I’m Fine

Со стороны может показаться, что быть оптимистом и всегда иметь позитивный настрой — это просто. Живешь себе спокойно в розовых очках, шагаешь прямо по лужам, не расстраиваешься неудачам и всегда веришь в лучшее. На лице всегда вежливая улыбка, отчего многие не понимают как можно столько улыбаться, смех ярче и звонче, и все невзгоды по плечу. Для всех как лучик света в темном царстве. На деле же, в душе мрачнее и страшнее, чем вся эта жизнерадостная оболочка. Хосок, конечно, не может говорить за всех, случаи бывают разные. Человек и правда может быть таким же ярким и позитивным как внешне так и внутренне. Он даже им немного завидует. Совсем малость. Он улыбается, когда страшно, смеется, если волнуется. Говорит всем, что все будет хорошо, когда совсем в этом не уверен. Хосок очень старается поддерживать вокруг себя позитив, заряжая всех энергией, чтобы самому было хоть немного проще, будто весь негатив испугается его и убежит, если не почувствует страха. Позитивный настрой, маска оптимизма, улыбка и вера (хоть и призрачная) в лучшее позволяют ему держаться на плаву и даже считать себя счастливчиком в какой-то степени. Все же он все еще не сошел с ума и пока что хорошо справляется со своей ролью, даже сам в нее верит. Но все трещит по швам, когда Хосок влюбляется. Глупо, наивно и очень не вовремя, а главное в кого! Любить оказывается также больно, как и приятно, особенно когда объектом твоей симпатии оказывается твой очень хороший друг. Хосок в чудо не особо верит, особенно когда оно касается его самого. Да и надеяться тут ни на что не стоит. Он признаваться не собирается, даже намекать и хоть как-то показывать, что между ними что-то не так. Потому что все так. У них все отлично. Он честно пытается себя убеждать в том, что у него нет шансов. Юнги никогда не посмотрит на него как на кого-то большего, чем просто друга. И как бы не хотелось продолжать вести себя как обычно, все же между ними что-то меняется. Хосок не позволяет себе просто облокотиться на друга или лишний раз потрепать его по волосам, потому что кажется, что одно неверное движение — и вот его чувства уже на ладони. Он отводит взгляд, когда смеется, а сердце предательски колотится от чужих улыбок. Хосок ни на что не рассчитывает и даже не надеется, когда на выпускном, крепко сжимая диплом в руках, признается Юнги в своих чувствах. Он смеется, смотря куда-то в сторону, шутит, что друг может не волноваться, потому что они теперь будут видеться реже и чувства наверно быстро пройдут. Он надеется. Ему на самом деле совсем не смешно. Руки мелко подрагивают, поэтому он сжимает в руках хоть что-то, чтобы не выдать своего волнения. В глаза не смотрит, потому что боится в них увидеть то, что успел напридумывать себе, пока готовился к этому моменту. Хосоку плакать хочется от всей этой ситуации, но он лишь улыбается ярче и извиняется. И совсем не верит своим ушам, когда Юнги предлагает ему встречаться. Хосок глупо моргает, все еще улыбаясь, но кончики губ медленно ползут вниз. Маска трескается, а весь придуманный мир будто рушится в момент. Он даже переспрашивает, потому что ну не может такого быть. Все же это не кино, в конце концов. Но Юнги от своих слов не отказывается, не шутит и даже не улыбается. Решительно смотрит прямо в глаза, что говорит о многом, и снова повторяет свой вопрос. Хосок соглашается, но его ответ уже звучит в чужое плечо, ведь он налетает на Юнги так внезапно, что они чуть вместе не падают на землю. Он хватается за него как за спасательный круг, все еще не веря в то, что такое бывает, и пытается не разреветься от переизбытка эмоций, пока Юнги медленно гладит его по спине. Вера в лучшее — это ведь не плохо? ••• Они встречаются чуть больше года, и все правда идет хорошо. По крайней мере, Хосоку так кажется. У них куча совместно просмотренных фильмов, часы прогулок, крепких объятий и страстных поцелуев. Они не живут вместе, но часто остаются друг у друга, также проводя много времени в студии Юнги. Хосок почти верит, что его жизнь наконец изменилась к лучшему, что не нужно вечно быть энерджайзером на позитиве, чтобы жизнь была к тебе благосклонна. Хосок почти верит. Почти… Он ненавидит оставаться один, когда у Юнги свои дела и «я задержусь, не жди меня». Ему не нравится сидеть в тишине, когда единственное, что он может слышать — это собственные мысли, где набатом «это все ложь» и куча сценариев о предательстве и крупном обмане. Только вот кто кого обманывает? Юнги его или Хосок сам себя? Хочется содрать с себя розовые очки, от которых остаются только осколки, когда он в очередной раз анализирует брошенное «в другой раз» от Юнги, когда предлагает ему вместе посмотреть какой-то фильм. Они на самом деле и видятся не так часто. Общаются чуть чаще, но все же… Но все же Хосоку кажется, что позитивный настрой с ним не работает. Он правда пытается, искренне верит и любит Юнги. Ему совсем не хочется допускать ужасные мысли в свою голову. Но эти «что если» и «вдруг» как назойливая мошкара заполняют его разум, заставляя забывать все хорошее и светлое, что между ними было. Хосок правда ему верит, но… Юнги не приезжает тем вечером, не приезжает и следующим. Они почти не общаются, обмениваясь дежурными вопросами и сухими ответами. Хосок вспоминает прошлую весну и его розовые очки окончательно ломаются, кажется попадаю осколками в сердце, потому что иначе он не