Пристрастность

      Гарри этого не заслужил.       Он ведь не лез в то, что его не касалось. Очутившись в прошлом, он занимался лишь своими делами, чтобы не спровоцировать временной коллапс. Который казался маловероятным, но разве путешествие на пятьдесят лет назад не было таковым?       Ладно, он не просто занимался своими делами. Он учился. В библиотеке. Там, где полагалось вести себя тихо. Он делал всё правильно, он был хорошим человеком, так почему он увяз в данном диалоге?       — Абраксас Малфой однозначно самый красивый парень в школе, — сказала Юфимия Трэверс, будущая бабушка Гарри. У неё были мышиного цвета волосы и довольно заурядная внешность, несмотря на которую Юфимия притягивала взгляды, когда говорила: она начинала бурно жестикулировать, а в её глазах загорался огонь. — Он отрастил волосы, а с ними и уверенность в себе.       — Ты имеешь в виду эго, — Дорея Блэк закатила глаза. На контрасте с Юфимией она состояла из тёмных кудрей и острых углов.       — Мы не переходим на личности, — запротестовала Ирма Пинс, которая в свои пятнадцать сильно отличалась от библиотекарши, которую Гарри вроде как знал в будущем. Она выглядела менее сморщенной и не затыкала в библиотеке рот. — Только внешность, поэтому Патил должен победить.       — Мы можем вернуться к учёбе? — попробовал он. — Юфимия, ты говорила, у тебя проблема с щитовыми заклинаниями?       — Очевидно же, победитель — Карлус, — разъяснила Дорея, будто разочарованная тем, что они ничего не поняли.       — Ты так говоришь, потому что вы помолвлены, — возмутилась Ирма.       — Мы помолвлены, потому что он лучший, а не наоборот.       — Вы битый час это обсуждаете, — Гарри вздохнул. — Давайте сменим тему?       — Нет, — с пустым лицом покачала головой Ирма. — Нет, пока Дорея не признает: Уолтер Вуд — самый красивый парень в школе.       — Пять секунд назад ты была за Патила!       — А теперь за Нотта, и что с того?       — Ясно, что это Малфой, — Юфимия указала на собственную голову: — Волосы.       Гарри начинал понимать, почему дед в конце концов изобрёл волшебный шампунь.       Он медленно выдохнул через нос, чувствуя себя быком, перед которым размахивали красной тряпкой.       — Карлус.       — Малфой.       — Розье.       — Я так больше не могу, — Гарри хлопнул по столу учебником. — Вы все ошибаетесь, и я не знаю, почему вы этого не видите.       Троица замолчала, полностью повернувшись к Гарри.       — О? — ухмыльнулась Дорея. — Ну хорошо. Поведай нам, о великий эксперт.       Гарри уставился, неспособный осознать, что она действительно ждала ответа.       — Том Риддл. Самый красивый парень в Хогвартсе — Том Риддл. Едва ли это новость.       — Риддл? — скривилась Юфимия.       Гарри отмахнулся от неё:       — У тебя с твоим фетишем нет права голоса.       — Нет, я согласна с Юфи, — Дорея наморщила лоб. — Риддл скорее…       — Средненько, — поддержала Ирма. — Не плохо, но и ничего выдающегося.       — Что? — Гарри дёрнулся, как от пощёчины. Он практически её ощутил. — Я говорю о Риддле. О Риддле, понимаешь? Неужели ты думаешь о ком-то ещё? Ты не можешь смотреть на Риддла и не замечать, насколько он красив.       — Погоди, что? — переспросила Дорея. — Ты же его ненавидишь?       — Ты говорила, мы не переходим на личности, — упрекнул Гарри. — Пусть его и дерьмовая.       — Спорно, — отозвалась Дорея. — Но продолжай.       — Просто его лицо — образец классической красоты. — Гарри затараторил, запинаясь и глотая окончания слов: — Он как греческая статуя, или картина эпохи Возрождения, или что-то в этом роде. Не знаю, не разбираюсь в искусстве. Суть в том, что каждый раз, когда я с ним сталкиваюсь, я вспоминаю, насколько он красив. Это не проходит с течением времени и, откровенно говоря, раздражает. Потому что, как я уже сказал, его личность — дерьмо.       Ирма и Юфимия переглянулись.       — По-моему, только ты так думаешь, милый, — Дорея протянула руку и снисходительно похлопала его по плечу. — Красота в глазах смотрящего и всё такое.       — Да нет же!       — Какая часть Риддла… — Ирма сделала неопределённый жест в воздухе.       В её голосе прозвучало больше любопытство, чем осуждение, поэтому Гарри решил ответить:       — Ну лицо. Очевидно. Тело тоже неплохое, он высокий и стройный. Мне нравятся его плечи.       — Ещё что-нибудь?       Гарри задумался, как выразить словами то, что делало Риддла привлекательным.       