Куда приводят мечты

      Шикамару Нара, последний представитель бывшего влиятельного клана Нара, что правил в прошлом префектурой Нара. Все это было очень давно. Шика был отщепенцем, отпрыском забытого клана гениальных стратегов, которые служили при дворе самого императорского величества, а потом самураям в период Сёгуната. Сейчас же это парк с оленями. Хотя нет… Нара — это не просто парк с оленями. Префектура Нара — это место, где, по сути, зародилась Япония. Храм Кашинара Джингу считается местом, куда японские боги спустились на землю, и здесь зародилось первое государство Ямато. А моти всегда только что приготовленные, а потому очень мягкие и вкусные. Честное слово, самые вкусные из тех, что есть в Японии! Шика сидел в парке, уплетая данго, он гордился своей причастностью к этому месту, он гордился своим родом и утерянным кланом и в душе надеялся возродить линию. Тем более, сейчас, когда у него появилась его Темари. Мысли об этой прекрасной девушке, неугомонной омеге, которая крутила альфой как хотела, улучшали настроение. Вся его жизнь поменялась кардинально. Она вертелась вокруг омеги, для неё и ради неё. Он сам себя не узнавал. Если раньше не хотелось двигаться ради чего бы то ни было, то сейчас мотивации идти вперёд — хоть отбавляй. Осталось только одно дело завершить и развязаться с этой историей. Как бы неприятно не было, но особо виноватым Шика себя не чувствовал. В тот день, когда он собрался скинуть часы Хатаке по просьбе Ируки, его накрыли. Приехали серьёзные люди от «Конохи». Что это за организация, не знал, пожалуй, только младенец. Большая семья якудза, что заправляла всей префектурой Канто, была известна всей Японии. Их штаб-квартира располагалась почти в самом центре Токио, в районе Шибуя, занимая целое административное здание. Мафия под руководством Сарутоби протянула щупальца во многие сферы жизни столицы. Управление городом, политика, торговля, строительство, всевозможные развлечения и казино, легальные и нелегальные тотализаторы, ставки на спорт. Нара понимал, что дело с часами изначально провальное, и его сольют. Так же он понимал, что Ирука со своим авантюрным характером вляпался в серьёзные проблемы, но, как бы это плохо не звучало, Шика не собирался решать ирукины проблемы, пусть сам крутится. Сам придумал — сам выпутывайся. Он же предупреждал… отсутствие информации — первый признак, что люди непростые. А на поверку выходит — это «Коноха», ещё и верхушка. И пусть он снял со счета не так много, но это тоже деньги, чужие и, главное, чьи.       В тот вечер, когда Нара вернулся с деньгами и документами для Умино, в квартире его уже ждали гости. Двое молодых парней, альфы, высокий шатен с взъерошенными волосами и второй чуть пониже, брюнет с длинными волосами, забранными в низкий хвост. — Господин Шикамару Нара, так? — Шика лишь кивнул в подтверждение, — Ну что ж, значит вам знаком Умино Ирука. Говорить правду в ваших интересах, — брюнет набрал номер телефона, нажал кнопку вызова. — Пообщайтесь со своей девушкой, — сердце Нару ухнуло куда-то в пятки, на спине и лбу выступил холодный пот. — Ублюдки, она-то здесь при чём? Отпустите её, — Шика говорил спокойно, пытаясь держать голос под контролем. Злость на Умино поднималась в душе. Втянул, блять, в авантюру. На громкой связи на заднем плане был шум и грохот скандала. — Кагами, что у тебя там? — Учиха спросил с лёгким раздражением. — Скажи, если не угомонится, грохнем, … — окинул взглядом парня, — грохнем её ёбаря, — и скинул звонок. Проведя пистолетом по скуле Шикамару, Итачи посмотрел в его глаза, чувствуя, как тот теряет контроль и выпускает феромоны гнева. Это очень заводило Учиху: вызывать сильные эмоции и видеть беспомощность. — Парень, тебе это не поможет. Будешь рыпаться или