоит у алтаря Матери, прикрыв глаза, и королева понимает ее настолько хорошо, что на миг у нее мутится перед глазами, и она видит там себя пятнадцатью годами моложе. Алисента бесшумно подходит к алтарю и тоже зажигает свечу. Серсея открывает глаза, опешив от вторжения, но поспешно склоняется перед королевой в реверансе, расправив юбки красного платья, однако Алисента лишь успокаивающе ей улыбается. — Я часто прихожу сюда, чтобы вспомнить о своей матери. Не так часто, как я делала это в твоем возрасте, но все же мне кажется, что здесь, в тишине септы, я становлюсь к ней ближе. Серсея слушает ее, затаив дыхание. В сакральном сиянии свеч ее светлые локоны отливают золотом, и Алисента вспоминает другую девочку, которую она когда-то утешала подобным образом. Наверняка септа еще помнит произнесенные тогда слова и повторение их теперь словно эхом прошлого отражается от сводчатого потолка. — Тогда я хотела, чтобы мой отец присоединялся ко мне хотя бы иногда, — снова заговаривает Алисента, переводя разговор в нужную ей сторону. — Он переживал смерть матери не легче, чем я. Мы могли бы пройти через это вместе, но он был от меня еще более далек, чем прежде. Алисенте не слишком нравится, что собственную боль, пусть и притупившуюся со временем, приходится использовать в своих интересах, но на то она и королева, чтобы добиваться желаемого любыми путями. Алисента складывает перед собой руки в молитвенном жесте, а Серсея медленно кивает, обдумывая ее слова. — Мой отец никогда бы не пришел сюда, — наконец признается Серсея. — Однажды, когда он поймал меня за молитвой, он сказал, что боги не знают милосердия, потому они и боги. Алисента молча слушает негромкий голос юной леди, а ее разум мгновенно впитывает информацию, будто человек, страдающий от жажды, получает несколько капель воды. — Лорд Тайвин не верит в богов? — мягко уточняет Алисента, надеясь не вызвать у Серсеи подозрений. — Верит, наверное, только не очень их любит, — пожимает плечами Серсея. — Наверное, из-за мамы. Я бы тоже хотела, чтобы отец был ближе, но он отдалился от нас с Джейме после ее смерти. Он очень ее любил. Алисента сочувственно улыбается, а после кладет руку на плечо Серсеи. Она имеет слишком хорошее представление, как холодность отца болезненна для дочери… но в то же время теперь она больше понимает, каков из себя новый десница. Немного усилий — и она подберет нужный ключ. Может, лорд Тайвин не станет говорить королю правду, как это делал Отто Хайтауэр. Наверняка опыт ее отца слишком показателен, чтобы игнорировать его. Однако это не значит, что точки зрения у лорда Тайвина нет. Да и на Лионеля Стронга новый десница не похож. Тот поневоле склонялся на сторону принцессы Рейниры из-за ее интрижки с сиром Харвином. В этот раз все будет не так. Лорд Тайвин достанется ей, Алисенте, и распутная падчерица больше не встанет у нее на пути.***
На похороны леди Лейны на Дрифтмарк они отправляются едва ли не целым двором. Умерла жена принца Деймона, и это событие заслуживает самого пристального внимания, собрав вместе тех, кто не слишком-то горит желанием встречаться. Церемония проходит гнетуще, но ожидать другого бессмысленно. Темноволосые бастарды Рейниры и близняшки принца Деймона и леди Лейны кажутся отстраненными, но и взрослые сегодня в подавленном настроении. — Я пойду в постель, Эймма, — говорит Визерис. Алисенте кажется, что у нее рушится перед глазами мир. Их любовь, если таковая когда-то была, утихла давно, но все же это… больно. Она рядом с королем, денно и нощно, но когда он смотрит на нее, то видит другую, ту, которой нет с ним рядом уже много лет. Алисента оглядывается по сторонам, стараясь понять, как много людей являются свидетелями ее падения. За ее плечом возвышается сир Кристон Коль в белом плаще и доспехах Командующего Королевской Гвардии. Ну и, конечно, все слышит десница, который уходит вместе с королем. Алисента усмехается, то ли про себя, то ли демонстративно, и тоже спешит уйти. Ее будят посреди ночи, и Алисента не сразу понимает, что происходит. Она не верит даже тогда, когда видит Эймонда, искалеченного, но не испуганного. Ее мальчик всегда был храбрым, но о королеве того же не скажешь. Она держит сына за руку, разрываясь от желания сделать что-то и содрогаясь от вида жуткой раны на лице Эймонда. — Он поправится? — с отчаянием спрашивает Алисента у мейстера, зная, что нет, не