Ничего особенного

      — Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась Кларисса после короткого приветствия.       — Отлично! — бодро отозвался Гарри, раскрывая дневник, в который положил пергамент с домашним заданием. — Ваш совет действительно помог — когда я пишу, мне становится легче.       — Замечательно! — обрадовалась девушка и протянула вазочку с конфетами. — Угощайтесь.       Парень с удовольствием потянулся за конфеткой, кинув быстрый взгляд на цветок, стоящий на столе. Он полностью раскрылся ярко-красным бутоном, источая приятный нежный аромат по всему кабинету. Гарри откусил конфетку, спрятал остальное в карман, чувствуя, как сладость приятно разливается по рту, и вернулся к пергаменту, вглядываясь в свои неровные строчки. Да, почерк стал совсем ужасным. Может, стоило купить печатную машинку?       — Вы можете прочесть то, что желаете. Необязательно читать всё, — поняла по-своему заминку Кларисса. — Если вы чувствуете неловкость или же…       — О нет, нет, — зачастил Гарри, перебивая. Странно, но обычной неловкости не было. Ему хотелось поделиться с ней своим миром, пусть и не полностью. — Дайте мне секунду.       Психолог понимающе кивнула и ласково улыбнулась. Ему нравилась её улыбка: светлая, теплая, словно материнская.       — Мне нравится многое в этом мире. Я люблю звезды в ночном небе. Люблю плеск волн и пресный, влажный воздух озера. Люблю ощущать теплый ветер, что мягко касается лица, и лучи солнца, обнимающие меня. Люблю осень — это моё самое любимое время года. Осенью я впервые нашёл своих первых друзей и узнал, что такое «волшебство». Волшебство этого мира, скрытое в звонком смехе Гермионы и успокаивающем голосе Рона. Волшебство в серых глазах Драко, что тянут меня за собой, заставляя меня забывать про всё вокруг. Волшебство крепких рук Дадли, которые были протянуты в самый нужный момент и теперь не дают оступиться. Я люблю свою семью, да они — моя семья, своеобразная, маленькая, нетипичная, но это та семья, о которой я всегда мечтал. Я люблю мир, что дал мне увидеть эту светлую сторону…       Гарри замолк переполняясь щемящими сердце чувствами. Читать вот так, перед другим человеком, раскрывать часть себя, оказалось гораздо эмоциональнее, чем он ожидал изначально. Он свернул пергамент и закрыл дневник, прислушиваясь к умиротворенной тишине.       — Это очень большой прогресс, мне очень приятно, что вы поделились своим внутренним миром со мной. Было ли вам трудно, когда вы писали?       — Немного, да, — признался Гарри, вспоминая их ссору с Драко. Сначала он писал все свои негативные эмоции: боль, обида, отчаяние легко превращались в буквы, и только потом он смог взяться за домашнее задание. — Нелегко писать о хорошем, когда вокруг весь мир пытается окунуть в очередную проблему. Но у меня есть близкие, любимые люди, ради которых я буду стараться делать всё, что возможно.       — Вы действительно их любите: расскажите о них поподробнее, — попросила Кларисса.       — Ладно. Эм… Гермиона — моя лучшая подруга, которая всегда поддерживала меня во всём. Она самая умная девушка, и я уверен, что Гермиону ждёт великое будущее. Конечно, она иногда любит перебарщивать с заботой, но я привык за столько лет-то, — Гарри усмехнулся и поправил очки. — Рон — мой самый первый друг. Он любит поесть, весёлые штуки, этакий лучик света. С ним всегда весело, это тот человек, про которого говорят — душа компании. Хотя Гермиона и говорит, что у него эмоциональный интеллект, как у зубочистки, но на самом деле он самый ранимый из нас троих. Мы втроём — не разлей вода, мы через многое прошли. И сейчас… когда они узнали о моей болезни… я чувствую, как они стараются изо всех сил, чтобы мне было комфортно. Если раньше мы могли ругаться, высказываться, то сейчас Рон и Гермиона слишком сглаживают углы. Они такие гиперответственные. Наши отношения незримо поменялись, они стали… как мои родители, которых у меня никогда не было.       