предупредишь своего мелкого дружка, мы так порежем личико твоей подружки, мама родная не узнает, — повернувшись спиной к Шикамару, брюнет пониже дошёл до дивана и плюхнулся на него. — Ну чего ты как неродной, проходи, садись, вон туда, — указал на кресло Учиха, — и, главное, не беси меня, настроение не то. Шисуи, введи его в курс дела, что он должен сделать. Высокий альфа встал напротив за спиной Итачи без суеты и лишних движений. — Нара-кун, слушай внимательно, повторять не буду. Для начала берёшь телефон, звонишь Ируке Умино, назначаешь встречу, чтоб передать деньги и документы с билетами, далее судьба этого омеги волновать тебя не должна… Вот так вот, не должна волновать его судьба парня, знакомого больше половины жизни. Но в этом мире каждый сам за себя, как смог он «помог», больше не хочет. С самого начала вся эта идея Умино казалась провальной. И вот, проходит столько времени, он узнает, что Ирука работает на этого мафиозника, мало того, отдыхает в кругу его близких, нормально живёт… то есть он жил, думая, что виноват в смерти друга, угрызения совести не давали спать ночами, а этот говнюк жив, здоров и неплохо устроился. Что ему нужно было ещё? Зачем ему телефон и документы на имя Эша Джонса из банковской ячейки? Спалить бы все к чертям и не помогать. Но все-таки где-то в глубине души альфа понимал, что, сдав Ируку, сделал очень плохое дело, оправдывая себя, что другого выхода не было, иначе бы пострадала его омега. Если бы он мог, он объяснил бы тогда в клубе всё. Но последний раз, когда он видел омегу, это было ночью, видать, Умино перепил, и сам Хатаке нёс парня до машины на руках, бережно прижимая к себе. Ирука хотел всегда беззаботно жить в своё удовольствие, видимо, он этого добился. И то, что сейчас хочет встретиться и передать некоему Джирайе Сенджу всё, это последнее, что он может сделать для бывшего друга перед тем, как их дороги разойдутся окончательно. Хотелось отвязаться от этой истории раз и навсегда. До времени встречи ещё пятнадцать минут. Нара, вытащив сигарету из пачки, постучал по ней фильтром. Пару раз щелкнув зажигалкой, альфа прикурил, глубоко затянувшись. Терпкий вкус дыма дарил покой и умиротворение. На улице стоял почти ноябрь, скоро начнутся холода, пусть ненадолго. Предновогоднее и рождественское настроение окунет город в суету. Из задумчивого состояния Шикамару вырвал сигнал машины, старый Марк припарковался недалеко от лавки, на которой сидел Нара. Парень, затушив сигарету, выпустил дым и быстрым шагом направился к белой машине. — Джирайя-сан? — спросил Шика в приоткрытую дверь. — А то непонятно, дружок, что это я. Вроде описание точное дал, меня не спутать. Садись скорее. Не светись, — старик был прав, лишний раз не стоило привлекать внимание. Шикамару быстро скользнул на пассажирское сидение. — Давай отъедем, поговорить надо — машина завелась, двигатель, утробно зарычав, тронул с места Марка. Несмотря на приличный возраст, машина была в прекрасном состоянии и отлично держала дорогу. Виден был любящий уход. Старый альфа уверенно вёл машину, то и дело глубоко вздыхая. Весь его задумчивый вид показывал, как ему трудно, и его что-то очень тревожит. — Шикамару, правильно же? — уже подъезжая к маленькому кафе и паркуя машину на стоянке, начал седой старик. Нара лишь положительно кивнул. — Так вот Нара Шикамару, пойдём, пообедаем и пропустим по кофе. У меня куча вопросов к вам, ребятки, ответы на которые я не смог в силу обстоятельства узнать напрямую у Ируки.       