Нагота

Он привык к броне. За долгие годы - сложно было не привыкнуть, все в Темном Королевстве так или иначе прячутся друг от друга, возводят вокруг себя лабиринт стен. И чем выше он продвигался, тем крепче становилась броня. Когда он стал Первым Лордом Ее Величества, казалось, броня уже вросла в него, стала второй кожей. Никогда не обнажать себя, не показывать истинного лица и не поворачиваться спиной. И поэтому каждый момент, когда Зойсайт стягивает с его ладоней перчатки и касается обнаженной кожи - особенно драгоценен. Поэтому, когда он отстегивает и медленно собирает в руках плащ, для Кунсайта это, пожалуй, интимней, чем самые откровенные ласки. Разоблачение становится для них - или, по крайней мере, для него - своего рода ритуалом. Пальцы Зойсайта длинные, узкие и ловкие, уже на второй раз он справляется с плащом и застежками кителя играючи, с легкостью и почти грацией. Но делает это каждый раз медленно, не спеша, смотрит на Кунсайта искоса из-под золотистой челки, и едва заметно улыбается. Кунсайт любит эту улыбку в первую очередь за искренность. Он не знает наверняка - они никогда об этом не разговаривают - но надеется, что только с ним Зойсайт настолько... расслаблен. Спокоен. Раздевая Кунсайта, расстегивая его китель и стягивая его брюки, он неотвратимо разоблачается сам. С него слетают маски, как шелуха, исчезают нервозность и колкость. Его любимые цветы - розы, и сам он как они, но в тишине спальни, вдвоем с Кунсайтом, он словно втягивает шипы. Обнажает гладкую светлую кожу под тяжелой тканью кителя, показывает истинное лицо, поворачивается спиной. Они уже давно вместе, но Кунсайта каждый раз поражает это перевоплощение. Он трогает спину Зойсайта, лопатки, шею, гладит всей ладонью, ощутимо, но бережно. Больше всего в Зойсайте его завораживает это доверие, и ни за какие сокровища мира он не готов его предать. Зойсайт дрожит под его руками, но не отстраняется, остается все так же расслаблен, и в конце концов откидывает голову ему на плечо, доверчиво подставляя горло. Кунсайт прижимается губами к его шее и обнимает, словно укрывая собой. Каждый раз эта искренность поражает его, настолько дико она смотрится в Темном Королевстве. И Кунсайт знает, что никогда не расскажет об этом - никому. Будет перебирать мгновения близости в памяти, словно драгоценные камни - но не откроет. Открыться в Темном Королевстве значит неминуемое наказание, вероятнее всего, смерть. И Кунсайт достаточно долго жил здесь, чтобы понимать, что их с Зойсайтом любовь здесь так же неуместна, как цветущий розовый куст - в арктической пустыне. И тем - особенно драгоценна. Кунсайт целует Зойсайта, осторожно касается пальцами, играет на его теле, словно на послушном интрументе, чувствует, как оно откликается на каждое движение ладони. Зойсайт нежится в его руках, плавится, чуть щурит глаза от удовольствия - и улыбается. Кунсайт сцеловывает эту улыбку с его губ. За пределами спальни они оба не склонны к нежности, как и каждый обитатель Темного Королевства, но здесь... здесь они растягивают ее, смакуют удовольствие, как изысканное выдержанное вино. Рано или поздно Зойсайт перехватывает пальцы Кунсайта и утягивает его на кровать. Садится сверху, наклоняется и обеими ладонями прижимает руки Кунсайта к постели, а после - целует в губы. Глубоко, нежно, и - откровенно. Вжимается в него всем телом, трется, чуть слышно постанывая. Его губы теплые, мягкие, соленые на вкус. И Кунсайт знает, что в любой момент может высвободить руки и вернуть себе инициативу - и именно поэтому не делает этого, отвечая доверием на доверие. От этого перехватывает дыхание, он почти задыхается, отвечая на поцелуи, и чувствует, как под губами Зойсайта многолетняя броня трескается и осыпается пылью. Они редко разговаривают в постели, но Кунсайт готов поклясться, что именно в эти моменты понимает Зойсайта лучше, чем когда-либо. Видит его настоящего - всего, от ладоней в мозолях от меча, до припухших от поцелуев губ и влажных от пота завитков волос. И он уверен, что прерывает каждый поцелуй не раньше и не позже, чем Зойсайт сам этого захочет. Он мягко двигает бедрами, и Зойсайт, подчиняясь невысказанной просьбе, приподнимается и стягивает брюки, а после расстегивает брюки Кунсайта. Он - единственный во всем Королевстве, кого Кунсайт готов о чем бы то ни было просить. Зойсайт опускается сверху, раздвигая себя и помогая себе руками - и в его лице нет ни тени страха, ни стыда, только настежь открытое, обжигающее желание. Кунсайт кладет ладони ему на бедра, но не направляет его, а просто чувствует его движения каждой клеточкой кожи. Лицо Зойсайта, его жар, то, как он двигается, и то, как едва заметно морщится и чуть прикусывает губу - все это завораживает Кунсайта до такой степени, что его реальность сужается. Исчезает Королевство, исчезает замок, исчезают комната и кровать - остается только Зойсайт, такой горячий внутри, обнаженный, неистово искренний. Зойсайт двигается на нем, насаживается глубже, наклоняется, утыкаясь лбом ему в лоб, и тяжело дышит. И в эти благословенные мгновения - минуты, часы? - Кунсайт словно слепнет, и одновременно в нем как будто отпечатывается каждая черточка Зойсайта. Каждое движение его ресниц, каждый вздох. Каждый протяжный стон. Когда, наконец, Зойсайт целует его, кусая губы, сжимается сильнее и кончает, Кунсайт не закрывает глаз, жадно вглядывается в его лицо, и ничего, абсолютно ничего больше не хочет. И это самое ослепительное чувство, какое он когда-либо испытывал в жизни. Кунсайт выгибается и кончает следом, сжимая ладони на бедрах Зойсайта - и глохнет, не слышит собственных стонов, не слышит скрипа кровати, не слышит ничего. Он лежит под Зойсайтом, ослепленный и оглушенный, беззащитный, настоящий, голый. И на короткое мгновение его захватывает инстинктивный ужас, живущий, должно быть, в каждом жителе Темного Королевства. Но потом Зойсайт поднимает голову с его груди, и улыбается устало и настолько бесстрашно, что Кунсайт медленно выдыхает, расслабляясь. Они еще долго лежат вместе, в обнимку, спаянные в единое целое. И броня каждого из них - прочная, нерушимая, надежная защита, - осыпается осколками, исчезает, растворяется в воздухе, оставляя их обнаженными. Наедине.