Парень снова замолчал, углубляясь в свои мысли. Да, так и было. Это странно, что он предопределил им такую роль?       — Это нормально, что вы захотели видеть в них своих родителей в такой переломный момент. — произнесла девушка, словно прочитав его мысли. — Но вы назвали ещё двоих людей своей семьёй…       — Да, да, — рассеяно отозвался Гарри, переключая своё внимание. — Дадли, мой кузен. Он славный малый, хотя раньше таким не был. У нас были очень сложные отношения в прошлом. Я когда-нибудь расскажу вам, наверное, — он положил руки на колени. Прошлого Дадли вспоминать совершенно не хотелось. — Сейчас у нас всё хорошо. С ним всё кажется простым. Он не станет замалчивать проблемы, в отличии от Рона или Гермионы, а выскажет всё прямо. Я успел привыкнуть к нему за столь короткое время, мы недавно помирились, но уже не могу представить свою жизнь без него, без его высказываний и историй. Кстати, сегодня он привёл меня сюда, взяв выходной. И… сначала мне было неловко принимать его помощь, но сейчас мне уютно и почти не виню себя за это.       — Это тоже очень хороший показатель. Судя по вашему рассказу, могу сказать, что вы росли очень самостоятельным ребёнком, поэтому для вас довольно сложно просить о помощи, — Гарри кивнул словам психолога, после недолгих размышлений. — Но также я вижу, как вы с этим справляетесь и горжусь вами. Вы — большой молодец.       — Наверное, — стало даже немного неловко от такой похвалы. — Просто внезапно понял, что принимая их помощь, я так делаю им приятно. А я всю жизнь считал, что должен делать что-то взамен, как бы…       И снова он запутался, что хотел сказать.       — Я вас понимаю, — поспешно отозвалась Кларисса. — Мистер Поттер, вы — очень хороший человек, и заслуживаете этой помощи, этой любви.       — Спасибо, — Гарри слегка покраснел и сцепил руки в замок. — Но мне всё равно порою некомфортно. Потому что знаю, чем больше они меня любят, тем больнее им будет прощаться со мной, не так ли? Я не хочу, чтобы они страдали. Я не хочу, чтобы он страдал, понимаете?       — Драко, верно?       — Да. Он мой… парень, — выдохнул он через нос, опуская глаза. И наконец-то Гарри озвучил главную проблему, ради чего он здесь. — Я не могу от него отказаться, потому что люблю, но с другой стороны моя любовь приносит ему много боли и страданий из-за болезни. Он достоин лучшего на самом-то деле. Я усиленно стараюсь затолкать свои страхи куда-то внутрь себя и не думать о них, стараясь провести с ним всё своё время и отдать всего себя, пока могу, но… всё равно возникают сомнения. Мысли, что я — эгоист, и что было бы лучше, если бы Драко не был влюблён в меня. А я справился бы… Правда.       — Любовь — слишком неопределённая вещь, которая не подвластна сознательному желанию. Вы не в силах изменить его чувства, как бы ни старались.       — Я знаю, знаю… — он тяжело вздохнул.       — Да и перестать чувствовать — невозможно. Это и делает нас людьми. Любые эмоции — это дар, который подарила нам жизнь, и не нужно отказываться от него. Не бойтесь чувствовать даже самые отрицательные эмоции, наоборот, проживите их, выпустите наружу. Вам больно, вам страшно — это абсолютно нормально. Вы боитесь показаться слабым, но именно это и стоит делать перед любимым человеком. Откройтесь ему, расскажите, что у вас на душе.       — Но тогда ему станет еще хуже! — ужаснулся Гарри, боясь допустить даже малейшую мысль об этом. — Вы просто его не знаете.       — Да, я не знаю, — согласилась девушка. — Но давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Наверняка Драко старается быть сильным, поддерживающим. Скорее всего он говорит вам хорошие, приятные вещи, чтобы подарить больше счастья.       Так и есть. Да.       — К чему вы клоните? — нахмурился Поттер, и в голове проскользнула неопределенная мысль.       — Но вы хотели бы, чтобы ваш любимый человек доверился вам? Чтобы рассказал, как ему плохо и больно. Как ему страшно. Хотели бы вы поддержать его?       — Конечно! — воскликнул Гарри и задумался. — Вы хотите сказать…       — Пока вы сами не затронете эту тему — он тоже будет скрывать свои мысли на этот счет. Вы конечно могли бы оставить всё, как есть, остаться наедине с догадками. Но тогда вы точно не узнаете его настоящих чувств: тяжело ли ему, думает ли он о том же? Люди по-разному относятся к смерти.       — И что я могу сделать? Я боюсь сделать всё неправильно: расстроить, обидеть.       — Страх — обычная реакция, когда нам приходится сталкиваться с чем-то новым, но неужели у вас никогда не было личных разговоров? Важных, волнующих. Постарайтесь вспомнить.       Гарри прикрыл веки, действительно пытаясь вспомнить такие моменты, но в голову ничего особенного не приходило, кроме тех разговоров на Чёрном озере. А до этого…       — Мне трудно ответить на этот вопрос, — признался Гарри. — Я чувствую себя неловко, когда мы начинаем говорить о чувствах.       Девушка задумалась на секунду, постукивая кончиком ручки по блокноту, в который, за все время их общения, ни разу ничего не записала. Это было удивительно: неужели она запоминала историю каждого пациента? Или может записывает позже?       — Знаете, я провожу парные сеансы в том числе. Возможно, вам было бы проще поговорить, начиная издалека? Скажем, мы могли бы обговорить осуществление ваших совместных короткострочных целей. К слову, это будет вашим заданием до следующего сеанса: написать список желаний. Что бы вы хотели сделать, где бы вы хотели побывать в ближайшие две недели? Можете попросить Драко поучаствовать в составлении этого списка.       Звучало совсем неплохо, и уголки губ слегка дрогнули в подобии улыбки, а в голове сразу пронеслись куча вещей, что хотелось бы сделать. К примеру: прогуляться вечером под звёздами, купить приставку, показать кинотеатр. Драко столько ещё не знает о магловском мире, потому выполнение этого домашнего задание предвкушающе затрепыхало в солнечном сплетении. Наверняка и сам Малфой тоже хотел сделать что-нибудь вместе, а Гарри просто не знал этого.       — Хорошо. Да, отличная идея, — с энтузиазмом отозвался он. — Мне кажется, Драко тоже очень понравится это задание.       — Замечательно, — искренне улыбнулась Клариса. — Тогда буду ждать вас с Драко на следующем сеансе. А пока давайте вернёмся к вашему брату, Дадли…

***

      — Скучно, — вздохнул Рон. — Мы оказались здесь даже без взлома.       — И то верно, — отозвалась Гермиона, притащив книги.       Вчера им так и не удалось проникнуть в запретный отдел: сначала они путались по дверям, а потом им и вовсе посчастливилось наткнуться на Кингсли. Ко всеобщему удивлению, он обрадовался, увидев гриффиндорцев, и даже не особо обратил внимания на Драко, который притворялся мебелью за их спинами. И когда Гермиона обмолвилась, что им нужен запретный отдел библиотеки, Драко сначала удивился безбашености девушки, а потом вспомнил, что новый министр их друг, который воевал с ними бок о бок, и почувствовал себя совсем никчёмным. Кингсли выписал им персональное разрешение и дал рекомендации, как стоит передвигаться по Министерству, не привлекая внимания. Конечно, у него возникли вполне закономерные вопросы, но стоило намекнуть, что это касается Гарри — и проблема была решена. Даже слишком просто. В итоге, выданное самим министром, разрешение работало со следующего дня, и им пришлось немного подождать. Зато сегодня они чуть ли не с рассветом оказались тут, сгорая от предвкушения.       