поправится. Ее мальчик искалечен навсегда. — Плоть заживет, ваша милость, но глаз утрачен, — отвечает мейстер, и на щеки Алисенты проливаются слезы, несмотря на то, что на крики собрались посмотреть едва ли не все, и королеве бы должно держать себя по-королевски. В Великий Чертог Дрифтмарка вбегает растрепанная Рейнира и устремляется к своим бастардам. — Это мои сыновья — жертвы, — объявляет она бесстыдно, стоит только одному из бастардов прошептать что-то на ухо матери. — Они пострадали от гнусной клеветы. В законности их происхождения усомнились. Алисента смотрит на падчерицу, едва веря в то, что слышит. Ее мальчик, ее плоть и кровь, искалечен навсегда бастардом Рейниры, а она смеет в чем-то его обвинять… Алисента готова защищать Эймонда до последней капли своей крови и до последнего своего вздоха, но рука десницы ложится на ее плечо, пресекая любые импульсивные действия. — Принц нуждается в вас, моя королева, — шепчет лорд Тайвин ей на ухо, и Алисента снова опускается на колени перед креслом Эймонда. Она целует руки сына, пока слезы капают с ее подбородка. Ее мальчик, ее милый мальчик… — Такое обвинение равноценно измене, — продолжает гнуть свое принцесса Рейнира. — Необходимо с тщанием допросить принца Эймонда и выяснить, где он услышал эту ложь. Визерис подходит к искалеченному сыну, тяжело ступая. — Где ты услышал эту ложь, мальчик? Алисента продолжает сжимать Эймонда в объятиях, отказываясь верить в происходящее. Его сын искалечен навсегда, но Визерис продолжает стоять на стороне бастардов принцессы Рейниры, на стороне Рейниры, этой падшей женщины! Алисента хочет крикнуть мужу, как он слаб и слеп, но вместо этого прячет лицо на детском плече Эймонда, краем глаза видя, что лорд Тайвин стоит с ней рядом, опустив руку на спинку кресла. — Отвечай, Эймонд! — настаивает Визерис, как всегда не видя перед собой того, чего не желает видеть. — Эйгон. Это был Эйгон, — выдавливает из себя Эймонд едва слышно, обнимая мать.***
Проведя ночь в слезах возле постели сына, на утро, когда они собираются покинуть Дрифтмарк, Алисента чувствует себя изможденной. Ее глаза колет от пролитых слез, щеки щиплет. У нее нет сил на удивление, когда служанка докладывает о приходе в ее покои десницы. — Почему вы остановили меня вчера, милорд? — спрашивает Алисента, не пытаясь казаться сильной и величественной. Только не после того, как он видел ее позор, ее рыдания, поиск поддержки у собственного малолетнего сына, потому что больше ей прийти за этим не к кому. Зачем казаться той, кем она не является, когда он уже знает правду? Зачем? — Чтобы принцесса показала свое истинное лицо, — невозмутимо отвечает лорд Тайвин, складывая руки за спиной. — Вчера все увидели правду. Принцесса бросалась обвинениями, а король вторил ей, в то время как вы были озабочены лишь здоровьем своего сына и не возразили королевской воле. Как истинная мать, королева и жена. — Жена… — Алисента болезненно усмехается и поднимает взгляд на лорда Тайвина. — Вы слышали, как он назвал меня вчера… Эймма. Будто меня не существует, будто есть только она, та, кого он всегда любил! Алисента вглядывается в бледно-зеленые лорда Тайвина мгновение, а потом обреченно качает головой. В своем отчаянии она заходит слишком далеко. — Я не хотела обидеть вас, милорд. Я знаю, что вы тоже любили свою жену — такое не забывается… — Алисента понятия не имеет, что заставляет ее искать понимания у человека, который точь-в-точь как Визерис не видит вокруг никого, кроме почившей супруги, и живет с ее призраком. — Вы не обидели меня, ваша милость, — качает головой лорд Тайвин, и его суровое лицо не меняется совершенно. — Первая жена не забывается, но это не означает, что вторая не заслуживает уважения. Как и ее дети. Он давит на больное место снова — намеренно или случайно, Алисента не знает, но она не может молчать, когда вчера лорд Тайвин остановил ее, не дав сказать. Она скажет теперь, без всяких угрызений совести. — Эймонд — его сын, его плоть и кровь. Визерис должен защищать его, он должен быть на его стороне. Это Эймонд пострадал, это Эймонд лишился глаза! Но все, что волнует Визериса — кто называет бастардами бастардов! — Будьте осторожны, ваша милость. Король пригрозил, что вырвет раскаленными щипцами язык того, кто посмеет повторить эту ложь, — предупреждает ее лорд Тайвин, и Алисенте чудится на миг, что десница усмехается, когда