Пряник

Свежим морозным утром, загодя до работы, когда февральское небо ещё не растормошило Москву восходящим солнцем, краснощёкий Эраст стоял у ворот дома Эверт-Колокольцевых. Накануне от Лизаньки передали записку, в которой она очень-очень просила зайти к ней на следующий день, как только будет возможность. Ну, что зря время терять? — подумал Фандорин, решив не оттягивать просьбу до вечера. В одном из окон прошмыгнул невысокий силуэт. Пару минут спустя из дома показалась пышная меховая шапка, под которой блестела всегдашняя девичья улыбка. Лиза ловко проскакала путь до ограды и с ходу выставила перед юношей коробочку. — Это вам. Только посмотрите, пожалуйста, сразу! Эраст невольно улыбнулся её энергичности. "Какая же она всё-таки прекрасная" — пронеслось в голове. В коробочке оказался душистый коричный кекс и фигурно вырезанная бумажка с какой-то надписью. Юноша нерешительно поднял глаза на дарительницу, но она только ярче улыбнулась и закивала. В руке на бумажку тут же налипли мокрые снежинки, растворяющиеся на поверхности синеватыми каплями. Эраст как мог старался закрыть листочек телом, рукой, шарфом, но ветер как назло постоянно задувал откуда-то сбоку. Грустно вздохнув по целости бумажки, он прочёл: "Милый Эраст! В этот праздник хочу сказать вам, как я рада, что мы познакомились и что вы никогда не смеётесь надо мной. Я очень дорожу вами и нашим общением." — Ох, Елизавета Александровна, что же вы так, я же вам никакого подарка не подготовил... Надо было предупредить, что хотите обменяться подарками, и я бы купил вам самое большое пирожное! Она звонко рассмеялась. — Ну что вы, праздник же. Кто кому хочет, тот и дарит. Вот я вам захотела! — Погодите, а что за праздник? — Фандорин, постоянно загруженный, как-то совсем запутался с календарём в последние дни. — Неужели забыли? Четырнадцатое февраля, великий день влюбленных! Юношеские замёрзшие щёки заалели. Ну конечно, как можно было позабыть! Он неловко пожал плечами: — Извините, работа меня совсем загоняла... Работа... Вдруг в голове возникла чудесная, полная благородства мысль. И для её осуществления нужно было срочно кое-куда заглянуть. Сколько там уже веремни?... — Ой, Лизанька, простите, мне уже пора бежать! Спасибо ещё раз (Эраст не помнил, благодарил ли девушку вслух) за подарок. Но знайте, я вечером зайду ещё раз и вам обязательно что-нибудь подарю! — крикнул он на бегу, едва не упав на скользской дорожке.

***

Немного помявшийся из-за бега (успеть на работу вовремя так и не получилось) и наспех выправленный перед вручением свёрточек зашуршал, ложась поверх бумаг прямо под нос шефу. Эраст стоял у начальского стола, в предвкушении теребя край формы и с великим трудом сдерживая улыбку. Бриллинг уставился на презент. Нахмурился, подумал немного. — И что это за сюрприз? — он поднял взгляд на Эраста. — Выглядите сегодня очень таинственно, Фандорин. Ни доброго утра, ни извините за опоздание, даже шапку на пороге как обычно не сняли. Эраст стушевался наблюдательности шефа и неловко стянул головной убор, так что прическа совсем растрепалась. Но это всё сейчас мелочи! Он заговорщически заулыбался и шепнул: — Ну вы откройте, шеф. Внутри был пряник в виде сердца с расписанными по краям розовой глазурью цветами. Нижний край его чуть-чуть раскрошился, зато тепло недавно приготовленного ещё не испарилось. Бриллинг удивлённо поднял брови. — Это мне... — задумчиво утвердил он. — И от кого же?.. — Ну как же, шеф, от меня! — Фандорин весь светился, очень довольный своей заботливой идеей. Ивана Францевича пробрал смешок (немного нервный, но радостный Эраст едва ли это углядел): — Интересно конечно, но от вас я как-то не ожидал признания. — В каком это... Вдруг всё, вплоть до кончиков ушей, лицо юноши покраснело больше прежнего, а взгляд сконфуженно забродил по сторонам. Он вскинул руки к голове, чуть не выронив при этом шапку: — Господи, Иван Францевич.. шеф, ну что вы, я не в этом смысле!! Я просто подумал, что вы всегда одни и вам наверное очень грустно в такой праздник, и вот я подумал, что вам будет приятно, если вам подарят что-то, но просто я не думал, что получится в этом смысле... Извините меня пожалуйста, я просто хотел сделать... — Ну тише, тише, довольно вам лепетать, — Бриллинг, посмеиваясь, протянул руку через стол и, насколько позволял рост, обадривающе погладил фандоринское предплечье. — Извините за такое недоразумение, но и вы меня поймите, что я должен был думать? Так они неловко и застыли: Эраст — весь пунцовый, с потупленным взглядом, то и дело нервно вздыхая в попытках ещё что-нибудь сказать; шеф — не зная, сколько ещё дать времени коллеге на сборы с мыслями. Мыслей в фандоринской голове и вправду кружилось несметно много, правда складываться в слова, а тем более в осмысленные предложения они совершенно отказывались. Спустя время (возможно даже слишком долгое, по крайней мере настолько тягучим оно казалось) Иван Францевич взял тупиковое положение в свои руки. Тихо вздохнул. С гримасой, которую можно было примерно перевести как "о боги, и что ж мне с этим всем делать" похлопал ещё пару раз по предплечью, покивал (скорее для себя, Фандорин один чёрт ничего кроме пола и собственных сапог не видел) и обогнул стол. — Не переживайте, mon cher, всё в порядке. Вы присаживайтесь, — Бриллинг хотел было пододвинуть Эрасту стул, но вдруг остановился. Фандорин поднял наконец глаза, правда, кажется, слёзно блестевшие. — Хотя нет, сбегайте-ка сначала вскипятить чайник. Отказываться от подарка я не намерен! Сиротское детство, помните? Шеф подмигнул, и напряжённый до этого Эраст так по-привычному расплылся в розовощёкой улыбке.