451

Пьеро вновь гулял, вновь один по брошенным улочкам. Среди давящей черноты узких стен его белый костюм выделялся – в отличии от разнообразных масок демонов – они-то все были чёрными -, но тут на него смотреть было некому. В отдаленной полуразрушенной части города не встречалось ничего и никого живого – слишком уж близко был затягивающий в себя разлом, после которого начиналась территория «забытых». Здесь, на задворках, казалось, не хватало только перекати-поля, но его роль вполне исполняли обломки зданий и проносимая ветром многолетняя пыль. Кукольная белая фигурка среди нависшего угрожающего силуэта скрылась в узком переулке. Душащая темнота сомкнулась вокруг вошедшего, принимая его в свои объятья и скрывая от внешнего мира. Пьеро опустился на покрытую пылью потрескавшуюся брусчатку и прикрыл глаза. Вой ветра смешивался с приглушенным расстоянием странным мотивом поющего города. Странным, одновременно успокаивающим и тревожащим, отчуждающим и проникающим в душу. Город пел всё чаще, в вечерне-ночное время. пусть в тут и была, казалось, вечная ночь, всё же, обладая достаточной наблюдательностью, можно было выделить утро - когда среди ночного мерцающего чёрно-фиолетового фона пробивались алые блики, день, когда красный угасал, уступая место акварельному синему, и вечер, переходящий ночь, когда власть забирал насыщенный фиолетовый. Пьеро слушал это пение, закрыв глаза и уходя в размышления о себе. В который раз, прорвавшись сквозь музыку и укрывающую темноту, волной накатило на него давящее одиночество. Мир показался слишком огромным, и во всём этом спутанном клубке неясных чувств ясно виднелась лишь одна ниточка: "как бы найти кого-то живого". Но в огромном городе никого живого, кроме Пьеро и демонов, кажется, не водилось. Он открыл глаза, заметив, что пробирающая музыка стихла и поднял глаза к мерцающему небу. Солёная капля скатилась с покрытой мелом щеке и упала в щель между камнями дороги. С неба, в такт ей, сорвалась далёкая звёздочка. Белый силуэт плелся по узким ниточкам дорожек между зданий. Голова была наклонена, ветер резко играл с чернильными волосами и смахивая мел с щёк. Мальчик запинался камень о камень, не желая возвращаться в «живой» район – там его уже поджидали скучающие демоны. Нога, цепляясь о развевающуюся штанину, вдруг задела что-то мягкое. Город вновь запел. Мелодия, на удивление приятная, напоминала усталую скрипку. Пьеро открыл глаза, стряхивая пелену забытья, чтобы посмотреть, обо что он споткнулся на пыльных улицах. В нескольких сантиметров от его ступней валялась маленькая фигурка. Парень подошел ближе к ней и осторожно взял на руки. Маленький силуэт из грубой, порванной в некоторых местах, ткани помещался у него на ладони. Пьеро поднял глаза к небу, словно ожидая знака, но оно лишь мерцало далекими звездами в ответ. Он вновь посмотрел на фигурку и, оглядевшись, отчего-то боясь, что кто-то его заметит, сунул её в карман. В его голове родилась идея и он ухватился за неё, не желая отпускать, словно она служила спасением и выходом из города. Почти не запомнив как, с горящей мыслью в голове, он добрался до своей небольшой комнатки в одной из мрачных пятиэтажек города. В ней не было ничего особенного, но и гармонично она не смотрелась: розовые занавески, стол из расцарапанного дубового дерева с кружевной фиолетовой скатертью, голубой ворсовой ковер и простая, набитая пухом, белая кровать. Из картона была даже собрана красивая «обертка» для лампочки, из-за чего она, пусть не светила так ярко, но напоминала теперь старый фонарь. Все эти вещи он собирал с разных частей города, пробиваясь сквозь ветер, демонов и даже «забытых», не желающих отдавать своё добро. Цветовая гамма не особо волновала владельца квартиры, а потому жил он просто радуясь, что не ночует в какой-то подворотне, обдуваемый ветром и слышащий одинокие завывания города. Заперев дверь, он достал вещицу из кармана и уставился на неё, словно надеясь увидеть что-то новое. Но ничего не поменялось: грязная грубая ткань, порванная в некоторых местах и имеющая слабые очертания человека. Пьеро огляделся, и заметив свою кровать, слабо улыбнулся. Вскоре часть пуха из подушки оказалась внутри тканного мешочка. Но это не помогло ему вытянуться и стать чуть «человечней». Задумчивый взгляд скользнул по комнате и остановился на картонной «обертке» лампочки. Пара минут, и у куклы появился собственный скелет. На меловом лице проскользнула улыбка. Вскоре у куклы появилось и платье, и волосы: из занавески и ворса ковра. - Получается, привет? - улыбнулся он новой подруге. Очень отдаленно она напоминала живого человека, но для мелового мальчика в длинном белом костюме этого было более, чем достаточно.