heartless
27 февраля 2023 г. в 00:00
Примечания:
Я очень рада, что наконец закончила эту работу. Писать еë было ужасно сложно, но я справилась и очень довольна результатом. Приятного Вам прочтения! Запасайтесь платками, вкусными напитками и нервишками!
*Всем желаю хорошего прочтения, указывайте на ошибки, не забудьте про носовые платки и салфетки)*
За окном начиналась осень. Листья желтели и вот-вот норовились пуститься летать в осенний вальс таких же как они, жëлтых, красных, рыжих. Лес стал похож на огромный костëр, огненный, в какой-то степени даже неприятный, потому что напоминал места, где сжигали ведьм. Город, что находился за лесом был пропитан сыростью и неприятными чувствами. Каждый из жителей просто ненавидел это время года. Постоянные кипящие капли летели с неба, обжигая кожу, деревья и землю. Где-то в лесу можно было найти труп какого-нибудь демона или ведьмы что заблудилась и не смогла укрыться. Даже тяжëлые ветви не смогли спасти. Тела таких жертв обычно были уже растоптанны много раз другими животными или же более разумными существами, превращаясь в кашу из костей, мяса и крови. Более кровожадные поедали еë, не трогая только мешочек с желчью, что был пропитан настоящим ядом и не был пригоден для пищи. Палисманы таких жертв, если конечно они у них были, сразу же попадали в руки к человеку. Да, именно человеку, не ведьме, не разумному демону, человеку, что вкушал их, будто блюда на королевском столе. По этой причине детей не выпускали домов, матери прятали их от дождя. Кто же не имел дома давно уже погибли, наверное, оставив свои души в этой чëртвой земле, на какую пали.
Время приближалось к ночи. Ядовитый закат уже давно перестал сиять и только отравлять своим светом. Дождя не было вот уже как дня два. Это было некой радостью для детей, они бегали и играли, их голоса были слышны очень плохо, только если очень очень хорошо прислушаться.
Ослабевшая после родов женщина лежала в постели, рядом с ней лежал маленький ребенок, которому ещë и не было недели, он спал и вовсе не плакал, совсем тихо шмыгая носом. Женщина повернулась к нему и мягко улыбнулась, пальцем нежно проведя по его ещë лысой голове. Буквально через минуту улыбка исчезла с еë лица, она повернулась на другой бок к краю кровати и взглянула на мужчину сидящего около неë. Он о чëм-то размышлял, глаза его дëржались из стороны в сторону, а взгляд его был направлен на деревянный пол.
-Калеб? - позвала его женщина, достронувшись до его напряжëнных рук, в глазах ещë читался страх и любовь к Виттебейну.
-Что такое, милая? - спросил сидящий на стуле, он будто очнулся, сладкий голос разбудил его от долгих раздумий. Слова его дрожали, и напряжение прямо так и читалось в мрачной комнате.
-Калеб... - ещë раз произнесла его имя женщина, на глазах выступили слëзы, она постаралась приподняться, но мужчина остановил еë своей рукой.
-Эвелин, не стоит, ты ещë слишком слаба. - сказал кратко тот, взгляд его случайно пал на огненный лес, он заморщился и резко встал, пытаясь уйти. Нежная и слабая рука ухватилась за рубашку, остановив его, Калеб обернулся на жену и встал на корточки у еë кровати, целуя ей пальцы. Эвелин взяла его руки в свои, посмотрев в глаза, тëмные карие глаза так и сеяли отчаянием, огонëк надежды затерялся в них.
-Прошу тебя, Калеб. - начала снова она, всхлипывая, женщина даже не убрала слезы с лица, что уже лились и блестящие от света свечки, стоящей на тумбочке рядом. - Калеб, мой милый Калеб, не иди туда. Я боюсь за тебя, а что если... Что если он убьëт тебя? А затем и нашего ребëнка?
От таких мыслей женщина тяжко вздохнула, будто представляя себе что-то в мыслях, он притронулась рукой ко лбу, боясь, что ей стало хуже.