произносит слово «ложь». Это, конечно, не может быть правдой — это всего лишь игра воображения, но Алисенте хочется верить, что даже ее уставшие глаза уловили верно крошечный, но такой желанный знак. Алисента смотрит на десницу пристально и вспоминает разговор с леди Серсеей в септе. Лорд Тайвин напоминает ей ее собственного отца. Ей достаточно лишь вспомнить то, чего в свое время так рьяно добивался Отто Хайтауэр, — он хотел сделать дочь королевой. Алисента не может пока всецело доверять лорду Тайвину… но после того, что случилось ночью, она должна хотя бы попытаться. — Мне… Королевской династии нужно укреплять позиции путем новых союзов. Время нынче неспокойное, — осторожно начинает она, стараясь подбирать подходящие слова и в то же время то и дело поглядывая на десницу, хотя совершенно точно знает, что не увидит ничего на его лице. — Вы правы, ваша милость, — невозмутимо соглашается лорд Тайвин. — Я знаю, что ваша дочь Серсея еще не обручена. Она могла бы выйти замуж за моего сына Эйгона, — предлагает Алисента, вглядываясь в лицо десницы, тщетно пытаясь разглядеть там что-то, какой-то проблеск осознания, намек на положительный ответ… Алисента надеется, что лорд Тайвин понимает, что это значит. Он может не сражаться за то, чтобы ее сын стал королем, но будет вынужден сражаться за то, чтобы его дочь стала королевой. Единственное, что может предложить ему Рейнира, — это черноволосых бастардов-Стронгов, двое из которых уже обручены с близняшками принца Деймона и леди Лейны. Они не чета детям Алисенты, с серебряными волосами и фиолетовыми глазами. При взгляде на них сразу понимаешь — Таргариены, пусть мать у них Хайтауэр. Лорд Тайвин на этот раз усмехается более очевидно. Однако это не тот знак, что Алисента ждала. Это — сомнение. — Если это нужно королевской династии, то это предложение, должно быть, обсуждено с королем, — многозначительно предполагает десница, будто точно знает, что предложение Алисенты спонтанное, сродни последнему глотку воздуха для утопающего, мимолетная надежда. Однако Алисента уверена, что сможет убедить Визериса согласиться заключить этот союз. Лорд Тайвин был бы хорош не только в качестве десницы. Его золото может помочь окончательно выиграть извечную войну на Ступенях. Если бы их семьи объединились, это пошло бы на пользу государству. Если же Визерис станет отказываться, то она может припомнить ему, что в страшный час он встал на сторону своей лживой дочки, а не покалеченного сына. Визерис не любит скандалы и не любит, когда Алисента на него обижается… Он все еще предпочитает чувствовать ее заботливые руки, а не служанок, поэтому он всегда делает все, чтобы жена поскорее его прощала. Так он когда-то сделал Кристона Коля ее личным защитником после того, как тот искалечил Джоффри Лонмаута на турнирном поле. Сейчас Алисента снова одержит верх.***
— Они поженились! Поженились! Как это возможно? Как?! В этот раз даже Визерис дает волю гневу на дочь, но Алисента вопреки всему остается сдержанной. Зато после ухода короля она задерживается в палате Малого совета вместе с десницей, чтобы излить свое возмущение только ему и без посторонних ушей. — Этот брак заключен от отчаяния, ваша милость, — невозмутимо отвечает лорд Тайвин. — Принцесса Рейнира пытается упрочить свое положение любым способом. Она надеется, что брак с дядей укрепит ее позиции. Однако сын короля имеет прав больше, чем дочь и брат вместе взятые. Алисенту успокаивают его слова, она чувствует, как ее гнев растворяется, повинуясь к взывающим к разуму интонациям. Лорд Тайвин всегда говорит то, что возвращает земле под ногами королевы твердость. Грибок теперь с Рейнирой обитает на Драконьем Камне, и Алисента надеется, что успокоение обретает с их отсутствием не она одна. — Почему он все ей прощает, почему? Единственный раз, когда он грозился лишить ее трона в пользу Эйгона, — это когда она отказывалась выходить замуж за сира Лейнора! Девчонка делает что хочет, а Визерис потакает ей! Даже сейчас, когда он зол на нее, он все равно рано или поздно ее простит! — уже не с гневом, а с горечью восклицает Алисента. Она опускается обратно на свой стул с высокой спинкой. — Тогда сделайте так, чтобы король этого не сделал, ваша милость. Принцесса Рейнира и принц Деймон предали короля. Они поженились без его согласия. Гнев короля не должен со временем утихнуть, ваша милость. И вы можете об этом позаботиться, потому что у вас есть преимущество. — Какое же? — резко спрашивает Алисента, метнув на десницу подозрительный взгляд. — Вы рядом, а принцесса далеко, — сдержанно отвечает лорд Тайвин, складывая руки за спиной. — И она не может оправдаться перед отцом.***