И в памяти всплывало многое.       Он контактировал с молодой и красивой версией Волдеморта настолько часто, пока находился в прошлом, насколько пытался этого избегать. Он видел, как Риддл выказывал на дуэлях такой контроль над магией, к которому никто из сверстников даже не приближался. Он видел, как Риддл манипулировал людьми с лёгкостью, которой ни в коем случае не следовало быть привлекательной.       Риддл был притягательным, обаятельным, уверенным.       Тем не менее Гарри пришёл к выводу: ему нравилось смотреть на лицо Риддла не поэтому.       — А он тебе точно не нравится? — спросила Юфимия.       — А ты влюбилась в Малфоя? — Гарри уставился на неё. — Ты это хочешь сказать?       — Ха, отрицание, — Дорея кивнула сама себе.       Гарри отреагировал:       — На что ты намекаешь?       — Неразрешённое сексуальное напряжение во многом объясняет их взаимодействие, — размышляла Дорея.       — Можем ли мы вернуться к мысли, что Гарри думает о красоте Риддла, когда его видит? — осторожно поинтересовалась Юфимия.       — Нет, не можем, — Гарри старался не дуться, но безуспешно. Что, если они были правы? Что, если на самом деле Риддл не был объективно красив?       Что, если это — личное мнение Гарри?       Он не был уверен, что мог пережить увлечение Риддлом. Мысли о его привлекательности и раньше не оставляли Гарри в покое, когда он считал, что не он один обращал на это внимание.       — Давайте не будем спешить с выводами. Вдруг это не личное, вдруг у Гарри такой типаж? — Ирма постучала пальцем по подбородку. — Гарри, кого ты ещё находишь симпатичным?       На ум приходили люди из будущего. Гарри силился вспомнить кого-то из сороковых, кто бы соответствовал.       — Ловец Рейвенкло. И ловец Хаффлпаффа… Ловец Слизерина тоже.       Ирма ненатурально закашлялась.       — То есть люди, которым ты противостоишь в чём-то весёлом, сложном и физическом, — заметила Дорея. — Адреналин зашкаливает; тебе нужно присматриваться ко всему, что они делают… Возможен и телесный контакт, если повезёт…       — Прямо как у вас с Риддлом в дуэльном клубе, — ахнула Юфимия.       У Гарри потеплели щёки. Дорея ухмыльнулась:       — Так что, если ты хочешь забыть о своей влюблённости в Риддла…       — Я не влюблён в Риддла.       — …выбери другого партнёра для клубных занятий.       Гарри умолчал, что Риддл показался ему красивым задолго до дуэльного клуба.       Может, ему и правда стоило поменять партнёра на какое-то время? Мерлин знал: сейчас он не хотел сталкиваться с Риддлом.       — Ладно, — Гарри сгрёб вещи в сумку, не придавая значения тому, что и куда положил. Он мог пожалеть об этом, когда начал бы что-то искать, однако он категорически не хотел задерживаться. — С меня хватит. Мы не учимся, так что я пошёл. Я прокляну вас всех на следующем клубном занятии, и вы не сможете меня остановить, потому что будете плохо владеть щитовыми заклинаниями.       Цепляясь за остатки достоинства, Гарри рванул прочь. Ему нужно было покинуть библиотеку, найти заброшенный класс и спрятаться там.       Риддл шагнул из-за стеллажа. Гарри споткнулся, едва не налетев на него.       О нет.       — Риддл! — слово вырвалось помимо воли Гарри и громче допустимого.       — Поттер, в библиотеке следует вести себя тихо.       — Я…       — Кто-то может что-то услышать, знаешь ли, — Риддл усмехнулся, и его идиотское красивое лицо стало ещё красивее.       Мордред.       Он всё слышал. Или нет, и теперь надеялся, чтобы Гарри предположил обратное и рассказал больше.       Самым безопасным путём было притвориться, что Риддл ничего не узнал.       — Буду иметь в виду, — ответил Гарри, с трудом сохраняя спокойный тон.       Риддл негромко хмыкнул.       Гарри посмотрел на него, пытаясь увидеть таким, каким его видели другие. Были ли его губы слишком тонкими? Его взгляд — слишком пристальным? Скулы — рельефными? Какая часть Риддла не была привлекательной?       Гарри не мог сказать.       Риддл неотрывно смотрел на Гарри. И это было уже чересчур: находиться в центре его безраздельного внимания, когда Гарри даже не знал, что именно тот услышал.       Однако хуже физического влечения было то, что сейчас, когда Гарри думал об этом…       …у него в животе порхали бабочки.       — Нравится то, что видишь? — поддразнил Риддл.       Не сегодня, дьявол.       Гарри убежал с горящим лицом.