Захлопнув дверь и поставив авто на сигнализацию, альфы, молодой и старый, двинулись к кафе. «Ичираку рамён» славился своим мисо-супом и рамёном на весь Токио. Сделав заказ, они сели за отдаленный столик. — Шикамару… Ши-ка-мару, …- несколько раз повторив только для себя, Джирайя смотрел в окно, как будто что-то увидев — я многого не знаю, и ещё большего знать и понимать не хочу. Известно только то, что вы, ребята, попали в очень непростую ситуацию. И сейчас, чтоб понимать, как правильно поступить далее, мне необходима вся правда, какова она есть, я хочу всё знать о нём. Коли уж моя старуха решила, что Иру нам как сынишка, значит, и вытаскивать его из этого дерьма я должен как своего сына. Нара изумленно посмотрел на альфу. Он и сейчас-то был просто огромный, а тогда в молодости какой он был? Мужчина, несмотря на возраст, демонстрировал потрясающую физическую форму. Без сомнений, это доминантный альфа, но почему у него тогда нет своих детей? «Можно ли до конца довериться, не сделает ли хуже этим? Хотя куда уже хуже, как заметил старик, мы уже и так в дерьме по горло!» — мысли Шики летели вихрем в его гениальной голове. — Не бойся, я этому пареньку добра желаю. Видишь ли, мы бездетные с моей женой, а он ей приглянулся, похож на погибшего младшего брата. Такой же весёлый омега был. Ну, и обстоятельства сложились так, попал он к нам изрядно потрёпанный. Месяц жил у нас, мы уже собирались вписать его в домовую книгу, дать свою фамилию. Но он сорвался, я так понимаю, после вашего разговора, уехал в Токио и пропал. Да, он позвонил через неделю, но за это время жена извелась, хотела отправить на поиски меня. И вот, неделю назад приезжает наш Иру в компании наследника клана «Коноха», одного из крупнейших и влиятельнейших синдикатов Японии. И на поверку выходит, наш мальчик Истинная пара отморозка Хатаке Какаши. Слышал о таком? — Шикамару лишь поднял глаза на альфу. — Правильно, ничего ты не слышал, Какаши для вас просто бизнесмен, богатый папик, кошелёк… Но ещё совсем недавно, шесть-семь лет назад, Гончую, а это он как раз, знали и боялись все кругом. Его поступки отличались особой жестокостью, а расправы над нежелательными людьми были быстрыми и кровавыми. Тёмная сторона жизни Канто погрязла в крови. Я его не осуждаю, то были приказы сверху, от Сарутоби, иначе власть сложно удержать. Но слава о нём и Учихах бежала на сотню миль вперёд. И вот наш Ирука и этот монстр пара… против природы не попрёшь, но как только моему мальчику понадобится помощь, а она обязательно понадобится, я должен сделать всё, что в моих силах. Поэтому, Шикамару Нара, говори все, что знаешь, и как есть на самом деле. Официантка принесла заказ, Джирайя, улыбнувшись, поблагодарил девушку. Дождавшись, пока она уйдёт на достаточное расстояние, вернул на лицо серьёзное выражение. — Слушаю внимательно, господин Шикамару, пейте ваш кофе, раз от еды отказались. А я буду есть и слушать. После глубокого вздоха и непродолжительной паузы, молодой альфа начал повествование обо всех своих и омеги приключениях. Джирайя задавал уточняющие вопросы. Рассказ оказался не очень долгим, но огорчил мужчину. — Оххх… парни, ну и наворотили вы дел, по-хорошему, подкинуть бы эту флешку Хатаке, и дело с концом, с этими деньгами. В деньгах ли свобода и счастье? — Шикамару пожал плечами. — Но я не осуждаю вас, вы молодые, глупые, хотите всегда всё побыстрее, спешите все время… Спасибо за честный рассказ, дальше я уж как-нибудь сам. А ты живи спокойно и всего добивайся своим трудом и мозгами, — альфа ткнул указательным пальцем в лоб. — Спасибо, Джирайя-сама, как груз с плеч упал. Ещё полчаса они просидели в кафе, поговорили уже о планах Нары, и старик был ими доволен. — Вот и правильно, вот так и надо жить. В мире, без лжи, применяй свою светлую голову на благо своей семьи, и все будет хорошо, — Джирайя допил свой кофе, оставил деньги на столе. — Всего тебе хорошего, Шикамару. Если нужна какая помощь, совет, не бойся — звони. Помогу, чем смогу. Удачи. ****        Вечер пятницы застал Ируку