Свадьба Эйгона и Серсеи имеет место вскорости. Алисента предполагает, что это хороший ответ Рейнире. Что принцесса приобрела в лице нового супруга? Ничего, кроме новых недовольств сомнительным браком, случившемся менее чем через год после кончины сира Лейнора и леди Лейны. Эйгон же вместе с красавицей Серсеей привлекает на свою сторону всю мощь Утеса Кастерли, и Алисента не может сдержать полную гордости улыбку, когда смотрит, как ее сын покрывает плечи Серсеи плащом с трехглавым драконом Таргариенов. Рейниры и Деймона на свадьбе нет — Визерис, стараниями Алисенты, все еще злится на дочь и брата. Но зато в столицу стекаются другие влиятельные лорды и леди королевства. Лорд Тайвин уверяет, что нет случая лучше наладить полезные связи, чем теперь. Пусть Рейнира и Деймон продолжают сидеть на Драконьем Камне вдали от двора. Пусть их единственными союзниками останутся Веларионы. У Алисенты более выгодное положение — при дворе и возле трона. Когда придет время, ее сына поддержит знать Вестероса, и Рейнире не останется ничего, кроме как преклонить колена. А нет… тогда она пожалеет.***
— Она назвала сына Эйгоном! Эйгоном! Она хочет посмеяться надо мной! Даже если не она, так ее муженек, принц Деймон! — негодует королева, когда приходят вести с Драконьего Камня о том, что принцесса Рейнира разрешилась от бремени мальчиком. — На этот раз ее сын родился с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами. Каждый, у кого есть глаза, поймет, что это значит. Совершенство этого ребенка указывает на несовершенство трех других, а имя — это всего лишь имя, — бесстрастно отвечает лорд Тайвин, не дрогнув. — Именно ваш Эйгон займет Железный Трон однажды. Насмешки принца и принцессы на это не повлияют. Посмеиваться — единственное, что им остается, ваша милость. Второй сын Рейниры доказывает несовершенство первых трех еще более. Алисента охотно использует этот аргумент в разговорах со своими сторонниками. Лорд Тайвин подмечает суть, и зеленые за эту суть цепляются. Алисента уверена в успехе, как никогда. Серсея в тягости. Скоро у Эйгона появятся собственные наследники, плод союза Таргариенов и Ланнистеров. Законнорожденные дети принцессы Рейниры от принца Деймона всегда будут в конце очереди на престол, если только Рейнира не решится наконец-то признать обличающую ее правду.***
Алисента держит на руках своего первого внука, мальчика с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, названного Бейлоном — в честь отца Визериса. Серсея не разочаровывает ее, и Эйгон тоже. Характер юной львицы далек от кротости, но это лишь к лучшему. Она может обуздать порывы Эйгона, и он находит общество жены более привлекательным, чем общество служанок. Алисента передает ребенка лорду Тайвину, наблюдая за тем, как тот держит младенца. — Теперь мы сильны, как никогда, — говорит Алисента, когда они остаются наедине. — Визерис, кажется, не спешит возвращать принцессу и ее мужа ко двору. Будем надеяться, что так оно и будет продолжаться. В колыбель Бейлона кладут яйцо, из которого вскоре вылупляется детеныш, названный Диким Огнем. Зеленая чешуя его отливает золотом при свете солнца, будто искры в глазах лорда Тайвина. Алисента считает это хорошим знаком, на этот раз достойным доверия. — За наш союз, который начинает приносить плоды, — с улыбкой поднимает свой кубок Алисента тем же вечером. Зеленые при дворе ликуют и празднуют, но Визерис быстро утомляется и вскоре возвращается в свои покои. Алисента же проводит время в Башне Десницы с десницей… и не так давно обретенным родственником в одном лице. Лорд Тайвин с одобрением кивает в ответ на ее слова и подносит кубок к губам. — Вы заметили, как ваш сын Джейме трижды танцевал сегодня с Хелейной? — интересуется Алисента, делая глоток. Ее тело расслабляется от вина и чувства уверенности в завтрашнем дне. Чем больше у нее союзников, чем больше укрепляется ее власть, тем более непоколебимой она себя чувствует. — Джейме обычно соломенным чучелам на ристалище уделяет внимания больше, чем леди, — усмехается лорд Тайвин. — Могу признать, что я удивлен. Золотые искры пляшут в его