часть первая и последняя
16 февраля 2023 г. в 21:07
Желтые в горошек. Они были желтые, как яркие наклейки-солнышки в дневнике Антона, когда тот был в первом классе. Учителя в то время вместо оценок клеили им стикеры с изображениями улыбающихся котов, собак и остальных существ или писали аккуратным почерком, который имел каждый руководитель начальных классов: «молодец» и «умница». Не то чтобы Антон никогда не был как таковым молодцом и умницей, просто душа его лежала к желтым, с глазами-щелками солнцам. Он помнит, как один раз настолько расстроился в получении красной надписи, что расплакался. После этого случая Наталья Владиславовна клеила ему только солнышки, а в старших классах решила, что слишком много Шастун канючил по этому поводу, и сама стала вклеивать ему рядом с высшей оценкой по самостоятельной работе яркое и улыбающиеся солнце.
У Антона нет какого-то странного фетиша. Нет, просто этот желтый цвет напомнил ему о счастливых детских временах, с портфелем в одной руке и ириской в другой. И не то чтобы это было как-то странно или потрясло Антона до глубины души, но информация стала разлагаться где-то между Арсением, поглощающим фисташковое мороженое, ведь оно просто отвратительно на вкус, и Арсением, танцующим тектоник. (это было на недавней вечеринке для первокурсников, где Антон, конечно же, не поглядывал на Арсения каждую свободную минуту).
Если бы не Эд, который похвастался своими новыми трусами с одним только ему знакомым музыкантом, и не Поз, который стал докапываться до Антона с вопросами о его сегодняшних трусах, тот бы не стал начинать эту игру. Конечно, игрой это назвать было трудно, скорее развлекательно-унизительное мероприятие, состоящее из рассуждений на тему цвета и рисунка нижнего белья рядом находящихся студентов. С последующим схождением на мысли, что у вон той девушки-полторашки, сидящей возле опознанного Эдом одногруппника, трусы белые и обязательно без цветочков и бантиков, и заруливанием, без стеснений и задней мысли с вопросом:
— Какого цвета у тебя трусы?
Арсений опешил. Секунду назад он был готов прогулять все пары, чтобы надавать оплеух Сереге, который посмел дотронуться до его драгоценной коллекции язычков от алюминиевых банок, будь он проклят! А тут такое еще и откуда не ждали. Точнее, ждали, конечно, но в каком-нибудь недалеком будущем, где у них с Антоном парные фотографии в телеграмме и одно на двоих худи. Злобную тираду пришлось отложить на потом, всё-таки Сережа слишком молодой, чтобы покидать этот мир, да и не убежит он никуда, Арсений с утра впопыхах захватил и его ключи от квартиры. Арсений опустил руку, в которой до этого был открыт чат с Сережей и гневный текст, где Арсений нелестно отзывается о всех неудачах своего соседа. Еще и припомнил, как тот принес в квартиру грязного кота и просил оставить ведь «Арсений, он такой милый!». Кота они оставили, а вот платить за ветеринара Арсений стал сам, потому что Сережа в тот момент тратился на один из своих проектов. Арсений чувствовал себя победителем. По крайней мере до появления Антона. Арсений смотрел на то, как его кудри подрагивали при нервных поворотах головы, а пальцы теребили кольца.
Антон аж ссутулился, чтобы Арсений перестал смотреть на него с таким выражением лица, будто ему обещали зачет по аналитике за красивые глазки, в общем с – охуевшим. Антон прокручивает в голове сценарий дальнейших действий, начиная от Арсения, дающего ему леща, заканчивая Арсением, ведущего его в ближайший свободный кабинет, запирая их там и, ну… Порой фантазия становится слишком, просто слишком.
Антон уже собирался отшутиться и слинять по-быстрому в столовую к Позу и Эду, которые послали его на эту участь одного, потому что с Арсением он знаком дольше всех, целых три месяца, а узнать какие у любимчика университета трусы было неимоверно интересно. А потом они бы втроем поржали над реакцией Арсения и пошли бы на математику, но в голове у того что-то щелкнуло и он как скороговорку выплюнул:
— Самому проверить слабо?