одиноко сидящим за ужином в столовой. Почти неделя прошла с чудесной ночи. Хатаке стал снова холоден и отстранён. Все вернулось на круги своя, каждый день был похож на предыдущий. И если рабочие будни, проекты и постоянная загруженность как-то отвлекали омегу, то одинокие вечера в огромной квартире, где сам воздух был наполнен феромонами любимого, вгоняли Ируку в уныние. Сколько бы он себя ни уговаривал, как бы ни оправдывал действия Хатаке, легче от этого не становилось. Иногда казалось, что то безумное свидание — сон, привиделось, воображение сыграло несмешную шутку. Но эти голубые лучи в сером глазу альфы говорили об обратном. И связь, образовавшаяся в момент их первого соединения, вселяла крохи надежды в сердце омеги. Он чувствовал альфу, ощущал отголоски его эмоций. Всё правда, и то теплое чувство, что было внутри, до сих пор давало знать, что он не один. Но попытки за завтраком завести разговор об отношениях, об их общем будущем прерывались на корню. Какаши их избегал. Ковыряя в тарелке пасту с морепродуктами, омега пытался поужинать в одиночестве. Он попросил Наруто забрать его пораньше с работы, заехал в супермаркет. Идея приготовить ужин самому и настроить вечер на романтический лад была подкинута Саске. Но ещё во время готовки прилетело смс-сообщение, Хатаке не будет до понедельника, просил не ждать. Все было сухо, холодно, как всегда. Как всегда… как всегда… Нужно было что-то менять, как-то подтолкнуть. Дать развитие их отношениям. Но тут же возникал вопрос: зачем? Ирука не мог дать чёткого ответа, зачем ему эти отношения. Его просто тянуло к силе этого альфы, феромоны сводили с ума. Как сказал Какаши наутро: «Истинность — это не всегда про любовь». Но он-то ему понравился до того, как понял, что этот альфа его истинная пара, он ему понравился ещё тогда, летом, когда Ирука все это задумал. Потянуло к человеку. А когда уж на его рецепторы попал феромон и вызвал течку вне плана... Все становилось понятно. Нет … хотелось, чтоб Какаши полюбил его, но специально он добиваться этого не будет. Голова раскалывалась от мыслей. Каждую ночь перед сном Ирука представлял, что Хатаке зайдёт к нему. Но омега часто засыпал раньше, чем альфа возвращался домой. Только один ужин на неделе они провели вместе. Альфа постоянно пропадал и избегал своей истинной пары. Избегал общества Ируки… Под эти горькие мысли, омега убрал со стола, решив не загоняться так сильно. Завтра суббота, они с Саске и Наруто, куда ж без него, хотели прогуляться и сходить в кино. Умино улыбнулся про себя. Все-таки судьба-злодейка была благосклонна к нему, позволив встретить на своём пути этих замечательных ребят. Да, определённо стоило лечь пораньше спать и перестать хандрить, хотя где-то глубоко внутри поднималась волной тревога. ***** То, что в субботу оябун Сарутоби-сама решил собрать общий совет синдиката «Коноха», Ямато доложил ещё в понедельник утром. Глава был недоволен действиями своего преемника.        Хирузен Сарутоби-сама уже долгое время жил в традиционном районе Канто Асакуса с его главной достопримечательностью — храмом Сэнсо-дзи и божественными воротами Каминаримон. Этот уютный исторический уголок в деловом и современном Токио утопал в зелени. Дом, выполненный в традиционном японском стиле, скрывался за высокими воротами. Зайдя в них, ты попадал на просторный двор с широкой дорожкой из брусчатки, отсыпанной по бокам мелкой галькой. От ворот непосредственно до входа в поистине большой дом было около пятидесяти метров. Вокруг дома росли многочисленные сакуры и японские клены. Само здание, а, точнее сказать, усадьба была старинная, принадлежала какому-то феодалу. Строение было очень добротное, пережило без особых разрушений не одно землетрясение и тайфун. Кажется, это только