глазах, будто крошечные намеки на веселье, которое, как раньше Алисенте казалось, лорду Тайвину чуждо. — Мы можем поженить их тоже, — предлагает Алисента в порыве смелости, опьяненная вином и перспективами. Если они заключат двойной союз, лорд Тайвин никуда от нее не денется. Они будут связаны навеки. — Визерис не станет возражать. Хелейна, конечно, для него не Рейнира, но если девочка признается, что влюблена… — А она влюблена? — поднимает брови лорд Тайвин. — Как она может не быть? — смеется Алисента, совершенно теряя осторожность. С лордом Тайвином она ей больше ни к чему. — Сир Джейме так галантен и красив. Ваши близнецы просто чудо, лорд Тайвин. Так как вам идея? — Для меня будет честью, если однажды принцесса Хелейна станет Леди Утеса Кастерли. Алисента слегка наклоняется к нему через стол. — Не беспокойтесь, милорд. Вскоре и Железный Трон, и Утес Кастерли будут обеспечены наследниками, — обещает королева. — Хелейна станет хорошей женой для вашего сына и матерью его детей. — Я вам верю, моя королева. Лорд Тайвин берет ее руку и оставляет поцелуй на тыльной стороне ее ладони, и от места поцелуя по руке Алисенты и всему ее телу распространяется трепетный жар, будто легкое пламя из маленькой пасти Дикого Огня. За окном давно стоит ночная тьма, где-то внизу еще наверняка продолжается празднество, но здесь, в Башне Десницы, тихо, будто королева и десница совершенно одни во всей столице.***
Лорд Тайвин исполняет обязанности десницы безукоризненно, и со стороны никто не смеет усомниться в его лояльности лишь королю. Со стороны никто не видит, как близки он и королева, сколько общих планов они вынашивают. После самосуда принцессы Рейниры над Веймондом Веларионом, когда Визерис вторит дочери, повелевая вырвать языки жене и детям единственного, кто осмеливается говорить правду о грехах принцессы, Алисента снова вне себя. Визерис ранен Железным Троном, его рука распорота до кости, Алисента вынуждена оставаться подле постели мужа, исполняя свой долг, но в то же время кипя от ненависти к супругу, который опять выгораживает свою лживую дочь перед всем королевством. — Будьте благоразумны, ваша милость, — советует ей лорд Тайвин, когда они вдвоем стоят в королевской опочивальне, пока король проваливается в сон под действием целебного макового молока. Десница кладет руку на плечо Алисенты и наклоняется ближе, понизив голос до шепота. — Вырванные языки не изменят правды. — После стольких лет он все еще защищает ее, все еще! — шепотом негодует Алисента, прожигая взглядом фигуру Визериса сквозь полупрозрачную ткань полога. — Принцесса Рейнира не появлялась при дворе невесть сколько лет, совершенно забыла про отца, но он помнит только ее права, а не ее неблагодарность! — Это была его ошибка. Разве вы не знаете, что Железный Трон всегда карает плохих правителей? Вы видели это сами. Прямо после того, как его милость обвинил во лжи тех, кто говорил правду… — отвечает лорд Тайвин спокойным голосом, и Алисента прикрывает глаза, позволяя деснице успокаивать ее словами, которые она желает слышать.***
Прознав о состоянии отца, Рейнира все же приезжает в столицу со своим мейстером Герардисом, который отрезает королю два пальца. Это очевидно спасает Визерису жизнь, но Алисента охотнее умрет, чем поблагодарит принцессу и признает ее помощь спасительной. Однако на пиру ей приходится сделать и это. Одно хорошо — Рейнире приходится делать то же самое — произносить льстивые слова, глотая истинные чувства, лишь бы Визерис оставался доволен. — Просто смешно, если Визерис действительно думает, что мы помиримся. Лорд Тайвин приходит в ее покои перед пиром, когда Алисента уже готова и оглядывает в зеркале свое отражение. Сегодня на ней цвета Рейниры, и кто знает, насколько принцесса смехотворно будет выглядеть в зеленом. — Ужасно, просто ужасно, — вздыхает Алисента. Ей не нравятся цвета соперницы. Лорд Тайвин на миг опускает руки на ее бедра, расправляя подол роскошного платья цветов Таргариенов, где под черным скрывается красный. — На мой взгляд, красный вам к лицу, ваша милость, — говорит он таким обыденным тоном, будто они вовсе не стоят так близко друг к другу. — Благодарю вас, милорд. «Я верная жена своему мужу, — думает Алисента, спускаясь в тронный зал. — И я не такая бесстыдница, как Рейнира». Эта мысль отрезвляет ее больше. К счастью, Рейнира со своим мужем и отпрысками не задерживается