Арсений закусывает губу, переводит взгляд на телефон и сбегает в сторону лестницы, оставляя Антона в недоумениях, пока тот не начал соображать. Арсений, конечно, осознавал, что джинсы с него в людном коридоре корпуса в этот вторник сразу после пары по экономике никто стягивать не будет, но не понимал, принимает ли он желанное за действительно, или как там говорится. Арсений вообще считал Антона максимально гетеросексуальным мужчиной с пристрастием к футболу и этому странному непонятному Арсению фильму на «П». Он думал, что такие картины снимают исключительно гетеро-режиссеры для таких же гетеро-зрителей. Арсений давно смирился, что с Антоном ему не светит даже лампочка на новогоднем медляке, который устраивали каждый год с намерением выпить, а не сплотить студентский коллектив, как говорят в студ. совете. Но видимо часть Арсения, в которой было место для глупых надежд, решила противоречить всему остальному. Арсений чудом не провалился сквозь землю прямо в аудиторию, где четверокурсники внимали информации про дипломную работу. Он слышать про это не хочет еще как минимум год, а то и все полтора, а может он вернется в Омск после такого стыда.
Антон остается посреди узкого коридора с нечитаемым выражением и жаждой дать себе по лицу. Или не себе а Арсению, он еще не определился. Люди, проходящие мимо, задевали его локтями или сумками и нервно переступали с ноги на ногу, в надежде поскорее сбежать из здания. У Антона появилось резкое желание закурить, хотя они с Эдом выходили на улицу как на ритуал в перерывах между парами. Антон на нетвердых ногах подошел к лестнице и остановился так, чтобы не мешаться мельтешащим студентам. Он посмотрел наверх в ту сторону, куда убежал Арсений, а затем вниз, где находилась столовая и его друзья, которые хотели послушать про Арсения. Сделав тяжелый моральный выбор, Антон поплелся в сторону студенческого рая, потому что полноценный обед там стоил дешевле, чем купленная Антоном подписка на спотифай. На ходу он придумывал, что такого он скажет Эду и Позу, а может и не будет врать, а выдаст правду-матку. Они посмеются и забудут про Арсения, и будут дальше допытывать своих жертв с вопросом:
— Какие у тебя, говоришь, трусы?
У Арсения дежа-вю. Вчера он списал все на свою перманентную усталость и недосып. Страшную месть, придуманную для Сережи, всё-таки пришлось отложить на трезвую голову, от чего сосед весь вечер интересовался самочувствием Арсения, пока не был послан мыть посуду. Но Антон, появившийся из ниоткуда, подтвердил, что Арсению это все не померещилось в бреду и даже не приснилось.
Арсений выдохнул, мысленно посылая вселенной сигналы сос. Она явно была не на его стороне ни сегодня, ни вчера и вообще никогда. Что ж, вселенная, мы поняли, что ты та еще сука. Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, с той, где Арсений бесстрашный и хуй кладущий на всеобщее мнение, это можно использовать в своих целях. Например, довести Антона до ручки своими ответами. Что ж, вселенная, играем по твоим правилам.
Арсений скривил губы в подобии улыбки, Антон ощутил себя беспомощным. Он лишь единожды видел, как Арсений так улыбался, и если быть честным, больше не хотел видеть. Это не предвещало ничего хорошего. Вот вообще. И это было даже не предположение Антона, это аксиома, которую не нужно доказывать. Антон уже видел, как Арсений придумывает в голове план по уничтожению не только несчастного Антона, но и всего вокруг, включая диск с лимитированной версией игры, которую он не успел пройти. От того Антон молился всем богам этого и иных миров, не заметив, как Арсений мягко подступил ближе и промурлыкал на ухо:
— Приходи к семи, узнаешь.