-Милая, не волнуйся. - произнëс Калеб, стараясь внушить Эвелин, что ничего жуткого с ним не случится. Он уже сам не был уверен в своих же словах. - Он мой брат, я знаю как он был зол, но прошу тебя поверь мне - всë будет хорошо. Я обещаю, что вернусь в скором времени.
-Пожалуйста, пожалуйста, вернись. - шептала Эвелин через слëзы, она поцеловала его. Совсем без какой либо страсти, сухо, но стараясь выразить любовь. Это был прощальный поцелуй, он не был чем-то радостным, после чего чувствуешь себя легче. Предвестник смерти - только так можно было его полностью описать. Чувство отчаяния, грусти и боли, сплошной мрак. Эвелин посмотрела в глаза мужа, стараясь запомнить каждое вкропление. По щекам сразу же прокатились горячие слëзы, те что попадали невольно в рот. Она сразу же проглатывала их, от чего в горле ужасно першило. Женщина хотела что-то сказать, но отвела взгляд и произнесла нечто совершенно другое. - Я буду ждать.
Калеб последний раз посмотрел на жену грустным взглядом с привкусом горечи. Он вышел из комнаты, медленно проведя рукой по стене дома, будто прощаясь. Мужчина быстро покачал головой, мысленно успокаивал себя. Отрывки фраз любящей жены застряли у него в голове, он пытался забыть всë это, но понимал что это не возможно. По-другому было нельзя, Калеб уже сделал свой выбор и отступать, уже назначив встречу, значит быть трусом, значит не доверять брату. Старший Виттебейн прекрасно понимал, что брат от них отдалился, что тот ревел от ярости, когда узнал, что Эвелин беременна. Он лишь ждал, ждал чего-то особенного и подходящего. Изредка кидался злобным фразами о том, что их детище не достойно жизни и что оно демонское отродье. Калеб терпел это, тихо выслушивая брата, сбрасывая вину на его проклятье, думая, что то уже постепенно проникла в разум. По личному мнению Калеба Филипп умирал, постепенно и болезненно. Мужчина часто плакал и просто не мог винить в грубых оскорблениях и жестоких мыслях своего брата. Эвелин успокаивала своего мужа, сидя на кухне при малом освещении и лаская его, целуя в родные, нежные щëки.
Калеб ступал по мерзкой, неприятной земле, что ужасно пачкала его сапоги, решительно, хоть сердце ужасно колотилось где-то в груди, предвещая что-то плохое и непонятное. Смотря, в тëмное, будто кричащие и умирающее небо, тëмная фигура сразу и не заметила старшего Веттебейна. Она складывала руки за спиной, держа в ладонях что-то острое и перебирая пальцами. Калеб внимательно посмотрел на грозное лицо, что перевело взгляд с неба, ниже, на него. Светлые голубые глаза горели мерзким огоньком, они будто постепенно краснели от этого ведьменского костра.
-Здравствуй, Филипп. - аккуратно сказал мужчина, пряча за своими спокойными словами испуг. Никогда так Калеб не боялся родного себе человека, никогда ему не было так плохо. Но хуже всего было, что он боялся собственного страха, странное чувство разливалось в этого груди.
Младший Веттебейн ответил молчанием, его губы не произнесли даже мелкого шëпота. Глаза говорили за него, ненависть, злость на брата, на его семью и будто на весь мир, читалась в них, переливаясь голубым. Калеб просто не верил, что это действительно был он. Они виделись месяца два назад, тогда Филипп был совсем другим. Мужчина, стоявший перед Калебом, был другим, он злобно смотрел на Веттебейна, а на шее виднелись тëмно-зелëные пятна. Они дополнялись подтëками крови, будто шатен хотел убрать их, мучая себя.
-Филипп, у нас с Эвелин появился ребëнок. - кратко произнëс старший Веттебейн, внимательно наблюдая за выражением лица брата.