при дворе надолго и уезжает на Драконий Камень на следующий же день. Алисента снова может вздохнуть с облегчением, надеясь, что падчерица не сунется на ее территорию еще долго… но ее мечтам не суждено стать явью. После смерти Великого Мейстера Меллоса Рейнира настаивает, чтобы его место занял ее личный мейстер Герардис, тот самый, что спас королю жизнь, отняв у него два пальца. Внутри Алисенты пламя полыхает ярче, чем цвет ее локонов. — Какова наглость! Она думает, что, раз он спас Визерису жизнь, так теперь он заслуживает цепь Великого Мейстера?! Она лишь хочет запустить крысу в наш Малый совет, будто мало нам Бисбери! — возмущается Алисента, по обыкновению замораживая огонь своего негодования ледяным спокойствием десницы. — Лучше, если этот Герардис будет под нашим присмотром, ваша милость, — успокаивающе низким тоном отвечает лорд Тайвин. — А вот для принцессы Рейниры мы тоже приготовим нашего человека. Вы Хайтауэр. Разве не в вашей власти устроить так, чтобы вместо мейстера Герардиса Цитадель прислала на Драконий Камень кого-то лояльного нам? — Что вы задумали, милорд? — хмурится Алисента, пытаясь разгадать его замысел. — Лишь то, что было бы весьма кстати, если бы принцесса Рейнира не пережила своего отца. Королю недолго осталось, а Рейнира ни в коем случае не должна успеть короноваться после его смерти. Так мейстер Герардис воцаряется в кресле Великого Мейстера в Малом совете, и на Драконьем Камне появляется новый мейстер Виллин. Великого Мейстера должно избирать в Цитадели, но Алисента помнит, что сказал ей однажды дядюшка. Старомест на ее стороне, и Цитадель с ним вместе. Теперь чаще всего государственными делами, сидя на Железном Троне, занимается десница. Визерис после ранения старается не приближаться к опасному седалищу. Понимает ли он, что совершает ошибку, продолжая поддерживать Рейниру? Если и понимает, то никогда в этом не признается. Слишком поздно уже отступать. Для них всех. Слухи о бастардстве старших детей принцессы Рейниры обсуждаются шепотом, но Алисента отчетливо слышит эти шепотки, и радость распространяется по ее телу. Те немногие сторонники Рейниры, что остались при дворе, негодуют, но сделать ничего не могут. Да и сам Визерис уже не может — боли в его груди становятся почти невыносимыми. Даже мейстер Герардис не в силах помочь, хотя он старается, не зная, что тем самым помогает зеленым больше, чем своей госпоже. Рейнира на Драконьем Камне снова в тягости, как приходят донесения от мейстера Виллина. Роды — опасный процесс. Они унесли жизнь и матери Рейниры, и второй жены принца Деймона. Никто не удивится, если шестой раз на родильном ложе кончится для принцессы фатально. Еще лучше, если это случится прежде смерти короля. — Как бы мне ни был противен Герардис, свое дело он знает, — признает Алисента, снова оказавшись в Башне Десницы в поздний час. — Но король слабеет и мучается. Слуги уже осведомлены, что делать, когда он умрет. О смерти короля не узнает много людей. — Хорошо, — одобрительно кивает лорд Тайвин. — Возможно, смерть его милости некоторое время придется сохранять в секрете. Свое дело знает и мейстер Виллин, но до Драконьего Камня не должны дойти вести о том, что король при смерти. Принц Деймон способен возложить корону и на умирающую принцессу, если придется. Будет лучше, если Рейнира скончается прежде своего отца. Алисента соглашается. Она на миг вспоминает ту милую девочку, которая когда-то величала ее матушкой на свадебном пиру. Но этой девочки больше нет. Есть враг, которого должно уничтожить. Для безопасности детей и внуков Алисенты, конечно же. — Никто не поймет, что смерть не была случайной? — уточняет Алисента. — Мейстера не обвинят? — Обвинят, но не более того, как это обычно бывает, когда женщина умирает на родильном ложе, — отвечает лорд Тайвин невозмутимо. Наверняка сейчас он думает о своей жене. Алисенте кажется, что она точно это знает, и ей хочется его утешить. Кажется, лорд Тайвин касается ее без лишних размышлений или мук совести. Алисента может вспомнить его руки на ее теле — без подтекста, без лишней неловкости. У нее не получится прикоснуться к нему вот так. За ее желанием утешить скрывается нечто большее. Уже давно скрывается, но Алисента не хочет раскрывать себя. Поэтому она всего лишь наполняет для него вином кубок. Это единственное приличное, что она может сделать, не вторгнувшись бесстыдно в его душу и не рискнув распахнуть собственную. Пожалуй, этого слишком много для королевы и десницы, но вполне приемлемо для родственников после двойного союза их детей.***