Антона к такому повороту событий не готовили даже романтические комедии, просмотренные с сестрой в школьном возрасте. Антон, собравшийся оправдываться перед Арсением за все содеянное, успел только выдать многозначительное «э». Арсений уже поспешил куда-то, через плечо кинув: «Адрес пришлю». Антон бы мог протестовать, мол, сдался ему этот адрес, и вообще, он в курсе места жительства Арсения не понаслышке. Но, пока в уязвленном мозге Антона мысли сплетались в один гигантский ком, Арсений скрылся из виду. Антон перестал верить в существование Локи.
И нужно же было именно сегодня устроить совместную пару второму и третьему курсу, и нужно же было Арсению сесть прямо напротив, при этом с утра надев сползающие джинсы. Просто потрясающе.
Антон рассуждает: почему именно желтые, значит ли что-то горошек, и как он сумел вляпаться в это все, пока преподаватель допрашивал долговязого третьекурсника, каким образом из икса получилась единица. Будто это икс виноват во всех проблемах Антона, ей богу. Это Арсения надо допрашивать, что у того на уме. И всё-таки, почему желтые? Хотя, вместо этого, Антону бы думать, что делать с адресом, так любезно присланным Арсением и красующимся на панели уведомлений. Не идти же ему, верно. Или идти? Антон загоняет себя настолько далеко в раздумья, что сам не замечает, как берет Арсения за запястье у выхода и тащит в сторону поговорить.
Они отходят к подоконнику на первом этаже, Арсений облокачивается бедром о крепкий пластик и выжидающе смотрит на Антона. Цветок, стоящий на подоконнике и видавший воду последний раз во времена, когда Арсений был еще первокурсником, тоже смотрит на Антона. Тот в свою очередь хочет смотреть на зачет по информатике.
— Я это, — неуверенно начинает Антон, смотря в презрительные глаза Арсения, — извиниться хотел.— звучало более вопросительно, чем того хотел Антон.
— Это вопрос? — Арсений поднимает бровь, неопознанный цветок поднимает бутон, дурак, мол, Антошка.
— Нет, правда, прости. — Антон чешет затылок и думает, что не об этом он мечтал говорить с Арсением наедине. — Это игра такая, глупая, знаю. Давай забудем, а?
Антон смотрит на Арсения уже как-то устало, будто его преследует это как минимум полжизни. Хотевший съязвить Арсений вмиг теряет всю прыть, он весьма неуклюже усаживается на гладкую поверхность. Антон в голове рисует, как цветок колышет своими листьями, отгоняя Арсения. Это отвлекает.
— Да, я понял еще вчера, — врет, ничего он не понял, — Все нормально, — врет, ничего не нормально.
Антон с облегчением выдыхает. Он радостно закидывает лямку рюкзака повыше и хлопает Арсения по плечу. Арсений же сникает. Он думает, что мог бы показать Антону трусы, если тот все же придет. А потом он бы показал ему коллекцию кактусов и язычков от банок. Ну, а если Антон не сбежит после такого, то еще и кровать свою покажет.
— Предложение остается в силе. — говорит Арсений прежде, чем успевает придумать, что скажет дальше, — Зря я что-ли Сережу на ночь выгнал?
У Антона не то что фейерверки внутри бухают, у него там киты воют от нехватки еды и слоны топают от сказанного.
— Только, давай без трусов обойдемся? — лыбится Антон, запоздало убирая руку, — Желтые же, — не раздумывая, выдает он, — в горошек. — уточняет.
— Да, конечно, можем фильм посмотреть какой-нибудь, — Арсений улыбается во все 31, потому что недавно удалили один зуб, — Стой, откуда ты…
Антон понимает, что на радостную голову сболтнул лишнего, и убегает от Арсения, целящегося в него шапкой. Цветок остается на месте, Антон обещает себе полить его.
А вечером они посмотрят тот самый фильм на «П», созданный только для гетеро-мужчин, и Арсений поймет, что делить фильмы по гендеру это глупо. А потом неловкие признания, поцелуи, диплом, переезд в общую квартиру и ворчащий Сережа. Одна на двоих кровать, отпуск, худи и парные аватарки в телеграмме.