закаляло перекрытия дома. Хатаке не очень любил сюда приезжать. Это лишний раз напоминало ему, что он не принадлежит сам себе, непосредственно подчиняясь воле своего оябуна, отца и наставника. Бунтарский характер Какаши Хатаке всегда стремились подавить. Гончая был основным инструментом кары неугодных Сарутоби людей и организаций. С лёгкой его руки и пары слов с лица земли исчезли целые кланы. Хатаке как карающая длань был исполнительным, но не всегда покорным. Зато в его верности сомневаться не приходилось. И вот он снова тут. Припарковав мерседес возле ворот, Ямато вышел первый, за ним Какаши и далее двое Учих. Привычный строй, как всегда. Пожалуй, только Райдо не было рядом. Таким порядком они вошли через ворота в общий широкий двор. Вдоль дорожки по обе стороны выстроились рядовые бойцы клана, поприветствовать учтивым одзиги вакагасира и старших бойцов клана. Проходя не спеша вдоль ряда бойцов, Хатаке непринуждённо убрал одну руку в карман брюк. Настроение альфы было невероятно мрачным. Всю неделю он находился в душевных метаниях. Сам себя не узнавал, настолько скребли на душе кошки. Как несправедливо он поступал, как жесток он был с омегой, которого назвал своим. Мозгами понимал, что так будет лучше, Ирука будет в безопасности, только пока вплотную не прикоснулся к его миру. Сам же Хатаке увяз в этом омеге, словно муха в карамели, и выбраться сил не было. Несколько раз за неделю приходили бредовые мысли: забрать его и свалить куда подальше; но это уже предательство семьи. Просто так из клана никто не выходит. Был ещё вариант, которого боялся Какаши как огня. Представить омегу Сарутоби как будущего супруга. Но тогда он обязан дать клятву верности оябуну, и Ирука не будет принадлежать только ему, при первом же зове главы, при большой необходимости омега обязан отдать жизнь за главу клана. Это последнее, что хотел бы альфа. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они когда-нибудь встретились.        С этим мыслями он зашёл на просторную энгаву. Снял обувь. Внутри его встретили близкие советники главы и его родная сестра Хироко. Сделав церемониальный уважительный поклон, альфа окинул взглядом помещение. Все вокруг напоминало о молодости, о том времени, когда он приносил клятву, когда его приняли в клан. Ничего не поменялось. — Хатаке-сан, ваши покои готовы. Глава вернётся завтра ближе к обеду. Ждёт вас на личную беседу. Ваши хакама и косодэ также готовы. Ужин подадут через час. — Хироко-сан, от ужина откажусь. Хочу отдохнуть. Спасибо, — ещё раз сделав поклон, Хатаке прошёл в свою комнату в западном крыле усадьбы. С тихим шелестом отодвинув сёдзи, альфа зашёл в небольшое помещение, обставленное крайне аскетично. Футон, расстеленный ближе к правой стене, был небольшой и тонкий. Напольная вешалка стояла в углу. На ней традиционный костюм, темно-синие хакама и белое косодэ. Белое… это означало только одно, — знак что он будет наказан, на личной встречи Хатаке понесёт наказание от своего оябуна. Вины своей Какаши не чувствовал и был до конца уверен в своих действиях. Он должен был убить этих ублюдков, иначе бы они убили его, а прогибаться под кого-то он не собирался. Смерть лучше позора перед своими людьми. Так что он показал с позиции силы, кто хозяин положения. Ну, а если есть недовольство его действиями или он в чем-то неправ, то готов понести наказание. Но неправым альфа себя не чувствовал совсем. Скинув с себя одежду в ванной, альфа смыл в душе усталость и грязь прошедшего дня. Мысли вернулись к омеге. Хотелось видеть его рядом, ощущать тепло его кожи, вдыхать солнечный аромат. Обнимать до хруста, любить до потери сил и сознания. С этими тяжёлыми мыслями альфа погрузился в тревожный сон. Следующий день обещал быть трудным. *** Сарутоби Хирузен, третий оябун клана якудза «Коноха», сидел за низким котацу. На деревянном столике стоял медный чайник и глиняная чашка, из которой поднимался пар над зелёным чаем. Томик старинных танка открыт на любимом пятистрочном стихе: Никого не минует, Даже тех, кто в обычные дни, Ко всему равнодушны, - В каждом сердце родит печаль Первый осенний ветер. О, до чего же густо С бессчетных листьев травы Там посыпались росы! Осенний ветер летит Над равниной Миягино! Автор неизвестен.       