*
Этим же утром Тэхен кое-как появился в школе. Единственная цель, которую он агрессивно преследовал прямо сейчас — найти Ли Чэрен. Он проигнорировал приветствие своих товарищей, когда зашел во двор школы, и направился прямо в класс, где у них должен был быть первый урок. Но здесь девушки не было, а значит она еще не пришла. Уровень тревожности внутри Кана повысился. Парень спустился вниз, оглядывался по сторонам, чтобы не упустить каштановую макушку, розовый свитер и орехового цвета рюкзак, и вдруг этот самый рюкзак мелькнул перед ним около гардероба. Тэхен направился туда. В гардеробной, занавешенной легкой верхней одеждой, девушка снимала плащ и явно спешила к первому уроку. Никого кроме нее здесь не было, поэтому она ужасно испугалась и вздрогнула, когда, обернувшись, увидела Тэхена. Он стоял даже ближе чем обычно, потому что проемы между стойками были узкими. — Почему ты врала всё это время? — без приветствий и прочей ненужной ерунды, Тэхен начал прямо, хоть и старался делать тон голоса менее жестким. Нельзя сейчас злить Чэрен. — Врала? — девушка явно не понимала, о чем говорит одноклассник, но ей было некомфортно и даже немного боязно в этом гардеробе без других людей. — Притворялась бедной. Будто носить тебе больше нечего, кроме этой кофточки, — парень дернул за низ ее вязанный кардиган, но тут же убрал руку, вспомнив, что сейчас надо бы придержать свой характер. — Я не врала. Я просто не кричала об этом на каждом углу. — Никто не знал! — Никто не интересовался. Тэхену было очень сложно поверить в то, что перед ним сейчас стоит та самая вчерашняя аристократка, с дорогим платьем и ожерельями, та улыбчивая и вежливая девушка из высшего общества, от которой отдавало «идеальностью». Но, если рассуждать как можно правдивее, Тэхен нашел в ее сейчашнем лице, без макияжа, укладки волос и пафосных украшений, больше честности, чем вчера. От нее исходило спокойствие и даже какой-то уют, чего раньше парень не замечал. — Ты ужасно странная. — Почему? — Если бы ты не притворялась бедной, у тебя бы и друзья были, и никто бы, в том числе я, не трогал. — А зачем мне фальшивые друзья?.. — Забей. Слушай, — Тэхен приложил пальцы к переносице, зажмурив глаза. Голова ужасно болела. — Го перемирие? Можешь быть первой хоть во всех тестах мира. — Ты издеваешься? — Нет, пожалуйста. — Значит, ты все-таки такой трус?.. — девушка сказала это так, словно сама же разочаровалась, понизив тон голоса. У парня руки в кулаки сжались, в любой другой бы раз он не оставил эти слова без внимания, но сейчас ему нужно держать себя в руках. Дается ему это с большим трудом. От одного слова «трус» вены на шее взбухли. — Судя по твоим глазам, ты плохо спал, — сказала Чэрен. — Если тебе так будет спокойнее, то можешь расслабиться. Я не скажу ничего отцу, при одном условии. Тэхену будто послышалось, он с большим подозрением посмотрел на девушку, все еще не отпуская гнева за ее предыдущую фразу. — Каком? — Ты отстанешь от меня и больше никогда не заговоришь со мной. Долго думать парень не стал. — Договорились. Сказал лишь это и ушел, не дожидаясь ее ответа. Уговорить ее оказалось проще простого. Условие, которое она поставила, — фуфло, а ведь он боялся, что ему придется выполнять какую-нибудь грязную работу, а что еще хуже, — унижаться на глазах всех. Если бы вдруг она попросила о том, чтобы он носил ей рюкзак у всех на виду и покупал в столовой обед, такого бы он точно не пережил. Но одно надо признать, сейчас Чэрен вернула ему мир, который сама же вчера вечером украла. Парень снова задышал. Хоть и не совсем полной грудью.*