В это время Гарри вместе с Дадли решили, что нужно обновить всю домашнюю утварь и нацелились в магазин, составляя списки. Но перед этим они отправились на сеанс к психологу, и Драко очень хотел пойти с Гарри, но решил, что поиск проблемы гораздо важнее, да и процесс достаточно трудоёмкий, поэтому выбор был очевидным.       — Странные вы, — усмехнулся Драко. — Нам предоставили всё на блюдечке с голубой каёмочкой, а вы недовольны.       — Мы не привыкли, что нам достаётся всё так легко, — хмыкнул Рон.       Запретный отдел оказался не таким большим, как представлял себе Драко. Даже библиотека мэнора выглядела больше, но естественно, это было лишь иллюзией: за стеллажами прятались ещё одни стеллажи, просто скрытые чарами невидимости. И столов здесь было мало, всего лишь четыре на весь зал: видимо сюда мало кто приходит. Во-первых, сюда не каждого впустят, во-вторых, не каждый сюда сунется, довольствуясь книгами из общедоступной библиотеки. Конечно, не у всех такие редкие проблемы, а желающих стать Тёмными Лордами ещё меньше. К тому же, у большинства научных деятелей были свои личные библиотеки, передававшиеся из поколения в поколение. Вот если бы не Гермиона, Драко никогда и не подумал бы вообще сюда заявиться, а скорее ещё раз обшарил бы библиотеку мэнора, в этот раз — более тщательно и без спешки. Может и стоило бы сделать это, после исследования тайного отдела?..       — Так, Рон, пока читай вот это, а Драко — за мной. Я нашла отдел колдомедицины, — она указала на ряд справа. — Уже столько книг вытянула, а это лишь первый стеллаж. Мне даже интересно, что будет дальше.       — Гермиона, но они же ведь на латыни! — Уизли повертел книгу и вздохнул.       — Чары перевода тебе на что? — покачал головой Драко. — Вот всему учить надо. Проводишь над страницей палочкой, и произносишь заклинание «lingua anglicus mutare». Да, это занимает время, но всё же лучше, чем ничего.       — Вау, — Рон восхищённо пялился на буквы, которые начинали приобретать смысл. — Спасибо!       — Ого, а я и не знала. Надо запомнить, — задумчиво протянула Гермиона и тут же бросилась к стеллажу. Видимо, не терпелось проверить.       Драко тоже не стал терять времени зря, направляясь за ней: оглядел стеллаж сверху донизу, заостряя внимание на потертом указателе «Колдомедицина», высеченном позолоченными буквами на деревянной дощечке. Интересно, сколько еще таких скрытых стеллажей? Сколько они потратят времени, чтобы найти решение? Он решительно выдохнул и начал поиски.       — О-о-о, тут есть исследования на тему выращивания новых органов! — воскликнул Рон через час или два после долгого, нудного чтения. — Пытались вырастить новую ногу, но…       — Не то, — покачал головой Драко. — Нога не мозг.       — Все равно не получилось, — вздохнул Уизли, быстро пробегаясь глазами по строчкам. — Пришить пришили, соединили ткани, мышцы, нервы, но нога не желала слушаться.       — Давайте подумаем логически, — Гермиона громко захлопнула книгу, тоже устав от беспрерывного чтения. — Мы все время думали не в том направлении. Слушайте, Волдеморт в свое время был бестелесным, но у него получилось обрести тело, ведь так? И он жил только с одной седьмой частицей души. Конечно, это все имело свои последствия, но как-то ведь у него получилось, верно?       — Ключевое слово — частицы души. Это было не родное тело, а то, что получилось, как бы, — хмыкнул Драко. — Это скорее относится к некромантии и темной магии. Не думаю, что Поттер будет рад, если мы возродим его в чужом теле. Да и есть риск, что это будет не наш Поттер, а отдаленная версия. Да, конечно, он будет помнить нас, свою прошлую жизнь, но вряд ли будет считаться полноценным человеком, если не хуже. А учитывая то, через что он прошел — этому миру придет конец. Вероятно. Поэтому некромантия и не практикуется повсеместно.       Конечно, был такой соблазн в голове Драко, но он понимал, что лучше пока не переступать эту черту, оставляя тёмную магию на крайний случай.       