Глаза уже горели яростью, но складки лицо оставались спокойными. Филипп вздохнул и быстро прошептал для самого себя: «Демонское отродье». Калеб посмотрел куда-то в пустоту, себе под ноги. Тело его слегка тряслось, глаза бегали туда-сюда по испачканным грязью ботинкам. Калеб быстро закусил губу, а затем расслабился снова посмотрев на родного ему человека.
-Я тебя не понимаю. - еле сказал мужчина, эта фраза далась ему особенно тяжело. Дальше эмоции полностью завладели им, он взмахнул руками и нахмурил брови, яростно смотря и подойдя к брату на два метра ближе. - Мы с Эвелин любим друг друга, ты же знаешь. Почему ты не можешь принять этого? Почему ненавидешь еë!?
Филипп строго посмотрел на брата, морщинка на его лице всë таки предательски дëрнулась, а затем уже и другие. Мужчина тяжело вздохнул, перекрыв глаза. Руки медленно сжались, брови нахмурились, но более жалобно, чем мог ожидать Калеб. Младший Веттебейн посмотрел на своего брата, осматривая его лицо, кажется в глазах Филиппа блеснуло что-то детское, напоминающее некую надежду. Калеб не мог не смотреть в них, огонëк исчез как не бывало, а голубые глаза в миг стали прежними, глубокими как светлый океан. Старший Веттебейн сменил лицо, раслабившись.Он улыбнулся, смягчив уголки своей улыбки. Наконец он узнал своего брата в этой мрачной фигуре.
-Прости, я не должен был кричать на тебя. - с чувством совести сказал тот, открывая свои руки для объятий. Филипп был сосредоточен, хоть выражение его лица говорило о лëгкости разума. Калеб спокойно вздохнул, оставив руки распахнутыми, но слегка загнул кончики пальцев. - Филипп, я знаю, что тебе трудно. Твоë проклятье дурманит твой разум.
Младший Веттебейн шагнул ближе, оставляя свои руки за спиной. Раслабленное лицо Калеба стало признаком того, что он не ожидает ничего плохого. Его тëмные глаза сияли любовью. Филипп даже не собирался отвечать ему взаимностью, от этой мысли становилось мерзко. Он давно охолодел к нему, считая своего брата лишь куском мяса и костей или же предателем. Единственное чувство что испытывал было яростью. Оно овладевало им, ломая и круша всë вокруг. Он любил это. Филипп отдал своë сердце взамен на свои силы, взамен на свою цель. Его глаза не видели смысла не в чëм другом, они не видели смысла даже в существовании брата.
Грусток тьмы, что звался яростью, начал заполнять всë тело младшего Веттебейна. Пальцы крепко сжимали рукоять, в глазах засеял огонь, что ещë больше пугал Калеба. Филипп быстро сглотнул, кровь в жилах застывала, а в голове так и кружилась навязчивые мысли.
Кривой кинжал с заострённым, кажется специально хорошо заточенным концом, специально был сделан для этого момента. Он скользнул в руке Филиппа, направившись на Калеба. Глаза старшего Веттебейна уменьшились от ужаса, они будто не хотели воспринимать всë это. В груди жутко закололо от внутренней боли, всë сжималось. Калеб не успел даже провести рукой по воздуху, как Филипп уже повалил его на землю. Сумашедшие глаза были направлены прям на лицо брата. Калеб ухватился двумя руками за чужой кулак, сжимающий кинжал и попытался отвести его от себя. Картинка за картинкой мелькали в разуме растерянного и шокированного мужчины. В глазах мутнело. А сердце не верило, рвалось на части и стучало. Лицо Филиппа говорило о жёсткости, чувство ярости вновь поглотило его, разъедая изнутри.
-Филипп, остановись! - кричал Калеб, стараясь отвести от себя заострённый конец, что стремительно приближался к его желудку. - Ты не понимаешь, что творишь, твоë проклятье дурманит тебя!