Как так в этой школе не могло быть дизайнерского кружка? Рюджин пришла на десять минут заранее и ждала девочек, перебирая бисер с нитки на нитку. Задачу для первых работ она уже придумала и с нетерпением ждала, когда она сможет рассказать задуманное. Трое девочек, подавших заявку в чат будущего дизайнерского клуба, появлялись одна за другой: сначала пришла та самая энтузиастка бэнда, Пак Шиын, чем очень удивила Рю. В любом случае, они были рады друг друга видеть. Потом появилась высокая девушка с каштановым каре, которую, как она представилась, звали Чан Еын. Она оказалась ученицей средней школы. Третья девочка сегодня не появилась, и они начали без нее. Рюджин рассказала о теме их первой работы в клубе: аксессуары. Каждая из них через месяц должна презентовать один любой аксессуар ручной работы, для подтверждения протекающей деятельности клуба. Как сказал учитель: «надо убедиться, что мы вам даем кабинеты и выделяем бюджет не для того, чтобы вы дурака валяли». Рю с энтузиазмом объяснила, что за аксессуар можно взять что угодно, что на материалы у них есть небольшая сумма, предоставленная школой, рассказала по каким дням и со скольки до скольки можно приходить сюда, налила чай и угостила печеньками. Раздала листочки, попросив заполнить небольшую анкету и нарисовать эскиз того, что они хотели бы создать. Здесь-то застопорился процесс, ведь ни у кого не было идей. Даже Рюджин вдруг поняла, что не знает, что ей делать. Поэтому они решили подумать до следующей встречи и сделать эскиз дома. Рюджин взяла телефон, чтобы напечатать сообщение. Она не поняла каким образом, но они начали общаться с Бомгю каждый день, перекидывались буквально несколькими фразами в чате. Говорили о музыке, повседневности, в общем, ничего особенного, но Рю каждое сообщение ждала с нетерпением. Парень был немногословен, но не игнорировал ее подолгу и отвечал почти сразу. Бывало даже писал первым. Рюджин подумала, что это такой себе повод для похвалы, но с другой стороны, ведь именно с ее стороны была инициатива общаться... Тем не менее, в жизни они еще ни разу не поговорили с тех пор, как она подсела к нему перед репетицией. Лишь иногда виделись, но обстановка не располагала. И вот она снова пишет ему:«Привеет» «Как дела?» «Как день прошел?» «Репетируешь?»
И прощается с девчонками, вместе покидающими кабинет, она ложится головой на парту и прикрывает глаза. Немного улыбается. Лежит так пару минут, пока телефон не вибрирует. Первое голосовое от него. Она выпрямляется и слушает: — Привет, Рюджин, — тихий и даже немного нежный голос раздался с динамиков, — Я сегодня репетирую один, — небольшая пауза. — М... В тридцать третьем кабинете. Девушка опять легла на парту и повторно включила голосовое. Такое и уверенное и одновременно нет... Впервые она не знала, что ответить, пока до нее не дошло, что, возможно, парень намекал на то, чтобы она пришла. И девушка тут же подскочила и помчалась к названному кабинету. Перед тем как зайти, она выдохнула и сделала непринужденный вид, затем постучалась и тихонько приоткрыла дверь. Звуки электрогитары четко предстали перед ней. Парень стоял спиной и играл, не обратив внимания на стук. Когда он остановился на секунду, девушка подала звук, прочистив горло и тогда Гю быстро обернулся. На нем была расстегнутая серая клетчатая рубашка, под ней черная с красным принтом футболка, из-под которой уже торчала форменная школьная рубашка. На шее висели наушники. — Что играешь? — спросила девушка, облокачиваясь на парту в самом первом ряду. — Ничего, — Гю увел взгляд, посмотрев на гриф гитары. — Пытаюсь сочинять. — Так это будущая песня? — Не уверен. — Сыграй, — парень посмотрел на девушку и увидел умоляющий взгляд, — Пожалуйста, — синеволосая сложила руки в замок. Бомгю, немного приготовившись, сыграл сочиненный отрывок, в очередной раз убедив Рюджин в своих навыках. — Эта песня, наверное, будет моей любимой. Но парень проигнорировал ее комплимент. — Странно, — сказал он в пустоту. — Что? — девушка даже не могла увидеть за челкой его взгляда, так что понимать его хотя бы на процентов пятьдесят было невозможно. — Знаешь, обычно я не могу играть перед другими. Рука сковывается, пальцы перестают слушаться. Я нормально играю только в группе и когда один. Но сейчас я не зажимался. Действительно странно. Он неожиданно прямолинеен. Медленно улыбка украсила лицо девушки. — Тогда я могу приходить слушать тебя чаще? Наглость второе счастье. — Я не буду против. — И до скольки ты обычно остаешься? — До восьми. Рюджин удивленно округлила глаза. «До закрытия школы?» — подумала она. — Каждый день? — Да. — Да ты... — Помешанный. Знаю. — Нет, просто... я впервые сталкиваюсь с кем-то, кто настолько что-то любит... — М, — парень кивнул и провел по струнам. — Как тебе моя гитара? — Красивая... — Тебя это отталкивает? — он тут же вернулся к предыдущей теме разговора, сбив с толку Рюджин. — Нет... наоборот. Ты кажешься мне очень интересным. — Только из-за этого? — Не только... — А что еще? Рю нахмурилась и начала перечислять, поджимая пальцы: — ...