может объяснить почему оно так болит. Хосок держится еще месяц, улыбается через силу, вспоминает начало их отношений, много анализирует, пытаясь найти подвох. Уже невольно уличает Юнги в неискренности, расстраивается, но любить не прекращает, делая себе еще больнее. У него должен быть позитивный настрой и вера в лучшее. Ведь если они все еще вместе, то все хорошо, верно? Он приезжает в чужую студию поздно ночью, измотанный тренировками и собственными мыслями. Боль в мышцах позволяет хоть чуть-чуть заглушить душевную, отогнать все те непрошенные «что если», кажется не покидающие его ни на мгновенье. Юнги смотрит на него вполоборота, почти не отрываясь от монитора, и спрашивает почему Хосок не дома. Это бьет наотмашь похуже физического удара, ведь не этого он ожидал после долгой разлуки. Он почти забывает зачем приходил. Становится так противно от себя, от своих мыслей, искаженной реальности, одиночества и тоски по чужому теплу. Ему так хочется просто осесть здесь на пол и разреветься от усталости, которая преследует его последние пару месяцев. — Давай расстанемся, — звучит как не своим голосом. Хосок смотрит куда-то чуть выше Юнги, а одной рукой крепко сжимает дверную ручку, готовый вот-вот сбежать, чтобы не знать, что будет дальше. Потому что очевидно будет больно. Хотя казалось бы может ли быть хуже? Наверно может, если прозвучит «Давай» его любимым голосом, которому он все равно простит что угодно. Но этого не происходит. Ни этой, ни другой фразы не звучит из чужих уст, а Хосоку кажется, что он падает, когда крепкие руки хватают его за плечи. Юнги смотрит растерянно, даже испуганно. Это немного льстит. — Что случилось? — у Юнги такие большие глаза и просящий взгляд, что Хосок готов простить ему все что угодно, лишь бы почаще получать его внимание, пусть даже и таким путем. — Ты бледный. Тебе нехорошо? Хосок улыбается, касается свободной рукой чужой щеки и очень хочет заплакать, видя перед собой того парня, в которого однажды влюбился. Как мало нужно ему для счастья и его демонов в голове, чтобы они хоть ненадолго заткнулись, позволив поверить, что хорошее тоже случается. Юнги растерянно гладит чужие плечи и насильно просит сесть, боясь не удержать, если тот начнет падать. Он спрашивает, что Хосок сегодня ел, сколько спал, хочет ли он воды. Он трогает его лоб, проверяя температуру, и еще раз спрашивает, что случилось, когда не получает никакой реакции на свои действия. Чужое молчание пугает. А Хосок правда хочет сказать, что все в порядке, что все просто прекрасно и станет еще лучше для них обоих, если они расстанутся и каждый из них перестанет делать вид, что все хорошо. Он искренне верит, что это выход. Пытается улыбнуться, смотрит глаза в глаза, а уголки губ предательски опускаются. Юнги никогда прежде не видел его слез. Хосок дрожащими руками цепляется за чужие плечи, голову низко опускает и пытается заставить себя не плакать, только распаляясь сильнее. Юнги пугается, сгребает его в объятия и шепчет всякую ерунду, пытаясь успокоить, пока парень продолжает трястись у него в руках от собственных скопившихся эмоций. Юнги целует его в висок, укачивая в объятиях, пока собственное сердце разрывается на части от того, что дорогому ему человеку больно, а он не понимает, что сделал не так. Что сподвигло его разорвать отношения и довело до такого состояния, в котором он не видел его ни разу в жизни. — Родной, пожалуйста, — Юнги обнимает его крепче, желая забрать хоть часть боли себе. — …не любишь, — тонет в новом жалобном всхлипе, и Юнги хмурится, гладит чужую спину и медленно отстраняется, чтобы взять его лицо в ладони и заставить посмотреть на себя. Хосок чувствует себя слишком уязвлено и потеряно, когда на него так внимательно смотрят, а по собственным щекам все еще текут слезы. Он никогда не давал этой маске треснуть, удерживая в себе эти переживания наперевес с болящим от любви и тревог сердцем, но озвученная просьба о расставании сделала свое дело. Вечный оптимизм пал под натиском настоящих чувств. — Если я заставил тебя усомниться в моих чувствах, то я готов сделать что угодно, чтобы доказать как сильно я тебя люблю. Только, пожалуйста, не молчи, — Юнги смотрит серьезно, но его взгляд такой теплый и искренний. — Я не могу знать, что в твоей голове, прости. И мне следует извиниться, что я не уделял тебе внимания последнее время. Я… Юнги целует его в макушку и отстраняется, замечая, что Хосок так сильно уже не плачет, явно пораженный всем сказанным. Это оказывается хорошая возможность отдать ему коробку салфеток и быстро подойти к компьютеру, чтобы включить песню. — Я хотел подарить ее на твой день рождения. Правда она не совсем готова… Хосок смотрит на Юнги и не может понять, когда темным мыслям позволил сломать себя. Когда позитивный настрой и оптимистичный взгляд стали просто маской, а боль и страх становились сильнее, причиняя дискомфорт не только ему, но и близким людям. Он настолько убедил себя в том, что не достоин, не заслужил и не бывает такой удачи, что чуть было не разрушил свое счастье собственными руками. Мелодия словно раскаленная лава проходила через него, растекаясь по венам и оставаясь в сердце. Чужие (родные) чувства были такими живыми и искренними, что не поверить в них не было ни шанса. И Хосок верил, правда верил. Их любовь была взаимной. Была, есть и будет. Хосок в этом не сомневается. Теперь по-настоящему.