-Нет... Ты совсем не прав. - спокойным голосом ответил Филипп. Руки Калеба расслабились, его последний вздох, жадный глоток воздуха, был предвестником неминуемой смерти. Кинжал уже проникал в ткани тела. - Меня дурманит лишь осознание, что ты отец демонского отродья, что ты позволил делать ведьме с тобой всë, что она пожелает!
Кинжал проник в самый желудок. Сердце делало последние удары, в голове всë звенело. Дыхание, последняя надежда, прервалась навсегда. Калеб даже сам не осознал, как кровь вырвалась у него изо рта, запачкав рубашку. В глазах мутнело, мысли предавались большей мрачности. Старший Веттебейн окунулся в тьму. Его больше не существовало, остался лишь один из братьев. Лишь Филипп, глотающий чужую кровь и сладко улыбаясь. Он поджигающий зелëную траву с сухими, жëлтыми красными, горящими как огонь листьями. Мужчина лишь добавил больше реалистичности этому лесу, больше огня.
-Гори в аду, братец. - кратко произнëс Филипп, поправляя свои рукава, что уже горели красными тëмными пятнами. Он резко кинул кинжал в переливающееся пламя и стремительно зашагал по дороге. Его тëмный сгусток, что был ему вместо сердца, ощутил некую лëгкость, но она была совсем не долгой, как бы не хотел Филипп. Это чувство ускользало от него, пока он осознавал, что это не конец. Это только начало...
Эвелин лежала на кровати, совсем без сил. На улице давно стемнело, показались звезда, что сияли и спокойно перемещались по небу, будто маленькие светлячки. Лес потемнел, его красный цвет, напоминающий тëплый и в тоже время обжигающий огонь, исчез. Теперь он оставался только в памяти. Надежды женщины пропадали с каждой секундой. Маленькие слëзы уже выступали на глазах, она не могла не представлять себе убийство мужа, закрывая глаза. Спать было просто невозможно. Обессиленная Эвелин, поднялась с кровати, она взяла ребëнка на руки, нежно проведя по маленькой голове. Его закрытые глаза не пошевелились вовсе, а губы слегка шевельнулись от нежного прикосновения.
-Всë будет хорошо, я обещаю. - сказала Эвелин, уже осознавая, что откровенно лжет. Женщина прошлась по комнате и вышла в коридор, слегка покачивая своего маленького сына. Эвелин спустилась по лестнице, держась левой рукой за перила как можно крепче, ноги становились ватными от внутреннего волнения. Она шептала себе под нос, дабы успокоить себя и спастись от сильной тряски своего тела. - Всë хорошо, всë будет хорошо...
Эвелин тяжело вздыхала с каждым шагом, она повернула в мрачный коридор, что только пару часов назад светился радостью. Свечи никто не зажигал, в кромешной тьме можно было заметить деревянный люк на полу, ведущий в подвал. Туда и направлялась несчастная женщина. Пол слегка скрипел под еë ногами, она прислушивалась к каждому звуку, поднимала голову вверх, а затем опускала, смотря прямо. Эвелин села на пол, одной рукой придерживая своего ребëнка, а второй открывая тяжëлую дверцу. Она быстро спустилась по лестнице, проведя пальцем по воздуху, женщина зажгла свечу и поставила еë на бочку, рядом со старыми тряпками, лежащими горой. Короткий взгляд пал на еле видное лицо младенца, Эвелин уложила его на тряпки, аккуратно положив крохотную голову. Слëзы хлынули по еë лицу, женщина ахнула и прикрыла рот рукой, дабы не закричать. Оставлять своего ребëнка в этом сыром и тëмном месте было больно, это ранило еë сердце, будто его проткнули насквозь. Эвелин последний раз взглянула на своего несчастного младенца. Голова закружилась и женщина еле поднялась наверх, чуть ли не падая, она хваталась руками за ступеньки. Она захлопнула люк, прикрыв тяжëлым старым ковром со сложными узорами. Тяжкий вздох, Эвелин направилась прямо к выходу, идя по тьме, еле видя свои ослабевшие руки. Женщина накинула на плечи старую потрëпаную куртку своего мужа. На глазах до сих пор набирались слëзы. Она ахнула, сделав шаг за порог и голыми ногами побежав по грязной и мерзкой осенней земле, на которой лежали только упавшие рыжие листья.