Твои песни... твое поведение... твой образ... — Понятно. У меня чувство, что мы похожи, — говорит он, а Рюджин удивляется. — Чем? — Я послушал твой плейлист и понял, что, исполнители разные, но жанр и звучание почти одинаковое. Я люблю рок всем сердцем. Бомгю начал играть отрывок из какой-то песни, а когда закончил, Рюджин сказала: — Значит и вправду похожи. Наконец она разглядела его глаза, которые смотрели в душу. Он молчал. Они так стояли с минуту, пока девушка не прервала зрительный контакт. — Не хочешь кофе? Я могу принести, пока столовая еще работает... — Нет, спасибо, — он ее прервал. — Я уже попил, — парень кивнул в сторону электрического чайника, и Рюджин заметила опустошенную кружку и фантик от какой-то сладости. Также она заметила в кабинете чехол от гитары, еще какая-то черная коробка с кнопками и проводами, на столе кофта. Класс этот был небольшим, с двенадцатью партами, выстроенными в три ряда. Окна открывали вид на заднюю часть школы, солнце начинало садиться, так как было уже где-то четыре часа дня. Девушка немного помялась, а затем сказала: — Ты не будешь против, если я еще как-нибудь приду? — Нет, — Гю смотрел на гриф, беззвучно перебирая ноты. — Тогда пока, — сказала девушка, направившись к двери, но его неожиданный вопрос остановил ее. — Завтра? Рюджин посмотрела на него опять. Медленно кивнула и позволила себе залипнуть. Высокий. С острой челюстью, выступающей из смоляных прядей волос, выраженными скулами, тонкими, но пухлыми губами, цвета свежего ушиба. В его глазах было позволено тонуть. Нет, не сейчас. Дверь захлопнулась и Бомгю остался в комнате один.*
Говяжий суп стоял на столе и остывал, пока Ёнджун пытался найти свой где-то брошенный телефон. В какой-то момент он подумал: «Поем сегодня без него.» И сел за стол, как никогда почувствовав себя одиноким. Да, без телефона остается чувство пустоты, и это плохо. Ведь ты не пустое место. Ёнджун пытался преодолеть скуку, кушая в одиночестве и сосредотачиваясь на вкусе. Сегодня суп показался ему солонее, чем обычно. Через пару минут он стал размышлять. Енджун из тех людей, которые никогда не говорят, что они устали, или что им грустно. Он говорит об этом лишь в своей голове, самому себе. «Устал»... тяжелое слово. На него у Ёнджуна табу. «Есть в одиночестве — невыносимая мука», — подумал парень и направился в комнату матери, прихватив с собой тарелку супа. Убедившись, что она не спит и не прочь поболтать с ним, он сел рядом и, как обычно, включил ночник. — Ты сегодня какой-то грустный, — говорит мама, опечаливая взгляд. — Думаешь? — Джун перекладывает решение на мать, чтобы самому не отвечать, так ли это или нет. — Как прошел твой день? — Отлично. В школе нам сказали, что скоро нас повезут на кемпинг в горах, и я решил, что поеду. Ты не против? — Я буду очень рада. — Я подумал, что неплохо было бы развеяться. А то в последнее время я начинаю загоняться из-за всякой фигни. Я боюсь, что из-за своей низкой самооценки я могу ранить других людей. — Ты разве можешь кого-то ранить? — Я не ангел. — Я недостаточно любила тебя. — Ты любила меня идеально. — Нет. Если бы я знала, как любить тебя правильно, у тебя бы не было заниженной самооценки. Енджун перестал есть, потер рукой лоб. — Если бы я знал, как открываться людям, меня бы могли любить «правильно». Мураками мне это хорошо прояснил. Так что это не твоя вина, мам. Она прикрыла глаза, ответив ему, что если любовь настоящая, она преодолеет любые барьеры и спросила, что было дальше. — Мы с ребятами репетировали. У нас получилась неплохая песня. — Споешь? Енджун прочистил горло и с ложкой в руках запел хриплым и тихим голосом:« What a feeling to be right here beside you now, Holding you in my arms. When the air ran out and we both started running wild, The sky fell down »