Старик смотрел в раскрытые сёдзи. Багряные, кроваво-красные клены скидывали свои листья, яркий контраст цветов: зелени травы, ярко-голубого неба, золотых лучей солнца. Увядание природы воистину прекрасно. Тишину и умиротворение нарушал лишь стук бамбука небольшого цукубаи и журчание воды в искусственном водопадике сада.       Листья вновь и вновь срывались в свой последний танец и опадали на траву. Сёдзи раздвинулись с мягким глухим шумом, в комнату зашли двое альф. Старик, не повернувшись, рукой указал перед собой. Неслышно пройдя мимо, Ямато и Хатаке приветствовали своего оябуна в традиционном почтительном догэдзу. — Ямато-кун, Хатаке-сан, приветствую вас. — Приветствуем вас, отец. — Перед общим осенним собранием я хочу переговорить с вами. Вы оба одинаково дороги мне, вы моя опора и сила. Но я расстроен вашими действиями. Если быть точным, твоими, Какаши. Зачем нужно было убивать американцев? Ты понимаешь, что это родной брат главы американского картеля? Они хотят твою голову, Какаши, — Хирузен указал чубуком трубки на альфу. — И понятно, что мы тебя не отдадим. Но ты своими безрассудными действиями ставишь под угрозу семью. Объяснись, пожалуйста, будь любезен! — спокойствие главы было напускное. На самом деле Хирузен Сарутоби был в гневе. Сопляк зашёл слишком далеко в своём самоуправстве. — Хирузен-сама, вы знаете, я всегда верен вам и семье. Интересы семьи превыше всего. Именно поэтому я сделал так. Иначе мы бы упали в их глазах. Они понимают только разговор с позиции грубой силы. Если бы не мы их, они положили бы нас. Я не позволю относиться к нам, как к дикарям, и больше положенного не прошу. Я не позволю унижать нас… — Я услышал тебя, кобун. И ты, в целом, прав. Но за самоуправство ты получишь наказание. Пятьдесят ударов бо*, — Хатаке склонил голову в повиновении, — и нанесёт эти удары Тензо... да, ты, Тензо. Это и для тебя урок. Если будешь бить слабо, это же наказание получишь и ты, — старик глубоко затянулся, выпуская дым через нос. — Сейчас мы пойдём в общий зал и там, на собрании, на глазах старших руководителей групп ты примешь свое наказание. Как мой вероятный наследник, жду от тебя послушания и смирения. Поднявшись с колен, парни склонились в одзиги. — Идите в общий зал, я сейчас приду к вам.       В общем зале все собрались и расселись согласно статусу в группировке. Впереди сидели семеро руководителей префектур Канто. За ними по два их заместителя. Ямато и Хатаке сели впереди, перед каждым был небольшой котацу. Всё собравшиеся были в темно-синих хакама и таких же косодэ. На спине вышит герб клана «Коноха»: лист с отверстием в центре, в котором красовался алый кандзи «огонь». Только Хатаке был с белым верхом, все понимали, что вакагасира сегодня понесёт в их присутствие показательное наказание, и также все понимали, что Хатаке поступил правильно, наказав зарвавшихся американцев и указав им место, но молчали… воля отца, оябуна беспрекословна. Если он показывает на чёрное и говорит это белое, все должны согласиться. Таков закон. Оба альфы сели перед семерыми и ближе к месту главы. Сарутоби вошёл в зал, он уже переоделся в традиционное кимоно чёрного цвета с символикой клана. Пока он шёл мимо семьи, все склонились в почтении перед отцом. Оябун сел на свое место чуть на