Визерис умирает во сне, его страдания прекращаются, но страдания Рейниры только начинаются — с Драконьего Камня приходит весть о начале родов. Шестая беременность принцессы, которой не суждено стать королевой, подходит к разрешению, а Алисента и лорд Тайвин стоят в королевской опочивальне, глядя на тело короля. — Колокола зазвонят не раньше, чем придет весть с Драконьего Камня о смерти Рейниры, — говорит десница. — Можно будет даже сказать, что весть о смерти дочери добила его, — предлагает Алисента, глядя на мертвое лицо человека, которому она посвятила годы своей жизни, подарила четырех детей, а он так и остался верен первой жене и первой дочери. — Идемте, моя королева, — лорд Тайвин касается ее талии, направляя к выходу из покоев. — Нам здесь делать нечего. Алисента напоследок оглядывается через плечо, но так ничего и не чувствует. Смерть Рейниры подарит ей облегчение, но смерть Визериса не дает ей ничего. — Что Малый совет? — Совет ваш, ваша милость. Лояльность нового Мастера над монетой не вызывает сомнений. Алисента кивает. В Красном замке остаются лишь ее сторонники. Умрет Рейнира вместе со своими притязаниями, и больше ничто не сможет препятствовать Эйгону занять положенный ему по праву рождения Железный Трон. Ночь близится к утру, но королева и десница сидят безмолвно. Все распоряжения и приказы отданы давно. Одно лишь письмо с Драконьего Камня — и тогда зазвенят колокола, возвещающие о смертях короля и принцессы, тогда можно будет готовиться к коронации Эйгона и Серсеи, но пока им остается только ждать. — Это так трудно, — не выдерживает Алисента. Лорд Тайвин как всегда непоколебим — если он и чувствует внутри смятение, что вряд ли, то он этого не показывает. Алисента же не может усидеть на месте и расхаживает по покоям, нервно крутя кольца на пальцах. — Результат нам известен. Осталось лишь получить весть, что все кончено. Принцессе не пережить этих родов. Алисента вздыхает, но сомнения не отпускают ее, уверенный низкий голос вопреки обыкновению не вселяет в ее душу успокоения. — А если что-то случится? Если мейстера раскроют? Если Рейнира выживет? Если… — Моя королева… — лорд Тайвин подходит к ней и кладет руки ей на плечи. Приятная тяжесть будто слегка придавливает Алисенту к полу, заставляет ощутить, что королева давно больше не одна. — Все пройдет, как задумано. Верьте мне. Алисента позволяет себе слабость положить голову на плечо лорда Тайвина — то, что она давно мечтает сделать. Рука десницы опускается на затылок королевы, медленно поглаживая ее по волосам. Алисента закрывает глаза, чувствуя спокойствие, почти умиротворение, точно мгновение сладкого сна в тревожный бессонный час. Ей так необходимо это сейчас… В дверь стучат, и Алисента поспешно делает шаг назад, в то время как на пороге появляется мейстер Герардис. — Ваша милость, лорд-десница, пришло письмо с Драконьего Камня. Лорд Тайвин забирает у мейстера туго скрученную полоску пергамента, и королева с десницей снова остаются одни. — Что там? — спрашивает Алисента, снова принимаясь за нервозные манипуляции с кольцами на ее пальцах. — Рейнира мертва. Мейстер Виллин пишет, что шансов выжить у нее было мало, а он лишь помог. — А ребенок? — «Крылатое и несуразное нечто, похожее на дракона более, чем на человека», — зачитывает лорд Тайвин строчку из письма. — Был слишком велик, чтобы его возможно было извлечь… естественно. Если бы роды начались чуть раньше… Алисента стоит, пытаясь свыкнуться с мыслью, что где-то на Драконьем Камне бездыханная лежит ее измученная родами соперница. — Снова пойдем в покои Визериса, чтобы «сообщить новость»? — спрашивает Алисента бодро, чувствуя новый прилив уверенности. Лорд Тайвин улыбается, заметив ее воодушевление. — Идемте, моя королева, — говорит он, слегка сжимая кончики ее пальцев.***