Женщина выбилась из сил, еë сердце стучало куда быстрее, чем она могла бежать. Волнение с привкусом горечи уже ощущались на еë душе, она слышала каждый стук, отчëтливо и ясно. Глаза судорожно бегали по дороге, ужасно холодной земле, Эвелин особенно это ощущала. Каждый камень впивался в еë ступни, но она бежала, под конец уже шла. Взгляд еë уже заметил пылающий огонь, она до жути боялась его. Ей становилось только хуже, каждый шаг давался с трудом, чем ближе она подходила к огню, тем сильнее был еë страх. Эвелин не могла не идти, потому что кроме огня на мерзкой земле она заметила знакомое безжизненное тело. С другой стороны становилось тепло. Ночи на Кипящих островах было холодными, так что руки женщины быстро замëрзли. Двоякое чувство посетило еë сердце лишь на мгновение. Слëзы выступили на глазах, сильнее, чем в предыдущие разы. В голове что-то будто щëлкнуло, тело замерзло, остановившись в отчаянии. Какой-то мерзкий огонь больше не волновал Эвелин. Окровавленное тело мужа лежало прямо перед ней. Она села на землю рядом, проведя рукой по холодной щеке, лицу, что не могло больше ответить ей лëгкой улыбкой.
-Калеб... - тихо произнесла его имя Эвелин, она подняла голову вверх, будто моля о чëм-то небеса. Солëная вода, ставшая омерзительной на вкус, капала на рубашку мужчины, оставляя маленькие мокрые пятна. Эвелин обняла тело, положив голову на плечо, она всегда так делала, когда ещë старший Веттебейн был жив. - Мой милый, Калеб... Ты обещал...
Эвелин шептала какую-то молитву себе под нос, еле сдерживая свои слëзы, что уже похоже заканчивались. Она сжала руку своего мужа с своей ладони, тихо прикоснувшись до его обгорелых от огня пальцев. Женщина нежно погладила каждый кончик пальцев, где-то уже виднелись кости, где-то кожа лишь почернела. Лëгкими движениями рук Эвелин ласкала своего мужа, дотрагиваясь по его лица, будто стараясь разбудить. Последней каплей стали его глаза, на которые она старалась не обращать внимание. Они застыли, карие и глубокие, стали мëртвыми и слегка серыми. Женщина приложила пальцы к двум векам Калеба и опустила их вниз, стараясь не надавить на глазные яблоки. Осозная, что она делает, Эвелин бросилась в слëзы, хватаясь руками за рубашку, даже не обращая внимания, что огонь приближается к ней. Сердце колотилось всë быстрее, руки дрожали, от чего и сама ткань слегка потрясывалась. Дышание прерывалось, голова кружилась от нехватки кислорода. Казалось будто Эвелин и умру здесь то ли от огня, то ли от того что не сумела сделать вздох, захлëбываясь в своих слезах. Это место могло был стать могилой для них обоих, если бы женщина не спохватилось вовремя. Сил не хватало даже на простое заклинание, что могло бы потушить огонь вокруге. Она сняла куртку мужа, вкусив приятный запах его тела и покрыла огонь тканью, что прогорела. Куртка уже выглядела более поношенной, грязь и дыры от огня делали последнюю вещь,чем обладал Калеб, ещë более раненой. Эвелин тяжко вздохнула, жадно глотая кислород. Она взглянуть на несчастную ткань, капли службы упали на неë. Огонь бы точно повредил еë голые стопы, убежать она бы больше не смогла. Злейший страх не смог достичь несчастной женщины, но цена за свой страх и опасность была выше.