— Как-то так. — Красиво. — Она красивее, когда мы поем ее все вместе, — сказал Енджун, запивая суп холодной водой. — Хочу услышать. — Надо записать. Я обязательно запишу. Субин кстати говорил, что хочет навестить тебя. — Правда? — мама так непривычно улыбнулась. — Приведи его завтра же! — Не-не, завтра не получится. Енджун выключил свет, пожелал маме спокойной ночи, помыл посуду и свалился на кровать. Он положил тыльную сторону ладони на лоб, и лежал так пару минут, пока дискомфорт под лопаткой не вынудил его заерзать. Это оказался его телефон. Парень вспомнил, что ему надо скинуть Тэхену материалы, которые они отсняли по песне, чтобы он превратил все это в подобающий вид и у каждого из них были партии и текст. Тэхен ответил, что через пару часов пришлет всю партитуру и Енджун выдохнул. Мельком пролистнул их переписку и подумал, что на расстоянии в личном чате Тэхен производит впечатление неплохого и ответственного человека. В их общем чате это не так. Там он игнорщик и немножечко быдло. В общем-то, как и в жизни. Все ребята будто имеют такие различия. Кроме Кая. Субин в жизни более общительный и позитивный. Наедине с Енджуном, его лучшим другом, он может и поныть и нажаловаться на кого-то и побомбить. Бомгю противоположно Тэхену в личном чате больше склонен к игнору и максимальной немногословности. По крайней мере, с Енджуном. А в жизни он кажется, хоть и закрытым, но отзывчивым. Затем он привычно зашел в инстаграм и стал бездумно листать ленту, пока ему не высветились рекомендации. Он тыкнул на профиль с рыжей девушкой на аватарке и мельком просмотрел ее ленту. Подумал, что если бы не знал ее, решил бы для себя, что она милая, судя по ее постам. — Ты намекаешь, что я тупая стерва с тяжелым характером? — Енджун вспоминал слова девушки, когда она, злясь, поливала цветы. — Когда я такое сказал? — «Говорят, если с утра сделать доброе дело, то весь день будет хорошее настроение», — процитировала она его слова не без язвительности. — Однако, как ловко ты перекрутила всё, — он дошел до кактуса. — Не знаю, чего ты пристал ко мне. Недостаточно тебе твоих фанаток? Надо еще чтобы по тебе с ума сходили все без исключения? Так вот, знай, да, я тупая стерва с тяжелым, нет, с пиздецки тяжелым характером. Так что оставь все свои попытки и найди себе кого-нибудь, кто будет от каждого твоего взгляда или шевеления пальца писаться. Слащавую дурочку какую-нибудь. Или наоборот зануду, чтобы вы хорошо поладили. Енджун не отвечал ей, отчего она уже вопросительно посмотрела на него. — Ты серьезно такого мнения обо мне? — спокойно спросил он, в его голосе слышались нотки удивления. — Да, серьезно. Еще скажи, что я тебе не нравлюсь и ты чисто из любопытства ко мне лезешь. — Вижу, с самомнением у тебя все в порядке. — А с чего бы ему быть не в порядке? Йеджи ожидала, что сейчас прилетит словесный удар по башке, но ответ Енджуна сбил ее с толку. — Ты права, — он пожал плечами, сарказма не слышалось. Она поставила лейку и повернулась к нему лицом, сложив руки на груди. — Еще один подкат? — недовольно буркнула, изогнув бровь. — А ты смутилась? Не могу понять, это у тебя от волос отсвечивает, или румянец, — парень чутка улыбнулся и сделал очень неожиданный для Йеджи жест: провел внешней фалангой указательного пальца по ее щеке. Она от такого нарушения границы аж слегка отшатнулась назад, но ничего говорить не стала. Ей трудно было самой себе признать, но, кажется, в этот момент, краска всё же прилила к щекам. Несмотря на на то, что он не отрицал ни одно ее предположение, ей казалось, что он просто смеется над ней. И девушку это не могло не бесить. — Это макияж, идиот! Он посмотрел ее истории: на них у Йеджи еще темный цвет волос и год указанный – 2018. Задержался здесь. Почему-то не хотелось убирать картинку с глаз. Тут у нее еще такое милое лицо... то, которое он помнит из средней школы. Ёнджун опять о ней задумался. «Почему она хочет стать айдолом? Очевидно, ей не хватает внимания и, возможно, любви. А может наоборот? Интересно, какая у нее семья», — а почему интересно? Опустим. Он зачем-то сделал скрин, и опустил руки. В груди болело. Не из-за Йеджи конечно, а из-за мамы. «Что я могу сделать?» — размышлял он каждый вечер. И, не приходя ни к какому выводу, оставалось лишь молиться про себя перед сном.