Открытая дверь

  Наконец заветная дверь была открыта. Мио с надеждой посмотрела внутрь старого помещения, пыльного и заброшенного, как и всё вокруг. Счастливо улыбнулась, как и юноша ей в ответ. — Яе! — Ещё больше воодушевилось его лицо, когда увидел он вторую близняшку, Маю. — Сае! Что вы здесь делаете? — насторожился Итсуки. Он был безумно рад их видеть в добром здравии, но предпочёл бы, чтобы они были как можно дальше от потерянной деревни, брошенной всеми богами. Он пошёл на всё, чтобы защитить их. Защитить ту, которой отдал сердце. Даже на то, чтобы разбить своё, хороня свои чувства. Ведь скажи он — и они никогда не покинули бы его. Попытались бы забрать с собой, но тогда он не смог бы прикрыть их, сделать хоть что-то. Потому он предпочёл бы больше никогда не видеть их милые лица. — Мы пришли за тобой. С трепетом смотрела на него Мио. Ей хотелось плакать от счастья: треклятая дверь наконец была открыта. Теперь все вместе они могли сбежать. Итсуки был её лучом света в этом беспросветном кошмаре. Путеводной звездой и спасителем. Настолько тёплые чувства он вызывал у неё, что Мио отказывалась признавать очевидную горькую правду. И так боялась она, открой они дверь — как образ Итсуки развеется многолетней пылью. Но он всё ещё был здесь! Итсуки сделал один шаг от окна к двери, затем замер. Смотрел завороженно на Маю в дверном проёме. Протянул ей руку, приглашая войти. — Можем мы ненадолго задержаться? — мягко спросил он, печально улыбаясь. Казалось ему, сделай он ещё хоть шаг навстречу двери, как рассыплется на сотни, тысячи алых бабочек, разлетится в разные стороны. Словно дверь открыла в его сознании истину. — Всего чуть-чуть. Маю послушно подошла к нему. Мио пришлось остаться на страже за дверью. Закрывать не стала, чтобы в очередной раз не упустить сестру. Держала камеру на изготовке, высматривая призраков деревенских. Старалась не придавать значения колкой ревности. Почему Маю? Почему не она? Ей так хотелось быть особенной… Потому Итсуки был для неё особенным. Самым дорогим после сестры. Оттого так хотелось его спасти. Потому так страшно было открывать ненавистную дверь. Даже понимание того, что Итсуки видел в них Сае и Яе, а не их самих, не успокаивало, только напрягало, настойчивым червячком продолжая вгрызаться в мозг вместе с мыслью, что что-то не так. Что всё не так! И нет места надежде. Мио настолько была напряжена, что не сразу услышала плач. Тихий плач за спиной. — Маю? — резко обернулась Мио. Итсуки сидел на невысоком помосте, гладя в уткнувшуюся ему в плечо Маю по голове. Пустым взглядом Итсуки смотрел в сторону. И в пустоте этой было столько горечи, что в ней можно было утонуть. Столь же опустошённой выглядела Маю, когда встала, даже слёзы не вытерла. Пошла на выход так, словно оставляя в этом месте частичку себя, шатаясь из стороны в сторону. Мио поймала её за плечи, когда она готова была вот-вот упасть. — Нужно идти, — напомнила Мио, держа сестру за руку, опасливо поворачиваясь к Итсуки. Он не торопился. Встав, помотал головой, всё столь же грустно глядя. — Идите. Я останусь здесь. — Нет! — возразила Мио. — Я не могу оставить тебя здесь! Мы не можем! Сердце её бешено колотилось. Страх окутывал в своих объятиях — из глаз вот-вот готовы были брызнуть слёзы. Она не хотела слышать правду. Она не желала её признавать. Забрать с собой! Вытащить из этого кошмара! А затем обнять и расплакаться на груди, высказать всё, что на душе накопилось. Пусть даже после он выберет Маю, пусть останется с ней. Зато проживёт полноценную жизнь! Продолжить освещать её жизнь светом! Рядом. Вместе. — Я не могу пойти с вами, — спокойствие в голосе Итсуки убивало всякую надежду. — Пожалуйста, — тихо и жалостливо просила Мио. Не отпуская сестру, Мио потянулась к Итсуки, желая силой потащить его за собой. Коснулась его… И всё изменилось. Вздох удивления, смешанного с ужасом и неверием вынудил развернуться. Сае, та самая Сае, от которой сердце готово было остановиться от лютого страха и холода, смотрела куда-то вверх. Живая Сае из прошлого. Воспоминание. Смотрела туда, откуда слышался характерный полускрип-полутреск верёвки. Скрип-скрип. Туда-сюда. Вновь и вновь. Раскачивалось повешенное тело Итсуки. Безвольно Мио опустилась на колени. Остатки безрассудной надежды разбились, осколки попали в глаза. Жестокая правда настигла, уничтожая душу. То, что она так настойчиво отказывалась признавать, буквально сунули ей под нос — не отвернуться. Ударом в сердце, в само сознание впечатали образ, который уже никогда не выветрится у неё из головы. И звук… Он отзывался эхом, ноющей болью в голове. — Мио, — опустила руки на плечи сестрёнки Маю, пытаясь взбодрить, вывести из шока. — Вы должны идти. У вас ещё есть шанс спастись. Не упустите его, — искренне просил Итсуки, пока Маю помогала Мио встать. Сёстры в последний раз посмотрели на Итсуки, взглядом прощаясь. Уходили, опустив головы. Итсуки провожал их взглядом. Дверь была открыта, но ступить за порог Итсуки не мог, будучи привязанным к месту. Потусторонний жар охватил помещение, заставляя само пространство искривляться. Зловещая пелена скрыла две фигуры от взора. — Ты пришла, — слабо улыбнувшись, Итсуки обернулся к Сае.— Прости, в прошлый раз я тебя не дождался, — не смог он преодолеть сожаление в голосе. — Ты отпустил их, — нездорово звучал её голос. — Я не мог иначе. — Бездна будет недовольна, — слышалась угроза за неуравновешенным хихиканьем. — Нас это больше не должно заботить. Неуверенный смешок слетел с губ Сае. Затем она вовсе разразилась несдерживаемым смехом. Безумным. Всепоглощающим, как сама тьма бездны. — Все умрут! Они все умрут! Мы все умрём! — Ну и что? Сае, мы уже мертвы. Пусть бездна не отпустит нас, пусть даже поглотит без остатка, вместе мы сможем наполнить сердца друг друга покоем. Итсуки уверенно подошёл к Сае, заключая в свои объятия, словно ими пытаясь растопить её сердце. Дымка развеялась, являя облик милой девушки. Сае уткнулась носом в грудь юноши. Тихо всхлипнула, сжимая полосы белой ткани одежд Итсуки. Так долго ждала она встречи с ним. Искала его, в то же время избегая из страха собственной слабости. — Я так хотела увидеть тебя, — сжимала ткань она всё крепче. — В последний раз увидеть тебя. — Прости. Итсуки заботливо погладил её по чёрным волосам, посмотрел нежно. Затем крепко обнял, как самое дорогое. Молча. Слишком поздно было озвучивать свои чувства, понятные обоим. Каждый знал. И все молчали. Потому что не имело смысла говорить. В последние мгновения слова — последнее, что было важно. Скрип-скрип. Вперёд-назад. Ещё и ещё. Раскачивалось иссохшее тело юноши. Скрип-скрип. Вправо-влево. Снова и снова. Где-то в бездне раскачивалось тело непринятой повешенной девушки. Скрип-скрип… Тьма поглотила всё.