возвышении перед собравшимися. — Сегодня мы все собрались здесь подвести итоги осени, и составить планы на зиму, распределить финансирование, а так же обсудить планы предстоящих сделок. В конце решим более мелкие вопросы. Но начать я хочу с не очень приятного, но важного вопроса, о том, почему нельзя ослушаться вашего отца, что, прежде чем делать, нужно спросить, а можно ли это делать вообще?! — Хирузен говорил негромко и чуть уставшим голосом. — Это урок для всех. Хатаке, Ямато, прошу… Левой рукой указав в сторону от себя, чтоб всем было хорошо видно двух альф. Какаши развязал оби, стянул косодэ вниз, обнажив крепкий сухой бледный торс, метки старых шрамов покрывали его. Хатаке встал на колени, уперевшись задницей в пятки, склонил голову, руки положил поверх колен. Сарутоби протянул бамбуковое бо. «Старик издевается, от десятка ударов оно рассыплется, и его щепки превратятся в острые лезвия», — пронзила мысль Тензо. — Приступай, Ямато-кун!       Громкие шлепки один за другим стали разноситься по залу. После седьмого удара появились трещины. Яркие отметины полосами расходились по белой спине. Какаши пытался расслабиться, уйти в медитацию, чтоб боль меньше замечалась. Пока все было терпимо, даже очень. На пятнадцатый удар кожа на спине начала рваться. Как бы Ямато ни старался бить в разные места, не получалось обеспечить минимум соприкосновений с первыми появившимися ранками. — Если ты так будешь бить, Ямато, то скоро займешь его место. Я найду, кем тебя заменить, пострадаете оба, — оябун был хладнокровен. — Ямато, бей! Не жалей, я выдержу, — чуть слышно проговорил Хатаке.       Тензо продолжил наносить удары, на тридцать пятый спина уже была сплошным кровавым месивом, а впереди ещё пятнадцать ударов. Капли крови соединялись между собой, смешивались с потом альфы и стекали ручейками на белое косодэ, окрашивая его. Капельки пота стекали по лицу Ямато. Хотелось бросить все и сесть рядом со своим боссом, со своим названным братом. Хатаке же приподнял голову, смотря в карие глаза Тензо, и лишь чуть заметно кивнул головой, — Не останавливайся, продолжай, — прошептал Какаши, — лучше я один, чем мы двое. Ямато снова занёс бо над головой. Ещё через пять ударов Какаши издал чуть слышный глухой стон. За дверями зала послышался шум и возня. Грохот. Тишину зала разрезал крик: — Да вы знаете, уёбки, кто мой альфа, кто мой парень! Он вас тут всех … да не тронь меня! Наруто, убери этого гондона молодого, Саске, помоги ему, — взъерошенный, как воробей после драки, с высоким хвостиком набекрень, в зал быстрым шагом вошёл молодой парень. В голубых джинсах, футболке, поправляя кожаную косуху, он привёл в изумлении старого оябуна своим взбешенным воинственным видом. Давненько тот не присутствовал при таких представлениях. Ирука увидел склонившегося, в кровавых подтеках своего альфу и, потеряв окончательно весь страх, в два прыжка залетел на возвышение. Охрана вбежала в зал. Хирузен остановил их, показав рукой, что все в порядке. Омега выхватил разломанное в щепки бо из рук Ямато и выкинул куда-то в сторону, ему было не важно, попал он в кого или нет. Перед ним его альфа истекал кровью, он был в сознании, кожа по всей спине шла лоскутами от множества порезов острыми краями бамбука. — Какаши… Какаши-сан, ты видишь меня, не теряй сознание. Ты сильный, — Ирука обхватил лицо альфы руками, тот едва заметно улыбнулся. — Ну вот, я уже бредить начинаю, Иру… мой Иру, ты здесь, … — прошептал Какаши , глаз закатывался, альфа терял сознание. — Кто вы, молодой человек? — Сарутоби с интересом посмотрел на омегу. При помощи Ямато Ирука приподнял Какаши и прикрыл ему спину. Альфа застонал от боли. — Я Умино Ирука, истинный этого придурка! — янтарные глаза блеснули решимостью. — И я не отдам его вам.