После того, как на голову Эйгона возлагают корону Эйгона Завоевателя, а Алисента увенчивает Серсею собственной короной и целует в обе щеки сына и обретенную дочь, она чувствует долгожданные мгновения триумфа. Она возвращается на свое место с лордом Тайвином рядом. Теперь он десница Эйгона, как был десницей Визериса, но Алисента-то знает, что лорд Тайвин остается ее десницей, десницей королевы, самым преданным ее сторонником. Не время расслабляться даже после коронации, потому что принц Деймон вряд ли смирится с происходящим, но все же, когда после коронации Эйгон садит Серсею позади себя на Солнечного Огня, и они трижды облетают вокруг столицы, Алисента выдыхает с облегчением. Она видит то, о чем мечтала. Ее сын — король отныне, после него на Железный Трон взойдут его дети. Алисента сидит темными ночами в своей опочивальне и думает, почему же чувство, будто ей чего-то не хватает, снова поднимает свою голову. Она знает, в чем дело. Алисента знает и отказывается верить, что она висит на том же крючке, что и в прошлый раз, что и многие годы. Это такая подлость и несправедливость. Почему ее судьба — всегда быть второй? Почему она всегда недостаточно хороша, чтобы быть первой? Почему лорд Тайвин не может любить ее, как Визерис не мог? Почему она обречена на это? — О чем ваши тяжкие думы, моя королева? — интересуется лорд Тайвин, входя в ее покои. По его едва заметной улыбке Алисента может сказать, что десница чем-то доволен. — Вам стоило бы радоваться мысли, что скоро вы сможете держать на руках своего второго внука. — Хелейна? Лорд Тайвин кивает. — Пришло письмо из Утеса. Алисента искренне улыбается, на мгновение отбросив свои терзания. — Это прекрасно. Сначала ты держишь на руках детей, а потом ты уже держишь на руках их детей. И все это происходит быстрее, чем можно ожидать. Алисента не знает, к чему говорит это лорду Тайвину. Ей просто хочется с ним говорить, чтобы он не уходил, чтобы он оставался с ней так долго, как только сможет. — Кажется, печалит вас иное. Улыбка Алисенты едва меркнет. Она не может рассказать ему правду. Корни ее страданий уже проросли так глубоко… Там же, глубоко в земле, похоронены и ее наивные девичьи мечты, которые откапывать уже не только бесполезно, но и слишком поздно. Она взрослая женщина, теперь уже бабушка. Ей не до любви — не до той, о которой все мечтают в юные годы. Однако внутри от этих мыслей что-то болезненно сжимается.***
Серсея и Эйгон ссорятся в очередной раз. С их характерами ссоры — обыденность, но все же Алисента стремится вмешаться. Серсея считает, что Дикого Огня самое время перевести из детской Бейлона в Драконье Логово, а Эйгон уверен, что дракончик еще слишком мал, да и не причинит вреда своему будущему наезднику. Алисента соглашается с сыном, что Бейлона Дикий Огонь, может, и не покалечит, но вот обстановке детской может не поздоровиться. Решение кажется простым, однако конфликт разгорается нешуточный, и Эйгон уходит, хлопнув дверью. — Я лишь желаю защитить нашего сына, — гневливо говорит Серсея, нервно качая на руках Бейлона, разрыдавшегося из-за криков родителей. — Дракон — это не котенок. Алисенте не с чем спорить. В свое время и ей многие традиции Таргариенов казались дикостью, но со временем она смирилась. Серсея, если и была готова терпеть в колыбели драконье яйцо, но только не целого дракона, пусть и маленького. — Я уговорю моего сына, а ты можешь пока пойти к отцу, — мягко предлагает Алисента, поглаживая внука по серебристым волосам. — Я уверена, он тебя поддержит. Серсея ухмыляется, и остатки гнева исчезают с ее красивого лица, уступая место горечи. — Ваша милость… Хотела бы я, да только поддерживать — это не про моего отца. — Не может такого быть, — недоверчиво возражает Алисента. Она знает, что отношения лорда Тайвина с его детьми не назвать теплыми, однако может же он иногда проявлять к ним каплю привязанности. Даже Отто Хайтауэр был на это способен. — Думаете, почему я всегда к вам прихожу за утешением? — спрашивает Серсея, опуская успокоившегося Бейлона в колыбель. — От отца не дождаться ни слова, ни жеста. Если ему и не все равно на меня, то он тщательно это скрывает. — Мне жаль, — произносит Алисента, слегка хмурясь. Ей трудно поверить, что лорду Тайвину чужда теплота, и он не может обеспечить поддержку и утешение. Разве не этим он занимался все эти годы долгими темными вечерами, когда Алисента в расстройстве приходила к нему в Башню Десницы? В его обязанности, как десницы короля, и даже как ее, королевы, союзника, это не входило. Однако лорд Тайвин всегда пытался ее успокоить, и у него получалось. Все это время он был тенью за ее спиной, но эта тень не внушала ей страха. Наоборот, Алисента знала, что, обернувшись, она всегда увидит лорда Тайвина за плечом, с ней рядом, на ее стороне.