Эвелин нежно обхватила плечи мужа, будто боясь сделать ему больно. Еë слабые руки не смогли поднять его. Глаза женщины наполнились новыми слезами, осознание что она ничего не может сделать сразу же всплыло в голове, раня находящееся в груди пылающее сердце. Огонëк надежды потухал, будто сама Эвелин тушила его. Сил больше не было, всë тело ослабело и не слушалось, она задыхалась, все попытки были жалкими и не давали никаких плодов. Ей лишь хотелось взять несчастное тело с собой, быть рядом с безжизненным организмом. Страх расцветал в еë груди, стремительно, как каессета, смог бы не один цветок. Женщина билась в истерике, захлëбываясь в собственных слезах и молясь про себя.
-Я не оставлю тебя! - кричала она, вновь хватаясь пальцами за рубашку своего мужа. Дыхание прирывалось. Она повторяла своим попытки, рвала ткань, царапла землю. От бессилия Эвелин перешла на шепот, по щекам стекали горячие слëзы, голова еë лежала на груди Калеба. -Я не оставлю тебя...
На небе ещë сильнее засняли звëзды. Кровавая луна стала ещë ярче, чем обычно бывало осенью. Женщина не заметила как заснула, ей снилось, что нежные руки любимого мужчины обнимали еë. Как она танцевала с ним и пела ему песни, как они читали книги и целовались. Ей казалось будто это было реальностью, Эвелин так не хотела покидать сон, хоть и понимала, что это лишь еë фантазия. Реальность никогда не любила еë. Женщина погрузилась во тьму, от неприятного чувства, будто ей стягивало живот и всë тело, она открыла глаза. Теперь убеждение, что реальность никогда еë не любила, была лишь ложью. Реальность ненавидела Эвелин.
Она осмотрела себя, что-то в миг щëлкнуло в еë голове. Дышать стало в разы тяжелее, осознание резкого безвыходного положения сильно давило ей на грудь, лишая любого глотка кислорода. Рëбра сжимались не только от мыслей и внутренних разъяснений, но и от тугой верëвки, небрежно обмотанной вокруг еë туловища. В лопатки болезненно давил деревянный столб, в кожу прямо так и проникало дерево, тонкая ткань покрывающая плечи женщины не спасала еë от много численных заноз. Прямо под ногами Эвелин лежали куча соломы с острыми концам, что неприятно отдавалась на еë ступнях. Наконец она до конца проснулась, широко раскрыв глаза, она постаралась вырваться, но даже заклятия ей не помогали. Тело Эвелин было слишком слабо и не могло противостоять крепкой верëвке. Губы тряслись, как и всë тело с самой макушки до кончиков пальцев. Она быстро выбилась из сил, да и их изначально было не слишком много. Не произнося не одного слова, женщина лишь мычала и жалобно стонала, скорбя о своей судьбе. Глаза замутнились от притока слëз, но она явно увидела знакомый силуэт перед собой, стоящий к ней спиной и наблюдающий за рассветом. Краем глаза он заметил страдания женщины, голова повернулась всего на пару градусов, а на лице продвинулась всего пару морщин.
-Красиво, правда? - спокойно сказал мужчина, переводя внзгляд на небо. по своей привычке, он убирал руки за спину. Снова посмотрев на жену брата, глаза его вспыхнули зловещим огоньком. -Знаешь, Эвелин, я уже подумал, что ты заснула навсегда, так выдохлась из сил. Но твоë чëртоао сердце ещë колотилось, ты решила выбрать более мучительную смерть.
-Ты... - прошептал Эвелин, слегка нахмурив брови, а затем резко из расслабив. Она осмотрела его с ног до головы, повторяя в голове каждое его слово и осознавая сказанное. Она опустила взгляд, смотря на солому и на свои руки, глаза еë забежали по этой картине, тело еë начало трясти ещë сильнее с каждой прожитой секундой с каждым вздохом. - Нет...