И снова они углубились в унылое чтение, заметно падая духом, но стараясь не показывать вида. В итоге они пришли домой ни с чем, кроме испорченного настроения, усталости и голода. Что ж, часть из этого легко исправила пицца, приготовленная Дадли, и вдохновленным Гарри, который вовсю делился своим походом к Клариссе.       — Она такая понимающая, — восторгался он, размахивая руками. — Час так быстро пролетел, что я даже и не заметил.       У Драко даже проскользнули капельки ревности, которые он тут же постарался подавить. Но узнать про Клариссу больше — стало чуть ли не главным делом вечера, и он едва дождался того момента, когда они останутся наедине. Ему не особо нравилось, что совершенно чужой человек так много знает о его Гарри, пусть даже и врач. Да и что это за врач такой, который лечит разговорами?       Они валялись в кровати, прижимаясь друг к другу, совершенно обнаженные. Их новая привычка — без одежды лежать гораздо интереснее. Драко вдыхал запах волос Гарри: сладкого шампуня и горького дыма сигарет, и водил пальцами по его спине, а Гарри утыкался в его грудь, обжигая его кожу горячим дыханием.       — Тебе правда она нравится? — спросил Драко, пытаясь, чтобы его голос звучал заинтересованным, а не ревнивым. — Кларисса.       — Да. Сам удивляюсь — как с ней легко. Кстати, я хотел предложить тебе сделать со мной домашнее задание, — Поттер замялся на секунду. — Кларисса говорит, что это поможет нам стать ближе.       Он прочистил горло, чувствуя, как внутри все пересохло. Это было неожиданно: Драко все это время думал, что Гарри разговаривает о своей болезни, слушает советы, как с ней справиться, а они оказывается еще и об отношениях говорят. Это казалось каким-то немыслимым: Драко считал, что об отношениях можно разговаривать с друзьями, друг с другом, но никак не с чужими людьми. Хотя с другой стороны, стать ближе — звучало отлично, ведь Драко хотел бы стать самым близким человеком для Гарри. Этот диссонанс заставил задуматься, подавить первую реакцию возмущения, и через пару минут размышлений он всё же пришёл к выводу, что любое совместное времяпрепровождение к лучшему.       — Ладно, почему нет, — согласился он. — Тем более, я очень люблю домашние задания. Не так, конечно, как Гермиона, — они оба понимающе хихикнули, — но искать ответы, раздумывать — интересно.       А еще он хотел бы пойти самому и посмотреть на эту Клариссу, но спросить не решался. Вдруг Гарри не захочет брать его с собой?       — Ты пойдешь со мной? — словно прочитал мысли Поттер, и он внутренне заликовал.       — Только если так сильно просишь, — протянул Драко, широко улыбаясь. — Посмотрим на твою замечательную-презамечательную Клариссу.       — О, нет! Ты ревнуешь!       — Что? Нет! Вовсе нет. Мне просто интересно.       — Ревнуешь! — Гарри заглянул в его глаза, прищурившись. — Мерлин, ты такой милый!       — Я не милый, — рыкнул Драко, дуясь. И как Поттер его так быстро раскусил?       — Любимый, — он чмокнул его в губы, но Драко не дал ему отстраниться, углубляя поцелуй. И стоило их языкам встретиться — возбуждение моментально охватило все тело горящим огнем, посылая будоражащие душу импульсы. Они отстранились друг от друга спустя некоторое время, тяжело дыша, рассматривая друг друга в тусклом свете уличных фонарей, пробивающихся сквозь неплотно закрытые, темно-бордовые шторы. — Драко…       — Мм? — промычал он довольно, чувствуя приятную усталость.       — Спокойной ночи, — прошептал Поттер, снова утыкаясь в его грудь. Малфой на грани сознания, мимолетно подумал, что это не то, что хотел сказать Гарри, но ему было так уютно, так удобно, так приятно, что анализировать не стал.       — Спокойной, мой хороший, — ответил он, оставляя невесомый поцелуй на его лбу. — Сладких снов.       И погрузился в мир грез, убаюканный чужим стуком сердца.