Слëзы потекли по еë лицу, капля за каплей, будто ломая своим потоком еë ранимое сердце. Женщина вновь посмотрела на мужчину, его неприятная и лëгкая улыбка только ещë больше уничтожала еë. Страх неизвестности, вечной тьмы. Эвелин представляла свои мучения, еë главный страх будет причиной еë смерти. Она не могла смириться с этим, принять факт того, что вот-вот еë не будет. Не останется даже тела, лишь пепел, что потом сдует ветер в чëртово Кипящие море.
-Но прежде чем ты будешь гореть в аду вместе с... - мужчина запрулся пытаясь подобрать слово, но его задумчивый вид резко исчез и он вновь обратился к Эвелин. Будто считал, что называть имя своего брата вслух было чем-то мерзким. - Скажи мне где Демонское отродье и может я тебя помилую.
Глаза Эвелин расширились, пальцы согнулись в кулаки, царапая собственные ладони. Ножом по сердцу еë ударили слова мужчины, она в миг поняла, кого он назвал таким ужасным прозвищем. Женщина не смогла долго смотреть в глаза Филиппу и опустила их смотря куда-то вниз, будто пытаясь разглядеть там что-то. В глазах уже наливались слëзы, они были особенными. Болезненные скорбящие, слëзы отчаяния. Мужчина подошëл ближе к женщине, спокойно наблюдая за тем как еë тело начало ужасно сильно трясти. Во взгляде вспыхнул огонëк, сообщают о наслаждении от мучений бедной Эвелин. Тëмный сгусток в груди ликовал, наполняясь тьмой ещë больше и сильнее. Брови мужчины слегка поднялись от необычного приятного чувства, хоть сам он предпочитал не показывать эмоции так яро.
Эвелин почти ничего не видела, всë мутнело перед еë глазами, хотелось закрыть их, представить что это всë не правда и жить дальше. Наслаждаться днями с Калебом и их маленьким сыном. Милая семья только начала зарождаться, набирая в лëгкие первые глотки воздуха. Мысли, в которых задавался один вопрос: "Почему?" начали сводить с ума своей безответностью и болью. Она подняла свой взгляд на Филиппа, тот будто этого не ожидал, внимательно взгляделся в еë лицо. Красная, заплаканная Эвелин смотрела мужчине в душу, стараясь угадать в его глазах хоть долю нежности, но видела лишь безразличие к ней. Слëзы стекали по лицу одна за другой, не останавливаясь, женщина закупила губу, сделав свой тяжёлой вздох.
-Как ты можешь? - спросила она, в глазах мутнело, Эвелин больше не могла четко рассмотреть глаза, говорящие о Филиппе намного больше, чем его жестокие слова. Женщина вновь набрала воздух через рот и сглотнула слëзы, оказавшиеся в еë глотке. - Как ты можешь!? Ты убил моего мужа, моего Калеба, своего брата! Ты убиваешь меня, а теперь ещë и хочешь, что бы наш ребенка не видел света? Я... Почему ты так бессердечен? Что мы сделали...Что сделала я!?
Эвелин произносила каждое слово с тяжестью, всхлипывая и сжимая свои пальцы. Она резко расправила свои плечи, от чего острое дерево впилось в них через тонкую ткань. По спине потекла кровь, алая, болезненная. Женщина закричала от ужасной боли, обнажая свои небольшие клыки. В рот сразу попали слëзы, которые она поспешно сглотнула. От неприятной мыслей и через мерной боли голова закружилась, Эвелин сгорбилась уже не разбирая ничего, что видела и склонилась голову, силы покинули еë тело окончательно, бороться было бесполезно.
-Филипп... - тихо произнесла та, хоть была не уверена, что мужчина слышит еë. Но разум говорил своë, разуму было плевать слышит ли кто-то еë, слова сами растворились в воздухе, пахнущем осенью. -Пожалуйста, Филипп, если у тебя действительно есть сердце... Оставь его в живых...Убей меня, но не трогая его...Филипп...
Первый раз в своей чëртовой жизни мужчина почувствовал это. Странное чувство, что посетило его тëмный сгусток осталось в нëм и стало зацветать, будто на улице была вовсе не осень, а пахнующая весна во всей своей красе. Филипп попятился назад, сделав пару шагов и ошеломляюще смотря на тело женщины. Брови его слегка приподнялись,а зрачки задëргались, забегали из стороны в сторону. В груди что-то кольнуло, он схватился за неë, стараясь расцарапать кожу до крови и избавить себя от цветка, резко появившийся в его тьме. Он отвернулся от неë, сгорбившись и не понимая, почему он испытывает такие чувства к Эвелин. Противная материнская любовь расцветала в его сердце, ломая изнутри, этого Филипп бы ни за что не предвидел бы. Он зажмурил глаза, закрывая рукой рот и плотно сомкнув зубы. Его веки резко поднялись, изо рта полезла противная тëмно-зелëная слизь, на вкус напоминающая сгнившую человеческую плоть. Она сразу же потекла на землю. Плечи мужчины приняли прежнее положения, он выпрямился, в глазах заиграл более явный и яркий огонь. Цветок, что находился в его сердце небольшой отрезок времени, но наделавший столько бед, был испорчен и уничтожен. Организм Филиппа избавился от него, как от настоящего вредителя. Сгусток тьмы в груди изрезал его слабые лепестки, уничтожил слабый стебель, покончив с листьям и поглотил остатки. Филипп повернулся, сделав вдох и быстро подошëл к телу женщины. Он поднял еë голову, схватив за горло и прижав к деревянному столбу. Лицо его горело яростью, ещë более сильной, чем он мог ожидать.
-Чëртова ведьма! - выкрикнул он, впиваясь пальцами в нежную шею и давя на еë кости. Глаза Эвелин были слегка открыты и не издавали никаких эмоций, хоть всë еë тело дрожало, явно боясь человека рядом. - Попыталась надавить на жалость! Охмурить меня! Твои чары могут лишить разума любого, но я не такой как все остальные! Надо покончить с этим...
Филипп поцарапал шею, оставив следы своих жёстких пальцев. Эвелин не ощущала ничего, она не видела ничего и только лишь слышала слова, тяжëлые шаги. Она слышала как вспыхнул огонь в руках мужчины. Женщина окончательно закрыла глаза, последняя прощальная слезы скатилась с еë лица, только она была настоящему жива, только она могла двигаться и медленно стекать по больной шее. Вспыхнул огонь, в начале маленький, он подкрадывался к ногам женщины. Она чувствовала его обжигающее тепло со смесью страха. В голове не укладывалось, она не могла и подумать, что еë ждëт такая участь. Ступни загорелись, сжигая мясо до кости и делая кожу скрюченной. Огонь быстро пробежался по еë ногам, оставляя небольшой след на них. Туловище тоже погрязло в бесконечных муках, что ощущала женщина, она даже не плакала, все слëзы были выплаканы. Она смирилась, смирилась с тем, что ради любимых надо умирать. Огонь подпалил ей волосы, пальцы и руки, поедая их. Последнее, что смогла услышать женщина была броская фраза Филиппа, что пылала злостью и ненавистью, куда больше, чем огонь: "Прощай, Эвелин." А дальше лишь тьма, бесконечная и невыносимая, тьма и неизвестность, поглощающая сердце и разум.
Это было лишь только начало для охотника на ведьм. Его бессердечность была лишь преимуществом. Филипп Веттебейн исчез, умер и растворился в воздухе. Остался лишь охотник на ведьм. Зародился Белос.
Примечания:
Спасибо большое за прочтение. Признаться, я и сама ревела пока писала. Если уж эта работа хоть чуть-чуть затронула ваше сердце, то прошу вас написать отзыв, любой, мне будет очень приятно.
Тг:
https://t.me/Strawberries_with_ice
*Причины, по которым туда надо вступить:
•Там есть автор
•Там есть я
•Там есть новости
•Почему бы и нет?
•Я иногда кидаю свои рисунки в чат, в котором есть только я